Папаян Р.А. Христианские корни современного права

Подождите немного. Документ загружается.

341

"Царь" как обозначение Бога появляется в Библии лишь после уста-

новления царской власти.

Государственные доходы, полученные с населения, должны быть исполь-

зованы, наряду с прочим, и на сохранение аппарата исполнительной власти.

Полагаем, что выражение "отдаст слугам своим" следует понимать в при-

веденном выше контексте: речь идет не о личной прислуге, а о лицах, вы-

полняющих конкретные поручения главы исполнительной власти. Так что

закон говорит об обязанностях царя в обеспечении нужд аппарата исполни-

тельной власти и, конечно, о его обязанности формировать этот аппарат, ко-

торый следует считать прототипом правительства. Это мы и видим в даль-

нейшем, в перечислении начальников: писцы (секретари), дееписатель, вое-

начальник, начальник "над домом царским" и начальник "над податями" (3

Цар. 4. 2—5); кроме того, были назначены двенадцать должностных лиц,

которые "доставляли продовольствие царю и дому его" (3 Цар. 4. 7), причем

полномочия распределялись между ними как территориально (указаны

"области" их юрисдикции — 3 Цар. 4. 8—19), так и по времени ("Каж-

дый должен был доставлять продовольствие на один месяц в году" — 3

Цар. 4. 7). Возможно, подобное территориально-временное распределение

юрисдикции между лицами, реализующими царскую политику в области по-

датей, было предусмотрено как механизм доведения до минимума возмож-

ных злоупотреблений властью.

С той же целью в процессе формирования государственного аппарата

предусматриваются определенные нормы морального плана. "Удали непра-

ведного от царя, и престол его утвердится навеки" (Пр. 26. 5); "Если прави-

тель слушает ложные речи, то и все служащие у него нечестивы" (Пр. 29.

12). Разумеется, есть и многочисленные указания на необходимые мораль-

ные качества царя, без которых вряд ли имело смысл говорить о моральных

качествах его окружения (аппарата). Это общие положения, ранее адресо-

ванные и судьям,— о праведности, справедливости, мудрости и т. п., которые

мы не будем приводить. Однако столь широкое значение слова "свое" в

контексте царского правления объясняется определенными особенностями

требований, предъявляемых царю. Отметим важную деталь: когда Давид

вознамерился строить храм, ему было сказано Господом: "Не ты постро-

ишь Мне дом для Моего обита-

342

ния" (2 Цар. 7. 5; 1 Пар. 17. 4). Соломон трактует это так: "Давид, отец

мой не мог построить дом имени Господа, Бога своего, по причине войн с

окрестными народами" (3 Цар. 5. 3). Соломон считает необходимым ука-

зать лишь на занятость отца войнами, предпочитая умолчать о главном. Ведь

слова Господа были сказаны как раз тогда, когда "царь жил в доме своем, и

Господь успокоил его от всех окрестных врагов его" (2 Цар. 7. 1). Так что

Господь имел в виду вовсе не "занятость" Давида войнами в то время, а то,

что, хотя войны были уже в прошлом, тем не менее они ■— составная часть

биографии Давида, полной кровопролития, пусть даже во имя устроения сво-

его государства. Между тем храм Господень должен быть построен руками,

не обагренными кровью, руками чистыми. Следовательно, и страну, которая

должна уподобиться храму, следует строить чистыми руками.

