Мак-Нил, Уильям. В погоне за мощью: Технология, вооружённая сила и общество в ХI-XX веках

Подождите немного. Документ загружается.

161

} 4. ~³ ~~} ~} . 1600 – 1750

лось, что чужестранцы проявят минимум солидарности с низшими

классами. Будучи сторонниками равенства и независимости у себя

на родине, швейцарцы стали опорой французской монархии, на про-

тяжении трех столетий (1479 – 1789 гг.) защищая аристократическо-

бюрократический режим от внешних и внутренних врагов

¹⁸

. Горные

регионы и другие малоурожайные земли, на которых класс землевла-

дельцев так никогда и не смог упрочить свою власть, стали постав-

щиками наемных солдат

—

албанцев, басков, южнославянских грани-

чар, кельтов из Уэльса, Шотландии и Ирландии

—

игравших подоб-

ную роль по всей Европе. Когда шведы вступили в Тридцатилетнюю

войну, они также проявили немалое сходство с вышеуказанными, не-

¹⁸

В 1479 г. Людовик

xiv

распустил французские пехотные части и заключил кон-

тракт со швейцарцами. Разумеется, репутация последних как лучших пики-

неров Европы была важна, однако равно определяющим было соображение

их дистанцированности от политических процессов Франции. См. Phillipe

Contamine, Guerre, etat et societe a la ﬁ n du moyen age: Etudes sur les armees

des rois de France, 1337 – 1494 (Paris, 1972), p. 284. Относительно задействования

иностранных наемников в целом см.

. G. Kiernan, «Foreign Mercenaries and

Absolute Monarchy», in Trevor Astonn, ed., Crisis in Europe, 1560 – 1660 (New York,

1967), pp. 117 – 40.

11. Поднять мушкет и подготовиться. 12. Произвести выстрел.

162

 -

смотря на то, что действовали на службе своему монарху, а не в каче-

стве наемных войск иностранного правителя

¹⁹

. Однако опора на чу-

жеземцев имела свои недостатки

—

до

xviii

в. денег на пунктуальную

уплату жалованья обычно не хватало. Страдавший от хронического

безденежья монарх попросту не мог рассчитывать на армию, кото-

рая была готова покинуть поле боя по причине постоянной задерж-

ки жалованья

²⁰

. Однако к началу

xvii

в. европейские монархи обна-

¹⁹

С 1590-х Османская империя соперничала с Венецией в деле найма христи-

ан из западных областей Балкан в качестве пехотинцев. См. Halil Inalcik,

«Military and Fiscal Transformation in the Ottoman Empire, 1600 – 1700», Archivum

Ottomanicum 6 (1980). Более двух веков после того, как в Западной Европе гла-

венство в военных делах перешло к пехоте, технические и географические

условия в регионе к северу от Черного моря все еще благоприятствовали кава-

лерии. Дешевизна разведения лошадей в степях позволила казакам, чьи бое-

вые качества были хорошо всем известны, стать восточным аналогом швей-

царцев. Казаки разделяли военные эгалитарные взгляды швейцарцев и нани-

мались на службу к правителям соседних земель. В конце концов казаки стали

подданными русских царей, предав ранние традиции равенства. См. William

McNeill, Europe’s Steppe Frontier, 1500 – 1800 (Chicago, 1964).

²⁰

В исламских странах иногда пытались разрешить подобную проблему путем

13. Опустить мушкет и приподнять

сошку.

14. Отсоединить фитиль...

163

} 4. ~³ ~~} ~} . 1600 – 1750

ружили, что постоянная муштра способна сделать из отбросов город-

ского общества и сыновей нищих крестьян буквально новых людей.

