Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

161

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

рую они изначально заплатили (Mohlo, 1971, с. 136 – 137, 180 – 212). Та-

ким образом, вкладчики получали от 20 до 40 % прибыли, и «затра-

ты на кредиты, судя по всему, весьма быстро можно было погасить

доходами, получаемых с принудительных налогов. Более того, так

как этих же самых банкиров выбирали на должности в комитет, рас-

поряжавшийся общественными фондами, их кредиты оказывались

полностью застрахованными от рисков» (Goldthwaite, 1987, с. 27).

Эти политически привилегированные элиты из вкладчиков monte

были образцом веберовских политически ориентированных капи-

талистов, которые получали огромные доходы с чрезвычайных опе-

раций с политическими организациями: «Возможности вложиться

в текущую задолженность… были временными и спорадическими…

Коротко говоря, правительство особенно не вмешивалось в стра-

тегии банков [или богатых вкладчиков] по увеличению прибыли,

однако полезные ему банкиры получали время от времени возмож-

ность вложиться в государственный долг» (Goldthwaite, 1987, с. 27).

Вторая, более многочисленная группа вкладчиков в monte состоя-

ла из политически более слабых граждан, которые становились дер-

жателями облигаций благодаря своей обязанности платить периоди-

чески prestanza (принудительный заем) вместо налога на имущество

(estimo). Когда долг monte вырос с 500 000 флоринов в 1345 г. до 8 мил-

лионов флоринов в 1450 г., доли monte стали основными средствами

к существованию многих флорентийцев. К 1380 г. 5000 флорентий-

цев, или ⁄ всего взрослого населения, вкладывались в monte. Доли

monte использовались как приданное, тем самым связывая воспро-

изводство имущего класса с геополитической удачей города-государ-

ства (Becker, 1968a, с. 152 – 59).

В те годы

xiv

в., когда государство было платежеспособно, доли

monte, приобретенные через prestanza, давали от 10 до 15 %, в то время

как коммерческие предприятия приносили доход в среднем 8 – 10 %,

а земля 5 – 7 % прибыли в год (Molho, 1971, с. 65; Jones, 1966, с. 413 – 429).

Более высокая прибыль с monte компенсировалась большими рис-

ками и периодической задержкой выплаты процентов (Mohlo, 1971,

с. 66 – 73).

Обширный рост monte отражал неспособность флорентийско-

го города-государства уравновесить чрезвычайные военные расхо-

ды обычными доходами или даже оплатить военные долги прибы-

лью бюджета в мирное время. Постоянные вызванные войной дол-

ги были характерной чертой почти всех городов-государств Италии

и, в действительности, практически всех государств Средневековья

и последующей эпохи. Однако примечательна эта возрастающая го-

162

| 3

товность почти всех флорентийских плательщиков prestanza удер-

жать доли, которые они получили в обмен на принудительные зай-

мы, а богатых флорентийцев

—

добровольно вкладываться в monte,

используя его как приданное.

Три главных фактора повлияли на переход богатства в пассивные

инвестиции, такие как monte, должности и земля. Во-первых, это со-

кращающаяся прибыль и растущий риск инвестиций в текстильное

производство и банковское дело. Как отмечалось выше, флорентий-

цы сталкивались с растущими ограничениями в перспективах полу-

чения доходов с производства в пределах своего города-государства

и с банковских операций заграницей. Вторым фактором была поли-

тическая стабилизация во Флоренции при олигархии и позже, когда

Медичи расширили возможности для своих политических сторонни-

ков получать барыши от спекуляции долями monte, что повысило до-

ход правящей элиты с должностей.

Третьим фактором, который повлиял на привлекательность дол-

га monte, была относительно осторожная внешняя политика Медичи.

Они признали, особенно после своего возвращения к власти в 1530 г.,

ограниченную роль своего города-государства в европейской геопо-

литике и придали устойчивость отношениям своего правительства

с папством и европейскими державами, что позволило сократить во-

енные расходы (Spini, 1979; Diaz, 1978, с. 96 – 97). В результате платы

по monte стали более надежными (Goldthwaite, 1987, с. 24), а государ-

ственный долг, вместе с землей, сделался наиболее благоприятным

объектом инвестиций для богатых граждан (Litchﬁ eld, 1986, с. 203 – 32).