Далее в законе читаем: "Сыновей ваших он возьмет и приставит к колес-

ницам своим и сделает всадниками своими", чтобы они "делали ему воинское

оружие и колесничный прибор его" (1 Цар. 8. 11—12). В законе зафиксиро-

ваны полномочия царя по формированию вооруженных сил, действующих на

постоянной основе. Колесницы, всадники и оружие царя, упоминаемые в за-

коне, — это военная сила государства, которая и в других местах Библии

определяется аналогично — в той же фразеологии. Ведь когда при повест-

вовании о периоде царствования Соломона говорится, что "У него было ты-

сяча четыреста колесниц и двенадцать тысяч всадников; и разместил он их по

колесничным городам и при царе в Иерусалиме" (3 Цар. 10. 26), разумеет-

ся, описывается не личная собственность царя, а государственная военная

мощь. Следовательно, упомянутая "статья" закона возлагает на главу испол-

нительной власти ответственность за защиту страны от внешнего врага, он

наделяется полномочиями верховного главнокомандующего войсками. Не

случайно лишь после оглашения этого закона к формулировке "народной во-

ли", до того ограничивавшейся лишь тем, что царю надлежит судить их (1

Цар. 8. 5), добавляется важная корректура: "Будет судить нас наш царь, и

ходить пред нами, и вести войны наши" (1 Цар. 8. 20).

Конечно, внешняя политика, осуществление которой является также

прерогативой исполнительной власти, не сводится лишь к ведению войн.

Более того, применение военной силы в области вне-

343

шних отношений дозволяется в последнюю очередь. Еще во время ски-

таний израильтян по пустыне им было сказано, что военному решению кон-

фликтных ситуаций должна непременно предшествовать попытка "мирного

урегулирования": "Когда подойдешь к городу, чтобы завоевать его, пред-

ложи ему мир" (Втор. 20. 10). Тогда речь шла о народе, пробивающем путь

к образованию своего государства. Путь этот пролегал через многие терри-

тории, населенные враждебными племенами, которые препятствовали про-

движению израильтян, а это означало сопротивление Божьему промыслу.

Израильтяне тогда вынужденно становились инициаторами конфликта, но от

них требовалось непременно приложить усилия для того, чтобы конфликтная

ситуация не переросла в военное столкновение. Описание покорения Ханаа-

на, сопровождающееся военными действиями Иисуса Навина, завершается

разъяснением причин кровопролития: "Не было (ни одного) города, кото-

рый заключил бы мир с сынами Израилевыми, кроме Евеев, жителей Гавао-

на: все взяли они войною" (И. Нав. 11. 19). В условиях государственности

ситуация изменилась, и военная мощь Израиля получила скорее оборони-

тельный характер. Еще до начала эпохи судей Господь сказал израильтя-

нам о народах, постоянно конфликтующих с ними на пути к земле обето-

ванной: "Не изгоню их от вас" (Суд. 1. 3). В эпоху судей, а также в дальней-

шем, во время правления царей, столкновения с филистимлянами, мадиани-

тянами, аммонитянами и другими соседями были уже оборонительного харак-

тера.

В изложении деяний царей, начиная с Давида, мы видим, как цари

осуществляют деятельность в области межгосударственных сношений в

мирных целях. Так, с планами построить храм Господень связано установле-

ние "экономического" сотрудничества с Тирским царством. Между Соло-

моном и царем Тира Хирамом было заключено соглашение, в котором тир-

ская сторона принимала обязательства доставлять строительный лес ("дере-

ва кедровые и дерева кипарисовые"), а израильская сторона — снабжать

партнера пшеницей и оливковым маслом (3 Цар. 5. 8—И). В соглашении

обговаривались также пути перевозок ("Свезут их с Ливана к морю, и я

плотами доставлю их морем к месту" — 3 Цар. 9). Характерно, что утвер-

ждение союзнических отношений с соседями также становится поводом для

оценки Соломона как мудрого правителя: "Господь дал

344

мудрость Соломону, как обещал ему. И был мир между Хирамом и Со-

ломоном, и они заключили между собою союз" (3 Цар. 5. 12). Еще до это-

го Давид стремился к установлению именно таких отношений. Это стремле-

ние проявляется даже относительно своих врагов, с которыми он воевал.