Идеи равенства утратили свое воздействие

—

за редким исключением

тех случаев, когда сами обучающие являлись их носителями, как это

имело место в некоторых частях армии Парламента в ходе граждан-

ских войн в Англии (1642 – 1649 гг.) и значительно позже, в начальной

фазе Французской революции (1789 – 1793 гг.). В обычные времена ар-

мии стали самодостаточными обучающими учреждениями, муштрую-

щими новобранцев до степени, когда те переставали быть прежними

личностями и становились солдатами

²¹

низведения иностранных солдат до положения рабов. Однако солдат-рабов

также трудно было держать под контролем, и в ряде государств рабам-воена-

чальникам удавалось захватить власть и основать «династии рабов», в кото-

рых власть передавалась не от отца к сыну, а от одного военачальника друго-

му. Самым известным примером была династия мамелюков Египта, правив-

шая в

xii

–

xix

вв. Относительно солдат-рабов см. David Ayalon, «Preliminary

Remarks on the Mamluk Military Institution in Islam», in Parry and Yapp, War,

Technology, and Society in the Middle East, pp. 44 – 58; Daniel Pipes, Slave Soldiers

and Islam (New Haven, 1981); Patricia Crone, Slaves on Horses: The Evolution of

the Islamic Polity (New York, 1980).

²¹

Психическое воздействие муштры и новый повседневный уклад действительно

15. ...и зажать его между пальцами. 16. Сдуть золу с пороховой полки.

164

 -

Развившиеся на основе повседневных тренировок разнообразные

взаимосвязанные поведенческие изменения, десятилетиями пере-

даваемые от солдата к солдату, выработали в результате своеобраз-

ный военный стиль жизни. Проститутки, азартные игры и пьянст-

во были его составными в той же мере, сколь и гордость, пункту-

альность и отвага. Короче говоря, европейские армии не смогли

полностью избавиться от старых шаблонов и обычаев; однако они

сумели если не искоренить, то значительно ограничить традицион-

но отрицательные аспекты военного поведения, выделив самым воз-

мутительным из них внеслужебное время.

Новый психологический уклад европейских армий сделал же-

сткую классовую дифференциацию общества вполне совместимой

со внутренним спокойствием и порядком. Основная мощь была со-

делали происхождение и прежний опыт невостребованными на военной служ-

бе. Это делает изучение классовых и географических корней солдат доста-

точно узким в плане научного интереса, хотя в военных исследованиях этим

факторам иногда уделяется особое место. Французские историки (вероятно

под влиянием марксизма) проявили особую активность в этом направлении,

так и не пролив свет на то, что же именно французская армия делала в годы

войн и мира. Великим памятником этого жанра является A. Corvisier, L’armee

francaise de la ﬁ n du

xvii

e siecle au ministere de Choiseul. 2 vols. (Paris, 1964).

24. Зарядить мушкет. 25. Извлечь шомпол.

165

} 4. ~³ ~~} ~} . 1600 – 1750

средоточена в руках солдат, подчинявшихся офицерам, назначенным

бюрократическим аппаратом короля. Ни аристократические пополз-

новения на единоличную власть монарха, ни проявления недоволь-

ства низших классов не имели ни малейших шансов на успех, пока

король располагал хорошо обученным и вымуштрованным войском.

Европа начала благоденствовать в дни прежде недостижимого внут-

реннего мира, что привело к росту общего благосостояния. Относи-

тельно к вооруженным силам это означало, что государства Старо-

го Света могли поддерживать постоянные профессиональные армии

без чрезмерного налогового бремени. Лидировали в этом Объеди-

ненные Провинции, Франция и Австрия, остальные европейские

страны следовали за ними.

Á¿  ÁÁ¿

~~³ £~´³ 

Стоило налоговым поступлениям стать достаточными для относи-

тельно своевременной выдачи жалованья военнослужащим, как воз-

мущения, вызванные коммерциализацией военного дела в

xiv

в.,

наконец, удалось взять под контроль. Голодающим солдатам не при-

ходилось более добывать средства насильственным изъятием их у на-

селения. Регулярный и предсказуемый поток налоговых поступлений

давал властям возможность содержать как эффективные вооружен-

ные силы, так и собственно себя. Есть все основания предположить,

что эта модель общества и государства Старого режима, зародившая-

ся в середине

xvii

в., не смогла принять характер повседневной жиз-

ни на столетия исключительно в силу продолжения межгосударст-

венного соперничества.

Начинающаяся стабилизация европейских шаблонов войны

и общества также направлялась одной из составных реформ прин-

ца Оранского. Единые стандарты подготовки предполагали единое

стандартное вооружение

—

иначе вся новая система попросту не мог-

ла бы работать. В 1599 г. Морис лично потребовал, чтобы армии под

его началом были вооружены стандартными ружьями. Лувуа сделал

то же самое во французской армии; при нем солдаты стали выглядеть

как солдаты в нашем понимании

в.