Сокращение воинственности флорентийцев и, следовательно, чрез-

вычайных военных расходов, получили отражение и в уровне госу-

дарственного долга. Долг monte, который вырос с 500 000 флоринов

в 1345 г. до 8 миллионов флоринов в 1450 г., в дальнейшем поднимал-

ся гораздо медленнее, до 14 миллионов скуди, что равняется 13 мил-

лионам флоринов, в 1737 г., когда Флоренция была включена в состав

Габсбургской империи (Litchﬁ eld, 1986, с.

xiii

, 103)

⁶⁵

Венецианские montes были установлены в 1262 г., чтобы покрыть военные расхо-

ды. Во времена войн, и особенно тех, которые она проигрывала, Венеция часто

была неспособна выплачивать проценты по долгу, и цены за доли monte стреми-

тельно падали. Номинальная стоимость долей monte упала с 92 % в 1375 г. до 18 %

в 1381 г., когда выплаты по процентам были заморожены вследствие поражения

Венеции в войне Кьоджа. Многие богатые семейства были вынуждены продать

свои доли и земли, чтобы покрыть расходы, что вызвало крах земельной стои-

мости и разорение многих членов венецианской элиты.

Финансовая катастрофа 1381 г. послужила уроком выжившим богатым семей-

163

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

Monte стал институциональным воплощением патрицианско-

го правления во флорентийском городе-государстве. Процентное

начисление на monte финансировалось из налогов с contado и с го-

родских потребителей (Litchﬁ eld, 1986, с. 99 – 100). Проценты monte

обычно не финансировались с новых долей monte. Monte не был фи-

нансовой пирамидой. Уровень коммунального долга повышался пе-

риодическими скачками с тем, чтобы покрывать чрезвычайные во-

енные расходы (Becker, 1968a, с. 151 – 200; Mohlo, 1971). Monte был це-

лесообразной, все более регулярной экономической инвестицией

благодаря политической стабильности правления патрициев и Ме-

дичи в

–

xvii

в.

Прибыли с должностей, как и прибыли с monte, стали более надеж-

ными и предсказуемыми после того, как Медичи установили свою

власть над Флоренцией. В

xiv

и более ранних столетиях победите-

ли во фракционной борьбе использовали свой контроль над фло-

рентийским правительством, чтобы обогатить себя и своих сторон-

ников. Доходы с должностей были непредвиденной прибылью, ее

нельзя было предсказать или упорядочить на долгое время.

Многие должности стали де-факто продаваемыми в правление

Медичи. Чиновникам позволялось назначать себе преемников.

ствам Венеции, и новым членам в тесно сплоченную экономическую и полити-

ческую элиту города. Те 130 – 150 семей, которые доминировали в Большом Сове-

те и высших органах правительства и которые составляли основное ядро нало-

гоплательщиков с наиболее высоко оцененным состоянием, и, следовательно,

были вынуждены скупать облигации (Lane, 1973, с. 95 – 98, 151 – 152) удвоили свои

усилия, чтобы повысить налог на потребление, взимаемый с городских потре-

бителей и материковых территорий под венецианским контролем, и сократить

военные расходы путем ведения менее агрессивной внешней политики. Эти уси-

лия увенчались лишь частичным успехом в

в., когда Венеция по-прежнему

сталкивалась с военными угрозами со стороны. Тем не менее, когда в

xvi

в. она

стала относительно безопасной региональной державой, monte стало ежегод-

ной рентой для пайщиков-аристократов (Lane, 1973, с. 65, 150, 184 – 185, 196 – 197, 238,

325 –3 26, 402, 425 –4 27

—

обзор monte).

