Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

171

~| }¾}~ |~~~-|~££

мической ориентации патрициев, уверенных в своем политическом

контроле над герцогством, которое обеспечивало им доход с долей

monte, должностей и сельских поместий. Доход с таких источников по-

вышался и понижался вместе с политической силой семейств и элит.

~| }¾}~ |~~~-|~££

Теперь мы можем ответить на вопросы, поставленные в начале этой

главы: почему великие города средневековой и ренессансной Евро-

пы не стали экономическими и политическими центрами последую-

щего развития капитализма и формирования государства? Почему

элиты городов-государств были вытеснены в

xvi

и последующих сто-

летиях их конкурентами, сельскими элитами, которые смогли консо-

лидировать обширные сельские территории и доминировать в нахо-

дившихся посреди них городах?

Краткий ответ на эти вопросы состоит в том, что тот же набор

обстоятельств, который позволил городским элитам получить по-

литическую автономию и коммерческие преимущества, заключил

эти элиты в институциональные рамки, которые ограничивали им

дальнейшие возможности для маневра. Соперничество крупных сил

и политический пат, в котором оказались старые феодальные эли-

ты, такие как короли, папы, дворянство и духовенство, позволили не-

аристократическим городским элитам стравить феодальных конку-

рентов друг с другом и добиться городской автономии. Политический

пат элит продолжался необычайно долго в Северной и Центральной

Италии и, следовательно, политическое разложение зашло наибо-

лее далеко именно там. Городские олигархии, которые были неари-

стократическими практически во всех итальянских городах, с суще-

ственным исключением в виде Венеции, добились полной автономии

внутри своих городов от монархов и сельских аристократо к

xiv

в. То-

гда же и в последующие столетия городские олигархи использовали

и другие преимущества от отсутствия гегемонии аристократов, захва-

тывая сельские районы вокруг своих городов и эксплуатируя их.

правящей аристократии. Даже когда богатейшие аристократы отошли от тор-

говли и стали вкладываться в менее рискованные и менее прибыльные сельские

поместья, правящая элита в целом продолжала субсидировать город, его торгов-

лю и военные кампании за счет своих членов из землевладельцев. Тем не менее

венецианские аристократы вкладывались в землю с энтузиазмом, как и их тос-

канские и ломбардские коллеги (Burke, 1974, с. 106 – 108).

172

| 3

Политический пат крупных сил не просто создал зазор для город-

ской автономии; он потянул за собой процесс политической деграда-

ции, когда элиты «опускались», чтобы набирать себе союзников сни-

зу

⁷²

. Когда меньшие элиты, а постепенно и привилегированный слой

членов гильдий получили свою долю власти, они стали конфликто-

вать друг с другом за контроль над коммунальным правительством.

Именно этот конфликт, разыгрывавшийся в пределах каждого горо-

да-государства, определил политические институты, экономические

возможности и ограничения дальнейших структурных изменений

каждого города-государства.

Коммерция процветала в «вольном воздухе» автономных горо-

дов. Так же процветали среди элит итальянских и прочих европей-

ских автономных городов стремление к политическому саморасши-

рению и увлечение иностранными авантюрами. Городские элиты

Ренессанса нельзя поделить на политически ориентированных, от-

сталых аристократов и целерациональных, экономически ориенти-

рованных бюргеров. Снова и снова в этой главе мы встречаем клас-

⁷²

Для Тилли и его единомышленников упадок городов-государств как важных геопо-

литических образований начался и закончился со включением феодальных синь-

оров, некогда весьма вольготно рассеянных по огромным, но слабым империям,

в централизованные национальные государства. Даже бедные аграрные нацио-

нальные государства были способны лучше присваивать ресурсы, чем богатые,

но крошечные города-государства. Когда политический пат среди держав и ари-

стократий завершился и конкурирующие феодальные элиты были включены в го-

сударства, города потеряли свое относительное преимущество и попали в подчи-

нение к более крупным государствам, или же, если они и сохраняли свою неза-

висимость, они были вытеснены из торговли в недавно консолидировавшихся

государствах, и поэтому теряли свои коммерческие привилегии. Как я заметил

в самом начале этой главы, модель Тилли вызывает вопрос, почему сельские ари-

стократы были включены в государства, которыми правили монархи, а не в рас-

ширявшиеся города-государства или городские лиги, возглавляемые бюргерски-

ми олигархиями. Ответ на этот вопрос, который дает наш анализ истории Фло-

ренции, состоит в том, что деградация и «опускание» создавали политические

структуры, которые препятствовали экспансионистским попыткам господство-

вать над сельскими областями вдали от каждого города.

