Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

141

³~}£ ~¾… ~ ¾~}, 1100 – 1737 ||.

одержавшими в конце концов победу олигархами из фракции Аль-

бицци, использовали брачные связи с патрициями вне олигархии

и деловые связи с «новыми людьми» для того, чтобы стянуть вме-

сте семейства, которые оказались изолированными и отлученны-

ми от власти режимом олигархов. Когда новые люди обратились

к своим деловым партнерам Медичи за помощью против олигархи-

ческого налогообложения, они «подтолкнули Медичи самоосознать

себя как политическую партию… Олигархи [своими запретитель-

ными брачными практиками и политической системой] направили

силы „новых людей“ на поддержку [Медичи], а затем отсекли любую

возможность увильнуть от ответа» (с. 1306). Когда Альбицци и дру-

гие олигархи попытались использовать силу, чтобы забрать власть

у Синьории, в которой доминировали союзники Медичи, благода-

ря успеху выборов в сентябре 1434 г., то сторонники Медичи и мно-

гие нейтральные люди вышли на улицы. Переворот провалился,

и Альбицци со своими сторонниками были лишены всех должно-

стей и отправлены в ссылку (Kent, 1978, с. 289 – 351; Padgett, Ansell,

1993, с. 1309 – 10; Hale, 1977, с. 22 – 24).

Правление Медичи и повсеместная политизация (и рефеодализация)

Приход Медичи к власти ознаменовал собой, за исключением двух

интерлюдий (1494 – 1512 и 1527 – 1530 гг.) с изгнанием Медичи, конец

патрицианского фракционализма. Медичи сумели войти в олигар-

хию и получить доступ к возможностям по накоплению богатства, за-

вися только от удачи единственно своего семейства, так как их побе-

да над олигархами и последующее избрание профлорентийского

папы

⁴⁴

позволили им соединить три бывших отдельными элитных

организации

—

флорентийское правительство, папство и банк Меди-

чи

—

под контролем партии одной семьи. Доходы, которые получил

банк, в первую очередь с обслуживания финансов пап и предоставле-

ния займов папству и Флоренции, использовались для подкупа поли-

тических союзников Медичи во Флоренции. Когда Медичи распро-

странили свой контроль на папскую администрацию, они смогли

⁴⁴

В 1447 г. папа Евгений

, который из друга стал врагом Флоренции, умер, и его

заменил Николай

, настроенный в пользу Медичи. Медичи сохраняли свое влия-

ние на папство, а часто и контроль над ним, еще два столетия. Власть Медичи

в Риме достигла своей вершины при избрании папами членов семейства, Джо-

ванни стал папой Львом

в 1513 г., а Джулио

—

папой Климентом

vii

в 1523 г.

(Hale, 1977).

142

| 3

вознаградить своих сторонников во Флоренции и Риме выгодными

церковными должностями (Stephens, 1983, с. 124 – 164; Bullard, 1980,

с. 24 – 44).

Союзники Медичи 1434-го г. составили изначальную олигархию но-

вого режима, которую постепенно дополнили несколько представи-

телей старой аристократии, добившихся статуса недворянина, чтобы

войти во флорентийскую политику, и «новые люди», чье богатство

от торговли и держания флорентийских или папских должностей

на службе Медичи позволило им попасть в олигархи (Litchﬁ eld, 1986,

с. 24 – 28; Hale, 1977, с. 35 – 39; Najemy, 1982, с. 306 – 307, 320 – 323, 327 – 331;

Stephens, 1983, с. 16 – 23). Участие цехов и простонародья в правитель-

стве было сведено к номинальному уровню (исключая два междуцар-

ствия при немедичевском правлении) использованием Медичи вы-

борной системы, разработанной олигархами.

Важность папства, и папского патроната и доходов с него, для ге-

гемонии Медичи доказывают обстоятельства, при которых долгое

правление Медичи (1434 – 1737 гг.) во Флоренции было дважды прерва-

но и потом восстановлено

⁴⁵

. Оба изгнания Медичи (в 1494 и 1527 гг.)

