но он не имеет ничего общего со своей моделью. При всех анатомических
следствиях, подразумеваемых предметом, это человек с очень малым мозгом, а
вовсе не сверхантропоид с большой черепной коробкой". "Ситуация, созданная
вертикальным положением у людей, представляет воистину этап на пути от
рыбы к гомо сапиенс, но она никоим образом не предполагает, чтобы обезьяна
в этом играла роль промежуточного реле. Общность истоков и обезьяны, и
человека мыслима, но с того момента, как установилось вертикальное
положение, нет больше обезьяны, а тем самым и получеловека"
32
.
В этом некрологе обезьяночеловеку все звучит в высшей степени
неубедительно. Оставим даже в стороне мнимый "переворот", связанный с
открытием зинджантропа. Но легко видеть, что неумолимая логика привела
Леруа-Гурана к парадоксам: защищая отвлеченную эволюцию "от рыбы до
гомо сапиенс", он фактически пренебрегает ролью обезьяны в происхождении
человека; отгораживая человека чисто морфологическим признаком
появлением прямохождения, он в то же время пренебрегает морфологией
головы и мозга.
Подведем итог. С того момента, как от дарвинизма в вопросе о происхождении
человека остался лишь тезис, что человек произошел от обезьяны без
промежуточного зоологического звена, дарвинизм в "вопросе всех вопросов"
был побежден, ибо между обезьяной и человеком могло уместиться уже только
чудо, либо требовалось что не лучше перенесение на обезьяну (и других
животных) всех основных психических свойств человека. Первый же факт,
извлеченный из-под земли, а именно костяк яванского питекантропа, стал
могилой истины: отныне между учеными речь шла не о существах физически
почти подобных человеку, но лишенных речи, разума и социальности, а лишь о
пропорциях сочетания физических признаков обезьяны и человека. Реформа
коснулась не биологии, а преимущественно теологии: было признано, что акт
чуда, в том числе акт творения, можно мыслить как протяженный во времени.
Почему бы ему свершиться обязательно мгновенно? Удобное выражение
"постепенно" придало теологии кокетливую улыбку в адрес эволюционизма.
Последний принял ее, смущенно опустив глаза. Теологи объявили, что
дарвинизм не противоречит в корне христианству. Почему бы нет? Бог мог
предпочесть использовать время, т. е. совершить творение не готового
человека, а зародыша, из которого тот необходимо разовьется. Для .этой роли
он мог предпочесть питекантропа или презинджантропа, а то и австралопитека.
Это отнюдь не последний крик моды зарубежной богословской мысли. Именно
таким аргументом защищали дарвинизм от нападок твердолобых ревнителей
религиозных истин сторонники тонкого компромисса даже в России 70-х гг.
XIX в.
II. Восстановление идеи
Весь рассказ о столетней судьбе идеи обезьяночеловека велся для того, чтобы
предложить вывод, обратный тому, который вынес этот суд науки. Не
подтвердил ли весь материал об ископаемых гоминидах идею, что между
ископаемыми высшими обезьянами, вроде дриопитека, рамапитека,
удабнопитека, проконсула, и человеком современного физического типа, т. е.
человеком в собственном и единственном смысле, расположена группа особых
животных: высших прямоходящих приматов? Ни Геккель, ни Фохт, ни
Мортилье не могли и подозревать, что они так многообразны, как знаем мы
сейчас. От плиоцена до голоцена они давали и боковые ветви, и быстро
эволюционировали. Высшая форма среди них, именуемая палеоантропами, в
свою очередь, как мы видели, весьма полиморфная, вся в целом и особенно в
некоторых ветвях по строению тела, черепа, мозга в огромной степени похожа