Стремление венецианской аристократии сохранить свой доход с monte, даже

ценой возможного (хотя маловероятного) иностранного завоевания параллель-

но тому, как флорентийские патриции переводили капитал из активного в пас-

сивные инвестиции. Для венецианской аристократии контроль над своей поли-

тией и предотвращение политической деградации было менее проблематичны,

чем для постоянно меняющихся элит Флоренции, однако флорентийцам было

легче минимализировать военные расходы, чем венецианцам. В конце кон-

цов и военная, и политическая стабильность была необходима для того, чтобы

превратить montes в стабильный источник доходов для богатых бездельников

и в Венеции, и во Флоренции.

164

| 3

Так как государство не собирало плату за это право, сами чиновни-

ки наживались на продаже постов, которые они занимали, своим

преемниками. Медичи вознаградили своих сторонников, создавая

прибыльные должности, которые их союзники потом могли оста-

вить себе или продать для мобилизации капитала (Litchﬁ eld, 1986,

с. 177 – 181). Герцогство повышало важность и цену должностей, позво-

ляя чиновникам ужесточать правила и собирать деньги в дополне-

ние к своей официальной зарплате. Как обсуждалось выше, доходы

с высших постов, занимаемых союзниками Медичи, поднялись с 240

до 1260 % с 1551 по 1736 г. (с. 194, 358 – 361).

Держание должностей оставалось политической формой из-

влечения прибыли, при которой доходы массы налогоплательщи-

ков, потребителей и крестьян переводились в руки правящей эли-

ты Флоренции, а новые должности были непредвиденной прибылью

для политических сторонников Медичи

⁶⁶

. Для покупателей и наслед-

ников должностей государственные посты были экономически це-

лесообразным вложением со стабильным возвращением капитала

и гарантией того, что владение должностью будет желанно наслед-

нику или продано. Повышения доходов с должностей обеспечивали

по политическим причинам сами Медичи, и это можно считать не-

предвиденной прибылью в том же смысле, что и изначальное пожа-

лование должности.

Земля стала более предпочтительным вложением капитала для

флорентийских патрициев и для элит других городов-государств,

особенно венецианцев (Woolf, 1968) в

xvi

– xvii

вв. Личфилд (1986)

подсчитал, что стоимость сельскохозяйственной земли в руках фло-

рентийских горожан в 1534

–

1695 гг. поднялась на 165 % и после этого

стабилизировалась (с. 219). Землевладения флорентийцев в contado

и за его пределами все больше концентрировались в руках немногих

богатых семейств за счет менее богатых, которые были вынуждены

из-за падения доходов и роста стоимости жилья и расходов на при-

⁶⁶

В Венеции

xvi

в. «более чем 200 000 дукатов, ежегодно уходивших на зарплату

700 – 1000 [из 2500 – 3000 в целом] дворянам, были значительным вкладом нало-

гоплательщиков в доходы этого класса». Неблагородные «граждане-по-рожде-

нию», которых в 1575 г. было около 4 000 взрослых мужчин, занимали государ-

ственные посты ниже уровнем, и им платилось от 50 до 200 дукатов в год, в отли-

чие от 100 – 500 дукатов, которые получали на постах для благородных (зарплаты

были еще выше у более важных чиновников). На самом верху чиновных заработ-

ков были «либо сбор штрафов, либо взятки» и более теневые источники неле-

гальных доходов с должностей (Lane, 1973, с. 324 и далее; см. также Mousnier, 1970,

с. 390 – 99).

165

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

данное продавать свои маленькие держания самым богатым патри-

циям (с. 215 – 232).

Флорентийские и прочие итальянские предприниматели покупа-

ли землю по совокупности политических, социальных и экономиче-

ских причин. Флорентийские патриции покупали фьефы, недавно

созданные герцогами Медичи; богатые простолюдины со всей Ита-

лии были покупателями еще более многочисленных анноблирую-

щих поместий, созданных в герцогстве Милан, королевстве Неаполь

и множестве других мелких политических образований (Litchﬁ eld,

1986, с. 35 – 36). Подобные титулы наделяли социальным престижем

после покупки и гарантировали некоторые политические привиле-

гии в реаристократизированных городах-государствах Италии.

