381
В. Н. Шубкин. «Возрождающаяся социология и официозная идеология»
в магазинах. Поэтому почти вокруг всех, имевших «высшие катего-
рии», роились их друзья и знакомые, не получившие еще по тем или
иным причинам званий докторов, член-корреспондентов и академи-
ков. Все знали, что часть продуктов пойдет для этих людей (в шут-
ку их у нас называли «прилипалами»). Дифференциация касалась
и снабжения промышленными товарами (ведущие ученые имели
возможность получать хорошие товары) и медицинского обслужи-
вания (лекарства, лучший персонал были для высокопоставленных
сотрудников). Это иногда приобретало просто анекдотический ха-
рактер, что описано у меня в повести «Ближний свет — дальний
свет», опубликованной в альманахе «Алтай»[4].
Когда мы начали сравнительные советско-польские исследова-
ния и в Академгородок приехала моя коллега из Варшавы Машка
Яросиньска, корреспонденты спросили ее:
— Как вам понравился наш Академгородок?
Яросиньска лихо ответила:
— По-моему, больше таких городков строить не надо. Ведь мы
живем еще в очень несовершенном, несправедливом мире. Но в
больших городах эта несправедливость как-то спрятана, размазана,
не так режет глаза, как у вас, где она приобрела характер анекдота.
Академгородок, правда, очень интересен для будущих археологов.
Когда они раскопают его через несколько веков, то будут знать все о
менталитете основателей этого города.
К тому же, ученые всегда живут, — продолжала она, — в состоя-
нии конфликта: они рождают новые идеи. А новые идеи, их качест-
во и значимость нельзя оценить сразу так, как важность табуретки.
Но в Академгородке, где быт, жилье и работа составляют одно це-
лое, этот конфликт приобретает тотальный характер. Мужья поспо-
рили на работе, и в результате жена не дает соседке кастрюли. Или
наоборот. Жены поссорились, а из-за этого разошлись и мужья.
В результате возникает новое направление науки.
Да, действительно, неполадивших ученых, как в отстойнике,
собирал Лаврентьев в своем Институте гидродинамики. Кого там
только не было: и биологи, и математики, и экономисты — все, кто
поссорился со своим начальством, но не желал уезжать из Академ-
городка, оказывались сотрудниками этого странного института.
Я думаю, это беда всех малых городков (каждый, как говорится
в эпиграфе американского фильма «Ловко устроился», знает о дру-
гом немножко больше, чем о самом себе).
Моя личная судьба здесь, в Академгородке, складывалась не
очень гладко, порой драматически. Вскоре Пруденский понял,
что мы вместе с Аганбегяном, Можиным и другими представляем
довольно «могучую кучку» и что, пока не поздно, нас надо «рас-
тащить». Я был приглашен в коттедж к директору. Он отечески
беседовал со мной, подчеркивая, что мои таланты далеко не вос-