были вызваны поражением папства или угрозой атаки на папу со сто-

роны крупной силы, с которой Медичи не были в союзе

⁴⁶

. Медичи

возвращались к власти (в 1512 и 1530 гг.), когда крупная сила, союзни-

чавшая с папством под контролем Медичи, получала военное превос-

⁴⁵

Хэйл (Hale, 1977, с. 76 – 126) и Стефенс (Stephens, 1983) дают очень ясный пересказ

истории периода, обсуждаемого в этом абзаце и двух следующих примечаниях.

Трекслер (Trexler, 1980, с. 462 – 553) разбирает, насколько велика была народная

мобилизация против Медичи и подвластных Медичи правительств в этот период.

⁴⁶

В 1494 г. уступки Медичи вторгшейся французской армии вызвали народное сопро-

тивление, завершившееся мятежом, когда Пьеро (сын Лоренцо) де Медичи при-

вел собственный вооруженный отряд угрожать Синьории. Олигархический фрак-

ционализм оживился, когда Медичи были изгнаны, а их ближайшие союзники

исключены из правительства. Фракционализм открыл возможность для народ-

ной мобилизации, увенчавшейся фактическим правлением Савонаролы, чей

религиозный фанатизм привел к его казни в 1498 г. Конституциональные исправ-

ления, вдохновленные Савонаролой, только на время позволили непатрициям

участвовать в деятельности правительства, пока олигархи

—

противники Меди-

чи не объединились заново и не начали манипулировать правительственными

советами, чтобы вернуть себе власть. Эта олигархия срослась под руководством

Содерини.

Правление Медичи было еще раз прервано в 1527 г., когда союз под предводи-

тельством Империи разгромил французских союзников папы и разграбил Рим.

И снова, временную расширенную демократию сменили олигархи

—

противни-

ки Медичи.

143

³~}£ ~¾… ~ ¾~}, 1100 – 1737 ||.

ходство в Тоскане и вынуждала коммуну принять обратно свое «пер-

вое семейство»

⁴⁷

. Влияние Медичи на папскую администрацию под-

держивалось, в свою очередь, использованием богатств, запасенных

в банке Медичи, и способностью Медичи мобилизовать флорентий-

скую дипломатическую и военную помощь для целей папства и на-

правлять прямые финансовые субсидии из коммуны в папскую ку-

рию (Bullard, 1980, с. 119 – 50; Hale, 1977).

Даже находясь в ссылке, Медичи использовали патронат папства

для того, чтобы сохранить связи с флорентийскими патрициями

и обеспечить их уступчивость, если не энтузиазм по поводу возраще-

ния Медичи к власти (Butters, 1985, с. 187 – 225; Bullard, 1980, с. 119 – 50).

Продолжающееся влияние Медичи на олигархические семейства

во время изгнания и уверенность в лояльности этих семейств по воз-

вращению иллюстрируются тем фактом, что 26 из 55 членов первой

Балии, созданной для того, чтобы восстановить контроль Медичи

над правительством по их возвращению из ссылки в 1512 г., были чле-

нами антимедичевского правительства Содерини в предшествующие

4 года (Butters, 1985, с. 188).

Во времена герцогства возможности для получения богатства

стали еще больше зависеть от доступа к флорентийским и папским

должностям под контролем Медичи. Именно в этом смысле флорен-

тийская политика и экономика оказались рефеодализованы. Струк-

турные инновации флорентийской коммуны, которые характеризо-

вались передачей власти от contado к городу и от аристократии к эли-

те из городских купцов, обратились вспять, когда Медичи стали

искать источники дохода для самих себя и своих союзников, не стес-

няемые эффективным противодействием, потому что конкурирую-

щие элиты и классы были неспособны разрушить тройственную базу

Медичи, герцогской власти, папства и банка.

