Лахман Р. Капиталисты поневоле. Конфликт элит и экономические преобразования в Европе раннего Нового времени

Подождите немного. Документ загружается.

271

£³

их интересы в Европе и за ее пределами. Определялась ли судьба

Голландии как великой державы, а также политический и экономи-

ческий статус ее правящей элиты в большей степени ее междуна-

родной торговлей и вооруженными войнами или внутренними кон-

фликтами элит и классов? Ответственна ли жесткость элитных от-

ношений в Нидерландах за неспособность Голландской республики

противостоять коммерческому и военному вмешательству Британии

в европейские и азиатские дела конца

xvii

–

xviii

вв.?

Данная глава представляет примерные ответы на вопросы, касаю-

щиеся Испании и Нидерландов

⁴

. Я показал выдающуюся роль элит-

ного конфликта как определяющей силы в двух политиях, весьма да-

леких от процессов образования английского и французского госу-

дарств, сравнение которых было центральной темой третьей главы.

После этого мы сможем коснуться главного вопроса продолжающих-

ся дебатов о причинной роли внутренних социальных отношений

в сравнении с международной геополитикой и движениями капита-

листической мировой системы в процессе образования британской,

французской, испанской и голландской политий.

£³

Испанию можно описать как политию, богатую средствами принуж-

дения и капиталом. Ее правители контролировали самую большую

территорию в Европе, не считая России. Завоевав колонии в Север-

ной и Южной Америке, испанская корона стала получать доходов

больше, чем любая другая институция в Европе. В 1504 – 1577 гг. испан-

ские доходы выросли на 500 %. К 1560 г. Кастилия обогнала Францию,

став самой богатой короной в Европе, и удерживала эту позицию

до 1620-х гг., когда Франция вернула этот титул

⁵

. Несмотря на свои

геополитические и финансовые ресурсы, Испания была побежде-

на военной силой конкурентов, армии которых численно были зна-

чительно меньше. Ее богатство не подстегнуло капиталистическое

или любое другое экономическое развитие. Почему?

⁴

Здесь я выдвигаю оправдание, схожее с представленным в третьей главе в части,

касающейся сравнения Венеции и Генуи с Флоренцией. Я надеюсь, что критики

из числа историков сумеют отличить среди моих ошибок и упущений, касающих-

ся истории Испании и Нидерландов, раздражающие от требующих пересмотра

более широких выводов этой главы и книги в целом.

⁵

Смотри в табл. 5.4 более детальные данные по доходам правительств.

272

| 5

Образование империи и испанский элитный конфликт

Реформация, а точнее

—

почти полное ее отсутствие, дает нам точку

отчета для анализа положения Испании. Покойное состояние испан-

ских элитных отношений никогда не было тревожила Реформация.

Возможности, созданные американскими завоеваниями и притоком

золота и серебра, скорее законсервировали, а не трансформирова-

ли структуру элитных и классовых отношений, порожденную христи-

анской реконкистой Испании.

Испания была конгломератом нескольких королевств, которые,

в свою очередь, возникли благодаря многовековому отвоевыванию

земель, захваченных мусульманами. Иммануил Валлерстайн, цити-

руя Хосе Маравеля, заметил, что «благодаря тому, что вся Испания

была построена на реконкисте, феодализм как политическая фор-

ма был в ней очень слаб». [Эта слабость] дала благоприятную поч-

ву для развития «государственных форм»» (1974, с. 166 – 167). Валлер-

стайн и Маравель правы в том, что кастильская аристократия, в от-

личие от аристократий других королевств, включенных в испанскую

империю, имела более слабые органы представительства, чтобы

озвучивать свои интересы перед короной. И все же феодализм при-

нимал в Европе разные формы.

