Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции

Подождите немного. Документ загружается.

541

южных штатов (!), там были представлены лишь северные штаты. И народ этих северных

штатов уже четыре года вел изнурительную гражданскую войну с рабовладельческим

Югом, и уже практически одержал в ней победу. Тем не менее, Конгресс в январе 1865 г.

лишь под нажимом Линкольна принял решение об отмене рабства, что являлось одной из

главных целей гражданской войны. Этот факт является особенно показательным

свидетельством того, какая сильная оппозиция отмене рабства существовала не только на

Юге, но и на Севере среди «имущих классов», которые были более других слоев

населения представлены в Конгрессе.

Можно себе представить, что бы случилось, если бы Линкольну не удалось убедить

Конгресс отменить рабство. Или если бы его убили не в апреле 1865 г., а на полгода

раньше. Тогда, наверное, гражданская война заполыхала бы и на Севере США – между

богатыми конгрессменами и другими тайными сторонниками системы рабства, с одной

стороны, и массой простых американцев, с другой, которые вдруг обнаружили бы, что они

четыре года воевали и умирали впустую. Эти факты показывают, что в любом, самом

демократическом, обществе, какое, в частности, сложилось в пуританской Новой Англии,

есть своя олигархия. И она всегда выступает пятой колонной, тайно или явно

сочувствующей или помогающей врагам демократического общества. Причина этого

феномена состоит в том, что их цели, как правило, совпадают. Они состоят в том, чтобы

навязать обществу олигархическую систему, одной из разновидностей которой является

та система рабства (грабительский феодализм), которая сложилась на Юге США перед

гражданской войной 1861-1865 гг. И если бы исход этой гражданской войны был иной, то

нет никакого сомнения в том, что и вся история США пошла бы по-другому, и эта страна,

возможно, была бы сегодня похожа на одну из развивающихся стран Латинской Америки,

но никак не была бы ведущей мировой державой.

17.3. Борьба с коррупцией в США в первые полтора столетия существования

американского государства

Гражданская война между Севером и Югом стала важной вехой в американской

истории. Но борьба сил коррупции и сил, ей противостоящих, в США не прекращалась в

течение всей ее истории. Одной из важных сфер, где развернулась эта борьба, была

политика распределения новых земель на «диком западе» страны. Фермеры и

иммигранты, составлявшие основную массу населения, жаждали получить там небольшие

участки земли для того чтобы самим их обрабатывать; а земельные спекулянты и богатые

землевладельцы стремились скупить по дешевке или иным образом заполучить эти земли

для того чтобы в дальнейшем ими спекулировать или заводить там рабовладельческие

хозяйства.

Особенно сильно эта борьба обострилась в период президентства Эндрю Джексона

(1829-1837 гг.). Он был выходцем из семьи бедного фермера и может служить примером

воистину народного президента, которого поддерживали широкие слои населения, в

особенности фермеры, рабочие и другие представители средних и низших слоев

американского общества. Одним из тех вопросов, которые их в то время более всего

беспокоили, был вопрос о распределении новых земель на западе. Как пишет Э.Иванян, в

этом вопросе президент Джексон «высказывался против государственной политики,

которая предусматривала бы предоставление исключительных привилегий или льгот

богатым гражданам. Он… выступал в поддержку предложений об ускорении и

удешевлении процесса распределения федеральных общественных земель фермерам-

поселенцам» ([41] с.172). Как видим, за два тысячелетия истории человечества в этом

вопросе не произошло принципиальных изменений. От братьев Гракхов, Цезаря и

Октавиана Августа в Древнем Риме до американских президентов XIX века и до

правительств Веймарской Германии в XX веке прогрессивные силы пытались

противостоять натиску коррупции, связанной с крупной земельной собственностью, и

542

предпринимали усилия для создания слоя фермеров, который в дальнейшем стал бы

опорой для государства и основой его стабильности.

Надо отметить, что в Америке эта политика в целом в значительной мере удалась –

США стали не страной помещиков и латифундистов, как многие другие страны, а страной

фермеров. Как указывает историк Э.Пессен, в США было намного больше фермеров,

владевших собственной землей, чем в Европе [306]. И это произошло не только благодаря

усилиям отдельных личностей типа Эндрю Джексона, но и благодаря массовому

общественному движению за фермерский путь развития страны. В 1848 г. это движение

оформилось в виде массовой Партии фрисойлеров (Free Soil Party), которая требовала не

только запретить рабство (а, следовательно, положить конец громадным

рабовладельческим латифундиям), но и принять закон о гомстедах, по которому всем

желающим вести фермерское хозяйство предоставлялась бы земля из государственного

земельного фонда ([41] с.201). Существование такой партии и массового движения в

дальнейшем продолжало оказывать влияние на политику властей в вопросе распределения

государственных земель.