Цены на зерно в Италии утроились с 1500 г., и стабилизировались

в 1620-х гг. (Abel, 1980, с. 304 – 5), пришпорив стоимость земли и ренты,

которая достигла пика через несколько декад по всей Европе (Abel,

1980, с. 128 – 130, 147 – 153, 161 – 164; Litchﬁ eld, 1986, с. 225). Земля, следова-

тельно, казалась хорошим капиталовложением для всех покупателей

xvi

—

начале

xvii

в., и относительно выгодной покупкой для бога-

тейших семейств, которые все еще сохранили свои активы для инве-

стиций в последующие десятилетия.

Когда они сами и их союзники-патриции начали покупать землю

в contado (Diaz, 1978, с. 101 – 2), герцоги Медичи поменяли государствен-

ную налоговую политику Флоренции, чтобы благоприятствовать зем-

левладельцам за счет городских потребителей. Начиная с

xiv

в., Фло-

ренция эксплуатировала захваченные территории путем взимания

тяжких налогов на землю с дворян и духовенства (Epstein, 1991; Becker,

1966). К началу 1400-х гг. сельская область давала половину обычных

доходов Флоренции (Becker, 1968b, с. 130)

⁶⁷

. В 1534 г., однако, Флорен-

ция заморозила суммы налогообложения с земли; они не пересмат-

ривались до 1830-х гг. Высокая инфляция в

xvi

в. снизила бремя по-

земельного налога в contado до номинального уровня (Litchﬁ eld, 1986,

с. 215 – 216). В 1550 г. прямые налоговые поступления с территорий

за пределами самой Флоренции упали до 20 % от ежегодного дохо-

да правительства. Они поднялись до 27 % обычных доходов в 1730-х гг.

благодаря росту налогов с захваченных городов, таких как Пиза и Пи-

⁶⁷

Моло (Mohlo, 1971, гл. 1) утверждает, что высокие налоги и цены на товары массо-

вого спроса обескровливали contado, замедляя оживление после «черной смерти»

1348 г. Браун (Brown, 1982) возражает, что Флоренция не эксплуатировала contado,

тем не менее ее данные и описание налоговой политики подтверждает находки

Бекера и Моло.

166

| 3

стойа; поземельные налоги с contado продолжали уменьшаться. Поте-

рянные доходы компенсировались косвенными налогами, которые

взимались с массы городских и сельских потребителей (Litchﬁ eld,

1986, с. 99 – 100).

Политика правительства в отношении продовольствия остава-

лась относительно постоянной с середины

xiv

в. и до конца прав-

ления герцогов Медичи в 1737 г. На протяжении этих столетий ком-

мунальное и герцогское правительства накладывали ценовые огра-

ничения на сельскохозяйственные товары и заставляли территории

продавать продукты во Флоренцию, часто по цене ниже рыночной

(Herlihy, 1967, с. 156 – 60; Litchﬁ eld, 1986, с. 244 – 261). Несмотря на по-

добный контроль, цены на продовольственные товары в Тоскане,

как и повсюду в Европе, повышались в 1570 – 1650-е гг. (Litchﬁ eld, 1986,

с. 247; Abel, 1980, с. 117, 150, 158).

