Диалектика литературной эпохи
21
школе эстетики» Жан-Поля (1804) слово «романтик» появляется в речи,
которую произносит здесь перед автором книги недоброжелатель всего
романтического: «Мы хотим одного — чтобы поэзия не уподоблялась
птицам, как у Тика и других романтиков, и не распевала песни, причем
одни и те же и безо всякой цели — от одного только майского зуда;
внятной должна быть она — как скворец, который говорит ведь не хуже
любого из нас»
10
. Выведенный Жан-Полем недоброжелатель романти-
ческого пользуется словом «романтик» пренебрежительно, как если бы
сказать: «всякий там еще романтик». Для него «романтик» — это че-
ловек, без конца рассуждающий о «романтическом», а при этом и созда-
ющий какую-то непонятную и невнятную поэзию. Таких же было пре-
достаточно: все десятилетие после публикации шиллеровской статьи
«О наивной и сентиментальной поэзии» (1795) только и делают, что
рассуждают о поэзии древней и новой, античной и романтической, при-
чем, к удивлению самих «романтиков» и их исследователей, приходи-
лось убеждаться в том, что так называемой новой, или романтической,
поэзии уж никак не меньше двух тысяч лет от роду! Культурно-типо-
логические разыскания рубежа веков сливают в «романтическом» —
«романное» и «романское»
11
. Но одновременно с этими разысканиями
10
См.: Jean
Paul.
Op.
cit., Bd. V, S. 377. См. также: Жан-Поль. Приготовительная
школа эстетики. М., 1981, с. 331; о приеме персонификации «романтизма» в
образе «романтика» и «нигилизма» в образе «нигилиста» говорится во всту-
пительной статье к этому изданию. Слово «романтик» встречается также и в
опубликованных посмертно черновых записях Новалиса, но там оно вполне
очевидно означает «романиста», сочинителя романов: «Жизнь — что-то вроде
красок, звуков и силы. Романтик изучает жизнь, как художник, музыкант и
механик изучают краску, звук и силу. Тщательное изучение жизни творит
романтика, как тщательное изучение краски, формы, звука и силы — художни-
ка, музыканта и механика»
(Novalis.
Op. cit., Bd. Ill, S. 263). Ср. сходные высказы-
вания Новалиса: «Романтизм (Romantik). Все романы, в которых встречается
истинная любовь, суть сказки — магические события» (Ibid., S. 74); «Романтизм
(Romantik). Абсолютизация — универсализация — классификация индивиду-
ального момента, индивидуальной ситуации и т. д. — вот, собственно, существо
романтизации (Romantisierens, т. е. «романизации». — А М.), — см. „Мейсте-
ра%, „Сказку"» (Ibid., S. 75), — имеются в виду «Годы учения Вильгельма Мей-
стера» и «Сказка» Гёте; «Романтизм. Не должен ли был бы роман заключать
в себе все разновидности стиля, в последовательности, направляемой общим
духом целого?» (Ibid., S. 88). И все эти пробные, окказиональные словообразова-
ния в тетрадях Новалиса (романтик-романист и романтизация-романизация)
тоже проникнуты своевременным, при этом не доводимым до конца, намерени-
ем отдать отчет в новом качестве литературного творчества рубежа веков и
зафиксировать его в наиболее подходящем, удобном слове. Характерно здесь,
обычное и для Ф. Шлегеля, и для Новалиса насилие над языком, когда онеме-
чиваются в огромном количество слова иностранные, латинские, романские, —
надо почувствовать, сколь необычно звучат эти «романтики», «романтизации»
и все прочие неологизмы для самого Новалиса.
11
О генетическом составе немецкого понятия «романтизм» см.: Hoffmeis-
ter
G.
Deutsche und europaische Romantik. Stuttgart, 1978, S. 1—12.