Возвращаясь к деятельности народного президента Джексона, следует отметить,

что вопрос о земле стал не единственным, по которому его политика встала поперек

интересов американской олигархии. Другим стал вопрос о таможенных пошлинах.

Джексон ввел в 1832 г. повышенные импортные тарифы, в целях защиты национальной

промышленности. Но это не понравилось рабовладельческим южным штатам, один из

которых (Южная Каролина) отменил взимание импортных пошлин на своей территории.

Такое решение южного штата ставило под вопрос само существование США как

федерального государства. Возникший политический и конституционный кризис удалось

с большим трудом ликвидировать (путем введения в стране более низких компромиссных

тарифов), но этот кризис стал очередным шагом в усилении напряженности между

Севером и Югом, прологом к будущей гражданской войне.

Еще одной сферой противостояния президента Джексона и американской

олигархии стала банковско-финансовая сфера. Президент пытался воспрепятствовать

тенденции к монополизации банковского сектора. Его не устраивала ситуация, когда, по

его словам, «несколько богатеев из восточных штатов» захватили в свои руки контроль

над всей национальной финансовой системой ([41] с.176). Особенное недовольство с его

стороны вызывал Второй национальный банк США, который был создан

нарождавшимися промышленными монополиями Северо-востока страны и стал

выразителем и координатором их интересов. Кроме того, в нем была размещена и львиная

часть государственных средств, что банк также использовал в интересах крупного

промышленного капитала, игнорируя интересы населения. Джексон сначала добился

изъятия из этого банка всех государственных средств и перевода их в 23 региональных

банка. А в дальнейшем он добился того, что Второй национальный банк совсем перестал

существовать и был в 1836 г. преобразован в банк штата Пенсильвания ([41] с.171-180).

Политика президента Джексона вызывала такую ненависть среди «имущих

классов», что он постоянно подвергался нападкам со стороны оппозиционной прессы. Эта

агрессивность по отношению к собственному главе государства со стороны так

называемой «американской элиты» настолько поразила А.Токвиля, побывавшего в США в

1831-1832 гг., что он посвятил описанию данного феномена немало страниц в своей книге

«Демократия в Америке». Газеты обвиняли президента Джексона в деспотизме,

интриганстве, безумстве, нечестной игре, ему придумали кличку - «король Эндрю I»,

которая не сходила со страниц «просвещенной прессы» ([41] с.182-183). В итоге на него

было совершено (в январе 1835 г.) первое в истории США покушение на жизнь

президента, правда, неудавшееся.

Так получилось, что следующее покушение на жизнь президента США, на этот раз

удавшееся, произошло в апреле 1865 г. По странному совпадению (случайному ли?), оно

было совершено на еще одного народного президента, ярого врага олигархии,

543

добившегося отмены рабства, введения в США жесткого протекционизма и выигравшего

гражданскую войну против рабовладельческого Юга, - Авраама Линкольна. Линкольн

был убит вскоре после того, как его всенародно избрали президентом страны на второй

срок, он должен был стоять во главе американского государства еще почти 4 года.

Американской демократии в XIX веке приходилось бороться не только с

внутренними силами коррупции, но и с внешними. Как было показано выше, в первую

очередь к таким силам в XIX веке относилась британская и французская правящая

верхушка, которые и являлись мировой олигархией той эпохи. Великобритания и

Франция решили стать не только хозяевами стран и народов, превратив полмира в свои

колонии, а вторую полмира – в экономические колонии, но и хозяевами морей. Они по

своему усмотрению задерживали, досматривали и грабили любые иностранные суда, то

есть занимались пиратством, узаконенным их государственными органами. Так, во время

наполеоновских войн Великобритания захватила около 1000 американских торговых

судов, Франция – около 500. Более того, Великобритания держала в плену около 10 тысяч

американских моряков (экипажи этих судов) и принуждала их поступить на службу в

британский военно-морской флот и воевать против Франции, хотя США являлись

нейтральной страной. В дальнейшем практика досмотра и захвата торговых судов со

стороны Великобритании продолжалась ([41] с.134, 145).