Кастильскую аристократию возглавляло относительно небольшое

число великих семейств грандов (caballeros и titulos), которые были

связаны друг с другом брачными, деловыми и патронатными отноше-

ниями

⁶

. Все кастильские аристократы были заинтересованы в сохра-

нении своих юридических прав на крестьян и земли, своей свободы

от королевских налогов и своего контроля над военными и граждан-

скими постами, а также сопутствующих прибылей и возможностей

казнокрадства

⁷

Кастильские аристократы поставляли государству вооруженные

силы, необходимые для отвоевания Испании у мусульман, и были

⁶

Кастилия, в отличие от некоторых французских провинций, проанализирован-

ных во второй главе, никогда не находилась под властью одного магната. Гран-

ды владычествовали в некоторых частях Кастилии. В целом же кастильская поли-

тия ближе к паттерну «феодальная система без магната», характерного для сред-

невековой Нормандии и некоторых других центрально-французских провинций,

кроме периода гражданской войны, когда Кастилия соответствовала паттерну

борьбы магнатов.

⁷

Обсуждение Кастилии в этом и двух следующих абзацах основано на работах Буша

(Bush, 1967, с. 44 – 62), Линча (Lynch, 1991, с. 1 – 94), Пэйна (Payne, 1973, с. 31 – 169)

и Филлипса (Phillips, 1979).

273

£³

вознаграждены за это львиной долей земель, захваченных в многове-

ковой борьбе (Lynch, 1991, с. 1 – 26). «Начиная с конца Средних веков

следовавшие друг за другом кастильские короли и королевы удержи-

вали знать от восстаний, передавая ей средства эффективного кон-

троля над внутренней экономикой и локальной политикой Кастилии»

(Philipps, 1979, с. 77). Попытки короны ограничить власть аристокра-

тии, создав корпус чиновников-буржуа, разожгли Кастильскую граж-

данскую войну в

xiv

в. Короля убили и посадили на трон его едино-

кровного брата, а тот вернул высшие государственные и церковные

посты претендовавшим на них аристократическим семействам. Но-

вый король вскоре после окончания гражданской войны отнял у горо-

дов права автономии. А аристократы вернули себе контроль над горо-

дами, которые поддерживали монархию во время гражданской войны.

Затем кастильская корона еще раз проверила власть аристокра-

тов на прочность, поддерживая крестьянские требования во время

нескольких волн восстаний в 1460 – 1472 гг. Аристократы восстания

подавили. Хотя крестьяне и добились минимальных уступок, корона

не сделала никаких шагов по ограничению аристократических при-

вилегий в ходе самих мятежей (Payne, 1973, с. 141 – 169).

Король Фердинанд и королева Изабелла, а также их преемники

Габсбурги весьма реалистично оценивали силы аристократии и боль-

ше восстаний в Кастилии не провоцировали. Когда они стали ин-

корпорировать другие королевства в имперскую политию, эти мо-

нархи делали все, чтобы не тревожить привилегии знати. Королев-

ство Арагон, состоявшее из Арагона, Каталонии и Валенсии, а позже

и Португалия были вовлечены в иберийскую империю не завоевани-

ем, а договорами между кастильским монархом и аристократией каж-

дого из этих королевств. Дворяне-арагонцы и португальцы призна-

ли право кастильского монарха носить множественную корону в об-

мен на королевское признание своих требований на древние права

по освобождению от налогов, местную юридическую власть и пра-

во вето для своих репрезентативных органов (Bush, 1967, с. 48 – 58;

Kamen, 1991, с. 17 – 32; Lynch, 1991, с. 67 – 68 и далее; 1992, с. 17 – 52; Payne,

1973: 1; Vilar, 1962: 1)

⁸

Арагонские кортесы

—

яркий пример навязывания аристократами своей воли.

Это был самый мощный законодательный орган, противовес монархии в Евро-

пе, пока на его место в 1640-х гг. не стал претендовать английский парламент.

Перри Андерсон более удачно описал Испанию как собрание «автаркичных

патримоний» (1974, с. 71, 60 – 114 и далее), спаянных в одну империю стратегически-

ми браками и наследством Фердинанда и Изабеллы и их преемниками, чем это сде-

лал Валлерстайн, напирая на отсутствие политического феодализма в Кастилии.