Налоги и подати, собираемые во Флоренции и ее территори-

ях, были приписаны к определенным должностям, которые пере-

давались союзникам Медичи, или в обмен на займы государству

(Litchﬁ eld, 1986, с. 141 – 190; Bullard, 1980, с. 151 – 172). Государственные

⁴⁷

Медичи вернули себе власть, когда французы, ослабшие после тяжелых военных

потерь, ушли из Италии в 1512 г., оставив после себя вакуум, который заполнил

альянс Испании, Венеции и папства, в котором кардинал Джованни де Медичи

(будущий папа Лев

) был ведущей фигурой.

Республиканская интерлюдия 1527 – 1530 гг. закончилась с возобновления союза

между папой из Медичи, Климентом

vii

и императором Карлом

. К 1530 г. Карл

был неоспоримой военной силой в Италии и смог вынудить Флоренцию навсе-

гда покончить с республиканством и стать наследственным герцогством Медичи.

144

| 3

и церковные должности, хотя и не были формально куплены, оста-

вались в руках одной семьи, пока она не теряла фавор у Медичи

(что бывало редко) или государство не возвращало займы, в уплату

которых эта должность была отдана (практически невозможно, учи-

тывая огромные долги герцогства). Ценность высоких постов резко

поднялась в

xvi

в. Прибавив официальный и частный компоненты

к зарплате чиновника, Личфилд (1986, с. 194, 358 – 361) оценил, что до-

ходы с высших должностей, занимаемых союзниками Медичи, под-

нялись на 240 – 260 % с 1551 по 1736 г., учитывая инфляцию, в то время

как магистратуры, занимавшиеся людьми из старых семейств, едва

компенсировали инфляцию в этих странах.

Структура налогообложения и характер отношений между го-

родом и contado, которые установились при республике, при Меди-

чи трансформировались так, чтобы произвести доходы, необходи-

мые для вознаграждения союзников и поддержания политической

машины, которая контролировала герцогские и папские институ-

ты власти. Политическое подчинение contado городу, и его эконо-

мическая эксплуатация как источника дешевой еды и высоких на-

логов были подорваны передачей его союзникам Медичи во фье-

фы с юридической властью и иммунитетами от налогов (Litchﬁ eld,

1986, с. 35 – 40, 116 – 125). Когда сельская округа оказалась рефеодализи-

рована, налоговые доходы с contado упали относительно, если не аб-

солютно, и были замещены на увеличенные налоги с тех земель, ко-

торые не попали во фьефы к союзникам Медичи, и на «пленные» го-

рода, такие как Пиза и Пистойа. Пошлины на товары, проходящие

в город и из города, которыми облагались землевладельцы, прода-

вавшие зерно из своих поместий во Флоренции, по большей части

заменили на косвенный соляной и нотариальный налоги, которы-

ми облагались члены городских гильдий, popolo di Dio и крестьяне

(с. 99 – 100). Регулирование цен на зерновые во Флоренции на протя-

жении нескольких столетий наравне с налогами с contado было при-

знаком способности цеховиков заставить ослабших аристократов

и их крестьян субсидировать городские интересы. Во второй поло-

вине

xvi

в., когда союзники Медичи стали сельскими землевладель-

цами, ценам было позволено расти, преобразуя городских покупате-

лей в тех, кто оплачивал сельские поместья и растущие цены на зем-

лю (с. 244 – 261).

Гегемония партии Медичи в политике и экономике Флоренции,

и ее использование феодальных рычагов контроля над должностя-

ми и землей для того, чтобы сохранить и субсидировать свое правле-

ние, были представлены в буквальной реаристократизации флорен-

145

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

тийской правящей элиты во времена герцогства. Семья «была под-

нята в гораздо более возвышенные сферы тогда, когда люди начали

осмысливать свое происхождение в терминах благородства, достоин-

ства, богатства, статуса или любого другого столь же туманного идеа-

ла, который они хотели приписать преданиям своей собственной се-

мьи» (Goldthwaite, 1968, с. 270; см. также Berner, 1971; Cochrane, 1965).