Джордж Вашингтон, первый президент США (1789-1797 гг.) в прощальном

послании нации в конце своего президентства предостерег американцев от «зарубежного

влияния и коррупции», в результате которого «политика и воля одной страны

оказываются подчиненными политике и воле другой… Свободному народу, - говорил

Вашингтон, - следует быть постоянно (выделено в оригинале – Ю.К.) настороже ввиду

опасности коварных уловок иностранного влияния (заклинаю верить мне, сограждане),

поскольку история и опыт свидетельствует, что иностранное влияние является одним из

злейших врагов республиканского правительства» ([42] с.71, 73). Разумеется, под

«зарубежным влиянием и коррупцией» Вашингтон имел в виду, прежде всего, британское

и французское влияние и коррупцию, от которых США страдали более всего, и примеров

которого для данной эпохи имеется с избытком. Помимо официального морского

пиратства, пленения и шантажа моряков можно привести множество фактов прямого

подкупа со стороны Великобритании и Франции или, наоборот, требования взяток со

стороны высших государственных чиновников этих стран.

Например, в России во время Семилетней войны (1756-1763 гг.) британский посол

Уильямс подкупил даже супругу русского наследного принца (Петра III) Екатерину,

будущую императрицу Екатерину II, которая в обмен на полученные ею 44 000 рублей

разузнала план русского наступления в Пруссии, передала его Уильямсу, а тот

немедленно переслал его в Лондон; благодаря этому уже через две недели русский

операционный план военных действий был известен и прусскому королю Фридриху II, и

его фельдмаршалам ([84] 4, с.46). Канцлер России Бестужев многократно получал

«субсидии» от Великобритании в обмен на различные «услуги», которые нередко шли

вразрез с интересами России. Курфюрст Гессена, одного из мелких германских княжеств,

в обмен на финансовую «помощь» со стороны Великобритании, прислал 30 тысяч своих

солдат в Америку для содействия британцам в войне против американских колоний (1775-

1783 гг.). Осознав всю бессмысленность для них этой войны и тот факт, что их, по сути,

продали англичанам, гессенские солдаты воевали очень плохо, а затем в количестве, по

меньшей мере, 5 тысяч человек перешли на сторону американской армии и остались в

Америке после окончания войны за независимость ([41] с.53). В получении взяток от

Великобритании обвинялись или подозревались в ту эпоху чиновники многих стран мира,

включая и США. Например, даже президент США Кливленд (1885-1889 гг.) подозревался

в получении от нее взяток в целях снижения импортных пошлин, выгодного

Великобритании ([41] с.291).

544

Еще одним примером международной коррупции могут служить переговоры

между США и Францией в 1797 г. о заключении договора о дружбе и торговле. За

заключение этого договора французский министр иностранных дел Талейран через своих

представителей потребовал от американцев взятку в размере 250 тыс. долларов, а также

предоставление займа Франции в размере 10 млн. долларов. Американцы были

возмущены, отказались давать взятку и прервали переговоры, и этот скандал чуть было не

привел к войне между США и Францией ([41] с.117-118).

Разумеется, коррумпированные чиновники были у многих государств. Но именно

Великобритания, стремившаяся к мировому господству, и (в несколько меньшей мере)

Франция, выступавшая в XIX в. в роли ее младшего партнера

, были ту эпоху главными

проводниками международной коррупции, рассчитывая посредством подкупа чиновников

и правителей установить свой экономический и политический контроль над теми

странами, которые еще не являлись их колониями или экономическими колониями (см.

главу XIV). Лучшим союзником британо-французской олигархии в проведении такой

политики во всех странах была местная олигархия, чему выше также приводились

примеры (п. 14.3).

Не стали исключением и США. Накануне и во время гражданской войны 1861-1865

гг. Англия и Франция активно поддерживали «рабократию» Юга, что едва не переросло в

прямую военную интервенцию против армии северян. Как указывает историк В.Хасслер,

когда гражданская война в Америке только началась, Великобритания планировала

принять в ней участие на стороне южных штатов. Она собиралась предложить Линкольну