274

| 5

Испанская корона бросала вызов власти духовенства и весьма пре-

успела в своих притязаниях на все растущую долю десятины и по-

степенном захвате церковной собственности. Присвоение короной

церковных прав и имущества началось во время Кастильской граж-

данской войны и продолжалось все последующие столетия. Корона

сумела ослабить церковь по двум причинам. Во-первых, духовенство

потеряло землю и права на десятину, когда поддержало партии, проиг-

равшие в гражданской войне

xiv

в. Во-вторых, папа жаловал короне

права назначать всех испанских епископов и получать растущую долю

церковных доходов в знак признательности. Сперва это было награ-

дой Фердинанду и Изабелле за отвоевание Испании, а затем их пре-

емникам

—

за ревностную борьбу с протестантами, иудеями и мусуль-

манами, как военным путем, так и при помощи инквизиции, и, нако-

нец, за попытки короны крестить язычников в Америке (Bush, 1967,

с. 44 – 48, 58 – 61; Lynch, 1991, с. 1 – 26, 342 – 385; Payne, 1973, с. 205 – 206)

⁹

Галисия была исключением из этого паттерна. Там церковь сохранила свою собст-

венность. Церковь владела 52 % галисийской земли в

xviii

в. по сравнению с 18 %

под ее властью в остальной Испании (Dupla, 1985, с. 95). Сильное галисийское духо-

венство было эффективным противовесом крупным землевладельцам. В резуль-

тате корона смогла создать союз духовенства, городских буржуа и крестьян, уни-

кальный для Иберийского полуострова, и разоружить и политически ослабить

крупных землевладельцев. Корона мало выгадала из этого союза. На самом деле

xviii

в. корона владела меньшей долей земли в Галисии, чем в любом другом

регионе Испании (10 % в Галисии по сравнению с 30,6 % по всей Испании (с. 95)).

Идальго и духовенство были основными выгодополучателями от упадка круп-

ных землевладельцев в Галисии. Духовенство, конечно, владело огромной долей

земли. Однако постепенно идальго стали получать растущую долю аграрного

прибавочного продукта, потому что у них были foros (права обрабатывать землю

в обмен на арендную плату, которая никогда не повышалась) и subforos (часть

земли, которую держали на правах foro и сдавали в субаренду, плату за которую

держатель foro мог повышать) на большую часть церковных наделов, дававшие

им право управлять этой землей или сдавать ее в аренду в обмен за выплату фик-

сированной суммы, ставшей практически номинальной, духовным «владельцам»

земли (Dupla, 1985, с. 44 – 126).

Паттерн Галисии показывает баланс элитных и классовых сил в Испании.

Корона, войдя в союз с церковью, а не крупной знатью во время включения Гали-

сии в состав монархии в

в., смогла определить элитные отношения в Гали-

сии и необычную классовую структуру аграрного сектора. Тем не менее корона

не смогла разорвать получившийся альянс духовенства и идальго и ослабить гали-

сийскую автономию или извлечь что-либо из этой провинции, за исключением

номинальных налогов. С точки зрения короны, Галисия была едва управляемой

и столь же неприбыльной, как и все другие некастильские провинции Испании,

где доминировала крупная знать.

275

£³

Испанская церковь после кастильского крестьянства стала круп-

нейшим источником коронных доходов в

xvii

в. Если взять среднюю

цифру доходов за 1621 – 1640 гг., кастильские налоги (которые взима-

лись почти исключительно с крестьян и батраков) приносили 38 %

коронных доходов, затем шла испанская церковь с 15,6 %, и только

10,7 % давало американское золото (Kamen, 1991, с. 218)

¹⁰

. Но церков-

ные доходы короны имели свою политическую цену. Когда корона

ослабла, церковная элита уже потеряла способность уравновеши-

вать знать. Во многом так же, как английская корона, продолжав-

шая Реформацию Генриха, испанские монархи обнаружили, что им

не хватает недворянских союзников либо с административными спо-

собностями, либо с местным политическим авторитетом, чтобы це-

ликом воспользоваться теми выгодами, которые достались короне

от церковных земель и десятины. Многие церковные земли сдава-

лись в аренду дворянам на благоприятных условиях, с коррупцион-

ными выплатами, проходящими между дворянами и церковниками,

часто связанными родственными узами (Lynch, 1992, с. 348 – 382; Phil-

lips, 1979, с. 110).