Бродель, который справедливо отверг мнение Вебера о предреформацион-

ных капиталистах как неспособных на полностью рациональные экономические

действия, сам неспособен объяснить, почему итальянские купцы не всегда следо-

вали экономически ориентированному капитализму. Концентрация на конфлик-

те элит и его структурных последствиях позволяет нам в этой главе объяснить

поведение флорентийских капиталистов и предложить основу для анализа вре-

мени и масштаба успехов и неудач капиталистов в этом параде ведущих городов,

описанном у Броделя.

173

~| }¾}~ |~~~-|~££

сы, элиты, профессиональные группы, семейства и индивидуумов,

использующих одновременно и политические, и экономические ис-

точники прибыли. Эти ренессансные акторы были разнообразны

в своем поиске выгоды и власти. Ни один из них не ограничивался

только политической ориентацией, когда появлялась возможность

для экономически ориентированного капитализма в торговле шер-

стью, выращивании шелковичного червя и шелковом производстве,

коммерческом банковском деле или финансовых спекуляциях.

Флорентийские и другие городские элиты были ограничены по-

литическими рамками, которые они сами себе создали в своей борь-

бе за власть. Те же самые зазоры в политике итальянских и европей-

ских крупных сил, которые дали городским элитам их автономию

и экономические возможности, также побуждали флорентийских

патрициев и их коллег в Венеции, Генуе и Милане устанавливать

олигархии, а затем рефеодализировать свою политику и экономи-

ку для того, чтобы наилучшим образом сохранить власть и преумно-

жить свое богатство.

Возможности для эффективного действия в ренессансных италь-

янских городах отличались от тех, что были доступны сельским ари-

стократам в Англии и Франции

xvi

–

xvii

вв., которые будут рассмат-

риваться в следующих главах. Почти всегда, когда флорентийские

патриции захватывали контроль над землей, должностями, произ-

водством и рынком, они делали это, создавая институциональные

рамки, которые мешали «продолжению продаж и покупок на рын-

ке… [или реинвестициям доходов и других капиталов в долговремен-

ное производство товаров]», по формулировке Вебера (1978, с. 164).

Флорентийские предприниматели вместо этого стремились сохра-

нить цеховые установления, торговые монополии и жесткие, огра-

ниченные и политически манипулируемые рынки не только пото-

му, что они были тем выгодней, чем бедней оставался капитализм

в экономически отсталой и бедной ренессансной Европе, но и по-

тому, что богатые флорентийцы зависели от политической власти

в сохранении своего богатства и доступа к торговым возможностям.

Флорентийцы, следовательно, принимали целерациональные реше-

ния, особенно в свете политической ситуации в их коммуне, а может

быть, и в контексте европейской ренессансной экономики, предпо-

читая «настоящему» капитализму инвестиции в политически защи-

щенные долги, должности, поместья и иностранные концессии.

Решения, которые были целесообразными в краткосрочной и

среднесрочной перспективе, имели долгосрочные последствия, ока-

завшиеся разрушительными для экономического и политического

174

| 3

положения флорентийских и других итальянских городских элит. Ди-

намика элитного конфликта, рассмотренная в этой главе, объясняет,

почему рациональные стратегии привели к столь пагубным послед-

ствиям. Флорентийские патриции были заперты во взаимно усили-

вающих сетях финансов и торговли, которые зависели от покрови-

тельства пап и расширения рынков предметами роскоши. Пока эти

условия действовали, прибыль с таких политически защищенных

предприятий была выше, чем с любых других инвестиций. Сочетав-

шаяся с получением барышей от должностей, земли и monte особая

флорентийская форма производства и торговли порождала богат-

ство, которое оправдывало дорогостоящие уступки цехам, на ко-

торые шла олигархия, а позже и аристократия Медичи, и расходы

на подкуп союзников и создание себе престижа дома и за границей.