Ведущие семейства Флоренции последовали примеру герцогов

Медичи и получили дворянские патенты от самих Медичи или попы-

тались возродить древние титулы, которые якобы носили их пред-

ки (Burke, 1972, с. 245). «Преимущества титулов были в основном по-

литическими; они обеспечивали [и подтверждали владение] посто-

янного места при герцогском дворе» (Litchﬁ eld, 1986, с. 36). Из 426

семейств, члены которых наиболее часто оказывались приорами

в. (не считая тех, чей род угас), половина была анноблирована

к 1600 г., и практически все

—

к 1700 (с. 35).

Расходы на дворцы во время великого строительного бума в конце

xvi

в., с одновременным увеличением прежде стабильного и скром-

ного уровня приданного (Litchﬁ eld, 1986, с. 41 – 45), траты на произ-

ведения искусства (особенно на портреты главы семейства и всего

семейства), и на вычурный образ жизни, отмеченный расточитель-

ными развлечениями, привели к тому, что флорентийцы сильно оза-

ботились «самопрезентацией» (Burke, 1986, с. 132 – 67). Социальная

жизнь флорентийской правящей элиты в

xvii

в. отражает их защи-

щенность от вызовов со стороны конкурирующих элит и классов

и их неспособность использовать структурные зазоры для получе-

ния выгод помимо тех, которые им позволяли уже существующие

должности и фьефы.

®~~}£} ~|} 

¾~}£~ ³~

Этот затянувшийся анализ воздействия элитных и классовых кон-

фликтов на структуру флорентийской политии подготавливает объ-

яснение источников и пределов экономического роста Флоренции.

Благоприятные условия внешнего происхождения были необходи-

мы для развития городской автономии, подъема новых элит и про-

цветания главных отраслей предпринимательства (текстиль и бан-

ковское дело), расположенных в городе. Тем не менее эти условия

наличествовали и в других европейских городов и там не вызвали

схожего экономического развития. Более того, Флоренция наслаж-

146

| 3

далась теми же внешними условиями, которые помогли подъему от-

раслей предпринимательства, и во время их неудержимого упадка

xvi

в. Флорентийцы в целом отказались от имевшихся возможно-

стей получать выгоду с целерациональных экономических действий

xvi

в., в пользу извлечения денег через должности и держание зем-

ли теми же способами, что использовали сельские аристократы, чей

статус бывшие флорентийские купцы пытались имитировать.

Флорентийцы в

xiii

–

вв. делали деньги в расщелинах феодаль-

ной Европы. Их бизнес-практики, из которых наиболее известно

развитие двойной бухгалтерии (de Roover, 1963; Cohen, 1980), были

образцом того, что Вебер называл «рациональная техника». Однако

те возможности для целерационального экономического действия,

которые практически отсутствовали в остальной Европе в эти сто-

летия, возникали к услугам флорентийских банкиров и текстильных

купцов лишь частично и эпизодически.

Флорентийские банкиры и купцы преуспевали больше и дольше,

чем их коллеги в большинстве европейских странах благодаря бла-

гоприятным внешним условиям. Первым среди этих факторов был

продолжительный политический пат, в котором пребывали круп-

ные силы в Северной Италии, что дало флорентийцам свободу вой-

ти в деловые сношения с папами, королями, поставщиками шерсти

и шелка и покупателями по всей Европе без необходимости отка-

зываться от своей автономии и большей части выгоды в пользу од-

ного короля или нескольких аристократов, которые правили боль-

шинством городов и которые быстро захватили господство в недолго

остававшихся автономными городах Шампани и Германии, рассмот-

ренных выше в этой главе.