Кастильские кортесы

—

лучший барометр элитных отношений

и постоянной неспособности короны захватить рычаги управле-

ния над крупными аристократами в сердцевинной (нуклеарной) тер-

ритории Габсбургской империи. Аристократия и духовенство ушли

из кортесов в 1538 г., потому что эти элиты имели настолько надежные

привилегии, что они не нуждались в представительной институции

для защиты своего освобождения от налогов. Они перестали соби-

раться в единую корпорацию, лишив корону целевой группы, к кото-

рой она могла обращать свои требования о финансовых субсидиях

¹¹

Кортесы оставались форумом, на котором корона получала нало-

говые доходы и займы от городов в обмен на продолжение практики

подтверждения их свобод

¹²

. Корона была так слаба даже в пределах

Кастилии, что с конца

xvi

в. ей становилось все труднее облагать го-

рода налогами через кортесы, до самой их отмены в 1655 г. Поэтому

корона позволила аристократии

—

единственной элите, способной

¹⁰

Томсон (Thompson, 1976, с. 288) указывает несколько большую долю с налогов,

но соглашается с тем, что церковь до 1621 г. принесла в королевский бюджет боль-

ше, чем Америка.

¹¹

Корона сумела подчинить себе духовенство, потому что оно было частью транс-

национальной элиты, возглавляемой римскими папами. Кортесы не предлагали

духовенству защиты от союза папства с короной, потому что аристократы боль-

ше всех обогатились от упадка духовенства.

¹²

Эту судьбу кастильских кортесов обсуждает Томсон (Thompson, 1982, 1984).

276

| 5

сломить сопротивление городских буржуа,

—

получить большинство,

а в некоторых городах и все муниципальные должности в

xvi

—

нача-

ле

xvii

вв. (Bush, 1983, с. 87). В конце этого процесса большая часть

кастильских городов управлялась коалицией из дворян и богатых ме-

щан, формализованной в системе mitad de oﬁ cios, которая поделила

все оставшиеся должности и обеспечила двум элитам единство в про-

тивостоянии притязаниям короны на доходы и подчинение им не-

элит в городах (Lynch, 1992, с. 348 – 382).

Карл

и его преемники распространили на свои доминионы

в Италии, а позже и на всю Священную Римскую империю иберий-

скую стратегию раздачи местных привилегий, финансовых концес-

сий и патроната в обмен на признание дворянами множественной

короны Габсбургов. Габсбурги сделали столько уступок принцам,

аристократиям и автономным городам, которыми они «правили»

как императоры (Bush, 1967, с. 345 – 349), что эти территории прак-

тически не приносили дохода номинальным имперским правителям

(Kamen, 1969; 1991; с. 218).

Конец империи: Америка

«Открыв» и разграбив острова Карибского бассейна, испанские ко-

лонисты организовались в особую колониальную олигархию, спо-

собную финансировать завоевание Мексики, а позже и Перу. Кон-

кистадоры зависели от испанской короны только в одном вопросе:

она служила арбитром при разборе их конкурирующих притяза-

ний на американские земли, туземцев и должности. Конкистадоры

и их наследники делили сокровища, извлеченные из американских

копей, со своим верховным сувереном в Мадриде в обмен на коро-

левское признание их прав на обширные земельные участки и вла-

сти над индейцами. Испано-американские элиты стали менее зави-

симы от санкций своего суверена после того, как на протяжении

xvi

–

xvii

вв. они разрешили свои конфликты и сплотились в ста-

бильные олигархии. В то же время Испания все больше теряла свою

способность защищать американскую береговую линию и атланти-

ческие маршруты от пиратов и конкурирующих европейских держав

(Lynch, 1991, с. 386 – 428), в результате ослабло коммерческое влияние

метрополии на американских поселенцев. С потерей политического

и экономического контроля корона стала лишаться и своей доли аме-

риканских богатств.