Переход земли от сельских дворян к флорентийским торговцам,

а затем концентрация аграрных держаний в руках богатейших пат-

рициев, ставших нобилями, мало повлиял на организацию сельско-

хозяйственного производства. Точно так же и рост стоимости земли

и десятилетия высоких цен на товары широкого потребления в кон-

це

xvi

—

начале

xvii

в. не вызвали каких-либо многочисленных тех-

нологических инноваций или капиталовложений в сельское хозяй-

ство. Историки, изучающие флорентийское contado и сельскую Ита-

лию в целом, единогласны в том, что картина сельской жизни мало

менялась на протяжении позднего Средневековья и Ренессанса

⁶⁸

Контроль над землей и титулом сеньора в

–

xvi

вв. переходил

из рук в руки из числа представителей элиты быстро и часто. В то же

время отношения между феодалами и крестьянами, хотя изменились

в некотором отношении, оставались в рамках одной феодальной

структуры. Достаточно вспомнить, что в

–

xiv

вв. монархи, папы,

дворяне и духовенство жаловали в лен свои поместья, чтобы набрать

союзников и вознаградить их. С

по

xiii

в., когда землевладение

и региональная политическая власть перешли в руки неаристократи-

ческих элит и когда коммуны, управляемые этими элитами, захвати-

ли сельские округи, сеньориальные права были расшатаны по всей

Тоскане и в большей части Северной и Центральной Италии. Кре-

⁶⁸

Этот взгляд разделяют Джонс (Jones, 1966, 1968), Эмиг (Emigh, 1996, 1997),

Литчфилд (Litchﬁ eld, 1986), Макардл (McArdle, 1978), Дауд (Dowd, 1961), Диаз

(Diaz, 1978), Макнил (McNeil, 1974), Вулф (Woolf, 1968) и Эймард (Aymard, 1982).

Анализ в этом абзаце и девяти последующих основан на анализе итальянского

сельского хозяйства у этих авторов.

167

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

постное право и трудовые повинности были переведены в денежную

плату за ленные поместья, домены были сданы в аренду, а сеньоры

маленьких поместий больше не могли ни получить, ни подкрепить

имевшиеся юридические полномочия, которыми ранее пользова-

лись все сюзерены (Jones, 1966, с. 402 – 409; 1968, с. 205 –2 14).

Флоренция и другие города-государства ограничивали и оставля-

ли за собой права больших и малых феодалов в contado. Коммуны

не давали сеньорам повышать арендную плату, которая затем превра-

тилась в номинальную под влиянием инфляции XII –

xiii

вв. (Jones,

1968, с. 205 – 214). Большинство крестьян не извлекли для себя ника-

кой пользы от контроля коммун над феодалами. Главными выгодопо-

лучателем оказались городские торговцы, которые либо сами были

«арендаторами» ленных поместий, либо де-факто получили кон-

троль над крестьянскими фермами, когда крестьяне-землевладельцы

не смогли выплатить по кредитам, которые им дали эти торговцы.

Купцы и, позже, анноблированные землевладельцы редко устраи-

вали коммерческие фермы на своей земле. Вместо того, они делили

свои владения (которые часто были лоскутками маленьких ферм, пе-

ремешанных с землями других землевладельцев) на poderi, фермы, от-

данные крестьянским семьям на условиях издольщины. Лишь мень-

шинство крестьянских семей вышли из Средних веков как владель-

цы де-факто собственных ферм, более часто крестьяне увеличивали

собственные наделы, которые были слишком малы, чтобы поддер-

жать семью, за счет poderi. Беднейшие крестьяне, которые не имели

своей земли и малый или вообще никакого доступа к poderi, работали

батраками на фермах землевладельцев или богатых крестьян (Jones,

1968, с. 227 – 237)

⁶⁹

Землевладельцы по большей части удовлетворялись сбором

и продажей своей доли крестьянской продукции, не вмешиваясь

в сам процесс производства и не вкладывая денег в улучшение земли.

Инновации и инвестиции были ограничены по четырем причинам:

во-первых, флорентийские землевладельцы не проживали в своих

поместьях. Они «едва их вообще посещали, только на несколько не-

дель в период villeggiatura в конце лета или же когда младших сыно-

вей отправляли в ссылку в деревню, и им приходилось там времен-

⁶⁹

Исследователям истории Италии еще предстоит перерыть архивы, чтобы прове-

сти такое же детальное изучение стратификации крестьянства, которое мы уже

имеем по Англии и Франции. Поэтому наше рассмотрение условий крестьянско-

го земледержания вынуждено оставаться неполным, не обладая количественной

детальностью анализа образования классов в шестой главе.