—

была введена единая унифор-

ма (с незначительными отличиями для каждого из полков).

Краткосрочным эффектом этой реформы явилось резкое сокра-

щение расходов. Даже ремесленники-поставщики согласились сни-

зить цены при условии обеспечения долгосрочным заказом на изго-

166

 -

товление стандартных изделий. Снабжение войск также облегчалось,

например, единым калибром мушкетных пуль. Поскольку каждый

солдат обучался стандартным приемам в ходе единой для всех под-

готовки, восполнение потерь в личном составе стало делом почти

столь же простым, как восполнение израсходованных мушкетных

пуль. Иными словами, солдаты стали почти такими же заменяемыми

составными огромной военной машины, как и их оружие. Управле-

ние подобной армией значительно облегчалось; возрастали шансы

на достижение поставленных целей; снижались расходы на приме-

нение организованного насилия

—

или, если можно так выразиться,

размах и контролируемость подобного насилия на каждый затрачен-

ный доллар значительно возросли

²²

В долгосрочном плане стандартизация оружия многих тысяч сол-

дат привела к некоторой закостенелости рынка. Стоило армии пе-

рейти на единый вид вооружения, как его совершенствование ста-

новилось многократно более дорогостоящим делом, чем ранее, при

одновременном использовании десятков различных типов. Другая

сторона проблемы заключалась в том, что действительно важные из-

менения в существующей конструкции могли привести к нарушению

уже устоявшихся моделей муштры, обучения и снабжения

—

стоит толь-

ко вспомнить 42 приема в процессе заряжания ружья… В результате

скоротечный в

–

xvii

вв. процесс совершенствования стрелково-

го оружия почти замер после 1690 г., когда изобретение штыка с коль-

цевой насадкой позволило совместить стрельбу с холодным оружием

для защиты от конницы, упразднив, таким образом, пикинеров

²³

Стоит указать, что к тому времени ружья европейских армий до-

стигли удовлетворительного уровня надежности, простоты

²⁴

и дей-

²²

Стандартизация и рутинизация промышленного производства

xviii

в. были

впервые внедрены в управлении и снабжении армии в

xvii

в. В обоих случа-

ях был достигнут одинаковый результат

—

резкий рост производительности

и снижение расходов на каждую единицу. Это утверждение оспаривается (быть

может, немного настойчиво) у Jacobus A. A. van Doorn, The Soldier and Social

Change: Comparative Studies in the History and Sociology of the Military (Beverly

Hills, Calif., 1973), pp. 17 – 33, Lewis Mumford, Technics and Civilization (New York,

1934), pp. 81 – 106.

²³

Относительно неопределенности в изобретении и внедрении штыка с кольце-

вой насадкой см. David Chandler, The Art of War in the Age of Marlborough (New

York, 1976), pp. 67, 83.

²⁴

Фитильный спусковой механизм уступил место кремневому ударного действия

и, соответственно, упростил процесс перезаряжания (по крайней мере, в луч-

167

} 4. ~³ ~~} ~} . 1600 – 1750

ственности, так что совершенствование стало более трудоемким, не-

жели ранее. Однако, как уже указывалось выше, основной причи-

ной застывания стрелкового оружия на определенном техническом

уровне был выбор в пользу преимуществ единообразия, а не доро-

гостоящего перевооружения всей армии. Этот рациональный под-

ход был подкреплен приверженностью старым добрым видам ору-

жия и повседневной деятельности. Таким образом, здравый смысл

и чувство слились, сделав английский мушкет образца 1690 г. и из-

вестный по прозвищу «Смуглянка Бесс» стандартным оружием бри-

танской армии до 1840-х. За весь этот период данный мушкет пре-

терпел одно малозначительное совершенствование

²⁵

. Другие армии

Старого Света были столь же консервативны. Вдобавок, поскольку

пехота оставалась определяющей силой на полях сражений целого

исторического периода, стабилизация пехотного вооружения имела

последствием устоявшийся характер тактики, обучения и других сто-

рон военной жизни.

Как мы убедимся в следующей главе, стабилизация никогда не была

окончательной, однако ясно видно, что как только модели обучения

и управления принца Мориса утвердились в Европе, великая волна

изменений в европейском методе управления организованным наси-

лием, рассматриваемая в предыдущей и данной главах, завершилась.