Школьные истории о королеве Изабелле, которая закладывает

свои драгоценности, чтобы оплатить путешествие Колумба в 1492 г.,

277

£³

прикрывают истинные источники средств для исследования и завое-

вания в Америке.

Ресурсы для завоевания и колонизации обеспечивали по большей части

частные лица. Корона и ее чиновники оплатили лишь некоторую часть

недорогого первого путешествия Колумба, но купцы и дворяне ринулись

поддерживать его в гораздо более значительной второй экспедиции 1493 г.,

и они же обеспечили средства для всех последующих. Товарищества куп-

цов, дворян и воинов соперничали друг с другом за королевские лицен-

зии на исследования и организацию новых поселений, предоставляя

часть своих доходов короне. Капитал, необходимый для закупки кораблей

и запасов, вооружения для колонистов, собирался в самой Испании толь-

ко для ранних экспедиций, но к 1506 г. некоторые из колонистов уже нако-

пили достаточно с эспаньолского золота, чтобы спонсировать завоевание

Кубы, Ямайки и Пуэрто-Рико. Ряд экспедиций после 1516 г., которые закон-

чились завоеванием Мексики Кортесом, оплачивался из кубинских денег;

богатства Мексики шли на расширение в южном и северном направлении

исследований, а частично обеспечили завоевание Перу. Чистые вложения

испанских денег в Новый Свет были существенны только в первые 15 лет

после прибытия Колумба (Davis, 1973, с. 39 – 40).

Корона награждала исследователей и завоевателей Нового Света

и решала споры между ними, даруя им encomiendas. По сути, encomien-

da было пожалованием индейцев, живших на какой-либо конкрет-

ной территории. Держатель encomienda имел право заставлять индей-

цев трудиться на этой территории, отнимая все золото и серебро, на-

ходящееся во владении туземцев, или то, которое они должны были

добыть на рудниках. (Часто при этом предполагалось, что владелец

encomienda обратит своих индейцев в христианство

¹³

Карл

и его министры за 20 лет осознали, что после завоевания

Мексики и Перу, которые Фердинанд и Изабелла, а затем и сам Карл

пустили на самотек, у них все же остался запас encomienda для раз-

дачи колонистам. Владельцы пожалований быстро заставили тузем-

цев искать сокровища. Тяготы труда на копях вместе с привнесен-

ными европейскими болезнями уничтожили индейское население

Карибских островов, завоеванных испанцами, а затем убили более

80 % индейского населения Мексики (Davis, 1973, с. 54). Карл

, воз-

¹³

Обсуждение испанского колониализма в Америке в этом абзаце и четырех после-

дующих основано на работах Дэвиса (Davis, 1973), Линча (Lynch, 1992, с. 229 – 347)

и Тепаске с Клейном (TePaske, Klein, 1981).

278

| 5

можно, побуждаемый своими сторонниками из духовенства, встре-

вожился смертью стольких язычников до обращения их в христи-

анство. Но он выказывал гораздо больше печали по поводу своей

скудной доли в 26 % всех американских богатств, которые приходи-

ли в Испанию.

Карл

пытался решить обе проблемы в 1540-х гг., уменьшая при-

вилегии колонистов. Encomiendas теперь прекращали действовать по-

сле смерти владельца. Карл

забрал надзор за трудом индейцев у вла-

дельцев encomiendas и передал его государственным чиновникам.