Вторым «благоприятным» фактором была военная слабость Фло-

ренции, которая удерживала ее купцов от попыток доминировать

в Средиземном море на манер венецианских или генуэзских. Не-

способность флорентийцев призвать к себе на помощь большую

военную силу из собственного города или от какого-нибудь мощно-

го союзника вынудила их обратится к тому, что казалось менее вы-

годным

—

торговле шерстью и шелком, и вести свои дела, заискивая

перед папством, которое другие итальянцы презирали, предпочитая

более выгодные средиземноморские торговые маршруты, которые

они заняли, пренебрегая внешней политикой пап. Области предпри-

нимательства, которые достались флорентийцам в

xiii

в., в после-

дующих столетиях проявили себя как более надежные, чем среди-

земноморская торговля, которую подорвало военное вторжение ту-

рок в

в., и окончательно погубил подъем атлантической торговли

147

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

xvi

. Между тем шелк, шерсть и банковское дело процветали, хотя

все больше за пределами флорентийского герцогства. Оставшаяся

часть этой главы посвящена, во-первых, причинам упадка шерстяной

и шелковой индустрии и банковского дела как специфически фло-

рентийских областей предпринимательства, а во-вторых,

—

перево-

ду флорентийского капитала и усилий в monte, должности и землю.

Подъем и упадок флорентийских шерстяной и шелковой индустрии

Шерстяная и шелковая индустрии были теми секторами экономики,

в которых возможности для экономически ориентированного капи-

тализма (Weber, 1978, с. 165), если не для целерационального эконо-

мического действия (с. 69 – 74), оказались наиболее значительными

и долговременными. Флорентийцы использовали свою монополию,

полученную политическим путем, на экспорт английской шерсти,

чтобы привлечь квалифицированных французских и фламандских

ткачей во Флоренцию и занять доминирующее положение на рын-

ке товаров роскоши из шерсти в

xiii

в.. Однако невыплата англий-

ской короной долгов по займам Барди и Перуцци в 1342 г. и неудача,

постигшая флорентийцев в попытках вытребовать английские ко-

ролевские доходы и должности в качестве выплаты долга, привели

к разрыву флорентийско-английского альянса. Английская корона

перестала экспортировать во Флоренцию шерсть и, напротив, ста-

ла продавать ее повсюду, кроме Флоренции, чтобы получить деньги

под новые займы, а потом даже начала ограничивать экспорт, стре-

мясь стимулировать свою собственное текстильное производство

(Fryde and Fryde, 1965, с. 461 – 463). Доступ флорентийцев к альтерна-

тивным источникам шерсти был ограничен подъемом турецкой дер-

жавы в восточном Средиземноморье (Luzzato, 1961, с. 137 – 141). Фло-

рентийское производство товаров из шерсти сократилось с 80 тысяч

штук в 1330 г. (с. 106) до 25 тысяч штук в 1378 г. (Lopez and Miskimin,

1962, с. 419).

Как только они потеряли политически приобретенную монопо-

лию на английскую шерсть, флорентийские купцы попытались из-

менить правила работы цехов и снизить зарплаты, чтобы эконо-

мически конкурировать на рынке низкопробного текстиля, произ-

веденного из более дешевой шерсти и хлопка, к которому они все

еще имели доступ (Luzzato, 1961, с. 159 – 61; Mazzaoui, 1981, с. 70, 121 – 24).