свое посредничество в переговорах с южанами, от которого он, конечно, должен был

отказаться, после чего британская армия и флот должны были вступить в войну на

стороне южных штатов. Лишь убедительные победы северян над южанами, отмечает

историк, а также угроза спровоцировать военный конфликт с Россией,

симпатизировавшей северянам, предотвратили широкомасштабное участие Англии и

Франции в войне [306]. Тем не менее, Лондон все-таки послал несколько военных

кораблей в помощь южанам, которые воевали против флота северян и нанесли ему

серьезный урон ([41] с.236). Тем самым Великобритания фактически начала военные

действия против единственного законного правительства США

, вмешавшись в чисто

внутренний социальный конфликт, причем на стороне меньшинства («рабократии»),

пытаясь навязать большинству американцев то, что противоречило их убеждениям и

устремлениям. Разумеется, британская правящая верхушка при этом руководствовалась

своими собственными интересами, а не интересами американского народа. Юг США был

в то время по существу британской экономической колонией, поставлявшей Англии в

больших количествах сырье и получавшей взамен изделия британской промышленности.

Запрет рабства и введение протекционизма ставили крест на таком однобоком развитии

Юга США, но для британской правящей верхушки это означало утрату одного из важных

источников сырья и рынков сбыта своей промышленной продукции, чего она не хотела

допустить.

Поскольку американцы с самого начала столкнулись с фактами международной

коррупции, то уже в 1798-1799 гг., то есть в первые два года существования США, были

приняты первые законы, регулирующие взаимоотношения американцев с иностранными

государствами и действия властей в отношении иностранцев (Закон об иностранцах и

подстрекательстве к мятежу и Закон Логана). В этих законах была, в частности, запрещена

связь любого американского гражданина с иностранным правительством, находящимся в

Франция была основным источником международной коррупции в более раннюю эпоху, когда она сама

стремилась к мировому господству. Так, Людовик XIV давал взятки английскому королю Карлу II Стюарту,

который взамен взял на себя письменное обязательство действовать в интересах Франции (см. главу XII).

Конфедерация южных штатов, провозгласившая свою независимость от США, не была признана

ведущими державами мира (включая Англию и Францию) в качестве самостоятельного государства, и ее

нельзя было считать законным правительством.

545

противостоянии с США (за что было предусмотрено суровое наказание) и зафиксировано

право президента страны подвергать тюремному заключению иностранцев – граждан

враждебных государств ([41] с.118-119). Разумеется, взятка чиновника от иностранного

государства рассматривалась как еще более худшее преступление, чем просто «связь

гражданина с иностранным правительством», и наказывалась более сурово. Таким

образом, с самого начала существования США там началась серьезная борьба с

международной коррупцией, в то время как во многих европейских государствах ей не

уделялось особого внимания (о чем свидетельствуют приведенные выше примеры). В

последующем указанные законы многократно пересматривались и дополнялись.

Можно утверждать, что и протекционизм в США являлся составной частью борьбы

с международной коррупцией или, во всяком случае, именно так воспринимался многими

американцами. Выше уже приводились слова весьма популярного в XIX веке

американского экономиста Генри Кэри, который писал: «система, которая направлена на

превращение Великобритании в “мастерскую мира” … из всех форм тирании, когда-либо

изобретенных, представляет собой ту, которая служит установлению рабства как

нормального состояния безработного человека» ([291] p.179). Как видим, Кэри

рассматривал систему свободной торговли, навязываемую США Великобританией, как

разновидность международной тирании. Следует отметить, что из всех случаев взяток

иностранным чиновникам и правителям, а также случаев шантажа, запугивания и

принуждения, которые инициировала в XIX столетии Великобритания в отношении

иностранных государств, львиную долю занимали те, в которых она пыталась навязать

этим государствам систему свободной торговли (см. главу XIV). Как выше уже

говорилось (п. 15.2), именно потому, что США смогли противостоять этому давлению и

построить у себя систему жесткого протекционизма, стимулировавшую развитие

национальной промышленности и передового сельского хозяйства, они и смогли породить

«американское чудо» конца XIX – начала XX вв., превратившись в крупнейшую мировую

державу (чего не удалось сделать ни одной другой из колонизированных европейцами

стран). К этому следует добавить, что за исключением нескольких периодов перед

гражданской войной 1861-1865 гг., импортные пошлины в США (по товарам

конкурирующего импорта) в течение всего XIX в. были на очень высоком уровне - более

30%, а после гражданской войны и вплоть до середины 1940-х годов (то есть в течение

почти целого столетия!) не опускались ниже 37-40% ([153] p.141).