Мы можем подытожить все вышесказанное следующим образом:

с появлением в

xii

в. на полях Италии пехоты, способной оспорить

превосходство рыцарской конницы, начался процесс изменений. Го-

родская милиция в

xiv

в. уступила место наемным профессионалам,

и в городах Италии стала быстро развиваться модель политического

управления постоянными армиями; процесс, начавшийся в первой

половине

в. был прерван французским и испанским вторжения-

ми после 1494 г. Затем началось повторение итальянского развития

ших европейских армиях). Кремневый ударный механизм был изобретен еще

в 1615 г., но несмотря на повысившуюся почти вдвое скорострельность и надеж-

ность (33 осечки из 100, сравнительно к 50 из 100 у фитильных ружей) был

слишком дорог. Статистика позаимствована у Chandler, The Art of War Chan-

dler, The Art of War Chandler, The Art of War, pp. 76 – 79.

²⁵

Более четкое определение ограничивает период его службы веком

—

от 1730

до 1830 г. Относительно подробностей внесения множества мелких измене-

ний в конструкцию, а также способе, которым Совет по вооружениям разре-

шал внезапные кризисы, возникавшие при потребности в большом количест-

ве мушкетов, см. Howard L. Blackmore, British Military Firearms, 1670 – 1850 (Lon-

don, 1961).

 -

в масштабах Европы по ту сторону Альп, достигшее в середине

xvii

в.

уровня, сходного с управлением городов-государств Италии; налого-

вые поступления и военно-морские предприятия стали более или ме-

нее связанными между собой во Франции, Объединенных Провин-

циях и Англии. Однако в Северной Европе итальянский опыт был

усовершенствован в двух важных отношениях: внедрением система-

тической и часто практикуемой муштры и подготовки, а также вы-

страиванием четкой командной структуры от верховного главноко-

мандующего (обычно, короля) до командующего отделением сер-

жанта. Проявлений ревности и зависти в этой командной структуре

полностью искоренить не удалось

—

но ореол богопомазанности вен-

ценосных особ сделал политику «разделяй и властвуй», проводимую

венецианскими и миланскими правителями невостребованной в дру-

гих регионах Европы.

Стабильность дома означала мощь за рубежом. В самой Западной

Европе современные армии находились приблизительно на одном

уровне. Потому и нарушения равновесия сил носили характер местных

и временных возмущений, которые дипломатия была способна уре-

гулировать. На окраинах европейских театров действий результатом

было систематическое территориальное расширение

—

в Сибири, Ин-

дии или Америке. Расширение границ вызвало к жизни расширение

торговых сетей, увеличение налоговых поступлений в Европе и сдела-

ло содержание военных учреждений менее обременительным.

Тем самым Европа вошла в самоусиливающийся цикл, где воору-

женнaя силa пробивалa дорогу экономической и политической экс-

пансии, а колониальные приобретения, в свою очередь, позволяли

создавать и содержать новые армии и флоты за счет других народов

и стран мира.

Современная мировая история зафиксировала этот факт и обра-

тилась к следующему

—

что технические и организационные усовер-

шенствования европейского метода управления вооруженным наси-

лием не остановились, несмотря на точность и мощь, достигнутые

армиями континента в

xvii

в. Наоборот, они продолжились, позво-

лив странам Старого Света обогнать другие государства настолько,

что в

xix

в. глобальный империализм стал для европейцев предприя-

тием простым и прибыльным в такой же мере, сколь катастрофич-

ным он был для обитателей Азии, Африки и Океании.

Рассмотрению этих изменений посвящены последующие главы

книги.

169

} 5

ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ЕВРОПЕЙСКОЙ ПРАКТИКИ

В ДЕЛЕ БЮРОКРАТИЗАЦИИ НАСИЛИЯ

1700

–

1789

Монархи Европы добились поистине впечатляющих успехов в бю-

рократизации организованного насилия, сделав его определяющим

фактором государственности в

xvii

и даже

xix

веках. Необычно эф-

фективный характер европейской государственной машины доказы-

вался победами, которые державы Старого Света неумолимо одер-

живали в войнах против государств других континентов. Эти успе-

хи благоприятствовали стабильному росту заморской торговли, что,

в свою очередь, помогло европейцам значительно облегчить бре-

мя содержания регулярных армий и флотов. Таким образом, евро-

пейские венценосцы (особенно, правившие на оконечности конти-

нента), оказались в необыкновенно выгодном положении, когда им

не приходилось выбирать между хлебом и пушками. Они могли по-

зволить себе и то, и другое, а их подданные (или хотя бы некоторая

их часть) также получали возможность обогатиться.