Так, Давид не упускает повода для установления дружеских отношений с

аммонитянами, и, узнав о смерти аммонитского царя Нааса, он пытается на-

ладить отношения с новым царем Анионом: "И послал Давид слуг своих

утешить его об отце его, и пришли слуги Давидовы в землю Аммонитскую,

к Аннону, чтобы утешить его" (1 Цар. 10. 2; в 1 Пар. 19. 2 — "И послал

Давид послов"). "Традиция" установления добрососедских отношений

продолжается вплоть до последних "страниц" ветхозаветной истории, когда

Иуда Маккавей, избрав нескольких мужей, со специальной дипломатиче-

ской миссией "послал их в Рим, чтобы заключить с ними дружбу и союз"

(1 Мак. 8. 17). Текст договора между Израилем и Римом, составленный при

этом, можно привести как образец соблюдения интересов обеих сторон в

равной мере, возложения на них равных обязательств: "Благо да будет Рим-

лянам и народу Иудейскому на море и на суше на веки, и меч и враг да

будут далеко от них! Если же настанет война прежде у Римлян или у всех

союзников их во всем владении их, то народ Иудейский должен оказать

им всем сердцем помощь в войне, как потребует того время. И воюющим они

не будут ни давать, ни доставлять ни хлеба, ни оружия, ни денег, ни кораб-

лей, ибо так угодно Римлянам; они должны исполнять обязанность свою,

ничего не получая. Точно так же, если прежде случится война у народа Иу-

дейского, Римляне от души будут помогать им в войне, как потребует того

время. И помогающим в войне не будет давать ни хлеба, ни оружия, ни де-

нег, ни кораблей: так угодно Риму; они должны исполнять свои обязанности,

и без обмана" (1 Мак. 8. 1-—28). Мы сочли уместным привести столь

длинную выдержку, чтобы показать, что военный союз не был направлен

против кого-либо, а наоборот, "лейтмотивом" договора был мир, пожелани-

ем чего начинается текст, и что в нем говорится также о мирном сотрудниче-

стве со многими иными государствами, с которыми у израильтян (как и у

римлян) был широчайший товарообмен. В договоре был предусмотрен и

порядок "внесения изменений и дополнений": "Если же после сих условий

те и другие взду-

345

мают что-нибудь прибавить или убавить, пусть сделают это по их об-

щему произволению, и то, что они прибавят или убавят, будет иметь силу" (1

Мак. 8. 30).

Вместе с этими функциональными полномочиями, царская власть наде-

лялась и полномочиями иного характера, смежными со сферами двух прочих

ветвей власти. Собственно, они представляют собой составные части меха-

низма взаимных "сдержек и противовесов" между ветвями власти. Но пре-

жде чем обратиться к этим полномочиям, следует несколько подробней ос-

тановиться на ряде характеристик исполнительной власти, с которыми связа-

на необходимость создания таких механизмов.

Силовой фактор и "выбор" царя

До сих пор послушание общества основывалось, как мы уже говори-

ли, на авторитете и страхе Господнем. Но с установлением царской власти

исходящая от Господа сила была сменена на силу государственных струк-

тур. Собственно, первое, что бросается в глаза в законе о царе, изложенном

Самуилом, это указание на формирование и введение в действие системы

принуждения, действующей, в отличие от эпохи судей, на постоянной ос-

нове — ив военное, и в мирное время. Мы видели, что в законе четко ука-

зано, что царь имеет право на создание, содержание и применение механиз-

мов принуждения, что обеспечение этой физической силы явится первейшей

заботой будущего государя и что он осуществит это также силовыми мето-

дами, отобрав у народа сыновей и приставив их к колесницам своим, сделав

их всадниками своими и т. п. По-видимому, потенциальное зло, связанное

вовсе не с личностями, а с погруженностью исполнительной власти в чисто

материальные заботы, так или иначе связывается с его ориентированностью

на физическую силу. Вопрос праведности или неправедности царя в некото-

ром роде определяется и тем, насколько он будет связывать вопрос своих

побед и успехов с фактором силы.