168

| 3

но жить» (Litchﬁ eld, 1986, с. 224). Флорентийские помещики боль-

шую часть своего времени проводили в городе, занятые гораздо

более важными и прибыльными городскими делами, политически-

ми и предпринимательскими. Так как владельцы земли имели другое

занятие, они не могли уделять должное внимание сельскому хозяй-

ству, необходимое для того, чтобы их капиталозатраты использова-

лись эффективно. Помещики нанимали управляющих, называвших-

ся fattori, которые собирали арендную плату и доли урожая для пат-

рициев (с. 222). Нет никаких свидетельств того, что эти fattori имели

навыки и стимул, необходимые для того, чтобы стать «мелиоратора-

ми» на тосканских фермах. Землевладельцы могли попытаться под-

нять зарплату fattori так высоко, чтобы у них появился стимул, но это

значило употребить слишком много доходов с поместья на сомни-

тельные по результативности усилия улучшить будущий урожай

⁷⁰

Во-вторых, «капиталовложения в сельское хозяйство имели спе-

цифическое значение для флорентийского предпринимательства.

Земельные держания диверсифицировали инвестиционный порт-

фель флорентийцев. В сельском хозяйстве прибыли были меньше,

но надежней». (Emigh, 1997, с. 433; см. также Litchﬁ eld, 1986, с. 215 – 236;

Dowd, 1961, с. 158 – 159; Woolf, 1968). В

xii

в. землевладельцы получа-

ли со своих держаний прибыль от 3 до 5 % (Romano, 1964, с. 43). Ча-

сто это были доходы с «политической» непредвиденной прибыли,

а не с прямого вложения денег. Многие флорентийцы, как и город-

ские патриции в других городах-государствах, изначально получа-

ли землю в виде подарка от своих политических патронов или же

это был побочный продукт завоеваний их города-государства. Позд-

нее перекупщики тоже оценили землю и восстанавливали или уста-

навливали заново аристократические титулы как ресурс политиче-

ской власти и социального престижа, а не инвестиций в повышение

урожайности.

В-третьих, правительства городов накладывали ограничения

на землевладельцев, которые делали слишком много инвестиций

в неэкономичное улучшение земли. Регулирование цен и принуди-

тельные продажи в сочетании с постоянными закупками зерна за гра-

ницей удерживали на невысоком уровне прибыли с продаж продо-

вольственных товаров из contado. В самом деле, основная форма ин-

вестиций в землю

—

скорее расчистка новых земель, чем улучшение

уже существующих

—

была распространена в основном в

xvi

–

xvii

в.,

⁷⁰

В шестой главе рассматриваются схожие проблемы надзора, с которыми столкну-

лись землевладельцы Англии и Франции, не жившие в своих поместьях.

169

®~~}£} ~|}  ¾~}£~ ³~

во время периода необычайного роста цен на продукты и землю (Li-

tchﬁ eld, 1986, с. 255 – 56; McArdle, 1978). Для того чтобы расчистить

землю, больше всего требовалось «вложение» труда, и крестьяне

обеспечивали этот труд бесплатно, в обмен на право взять себе долю

урожая с пустошей, которые они расчистили (McArdle, 1978; Aymard,

1982, с. 158 – 60).

В конце концов издольщина с краткосрочными (часто одногодич-

ными) договорами уничтожила стимулы улучшать фермы и у земле-

владельца, и у арендатора. Землевладельцы не хотели инвестиро-

ваться в улучшения для поднятия урожайности, потому что половина

или даже большая часть урожая шла издольщику, а не землевладельцу.

Арендаторы не инвестировали капитал и свой труд в улучшение зем-

ли, которую они держали слишком короткий период времени. Кро-

ме того, лишь немногие крестьяне могли накопить капитал, необ-

ходимый для того, чтобы стать самим коммерческими фермерами,

а инвесторы-некрестьяне не желали вкладываться в арендованную

землю и улучшать ее, как это делали коммерческие фермеры того

типа, который мы находим в Англии

xvii

и последующих столетий.

Крестьяне-издольщики были постоянно в долгах; «даже в хорошие

годы, груз долга не пускал mezzadro [издольщика] на рынок, который

был оставлен для землевладельцев, и, следовательно, не давал досту-

па к любой форме накопления капитала или средств производства»

(Aymard, 1982, с. 160).