Как говорилось в главе XII, еще одной важной идеей, рожденной в ходе

Английской революции, помимо протекционизма, была идея борьбы с монополиями и

любым проявлением монополизма. Так, отмена королевских монополий была, наряду с

введением протекционистской системы, одной из первых мер правительства вигов после

Славной революции в Англии в 1688 г. Эта идея также самым непосредственным образом

связана с борьбой с коррупцией, что уже было много раз продемонстрировано выше.

Борьба с монополизмом проходит через всю американскую историю, поэтому и здесь мы

видим преемственность пуританской Америки по отношению к Английской революции. В

частности, в течение всего XIX века мы видим борьбу против земельного монополизма

латифундистов и рабовладельцев, за фермерский путь развития Америки. В 1830-е годы

мы видим, как президент Джексон борется против монополизма в банковской сфере,

насаждавшегося американскими промышленниками (см. выше). А после окончания

гражданской войны 1861-1865 гг. на первый план выдвинулась борьба фермеров с

торговым и транспортным монополизмом – возникло движение грейнджеров, которое

охватило 1,5 миллиона человек ([41] с.269). Цель этого движения состояла в борьбе с

дискриминационными условиями, которые навязывались фермерам со стороны торговцев,

переработчиков сельскохозяйственной продукции и транспортных организаций.

Одиночные фермеры были бессильны противостоять этому диктату. Поэтому с 1867 г.

они начали объединяться в союзы грейнджеров (в дальнейшем называвшиеся просто

«фермерскими союзами»), которые создавали свои рыночные и транспортные структуры,

546

предприятия по переработке сельскохозяйственной продукции, что позволяло им

противостоять торгово-транспортному монополизму («торгово-транспортной мафии»).

Последнее собрание союза грейнджеров в его первом доме ( http://us.history.wisc.edu)

Во второй половине XIX века очень актуальной в США была также проблема

монополизма частных железных дорог, которые во многих внутренних регионах страны,

не имевших судоходных рек, были в то время практически единственным средством

перевозки грузов. Как пишет историк Х.Брэдли, «железные дороги бесцеремонно

использовали свое монопольное положение: они фиксировали цены на самом выгодном

для себя уровне, они проводили дискриминацию в отношении ряда своих клиентов; они

стремились, где только можно, завладеть монополией на транспортные перевозки; и они

вмешивались в политическую жизнь штатов и местных органов власти – выдвигали туда

своих людей, блокировали принятие невыгодного им законодательства и даже оказывали

влияние на решения судов» [306]. Принятые под влиянием фермерского движения

грейнджеров законы против монополизма железных дорог оказались неэффективными,

что стало окончательно ясно в 1880-е годы. Поэтому в 1887 г. был принят новый Закон о

торговле между штатами, направленный главным образом против несправедливой

дискриминации со стороны железных дорог. Закон запрещал образование транспортных

пулов на железных дорогах, что было одной из распространенных дискриминационных

практик, требовал взимания за перевозку единых цен в расчете на милю или километр

независимо от дальности перевозки, а также требовал от железных дорог регулярной

публикации их тарифов. Одновременно была учреждена специальная комиссия по

торговле между штатами, следившая за соблюдением данного закона. В дальнейшем

указанная комиссия возбудила целый ряд судебных расследований в отношении

злоупотреблений со стороны железных дорог. Как отмечает Х.Брэдли, «деятельность

комиссии оказалась менее эффективной, чем ожидали инициаторы закона, но сам закон

свидетельствовал об осознании того факта, что только федеральное правительство

способно справиться с возникающими новыми экономическими проблемами» [306]. В

дальнейшем, в президентство Теодора Рузвельта (1901-1909 гг.), права данной комиссии

были еще более расширены, введена практика обязательного согласования повышения

железнодорожных тарифов с правительством, а некоторые крупные частные

железнодорожные компании были раздроблены, в целях устранения монополизма [306].

Оказалось также, что железные дороги сильно увлеклись спекулятивными и

мошенническими сделками с землей на западе страны. Эти сделки приобрели совершенно

547

невиданный размер и характер, и стали предметом специального расследования со

стороны президента Кливленда (1885-1889 гг. и 1893-1897 гг.). В ходе расследований

выяснилось, что огромное количество земли мошенническим образом или с нарушением

условий заключенных договоров было присвоено железными дорогами и земельными

спекулянтами. В результате действий федеральной власти более 33 млн. га такой земли

было отобрано у незаконно завладевших ей частных лиц и компаний и возвращено

государству [306].