В свете именно такой постановки вопроса следует рассматривать от-

каз Давида от оружия в начале своей государственной деятельности. Го-

товя Давида к единоборству с Голиафом, "одел Саул Давида в свои одеж-

ды, и возложил на голову его медный шлем, и

346

надел на него броню. И опоясался Давид мечом его сверх одежды и

начал ходить; ибо не привык он к такому вооружению. Потом сказал Да-

вид Саулу: я не могу ходить в этом; я не привык. И снял Давид все это с

себя" (1 Цар. 17. 38—39). Эта деталь, бесспорно, должна быть поставлена

в ряд тех, коими и определяется облик Давида, чуть ли не единственного

праведного царя, рядом с которым из многочисленных царских имен можно

поставить лишь двух поздних царей — Езекию и Иосию. После царство-

вания Давида только они охарактеризованы словами: "И делал он угодное

в очах Господних" (4 Цар. 18. 3; 22. 2). Любопытно, что относительно

одного из них, Езекии, также есть намек о второстепешюсти фактора силы, и

об этом сказано устами воюющего с ним ассирийского царя: "Для войны

нужны совет и сила. Ныне же на кого ты уповаешь?" (4 Цар. 18. 20). И

действительно, Езекия уповал лишь на Господа, и без единого сражения

враг был повержен: "Пошел Ангел Господень и поразил в стане Ассирий-

ском сто восемьдесят пять тысяч" ' (4 Цар. 19. 35).

То, что фактор силы отведен на второй план при избрании Господом

будущего царя, мы видим и в ряде мелких деталей, косвенно относящихся к

данному вопросу. Так, уже первый царь, Саул, был избран Господом не

только из "одного из меньших колен Израиле-' вых", но и в рамках этого

колена (Вениаминова) из "малейшего между всеми племенами" (1 Цар. 9.

21). Подобная "ущербность" в некоторой степени "компенсировалась" его

высоким ростом: "Он от плеч своих был выше всего народа" (1 Цар. 9. 2;

10. 23). Однако это качество оказалось не только не достаточным для пра-

ведного царствования, но как раз обернулось фактором, по-видимому, сыг-

равшим не последнюю роль в претензиях царя на самообожествление. По-

этому при избрании второго царя, Давида, и этот фактор был отведен на

второй план и решающую роль сыграли уже иные качества. Когда пред-

ставлялись "кандидатуры", то после первого же претендента, высокоросло-

го Елиава, который, по мнению Самуила, вполне годился на воцарение,

"Господь сказал Самуилу: не смотри на вид его и на высоту роста его; я от-

ринул его. Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на

лице, а Господь смотрит на сердце" (1 Цар. 16. 7). О будущем царе Со-

ломоне Давид говорит: "Соломон, сын мой, которого избрал Бог, молод и

малоси-,

347

лен" (1 Пар. 29.1; 22. 5). Кроме того, имея в виду еще один фактор и

"источник" силы, при избрании царя Господь отменяет имущественный

ценз. Давид сам говорит о себе: "Я — человек бедный и незначительный"

(1 Цар. 18. 23). Здесь указывается как на имущественный фактор, так и на

фактор положения в обществе. Последний из названных факторов также не

принимается в счет, ибо он тоже может служить для злоупотребления си-

лой. Потому и оказался "помазанником" Божьим Давид — человек не

только бедный, но и "незначительный", бывший всего лишь пастухом.

Таким образом Библия отрицает то, что называется "правом сильного", или

по крайней мере предупреждает о нежелательности базирования права на

силе.

В патриархальных представлениях сильным всегда является старший.

И поэтому второй израильский царь, Давид, оказался самым младшим из

восьми сыновей Иессея (1 Цар. 16. 11). Наследник престола Соломон был

десятым сыном Давида (1 Пар. 3. 5). По-видимому, с фактором силы (а

также возраста) следует сопоставлять и слова самого Соломона: "И ныне,

Господи Боже мой, Ты поставил раба твоего царем вместо Давида, отца

моего; но я — отрок малый, не знаю ни выхода моего, ни входа" (3 Цар. 3.