Вероятно, корона больше всех обогатилась от сокровищ, добы-

тых на копях, которые были открыты в Потоси, Перу в 1545 г. и в За-

катекас, Северная Мексика, в 1546 г. В то время как корона формаль-

но контролировала труд индейцев, представители Карла

в Мексике

и Перу целиком зависели от олигархии поселенцев в том, что каса-

лось новых ресурсов, необходимых для работы на новых рудниках,

потому что испанская монархия уже столкнулась с первым финан-

совым кризисом. Так же, как Фердинанд и Изабелла были вынужде-

ны положиться на частный капитал для изучения и захвата Америки

(а затем стали награждать финансистов и конкистадоров encomiendas),

разорившемуся Карлу

пришлось рассчитывать на американский

капитал, чтобы открыть и задействовать новые мексиканские и пе-

руанские копи. Преемники Карла

тоже зависели от капитала ко-

лониальной олигархии для добычи богатств, открытых в Мексике

в 1670-е гг.

Капитал с триумфом вернул себе контроль над трудом в рудни-

ках Мексики и Перу. Крупные копи 1540-х и 1670-х гг., а также более

мелкие, открытые в промежутке, контролировались американски-

ми финансистами, платившими за рудничное оборудование (а также

немецкими техниками, которые иммигрировали в Мексику и Перу,

чтобы построить и отладить черпальные и дробильные машины).

Серебро извлекалось из низкопробной руды путем амальгамации ее

ртутью. Два крупнейших месторождения ртути находились в Испа-

нии; американские владельцы рудников быстро захватили контроль

над производством ртути в Испании. Государственные чиновники

прославились как вербовщики для владельцев шахт, поставляя ин-

дейских рабочих, которых на рудниках обучали и обеспечивали про-

довольствием (Davis, 1973, с. 50 – 53).

Решение Фердинанда и Изабеллы жаловать encomiendas, созда-

вая американскую олигархию, не стало бы таким непоправимым,

если бы их преемники на троне имели ресурсы для самостоятельно-

го финансирования новых рудников или создания и награждения не-

279

£³

зависимого корпуса чиновников в Америке. Корона никогда не мог-

ла достаточно производить прибавочной стоимости, чтобы оплачи-

вать гигантские подъемные расходы на новых рудниках и, конечно,

не могла покрывать частые расходы, с которыми сталкивались вла-

дельцы шахт, когда исчерпывалось золото и серебро, которое можно

было извлечь с помощью технологий тех лет. Таким образом, обанк-

ротившаяся испанская корона была вынуждена отдавать львиную

долю американских сокровищ в руки единственной элиты, желаю-

щей и способной финансировать крупные горнорудные предприя-

тия в Мексике и Перу.

Корона получала от 25 до 30 % золота и серебра, добытого или

украденного в Америке с самого начала значительного импорта бо-

гатства в 1503 – 1580 гг. Королевская доля все больше сокращалась по-

сле 1580 г., упав до 15 %, а затем до 10 % или менее после 1615 г. За пять

лет (1656–1660), корона получила 600 000 песо от сокровищ на сум-

му 5216 миллиардов. Доля короны от американского золота и се-

ребра достигла 4 % королевского дохода в 1510 г., поднялась до 7,5 %

в 1577-м, а затем достигла своего пика в 16 % в 1591 г. Затем прибыль

короны стала падать до 6 % в 1621 – 1640 гг. и незначительного 1 %

в 1656 – 1660 гг.

¹⁴

Американская элита воспользовалась слабостью

Габсбургов и их занятостью Тридцатилетней войной с Нидерланда-

ми, Францией и Британией (а затем и восстанием Португалии), что-

бы забрать себе еще большую часть сокращающегося производства,

подписав смертный приговор Испании в ее борьбе за сохранение ев-

ропейской империи.