С конца XIX века на первый план выдвинулась проблема промышленного

монополизма, засилья в промышленности крупных трестов и других монополистических

объединений, диктовавших свои условия потребителям, поставщикам сырья и другим

независимым участникам рынка. Это было связано с очень быстрыми процессами

монополизации в американской промышленности, похожими на те процессы, которые

происходили в это же время в Германии и, по-видимому, имевшими те же причины (см.

предыдущую главу). Например, только в период с 1 января 1899 г. до 1 сентября 1902 г. в

США было образовано 82 треста, а общее количество трестов в стране выросло с 60 в

1890-х годах до 250 в 1900-х годах ([41] с.316).

Именно с крупными промышленными трестами и корпорациями были связаны

наиболее возмутительные факты монопольного диктата и ограничения конкуренции. По

данным американского экономиста С.Уилкокса, к 1904 г. 26 американских трестов

контролировали 80% или более промышленного производства в своей отрасли, а 8

крупнейших корпораций, среди которых были Standard Oil, American Tobacco, International

Harvester, American Sugar Refining, American Can и другие, контролировали 90% или более

производства в своей отрасли ([312] p.65). Такой контроль над производством всех

выпускаемых в стране товаров (соответственно нефти, сигарет, сельскохозяйственных

машин, сахара, консервных банок и т.д.) давал этим корпорациям почти неограниченные

возможности монопольного диктата. Например, компания Standard Oil

завладела всеми

нефтепроводами в стране, перекрыв другим нефтяным компаниям возможности

транспортировать свою продукцию. Она также вынудила железные дороги предоставить

ей 40-50%-ю скидку с обычного транспортного тарифа по железнодорожной перевозке

нефти. В итоге ее ежегодная чистая прибыль достигла баснословных размеров – в среднем

она составляла более 60% от стоимости производственных активов компании; Standard Oil

разорила многих своих конкурентов и установила контроль над более 90%

нефтеперерабатывающих мощностей в стране ([312] p.66).

Компания American Tobacco образовалась в 1890 г. путем слияния 5 независимых

табачных компаний, производивших 95% всех сигарет в стране. Она установила

монопольный контроль над торговлей табачными изделиями и над всеми

производителями машин для табачной промышленности, препятствуя продаже этих

машин своим конкурентам. Компания постоянно старалась подорвать позиции других

производителей табачных изделий, в том числе путем нечестных методов: вела против

них ценовые войны (демпинг), выпускала поддельные («палёные») сигареты низкого

качества с тем же названием и в той же упаковке, что были у конкурентов (чтобы

подорвать доверие к ним со стороны потребителей), скупала и закрывала конкурирующие

предприятия, беря подписку от их владельцев, что они не откроют нового табачного

производства и т.д. Результатом стала, как и в случае со Standard Oil, монопольная

прибыль American Tobacco (ежегодная чистая прибыль составляла в среднем более 40% от

стоимости ее производственных активов) и очень высокие цены на табачные изделия в

США, которые компания поддерживала на искусственно завышенном уровне ([312] p.66).

К похожим последствиям приводила монополизация и других отраслей в США.

Американское правительство не могло оставить без внимания такие вопиющие

факты монополизма. В 1890 г. был принят антимонопольный закон Шермана, и в

Standard Oil была образована в 1882 г. по инициативе Рокфеллера первоначально в виде треста

(объединения крупных компаний), в дальнейшем преобразована в корпорацию.

548

последующие два-три десятилетия были возбуждены сотни судебных процессов против

монополий. Вплоть до начала 1900-х годов все они были безрезультатными, но в

последующие годы ряд судебных процессов был доведен до конца и закончился

дроблением монополий на множество мелких компаний, что явилось, прежде всего,

результатом усилий президента Теодора Рузвельта (1901-1909 гг.). Так, компания Standard

Oil была расчленена на 8 самостоятельных нефтяных компаний, что в дальнейшем дало

возможность резко изменить структуру отрасли. Если ранее эта гигантская монополия

контролировала более 90% нефтепереработки в стране, то спустя 20-30 лет в США было

более 1000 нефтеперерабатывающих компаний, ни одна из которых не имела

монопольных позиций в отрасли ([312] pp.68-69). Такая же судьба постигла 7 из 8

крупнейших корпораций, монополизировавших более 90% производства в своей отрасли,

в том числе American Tobacco, International Harvester и другие поименованные выше ([312]

pp.68-69).

