фарисеев... так через социалистов и кадетов диавол ставит Царя Николая перед безысходным выбором: либо
отступничество, либо смерть" (24). Царь предпочел смерть ради сохранения "чистоты пома-
Глава 2. Право ненавидеть
129
зания Божия" (25); тем самым он подверг русский народ испытанию, которое тот не выдержал. "После
отречения от Царя, в котором народ принял участие своим равнодушием... Россия тотчас же обрела
помазанников сатанинских" (26).
Так как отречение последнего российского императора рассматривается в книге "Последнее оружие" в
контексте последних дней жизни Христа (осуждения Синедрионом, моления о чаше, распятия),
исключительную важность приобретает вопрос о том, кто же убил царскую семью. "Мы знаем, что боль-
шинство среди верхушки большевистской власти, а также органов репрессий, таких как зловещее ЧК
, были
евреи... Здесь [сбывается - М. Р.] пророческое указание на явление из этой среды "человека беззакония",
антихриста. Ибо антихрист, как учат святые отцы, будет иудеем из колена Данова" (27). Короче, убийство в
Ипатьевском доме было, по мнению протоиерея, "ритуальным" (28).
После этого не стоит удивляться, что он приписывает иудаизму "устремленность к мировому господству"
(29). "Мистическая тайна иудаизма, - учит он своих сторонников, - ... в отвержении Креста Христова тогда и
сейчас, участие в распятии Христа тогда и сейчас, и несмолкающий доныне вопль, несущийся через
средства массовой информации над всеми народами: "Не Его, не Христа
хотим, а Варраву!". Не Христа, а
того, кто вместо него, - антихриста" (30).
Не менее зловещими явлениями представляются ему и экуменизм (эта "ересь ересей"), и демократия,
которая, если верить Шаргунову, куда хуже любого тоталитаризма.
В адрес организаторов и участников выставки "Осторожно, религия!" он, естественно, мечет громы и
молнии, считая, что его "алтарники" поступили с ней чрезмерно мягко. "А что сказать, - продолжает он, - о
требовании счетов, которые они предъявляют нам? Счета им можем предъявлять мы за всю их деятельность,
и астрономические. И им не рассчитаться. Ни
им, ни их детям. Ни их диаспоре. За оскорбление России, за
хулу на Христа Бога, за русофобию, за осквернение своими гнусными деяниями нашей земли, за моральный
ущерб, причиненный
130
Свастика, Крест, Звезда
многим" (31). Словечко "диаспора" не оставляет сомнения в том, какой народ имеется здесь в виду.
Теперь картина становится полной. Евреи распяли Христа, они же организовали ритуальное убийство
царской семьи (фактически второе распятие) и выставку "Осторожно, религия!", на которой Христа
распинали не метафорически, а буквально, в прямом смысле слова. И ответить они должны за все эти со-
бытия. Если, проповедует своей пастве Шаргунов, воцерков-ленные православные люди
в очередной раз
отрекутся от Спасителя, позволят "евреям" его распинать, то отрекутся они и от новых святых, последнего
императора и его семьи, недавно канонизированных РПЦ. Приходившим на суд людям явно внушили, что
разговоры о свободе совести, творчества, конституционных нормах - не более как уловки, с помощью
которых хитрые "евреи" стремятся обмануть,
отвлечь от главного простых, верующих русских людей.
Священники, судя по всему, использовали свой авторитет самым что ни на есть нерелигиозным образом,
превратив неразвитость своей паствы в орудие расправы с неугодными людьми.
Государство, в свою очередь, также использует недовольство, вызванное его собственными действиями, для
сведения счетов с теми, кто осмеливается выступать против его политики: чеченской войны, попрания прав
человека, уничтожения свободы прессы, свободы совести и т. д.
Итак, верующие приходили вовсе не на процесс против организаторов выставки современного искусства
(никакая это в их глазах не выставка, никакое не искусство), а на очередной акт всемирно-исторической
драмы в духе "Протоколов сионских мудрецов"; они приходили, чтобы противостоять новому распятию
Христа, убийству царя, пришествию антихриста, "сознательному сатанизму". Если евреи не,
как думали
раньше, не признали в Христе мессию и распяли его сознательно, именно за то, что он - Мессия, то и
убийство царя неизбежно оказывается ритуальным, а скромная выставка современного искусства предстанет
всемирно-историческим актом "сознательного сатанизма".
Глава 2. Право ненавидеть
131
Интеллигентному человеку надо сделать над собой неимоверное усилие, чтобы понять то, что выкрикивали
в наш адрес эти люди, так, как понимают это они сами: буквально. Они действительно думают, что все мы -
"жиды", которые убили царя, "умучили" старца Григория Распутина, извели тысячи русских детей, и
заслуживаем за это смерти (в суде
звучали лозунги "Смерть жидам!" и "Холокоста на вас нет!"). В их глазах
мы -исчадье сатаны, от которого происходят все их беды; они ненавидят свое представление о нас и
одновременно боятся наших козней.
Мне запомнилась одна бабушка, которая с трудом влезала на третий этаж, но регулярно появлялась в зале
суда. Она усаживалась на том же ряду, что и мы. Однажды она, расставив руки, стала истошно кричать,
чтобы мы ни на сантиметр не смели залезать на ее часть скамьи. Ее пространство было для нее сакральным
.
Собственно, и молитвенники на коленях, и кресты, и иконы, и фотографии царственных мучеников нужны
были, чтобы заклясть нас, создать непреодолимый барьер между нашим предполагаемым всесилием и их