Схожие целесообразные решения принимались и правящими эли-

тами Венеции, Генуи и других итальянских городов-государств. Скон-

центрированность Венеции и Генуи на военном контроле над сре-

диземноморскими торговыми маршрутами и создание обширного

сектора морских перевозок лучше всего соответствовали возмож-

ностям, открытым для элит этих городов-государств. Правящая ари-

стократия и олигархия этих городов была вынуждена договориться

с другими элитами и достичь классового компромисса, по крайней

мере, со «старшими» цехами для того, чтобы мобилизовать ресур-

сы, необходимые для реализации своих значимых геополитических

и коммерческих стратегий. Политические и экономические институ-

ции и производственные отношения, создавшиеся в результате этих

компромиссов, не позволяли правителям Венеции и Генуи обращать-

ся к новым стратегиям в последующих столетиях. Для венецианской

аристократии отсутствие свободы маневра означало, что они и их го-

род к

xvii

в. оказались в статусе туристического аттракциона. Поли-

тика и экономика Генуи позволили ее правителям воспользоваться

необычными возможностями, которые открыли испанский импе-

риализм и серебро Нового Света в

xvii

в. Наконец, триумф Милана

над ломбардской церковью создал необычные стимулы и возможно-

сти для инвестиций и инноваций в сельское хозяйство. Тем не менее

эти возможности сохранялись, лишь пока процветало производство

роскошных шелков, и пока испанской короне было нужно обмени-

вать серебро Нового Света на золотые монеты для своих нидерланд-

ских армий.

Эта глава объясняет, почему возможности для действия (agency) от-

крывались в различной степени во французских, немецких и италь-

янских городах эпохи Ренессанса. Она также показывает, как гео-

~| }¾}~ |~~~-|~££

политический пат в сочетании с конфликтами локальных элит

определял и ограничивал возможности для целерационального эко-

номического действия в ренессансной Италии. Специфические за-

зоры для политического и экономического действия определяли

структуры власти, производства и обмена, которые мешали дальней-

шему слиянию капитала и принуждения, которое, в свою очередь,

могло позволить этим городам стать узлами континентальной систе-

мы политической консолидации и экономического развития. Пат,

в котором оказались городские элиты, объясняет лишь, почему го-

рода не повели за собой Европу, а то, что именно динамика конфлик-

та среди этих элит определяет дальнейшее развитие вообще, и то,

что оно возглавлялось прежде отсталыми сельскими аристократами,

будет показано в следующих главах.

176

| 4

ФОРМИРОВАНИЕ ГОСУДАРСТВА

|  ¾

Что-то стало происходить в

xvi

в. в самых невероятных местах:

сельские аристократы, ранее определявшие свои интересы только

в виде корпоративных и местных привилегий, сплотились в обще-

национальные сети. Когда эти сети стали институционализировать-

ся, аристократы, некогда локально ориентированные, начали полу-

чать должности в национальных государствах, развивать свои новые

классовые интересы и получать прибыль на основе капиталистиче-

ских производственных отношений.

Историки предлагают нам все более детальные описания того,

как аристократы пришли к национальным и экономически ориен-

тированным идентичностям. Тем не менее причины изменений в по-

ведении аристократов остаются предметом споров. Как показывает

обзор Флоренции (см. третью главу), «вольный воздух» городов был

недостаточным источником универсалистских ценностей. У город-

ских элит были другие интересы, нежели у их сельских конкурентов,

и они образовывали отличные от них сети; поэтому флорентийские

и другие городские олигархи никогда не выходили за рамки локаль-

ных интересов и постепенно реаристократизировались для защиты

своих привилегий.

Международная торговля обогатила некоторые элиты, но не под-

стегнула капитализм или строительство сильных государств. Ана-

лиз положения разных стран, которое приводится в этой и сле-

дующей главах, демонстрирует, что торговля и колониализм могут

стать опорой местных привилегий и задержать формирование го-

сударства (как это было в Португалии, Испании и до определенной

степени в Нидерландах) или совершенно не влиять на формирова-

ние классов и государства до тех пор, пока последние не образуются

сами по себе и капиталисты с пролетариями не окажутся запертыми

в классовом конфликте (как в Англии и во Франции).

177

¾~~} |~££

Войны существовали и до, и после образования первых нацио-

нальных государств. Работы Чарльза Тилли и других ученых позво-

ляют нам проследить, как увеличение масштаба, технологической

развитости и стоимости военного соперничества маргинализиру-

ет и уничтожает слабых властителей до тех пор, пока сотни пере-

крывающих друг друга политических блоков в Европе не сокраща-

ются до нескольких дюжин. Но ни анализ Тилли интенсификации

насилия внутри наций и между ними, ни более описательные иссле-

дования историков войны и дипломатии не могут объяснить, поче-

му соперничество элит начинает выстраиваться по линиям наций

именно в

xvi

в. Ниже будет показано, что первая причина форми-

рования государства

—

национализация элитных конфликтов и соци-

альных отношений.