Нефтеперерабатывающий завод компании Standard Oil в 1889 г. (www.flickr.com)

Как видим, наиболее вопиющие примеры коррупции в американской истории, как

и в истории других стран, были связаны с крупной собственностью и, что самое главное, с

доминирующим или монопольным положением этой крупной собственности в экономике.

Такую же закономерность мы видим и в американской политической жизни. Самыми

активными борцами с коррупцией за первые полтора столетия существования США были

народные президенты, действовавшие в интересах средних и беднейших слоев населения:

Эндрю Джексон (1829-1837 гг.), о котором уже говорилось, и Франклин Рузвельт (1933-

1945 гг.) - см. далее. А самыми коррумпированными, по мнению историков Ф.Фрейделя и

В.О’Нила, были администрации президентов У.Гранта (1869-1877 гг.) и У.Гардинга (1921-

1923 гг.) [306]. В период правления обоих этих президентов не утихали коррупционные

скандалы, связанные в основном с лицами из ближайшего президентского окружения.

При этом, как пишет Э.Иванян, У.Грант при формировании своей администрации

«расплачивался с крупными американскими предпринимателями за финансовую

поддержку своей кандидатуры», в результате чего в ней «преобладали личные друзья и

просто состоятельные люди»; а администрация У.Гардинга была сформирована

«преимущественно из лиц, которые либо принадлежали к высшим кругам финансово-

монополистического капитала США, либо уже имели возможность доказать большому

бизнесу свою полезность» ([41] с.259, 367). Так мы видим на примере США, что не только

экономическая, но и политическая власть крупных собственников и монополистов была

549

неразрывно связана с коррупцией и с попыткой распространить коррупцию на все

американское общество.

Выше была приведена лишь небольшая часть имеющихся примеров борьбы с

коррупцией и проявлений коррупции в первые 130-140 лет существования США. Но и

того, что было приведено (а были взяты наиболее показательные примеры), достаточно

для того, чтобы сделать важные выводы. Во-первых, борьба с коррупцией в США не

прекращалась ни на один день, и ни на один день не прекращались попытки сил

коррупции в достижении своих целей использовать слабость государственной власти,

законов, рыночных структур, а также естественное монопольное положение тех или иных

хозяйствующих субъектов в регионах и общественные предрассудки. Во-вторых,

главными движущими силами в этой борьбе были те же самые классы, которые мы видели

во всех других обществах в самые разные исторические эпохи. Это, с одной стороны,

абсолютное большинство населения и выдвинутые им народные лидеры. А с другой

стороны – олигархия, относительно небольшая группа людей, представляющая собой

устойчивый класс, стремящийся не просто к богатству, а к использованию накопленного

или захваченного им богатства и монопольного положения для установления своей власти

над обществом и для навязывания ему коррупции и антикультуры. В целом эта борьба с

коррупцией в США была довольно успешной, что и предопределило необычайные успехи

США как страны и государства.

17.4. Истоки и особенности американского империализма

Как пишут многие западные историки, где-то на рубеже XIX и XX веков США

вступили в эру империализма, и именно тогда их политика из «изоляционистской», какой

она была до этого, начала превращаться в «империалистическую». Первой

империалистической войной США обычно называют американо-испанскую войну 1898 г.,

в результате которой США установили контроль над Кубой, аннексировали у Испании

Филиппины, Гуам и Пуэрто-Рико [306]. Однако при этом очень часто умалчивается, что

переходу к такой явной империалистической политике американского государства

предшествовал длительный период, в течение которого соответствующая идеология

насаждалась внутри американского общества. Кроме того, представляется неверным

утверждение западных историков о том, что политика США до конца XIX века была

«изоляционистской».

Что такое империалистическая политика? Очевидно, это политика, направленная

на создание империи путем захватов территории или путем установления политического

или экономического контроля над другими странами. Исходя из этого определения,

нельзя считать всякие захваты территории империалистической политикой, а только те

захваты, которые ведут к образованию империи, то есть к установлению контроля одного

государства над разными народами, не спрашивая желания этих народов. Пока

американцы продвигались на запад американского континента, захватывая или покупая

земли у индейцев, вряд ли это можно было назвать империалистической политикой,

поскольку эти территории были пустынными, индейцев было слишком мало, и включение

такого незначительного количества аборигенов вряд ли могло превратить США в

империю

. Что касается политики в отношении не пустынных территорий, а других

государств, то в начале существования США она была миролюбивой и исходила из

стремления к справедливости и отказу от любой внешней агрессии. Так, в своем

прощальном послании нации Джордж Вашингтон призвал своих соотечественников

«проявлять добрую волю и соблюдать справедливость по отношению ко всем

По оценкам, плотность населения в Северной Америке до появления там европейцев (начало XVII в.)