Была ли у испанских монархов возможность подорвать власть аме-

риканских олигархов, предложив конкурентные концессии на добы-

чу руды или земельные пожалования европейским соперничающим

элитам? Карл

и его преемники заложили основы такой стратегии,

¹⁴

Поступления короны в песо даются у Флинна (Flynn, 1982, с. 142). Цифры Флинна

по суммарному экспорту американских сокровищ были пересмотрены в сторону

повышения для периода после 1580 г. Линчем (Lynch, 1992, с. 283) при учете уве-

личения неофициальных перевозок золотых слитков начиная с 1581 г. Цифры

для 1656 – 1660 гг. даются по Линчу (1992, с. 270, 283).

Серебряные песо, которые использовали для подсчета американских сокро-

вищ, были равны 272 мараведи и 0,725 дуката, который стоил 375 мараведи. Цифры

суммарного королевского дохода взяты из табл. 5.5. Основываясь на них, я оцени-

ваю американские сокровища в 6 % от королевского дохода в 1621 – 1640 гг. против

10,7 %, которые дает Камен (1991, с. 218), уже цитированный ранее. Камен указы-

вает более высокий процент, потому что он учитывает только кастильские дохо-

ды, а не суммарные испанские.

280

| 5

пожаловав севильским купцам монополию на торговлю с Америкой

(Davis, 1973, с. 62 – 63). Пока корона контролировала военные и торго-

вые суда, плавающие в Америку, она могла использовать свою геге-

монию на флоте, чтобы сконцентрировать все преимущества транс-

атлантической торговли в руках купеческой элиты Севильи. Затем

большая часть прибылей с американских рудников и плантаций ста-

ла накапливаться в Севилье, оставив американских олигархов в по-

ложении недоразвитости и зависимости от Испании в том, что каса-

лось предметов роскоши, а также оборудования для рудников и план-

таций. Американские олигархи никогда бы не смогли достаточно

произвести прибавочной стоимости, чтобы открывать и разрабаты-

вать новые рудники. Вместо них севильские торговцы стали бы цент-

ральным звеном испано-американского богатства, как и лондонские

купцы были первыми, обогатившимися на британско-американских

колониальных поселениях. Могущественная коммерческая элита Се-

вильи стала бы противовесом окопавшейся сельской знати Испании,

позволив короне столкнуть конкурирующие элиты, как смогли сде-

лать и так умело сделали французские короли.

Но севильская торговая элита никогда бы не стала главной по-

литической или экономической силой Испании. Корона потеряла

двойную возможность: подчинить американских поселенцев торго-

вой элите метрополии и создать противовес сельской аристократии.

Торговая монополия Севильи не привела к развитию промышленно-

сти в Испании, потому что земля и трудовые ресурсы были заперты

феодальными отношениями производства под аристократическим

контролем

¹⁵

. Севилья не стала чем-то большим, нежели складом, пе-

¹⁵

Международная торговля и заграничные рынки становились стимулом для внут-

реннего развития, только когда капитал и труд были свободны для разворачи-

вания в сторону индустрий, нацеленных на удовлетворение международного

спроса. Освобождение труда и капитала было побочным продуктом аграрных

трансформаций того вида, который пережила только Англия в

xviii

в. Испа-

ния является контрпримером к доводу Эрика Хобсбаума из его «Кризиса

xvii

в.»

(Eric Hobsbaum. The crisis of the seventeenth century. 1965). Хобсбаум правильно

заметил, что мануфактура

xvi

в. была ограничена, пока кризис

xvii

в. не привел

к установлению контроля над мировыми рынками сначала в руках голландцев,

а потом англичан, создав критическую массу спроса, необходимую для промыш-

ленного производства. Испания со своими имперскими и американскими коло-

ниями имела уровень спроса, достаточный для поддержания некоторых индуст-

рий в

xvi

в. Однако без структур капитала и производства, какие были в Нидер-

ландах и Англии, Испания не могла воспользоваться преимуществом, которое

предоставлял ей спрос в колониях. Вместо этого центры индустрии в империи

Габсбургов утвердились в Италии и Нидерландах. Политическая слабость Испан-