Члены «младших» цехов отреагировали на эту угрозу их доходам,

войдя в союз с магнатами, чтобы поддержать водворение Вальтера

Бриенского в 1342 г. (Brucker, 1962, с. 7). Как я уже показал выше, пат-

148

| 3

риции вернулись к власти на следующий год, уладив собственные

разногласия и пойдя на кратковременные политические и долговре-

менные экономические уступки членам «младших» цехов, чтобы до-

биться их поддержки в свержении Вальтера и его союзников-магна-

тов. Флорентийские торговцы шерстью были неспособны перей-

ти с монополии товарами роскоши на конкурентное более дешевое

производство, потому что их позиция во флорентийской политии

(которая дала им привилегированный доступ к английской шерсти

и вообще создала их предпринимательство) была под угрозой со сто-

роны конкурирующих магнатов, чье поражение зависело от способ-

ности купцов и других патрициев покупать поддержку или, по край-

ней мере, нейтралитет цеховых масс

⁴⁸

Следуя Веберу, можно сказать, что торговцы текстилем принесли

в жертву (в виде альянса с «младшими» цехами) свое потенциальное

экономическое преимущество (на рынке дешевого текстиля) ради

политически ориентированного капитализма, в данном случае со-

циального престижа и политической власти в муниципальном уч-

реждении. Однако такое описание подразумевает, что у купцов был

какой-то другой выбор, имей они не политическую, а экономиче-

скую ориентацию. А то, что торговцам текстилем была открыт не-

кий иной путь

—

в высшей степени сомнительно. Даже если купцы

политически подчинились бы Вальтеру и олигархам в обмен на под-

держку режима их атак на привилегии гильдий, неясно, смог бы та-

кой союз перевесить силу уличных бойцов оставшихся патрици-

ев и цеховиков. Также неясно, приняли бы олигархи такой альянс.

Выгоды для неторгующих олигархов и их режима от содействия

более конкурентоспособной дешевой текстильной промышленно-

⁴⁸

Гильдии играли чрезвычайно важную роль в попытках патрициев отнять власть

у аристократов в других итальянских городах и, следовательно, сохраняли кон-

троль над производством в этих городах-государствах. Генуэзские, миланские

и другие гильдии препятствовали сложению сельской и нецеховой текстиль-

ной мануфактуры в этих государствах до конца

xvii

или

xviii

вв. (Belfani, 1993,

с. 255 – 60). И снова Венеция является исключением. Так как объединенная элита,

правившая в независимой Венецианской республике, смогла избежать фракцион-

ной борьбы, этой элите не было необходимости идти на уступки гильдиям взамен

на политическую поддержку. В результате гильдии в Венеции были менее спо-

собны, чем в других городах, помешать снижению заработка или заблокировать

установление сельской промышленности (Lane, 1973, с. 104 – 109, 312 – 321). Бельфа-

ни (Belfani, 1993) указывает на горные долины Брешии и Бергамо, находившие-

ся под властью Венеции с 1400-х гг., как основные центры итальянской сельской

протоиндустрии (с. 260 – 264).

149

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

сти были умозрительные, тогда как угроза восстания цехов вполне

реальной.

Приписать какую-либо ориентацию становится еще сложнее даль-

ше, учитывая тот факт, что многие текстильные торговцы Кали-

малы участвовали, если не своими инвестициями, то через семей-

ные или брачные связи, во многих сферах предпринимательства

(Goldthwaite, 1968, с. 236). Торговцы текстилем и их родственники ин-

вестировали деньги, давая их банкирам и судостроителям, лавочни-

кам, торгующим зерном и товарами широкого потребления, а также

чиновникам и клирикам (Becker, 1959; 1967, с. 89 – 96; Abulaﬁ a, 1981).

Торговцы текстилем не могли порвать с другими патрициями, по-

жертвовав интересами банкиров, лавочников и чиновников ради

выгоды с нового производства шерсти и хлопка, потому что торгов-

цы сами и через свои семьи были банкирами, лавочниками и чинов-

никами

⁴⁹

. Торговцы Калималы во Флоренции середины

xiv

в. были

встроены в систему расширенных семей, совместных предприятий

и политических альянсов, которые серьезно ограничивали возмож-

ности политической или экономической действенности (agency), не-

зависимо от их целерациональности или психологической ориен-

тации. Цепь счастливых случайностей поместила флорентийских

торговцев текстилем в господствующее положение на европейском

рынке предметов роскоши из шерсти. Когда другая цепь событий раз-

рушила эту монополию, купцы остались зафиксированными в сети

союзов и совместных предприятий, которые заставили их принести

в жертву возможности в одной отрасли экономики для сохранения

своих собственных интересов, интересов их семей и союзников в по-

литическом управлении, которое гарантировало им большую сумму

доходов во всех других отраслях.