Было несколько капиталовложений в новые культуры прежде все-

го шелковичные деревья, жизненно важные для производства шелка.

И снова наблюдается ограниченная прибыль издольщины и, следо-

вательно, ограниченная мотивация для таких инвестиций. Исключи-

тельные капиталовложения Ломбардии в новые урожаи подчерки-

вают, насколько редко преодолевались структурные факторы, ме-

шавшие инвестициям. Основным стимулом для капиталовложений

в Ломбардии было необычное положение в «сельскохозяйствен-

ном законе Ломбардии [согласно которому], если землевладелец

при окончании срока ренты не возмещал арендатору расходы, поне-

сенные им для улучшения земли, он был обязан сдавать ту же самую

землю тому же арендатору за ту же плату, пока не произведена опла-

та. Когда предприниматели того времени арендовали земли церкви

и делали значительные капиталовложения в улучшения, они знали,

что церковь никогда не сможет возместить их затраты и после не-

скольких улучшений они смогут целиком контролировать эту землю

за гроши» (Cipolla, цитата в: Dowd, 1961, с. 154). Необычное юридиче-

ское положение заставляло ломбардских инвесторов платить за вы-

170

| 3

ращивание шелковичных деревьев и других новых культур. Лом-

бардские коммерческие фермы поставляли шелк для производства,

как во Флоренцию так и в Милан; не имея юридических возможно-

стей для инвестиций в улучшение земли, флорентийские купцы-зем-

левладельцы не имели и стимула улучшать землю, которую (в отли-

чие от их ломбардских коллег) они уже и так контролировали (Dowd,

1961; Litchﬁ eld, 1986; McArdle, 1978).

Даже в Ломбардии «каких-либо изменений в технике, кроме ир-

ригационных улучшений, не происходило» (Dowd, 1961, с. 152). Про-

изводство новых урожаев инициировалось или увеличивалось толь-

ко тогда, когда шелковое производство или доходы горожан, потре-

бителей роскошной еды, увеличивались. Экономический спад

xvii

в.

привел к остановке капиталовложений в сельское хозяйство и со-

кращению новых урожаев. Издольщики на протяжении всей эпо-

хи Ренессанса использовали свою часть увеличивающегося урожая

с новых земель не для того, чтобы повышать свой уровень жизни

или инвестиций, а для того, чтобы увеличивать размеры своих семей

(Litchﬁ eld, 1986, с. 254 – 256).

Итальянские землевладельцы получали и теряли доходы, когда

контроль над землей переходил в другие руки из числа представите-

лей элит, в основном в результате каких-то политических процессов.

Крестьян начинали эксплуатировать по издольщине, а не через тру-

довые повинности, однако и та и другая система не создавала возмож-

ностей для инноваций или инвестиций в новые техники производ-

ства. Прибыльность земли для землевладельцев как класса определя-

лась политическими взаимоотношениями между городом и деревней,

а также местными и европейскими ценами на зерно, изменения ко-

торых подчинялись демографическим факторам. Когда правящие

элиты Флоренции, Милана, Генуи и других городов-государств при-

бавили землю к своему инвестиционному портфелю, а сеньориаль-

ные титулы к своему политическому и социальному статусу, их пра-

вительства ввели для землевладельцев более благоприятные налоги

и создали особую рыночную конъюнктуру, все за счет городских по-

требителей

⁷¹

. Земля служила отражением растущей пассивной эконо-

⁷¹

Вулф (Woolf, 1968) представляет Венецию как частичное исключение из этих пере-

мен. Он утверждает, что налоговые оценки продолжали оставаться благопри-

ятными для владельцев городской собственности, а не сельской, и городские

потребители по-прежнему получали субсидии за счет сельских крестьян и зем-

левладельцев в

xvi

xvii

вв. Венеция может быть исключением в этом отноше-

нии благодаря необычайной спаянности и непрерывности существования своей