Макс Вебер, как отмечалось в предыдущих главах, рассматривал

соперничество между феодальными элитами как «хроническое со-

стояние» и считал, что внешний толчок, вызванный Реформацией,

породил новую психологию, вызвавшую к жизни новые интересы

и новые формы поведения. Карл Маркс и его последователи колеб-

лются в этом отношении, как показывают дебаты по поводу знаме-

нитого обсуждения Маркса в третьем томе «Капитала» «двух путей»

перехода от феодализма к капитализму. Маркс не был уверен, то ли

одни купцы трансформировали производство, подталкиваемые ра-

стущим торговым спросом, то ли сперва «производители» (кто бы

они ни были) вынуждены были установить капиталистические про-

изводственные отношения, чтобы уничтожить феодальную автаркию

и создать рынки, которые, в свою очередь, подстегнули капиталисти-

ческое производство. Это состязание между торговлей и классовой

борьбой как претендентами на звание перводвигателя изменений

продолжается до сих пор, с участием на стороне торговли, если на-

зывать самые известные имена, Пола Свизи (Paul Sweezy) и Иммануи-

ла Валлерстайна (Immanuel Wallerstein), а на стороне классов

—

Мо-

риса Добба, Эрика Хобсбаума, Перри Андерсона и Роберта Бренне-

ра

. Выбор любого из двух кандидатов не дает окончательного ответа:

мы никогда не узнаем точно, как торговля подстегнула капитализм,

если рабовладение, феодализм, издольщина и другие способы произ-

водства весьма совместимы с рынками и торговлей. Марксисты, ко-

торые видят в классовой борьбе перводвигатель капитализма, долж-

ны еще объяснить, как и почему феодальные классовые конфликты

Этот спор начался на страницах «Science and Society». И самые первые, и даль-

нейшие статьи переиздал Хилтон (Hilton, 1978).

178

| 4

xvi

в. обратились в другую сторону и как новые параметры кон-

фликта породили капиталистические производственные отношения.

Я предлагаю новое решение этой проблемы в данной и последую-

щих главах. Как могут догадаться читатели, я выдвигаю конфликт

элит, а не классов в качестве перводвигателя образования государ-

ства и капиталистического развития. В частности, я согласен с Ве-

бером в том, что протестантская Реформация была поворотным

пунктом в истории европейского феодализма, но не по социопсихо-

логическим причинам, которые он выдвигает на первое место, ско-

рее, Реформация была столь важна потому, что открыла новый за-

зор в интересах элит, трансформировала их возможности и, следова-

тельно, определила ход образования государства и классов в Европе

xvi

–

xvii

вв.

Во второй главе подробно проанализированы пределы аграрных

изменений в средневековых Англии и Франции. Живучесть мно-

жественных элит ограничивала возможности одной отдельно взя-

той по отмене крестьянского землевладения и введению крепост-

ного права. Вместо этого землевладельцам приходилось собирать

денежные подати и использовать трудовую повинность, причем схе-

мы эксплуатации варьировались от области к области и года к году,

в ответ на фиксированные или изменяющиеся структуры отноше-

ний элит в каждой провинции Франции или Англии. «Хронический»

конфликт между множественными элитами и феодальные отноше-

ния производства были затронуты Реформацией, открывшей но-

вые стратегические возможности для элитных конфликтов в Англии

и Франции. Я начинаю эту главу с перечисления всех способов, к ко-

торым прибегала каждая элита во Франции и Англии, пытаясь ис-

пользовать возможности, созданные религиозным разделением, за-

тем прослеживаю взаимную причинную связь в тактических ходах

множественных элит в сторону политических трансформаций, соз-

давших два разных типа национального государства в двух странах.

}¾~  }}} ®  |  ¾

Реформация разорвала внутренние и внешние (с городским ноби-

литетом и духовенством) союзы среди аристократов и в Англии,

и во Франции. Изначально Реформация не меняла социальной пси-

хологии индивидуумов. Как будет показано ниже, политические

трансформации предшествовали и определяли изменения в эконо-

мическом поведении и производственных отношениях в обеих стра-

179

}¾~  }}} ®  |  ¾

нах, вопреки мнению Вебера

. Новые социальные сети среди еди-

новерцев сформировались к концу

xvi

в., объединив землевладель-

цев и городскую знать, невзирая на границы графств и провинций.