составляла всего лишь 1 человек на 20 кв. км или 0,05 чел./кв. км ([168] p.21). Уже к моменту образования

США (конец XVIII в.) плотность населения (а, следовательно, и численность населения) на территории 13

штатов, сформировавших Соединенные Штаты, выросла не менее чем в 30-50 раз.

550

государствам», «поддерживать мир и согласие со всеми» и отказаться как от «антипатии»,

так и от «горячей привязанности» к тем или иным государствам. Он предупредил, что

«нация, движимая недоброй волей и негодованием, вопреки трезвым политическим

расчетам иногда понуждает правительство к войне», а также призвал «оставаться

народом, полагающимся исключительно на себя», «пренебречь материальным ущербом от

исходящих извне неприятностей» и «занять позицию, обеспечивающую тщательное

соблюдение нейтралитета» ([42] с.72-73).

Как видим из этого послания, речь идет вовсе не о «политике изоляционизма», то

есть самоизоляции страны от всех внешнеполитических и торговых контактов, как об

этом пишут западные историки. Речь идет о политике нейтралитета, отказа от военной

агрессии, от постоянных военных союзов и о такой политике, которая не привязывает

американский народ к другим государствам ни политически, ни экономически, а

позволяет ему «оставаться народом, полагающимся исключительно на себя». Но ни о

какой самоизоляции нет речи, и мы ее не видим в политике США. Несмотря на

протекционизм, который как раз позволяет ей «полагаться исключительно на себя»,

страна со всеми торгует, со всеми старается заключить договоры о дружбе и торговле, в

Америку едут со всего мира в огромном числе иммигранты и предприниматели, стекаются

капиталы и промышленные ноу-хау. Единственное, что может свидетельствовать о какой-

то самоизоляции – территориальная удаленность страны от Европы и остального мира, из-

за которой американцы не только в то время, но даже и сегодня, плохо в своей массе

представляют себе, как живет Европа и остальной мир. Но это уже – не политический, а

географический факт, с которым в то время ничего нельзя было поделать.

Однако уже в середине XIX века политика США начала меняться, и эти изменения

стали результатом сознательного внедрения в американскую идеологию взглядов и

доктрин, отличающихся от тех принципов, которые были завещаны основателями

американского государства. Речь идет в первую очередь о «доктрине Монро» и «теории

предопределенной судьбы». Доктрина Монро была впервые озвучена еще президентом

Д.Монро (1817-1825 гг.) в 1823 г. и была по существу первой американской попыткой

разделить весь мир на сферы влияния: европейским государствам отводилось в качестве

таковой все Восточное полушарие земного шара, а США – Западное полушарие. Теория

предопределенной судьбы (manifest destiny) получила распространение в годы правления

президента Д.Полка (1845-1850 гг.). Она оправдывала право США вмешиваться в дела

любых государств и территорий в Новом Свете, включая захваты их территорий, которое

обосновывалось некой «предопределенной судьбой» Соединенных Штатов,

предначертанной свыше ([42] с.76, 117).

Обе эти идеи поначалу не встретили особого противодействия со стороны

американской общественности. По-видимому, одна из причин этого состояла в том, что

вначале они применялись в основном к территориям американского «дикого запада»,

которые были практически необитаемыми

. Большинство американцев искренне полагало,

что США имеют полное право колонизировать эти пустынные земли и распространить на

них свою государственную власть, поэтому никто серьезно не возражал ни против

доктрины Монро, ни против теории предопределенной судьбы, пока они применялись к

землям «дикого запада» и не распространялись на другие государства. Тем не менее,

нельзя не заметить, что обе эти доктрины замахивались на значительно большее, чем

земли «дикого запада» США. Они с самого своего появления нацеливались на то, чтобы

со временем превратить весь Новый Свет или даже все Западное полушарие в вотчину

США или, говоря языком этих доктрин, в исключительную «зону американских

интересов». Собственно говоря, это вытекает из их формулировок: ведь речь в них шла не

о землях «дикого запада», и даже не о Северной Америке, а о всем Западном полушарии

земного шара. Таким образом, американская демократическая общественность

Доктрина Монро первоначально предназначалась для России и касалась территорий на западном

побережье Америки, колонизированной русскими поселенцами.