лишен я; он или его сын может возобновить свое прошение, пока он не восстановит свое
право. Но покоренные или их дети не имеют ни суда, ни судьи, к которым они могли бы
обратиться на земле. Тогда они могут воззвать, как это сделал Иеффай, к небесам и
повторять свое обращение до тех пор, пока они вновь не получат природное право своих
предков, которое заключалось в том, что они могли иметь над собой такой
законодательный орган, который бы большинство одобрило и свободно признало. Если на
это будут возражать, что это вызовет бесконечные беспорядки, то я отвечу: не в большей
степени, чем правосудие, когда оно доступно всем, кто к нему взывает. Тот, кто докучает
без причины своему соседу, наказывается за это решением суда, к которому он
обращается. Тот же, кто обращается к небесам, должен быть уверен, что право на его
стороне, и притом такое право, которое стоит труда и издержек, связанных с этим
обращением; ведь ему придется отвечать перед таким трибуналом, который невозможно
обмануть и который, несомненно, воздаст каждому соразмерно тому злу, которое он
причинил своим собратьям по подданству, т. е. любой части человечества. Отсюда
совершенно очевидно, что тот, кто побеждает в несправедливой войне, не может
благодаря этому приобрести право на покорность и повиновение побежденного.
177. Но предположим, что победа будет сопутствовать правой стороне, и рассмотрим
положение победителя [c.366] в законной войне, чтобы узнать, какую власть он получает
и над кем.
Bo-первых, совершенно очевидно, что в результате завоевания он не получает власти над
теми, кто воевал вместе с ним. Те, кто сражался на его стороне, не могут нести ущерб в
результате завоевания, но должны по крайней мере быть в такой же степени свободными
людьми, как и раньше. Чаще всего они служат на определенных условиях, причем
подразумевается, что они должны будут вместе со своим предводителем участвовать в
дележе добычи и что на их долю выпадут различные другие преимущества, которые
сопутствуют победоносному мечу, или что они по крайней мере получат какую-либо
часть завоеванной страны. И народ-завоеватель не станет, я надеюсь, из-за завоевания
рабом и не будет носить свои лавры лишь для того, чтобы показать, что им, народом,
пожертвовали ради триумфа его предводителя. Те, кто основывает абсолютную монархию
на праве меча, превращают своих героев, являющихся основателями таких монархий, в
отъявленных убийц и забывают, что еще и другие офицеры и солдаты сражались на их
стороне в выигранных ими битвах, или помогали им покорить побежденных, или же
совместно с ними владели завоеванными странами. Некоторые говорят нам, что
английская монархия была основана во время норманнского завоевания и что поэтому
наши государи имеют право на абсолютную власть. Если бы это было верно {поскольку
из истории это представляется иначе) и Вильгельм34 имел право вести войну на этом
острове, то все же его власть, основанная на завоевании, могла простираться лишь на
саксов и бриттов, которые являлись тогда обитателями этой страны. Норманны,
пришедшие вместе с ним и помогавшие ему в завоевании, и все их потомки являются
свободными людьми, а не подданными в результате завоевания, какую бы власть ни
давало это завоевание. И если я или кто-либо другой станем претендовать на свободу на
основании того, что мы являемся их потомками, то доказать противное будет весьма
трудно; и совершенно очевидно, что закон, который не делает никакого различия между
одним и другим, не предусматривает какой-либо разницы между свободой и
привилегиями того и другого.
178. Но предположим, хотя это бывает и редко, что победители и побежденные так и не
сливаются в один народ, обладающий одними и теми же законами и свободой.
Рассмотрим теперь, каком властью законный завоеватель [c.367] обладает над
покоренными; эта власть, как я говорил, является чисто деспотической. Он обладает
абсолютной властью над жизнями тех, кто, начав несправедливую войну, поставил свою
жизнь под угрозу, но не над жизнями или состоянием тех, кто не участвовал в войне,
равно как и не над собственностью даже тех, кто на самом деле участвовал в ней.