Без сомнения, долгие урожайные годы и распространение сельско-

хозяйственных культур из Америки (прежде всего кукурузы и карто-

феля) значили для роста благосостояния первой половины

xviii

века

больше, чем любые шаги государства. Однако экономический рост

за десятилетия относительного затишья после окончания в 1714 году

Войны за Испанское наследство позволил расширить военно-поли-

тические границы монархий от Ирландии до степей Украины.

Но во второй половине

xviii

в. стали очевидными новые подходы,

шедшие вразрез со сложившимися военно-политическими стандар-

тами. Одним из основных нарушителей равновесия между сельским

и городским населением стал фактор быстрого роста численности

населения после 1750 г. Во Франции и Англии выходцы из перена-

селенных сельских районов уходили искать лучшей доли в города;

малая часть их уплыла за океан, в Северную Америку

. Что делать

Со 118 млн в 1700 г. население Европы увеличилось до 187 млн в 1800 г.; соответ-

170

 -

со всевозрастающим числом сельских жителей, если пригодных для

обработки свободных земель уже нет?

—

так можно сформулировать

поистине критическую проблему, стоявшую перед властями в

xviii

в.

Народы Центральной и Восточной Европы, имевшие в своем рас-

поряжении значительный запас пустошей, смогли позже разрешить

эту проблему путем экстенсивного земледелия, не прибегая к тре-

бующим значительных затрат радикальным или инновационным ме-

тодам. В Англии, Франции, Италии, Нидерландах и Германии (за-

паднее Эльбы) обращение новых земель под земледелие требовало

дорогостоящей и трудоемкой предварительной подготовки

—

удоб-

рения, осушения, изменения состава почвы путем добавления пес-

ка или разрыхлителя. Напротив, рост населения в Восточной Евро-

пе в середине

xix

в. не был проблемой

—

скорее он дал возможность

распахать под зерновые бывшие пастбища и леса.

Разницу можно описать и в следующих словах: в 1750 – 1830 гг. рост

населения в Восточной Европе не привел к изменениям в техни-

ке земледелия, повседневном укладе или общественных отношени-

ях. Хотя объем экспорта местной продукции

—

зерновых, скота, леса

и минералов

—

и возрос, однако не настолько, чтобы вызвать к жизни

новые формы общественной организации. На западе же возникшее

напряжение было значительно сильнее

—

деревня не могла обеспе-

чить достаточное количество рабочих мест. Основная нагрузка ложи-

лась на город; а когда тот не мог или не поспевал трудоустроить все

большее число рабочих рук, то избыточные людские ресурсы могли

переключиться на более хищнические способы обеспечения свое-

го существования. Одни могли сделаться уполномоченными властя-

ми капитанами и командами каперских судов или завербовавшимися

ственно, число жителей Англии и Уэльса возросло с 5,8 млн до 9,15 млн в 1801 г.

В 1715 – 1789 гг. население Франции возросло с 18 млн до 26 млн. См. Jaques

Godechot, Les revolutions, 1770 – 1799 (Paris, 1970), pp. 93 – 95; Phyllis Deane and

W. A. Cole, British Economic Growth, 1688 – 1959; Trends and Structure, 2d. ed.

(Cambridge, 1967), p. 103; M. Reinhard and A. Armengaud, Histoire generale de la

population mondiale (Paris, 1961), pp. 151 – 201. Удачное обобщение взглядов ряда

исследователей в области демографии относительно скачка численности насе-

ления в

xviii

в. можно найти у Thomas McKeown, R. G. Brown and R. G. Record,

«An Interpretation of the Modern Rise of Population in Europe», Population Stud-

ies 26 (1972): 345 – 82. По всей вероятности, основной причиной было снижениe

вирулентности смертельных инфекционных заболеваний (William McNeill,

Plagues and Peoples (New York, 1976), pp. 240 – 58).