Концентрация квалифицированных ткачей и других ремеслен-

ников во Флоренции и продолжающееся господство флорентий-

ских банкиров в европейских торговых сетях благодаря их союзу

⁴⁹

Цейтлин и Рэтклиф (Zeitlin, Ratcliff, 1988) выявили схожий союз между земле-

владельцами и промышленными и финансовыми капиталистами в Чили 1960-х

гг., союз, скованный и поддерживаемый браками между ключевыми семейства-

ми капиталистов, которые благодаря финансовым пирамидам, совместным

предприятиям и взаимопересекающимся директорством в компаниях владели

и держали под своим контролем большинство крупнейших банков, корпора-

ций и поместий в стране. Цейтлин делает вывод, что «доминирующие аграр-

ные и капиталистические элементы были внутренне связаны, если не сказать

„спаяны“, таким сложным образом, что ни один из них не обладал автономией

или различимой социальной идентичностью» (с. 181 – 82).

150

| 3

с папством позволили развиться новому производству предметов

роскоши, на этот раз из шелка, в конце

xiv

в. (Luzzato, 1961, с. 142).

Флорентийцы доминировали на европейском рынке шелка после-

дующие два столетия благодаря высокому качеству выделки и само-

го шелка, который они использовали (Mazzaoui, 1981, с. 132 – 33). Высо-

кая рентабельность в этой торговле предметами роскоши позволяла

(а спрос на качественные продуктов со стороны богатых покупате-

лей даже требовал), чтобы флорентийские торговцы шелком нани-

мали за хорошую плату квалифицированных цеховых работников.

Флорентийские торговцы шелком разрешили проблему поставок,

которая мучила их предшественников в торговле шерстью, поощряя

землевладельцев по всей Италии увеличивать площади земель, от-

веденных под разведение тутовника и шелковичного червя (Aymard,

1982, с. 152)

⁵⁰

Как и шерстяная отрасль в

xiv

в., флорентийская шелковая от-

расль экономики пришла в упадок за

xvii

в. по нескольким причи-

нам

⁵¹

. Если с шерстью кризис начался со стороны поставок сырья,

то шелк подкосило изменение спроса. Возможности аристократов

покупать дорогие шелка исчерпались во время продолжительной де-

прессии, которой характеризовался кризис

xvii

в. Флорентийские

торговцы не могли производить дешевые шелка в своих городах-госу-

дарствах, потому что они по-прежнему были ограничены цеховыми

уставами (Mazzaoui, 1981, с. 138 – 51; Cipolla, 1974; Sella, 1974). И снова

слабое политическое положение купцов не дало им перевести свое

понимание того, что нужно рынку, в эффективное целерациональ-

ное экономическое действие. Медичи настолько доминировали в по-

⁵⁰

Миланское шелковое производство также получало выгоду от распространения

шелковицы в Ломбардии в

xvi

вв. (Dowd, 1961, с. 155).

⁵¹

Картину абсолютного упадка итальянской шелковой промышленности, которую

нарисовал Чиполла (Cipolla, 1952), оспорил Гудмен (Goodman, 1981), обнаружив-

ший, что «выпуск продукции в

xvii

в. был относительно стабильным» (с. 423).

Тем не менее стабильный выпуск продукции, особенно в эпоху падения цен,

и является упадком. Образ стабильности, представленный Гудменом, противо-

речит его же подробному описанию того, как флорентийские компании по про-

изводству шелка не смогли собрать капитал, чтобы оплатить покупку шелка-

сырца у тосканских ферм. В результате недавно произведенные в дворянство

патриции, владельцы шелковичных поместий (вместе с банкирами и купцами,

которые часто были одними и теми же людьми или из одной семьи) стали стар-

шими партнерами в большинстве шелкопроизводящих фирм (Goodman, 1981,

с. 424 – 435). Основная прибыль в индустрии шелка, относящегося к товарам роско-

ши, в

xvii

в. реализовывалась в момент культивации, а не производства или про-

дажи, как это было в предшествующие столетия.