7). Бесспорно, здесь можно видеть параллель с историей праотцев из-

раилевых: по-видимому, таков смысл коллизии между сыновьями Исаака,

в результате чего право первенца перешло от старшего сына Исава к млад-

шему — Иакову, ставшему одним из патриархов-родоначальников богоиз-

бранного народа (напомним, что Израильское государство зачастую име-

нуется "домом Иакова", но никак не "домом Исаака" и даже не "домом

Авраама"). И конечно, с этим библейским установлением о приоритете

младшего в наследовании власти связана и фольклорная традиция христи-

анских народов, в которых наиболее благородным всегда оказывается

младший царевич, в силу чего он и наследует престол.

Исполнительная власть — власть "земная"

То, что утверждение монархии было попыткой отвержения Господ-

ней власти, подтверждается в действиях первого же царя — Саула. В ли-

тературе обычно отмечается лишь кульминация его

348

антитеократических действий, когда "Саул умертвил священников Гос-

подних" (1 Цар. 22. 21)

. Это действительно кульминация, особо подчеркну-

тая в Библии: "И напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят

пять

мужей, носивших льняной эфод; и Номву, город священников, пора-

зил мечом" (1 Цар. 22. 18—19). Однако важно понять, что это было логи-

ческим завершением предыдущих действий Саула. Заметим, что члены из-

раильского общества никогда не говорили друг другу о Господе "твой Бог":

так говорили лишь иноверцы — фараон и др. Такое позволил себе лишь

первый царь Саул, произнесший в обращении к Самуилу: "Жертвоприно-

шения Господу Богу твоему" (1 Цар. 15. 21). Фраза эта сама по себе оз-

начает самоотстранение от Бога и вполне вписывается в общий антитеокра-

тический контекст сауловского правления. Царствование Саула началось с

того, что он "не исполнил повеления Господа" (1 Цар. 13. 13), совершив

жертву всесожжения не в срок, назначенный Господом и сообщенный Са-

муилом. Второе непослушание было во время битвы с амаликитянами, ко-

гда вопреки Господнему повелению, он не уничтожил, а захватил имущество

неприятеля — "лучших из овец и волов и откормленных ягнят, и всё хо-

рошее" (1 Цар. 15. 9). Это было прямым нарушением как конкретного ука-

зания Господа, так и закона о царе, запрещающего чрезмерное приобрете-

ние богатства, на что и указывается в осуждающих словах, обращенных к

царю-победителю: "Зачем же ты не послушал гласа Господа и бросился на

добычу и сделал зло пред очами Господа?" (1 Цар. 15. 19). После сражения,

вопреки Господнему повелению, был оставлен в живых царь амалики-

тян Агаг. В синодальном толковании этого эпизода читаем: "Вероятно,

Агаг был пощажен (ст. 9) не ради самого Агага, а дабы увеличить его при-

сутствием блеск триумфиратора"

. Такое предположение вполне правомерно,

потому что указание на сауловское стремление к собственной славе видим и

в другом эпизоде, также связанном с этой войною: "И известили Самуила,

что Саул ходил на Кармил, и там

См.: Соловьев В. История и будущность теократии // Собр. соч. Т. 4. Брюссель,

1966. С. 533.

В Септуагинте приводится число триста пять.

Толковая Библия. Т. 2. С. 265.