Постепенно такие связи, основанные на идеологии, стали опреде-

лять линии политических союзов и в Британии, и во Франции. Од-

нако Реформация создала политические возможности для королей

прежде, чем для региональных магнатов или землевладельцев на ме-

стах. Короли воспользовались этим первыми, потому что их связи

поверх границ стран и провинций, как бы слабы они ни были, все же

оказались прочнее и многочисленнее, чем у региональных магнатов

или крупных купцов, не говоря уже о местниках-землевладельцах

или провинциальных буржуа.

И английские, и французские монархи пытались употребить ре-

лигиозные конфликты между своими подданными для отчуждения

своих противников и привлечения новых союзников. Короли ис-

пользовали вызов, брошенный протестантами, для получения кон-

цессий от папы и католических иерархов. Стратегии, к которым

прибегал каждый конкретный монарх, отражают его собственное

положение в структуре по отношению к конкурирующим элитам. Ре-

зультаты приложения этих стратегий определяла общая структура

элит в этих двух странах.

Три теории абсолютизма

Понимание Реформации как стратегического «перелома», разрушев-

шего хроническое состояние частых, но структурно неэффектив-

ных элитных и классовых конфликтов, противоречит доминирую-

щей парадигме в исследовании абсолютизма точно так же, как и по-

ниманию Реформации Вебером. Я приберегу критику тезиса Вебера

о протестантской этике до шестой главы, но должен изложить свой

анализ конфликта элит до разбора абсолютизма и образования госу-

дарства в этой.

Каждая модель абсолютизма способна привести свидетельства,

которые подходят к ее описательному определению государства ран-

него Нового времени. Относительные заслуги конкурирующих тео-

рий образования государства можно оценить по двум критериям:

как каждая теория объясняет характер и сроки расхождения каждо-

В седьмой главе тезис Вебера о протестантской этике разбирается более подроб-

но и предлагается социально-психологическая модель, которая лучше соответ-

ствует массе исторических данных, которые противоречат доводам Вебера.

180

| 4

го государства от других, особенно от политий средневековой эпохи

и как каждая модель предсказывает линии союзов и итогов антиго-

сударственных мятежей. Что касается Англии и Франции, успешная

теория должна объяснить итоги французской Фронды 1648 – 1653 го-

дов, в которой корона победила мятежных аристократов, и Англий-

скую революцию и гражданскую войну 1640 – 1649 гг., итоги которых

оказались такими обманчивыми.

Все исследователи абсолютизма согласны с тем, что английское и

французское государства в

xvi

–

xvii

вв. увеличили свою военную

мощь, юридические полномочия и доходы. Были предложены три

гипотезы, объясняющие, как власть и ресурсы были централизова-

ны и образовались ли абсолютистские монархии по желанию или во-

преки и за счет феодальных аристократий. Одна теория утверждает,

что борьба крестьян с феодальной эксплуатацией вынудила нобили-

тет реорганизовать силу принуждения в рамках органов власти цен-

трализованного государства. Таким образом, абсолютизм послужил

знати, обеспечив ей большие безопасность и долю крестьянского

продукта, чем они могли получить в результате борьбы на локальном

уровне. Вторая теория возвещает, что в

xvi

в. поднимающаяся бур-

жуазия приобрела экономическое равноправие со знатью. Во время

необычного равновесия сил, имеющего переходный характер, и па-

тового перемирия между двумя конкурирующими правящими клас-

сами представители государства добились для себя относительной

автономии от обеих сторон. Их автономия испарилась, как только

буржуазия накопила достаточно сил, чтобы нанести знати сокруши-

тельный удар и подчинить государство исключительно своим инте-

ресам. Третья теория предполагает, что государственная власть и ав-

тономия накапливались постепенно, порождая сами себя. Когда

своекорыстные государственные элиты стали получать доходы, они

вкладывали эти новые ресурсы в армию и бюрократию, которые за-

тем стали захватывать территорию и извлекать доходы из «граждан».

Это закрепило процесс образования нации.

В теориях, которые рассматривают абсолютистское государство

как представителя знати, относительно автономной или прогрес-

сирующе автономной, вводятся новые понятия, призванные объяс-

нить, когда и как государственные чиновники и классы стали дей-

ствовать эффективно. Ниже разбираются именно эти, часто им-

плицитно предложенные, понятия, а также выдвигаются гипотезы

и определяются виды доказательств, поддерживающих или опровер-

гающих каждую теорию.