349

поставил себе памятник" (1 Цар. 15. 12). Эта библейская деталь, ка-

жется, еще не удостоилась должной оценки. Между тем в ней сфокусиро-

вано богоотступничество царя. Собственное превознесение властителя не-

допустимо с точки зрения основной идеи теократии. Господь, запретивший

людям превращать в кумира даже Самого Бога, тем более не может допус-

тить, чтобы превращались в идолы земные властители, которым постоянно

напоминается, что власть и все их победы — от Бога. Еще в Пятикнижии

Господь говорил: "Чтобы ты не сказал в сердце твоем: "моя сила и кре-

пость руки моей приобрели мне богатство сие", но чтобы помнил Господа,

Бога твоего, ибо Он дает тебе силу" (Втор. 8. 17—18); "Не за праведность

твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их, но за

нечестие их (и беззакония) народов сих Господь, Бог твой, изгоняет их от

лица твоего" (Втор. 9. 5). Собственное возвеличение царя, даже в ознаме-

нование своих побед, означает забвение этой истины и претензию на собст-

венное обожествление. Сферу действия этого ветхозаветного принципа

Евангелие значительно расширяет: "Кто возвышает себя, тот унижен будет"

(Матф. 23.12); "Всякий возвышающий сам себя унижен будет" (Лука 14. 11;

18. 14). Относительно власти это означает конец богоданного царствования

и начало иной власти, несущей зло.

Как справедливо отмечал В. Соловьев, "все грехопадения происходят

через извращение того божественно-разумного порядка, той иерархической

связи, согласно которой всё должно быть послушно чему-либо высшему

или лучшему себя, чрез это получая власть над низшим, так что истинная

власть, основанная на истинном повиновении, всегда идет сверху, а не сни-

зу"

. В этой связи чрезвычайно важно евангельское учение о лояльности

властям: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не

от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противя-

щийся власти противится Божию установлению" (Рим. 13. 1—2). При

сравнении этого положения с толкованием Тертуллиана, объясняющим,

что "следует уважать государственную власть не саму по себе, а до тех пор,

пока она соответствует своему предначертанию и не посягает на

Соловьев В. История и будущность теократии. С. 618.

350

Божественные почести"

, может показаться, что в нем апостольское уве-

щевание частично подвергнуто сомнению. Но это не так. В определении

апостола Павла уже подчеркнуто, что речь идет о покорности властям, иду-

щим от Бога и признающим этот Источник. Посягательство власти на "бо-

жественные почести" — это уже само по себе непризнание своей богоуста-

новленности, забвение источника своей легитимности, отрицание того, что

"начальник есть Божий слуга" (Рим. 13. 4). Из подобного отрицания и воз-

никает нарушение "иерархической связи", влекущее греховность самой вла-

сти и разрушающее все общество. Посягательством на "божественные по-

чести" началось царствование Саула, который сам же "поставил себе па-

мятник". Это напоминает о недавнем прошлом — о повсеместном сооруже-

нии памятников живым вождям. Всё предельно сходится с ситуацией сау-

ловских времен. Разгром коммунистической диктатурой церкви и священ-

нослужителей — параллель убиения Саулом священников. Сооружение

бесчисленных памятников вождю — параллель сауловскому сооружению и

претензиям Саула на собственное обожествление. Суд, действовавший по

"директивам" партийно-правительственной верхушки, — параллель представ-

лениям греховного библейского народа, соединившего судебную и царскую

власти. В принципе, коммунистическую диктатуру не совсем правомерно

безоговорочно квалифицировать атеистической. Это фактически было и

"религиозным переворотом", совершившим подмену истинного Бога и при-

писавшим божественные качества земному властителю, который оказывался

безначальным и бесконечным (лозунг "Ленин жил, Ленин жив, Ленин бу-

дет жить"), становился источником жизни всего человечества (Сталин —

"отец народов") и проч. То есть речь шла о поклонении иным богам, не

служить которым было наказуемо смертью. В свое время А. Солженицын

писал: "Государственная система, существующая у нас, не тем страшна, что она

недемократична [...]. Всемирно-историческая уникальность нашей нынеш-

ней системы в том, что сверх всех физических и экономических понужде-

ний от нас требуют еще и полную отдачу души [...]. Когда кесарь, забрав

от нас кесарево, тут же, еще настой-

Tertullianus. Scorpriace, 14. Цит. по: Отеи, Вениамин. Православие. Христианство. Де-

мократия. СПб., 1999. С. 336.