Сохор А.Н. Бородин А.П

Подождите немного. Документ загружается.

у меня времени, но зато дают нравственное удовлет-

ворение, совершенно отвечающее ожиданиям» (I, 88).

Женские врачебные курсы начали свою работу

в обстановке недоверия, насмешек и травли со сто-

роны реакционных кругов. Небезызвестный Катков

изощрялся в издевках по адресу курсисток — «стри-

женых девок»; к нему присоединились другие рас-

тленные журналисты. И Бородину приходилось

защищать свое детище не только в устных выступ-

лениях, но и в печати. Так, в январе 1877 года он

опубликовал в газете «Неделя» открытое письмо

с протестом против клеветнических выдумок о слу-

шательницах курсов, которые содержались в статье

«Студентки-медики», помещенной в этой газете.

Помогать слушательницам ему приходилось не

только вне курсов. Большую часть будущих врачей

составляли женщины и девушки, покинувшие род-

ной дом и находившиеся в крайне стесненном, а то

и бедственном положении. «Многим из них, — сви-

детельствует историк, — пришлось выдержать болез-

ненную борьбу с близкими, любимыми людьми, не

понимавшими, а потому, может быть, и не сочувст-

вовавшими их стремлению к образованию, но у боль-

шинства их не было и средств к жизни».

Поэтому

надо было позаботиться о материальной помощи —

без этого многим пришлось бы бросить курсы.

С самого основания курсов Бородин начал хло-

потать о слушательницах: одних устраивал на ра-

боту, для других добивался стипендии, третьим, бы-

вало, помогал из собственного кармана. В 1874 году

по инициативе ряда энтузиастов женского образо-

вания было создано Общество для пособия лицам

женского пола, обучающимся на курсах ученых аку-

шерок при МХА и Педагогических курсах, во главе

с Комитетом. * Председателем Комитета вскоре стал

Дмитрий Васильевич Стасов, казначеем — Бородин.

Эта общественная должность занимала его, как ни

одна другая: он посвящал ей многие часы, участвуя

* Позже оно было переименовано в Общество пособия

слушательницам Медицинских и Педагогических курсов.

199

в заседаниях, посещая членов Общества для сбора

взносов, устраивая различные благотворительные

мероприятия и т. д. Так подтверждались его слова

о том, что дело Общества ему «дорого и близко» (Ц^

76). «Деятельность Александра Порфирьевича как

члена Комитета Общества вспомоществования Жен-

ским врачебным курсам ярко обрисовывает его как

энергичного деятеля в такой области, в которой мно-

гие работают лишь в небольшие часы своих лишних

досугов, — свидетельствует А. П. Доброславин. —

Александр Порфирьевич смотрел на свои обязанно-

сти здесь столь же серьезно, как и на остальные от-

расли своей жизненной работы. Для него состав-

ляло исключение пропустить даже невольно одно

из заседаний, не выполнить в срок поручения. Долж-

ность казначея выполнялась им не официально, но

это был живой источник утешений и помощи нуж-

давшимся в них. Времени, при всем его недостатке,

Бородин никогда не жалел для самого точного вы-

полнения обязанностей по Комитету этого обще-

ства».

Своеобразным источником средств Общества

были благотворительные концерты. Здесь участие

Бородина не ограничивалось обязанностями казна-

чея (хотя иногда он занимался даже распростране-

нием билетов). Использовались все знакомства в му-

зыкальных кругах, чтобы найти исполнителей, и

в концертах в пользу слушательниц не раз пели

виднейшие оперные артисты, аккомпанировал Му-

соргский, дирижировал хором Римский-Корсаков.

Брался за дирижерскую палочку и Бородин, когда

удавалось привлечь студенческий хор МХА. Это

оказывалось возможным не всегда: «Комиссия по

управлению академией» препятствовала таким вы-

ступлениям.

Эта сторона деятельности Бородина вплотную со-

прикасалась с такими же хлопотами его о студентах

МХА. В академии тоже было немало нуждающихся,

и Бородин старался помочь каждому. «Понятно,—•

пишет А. П. Дианин, — что учащаяся молодежь —

студенты и студентки должны были чаще всего

200

А. П. Бородин с группой своих учеников-

выпускников МХА. 1878

А. П. Дианин

испытывать на себе широкогуманное отношение

к ним А. П., и смело могу утверждать, что если бы

вернуть только часть тех денег, которые он раздавал

направо и налево, то ему можно было бы поставить

достойный надгробный памятник».

Удивительно ли, что среди учащихся академии

и Женских курсов Бородин пользовался огромной

любовью, доверием и непререкаемым авторитетом?

К нему обращались в трудные минуты, с ним дели-

лись горестями и радостями, его буквально боготво-

рили. «Молодость всегда сразу, чутьем оценивает

неподдельную доброту и теплоту в отношениях с

людьми», — писал как-то Бородин, имея в виду дру-

гих (II, 122). И сам он был лучшим примером чело-

века, любившего молодежь и любимого ею.

Сохранилось много свидетельств близких, друже-

ских отношений между Бородиным и его учениками

по академии и курсам. Большая часть из них при-

202

ведена в его письмах или в биографических очерках

о нем и хорошо известна. Поэтому познакомимся

только с двумя из них. Одно принадлежит А. Сталю,

учившемуся в МХА в конце 60-х — начале 70-х го-

дов. Бородин, по его словам, «был добродушный че-

ловек, ставший в отношении к студентам как отец

к своим взрослым сыновьям; он обучал нас не толь-

ко теории химии, но и всяким житейским премуд-

ростям: к нему мы обраш,ались за советами в случае

неудачи на экзамене, в случае недоразумений с на-

чальством или полициею и даже в случае крайней

материальной нужды. Мы знали, что А. П. Бородин

всякого выслушает и — по мере сил — поможет».

Другое свидетельство содержится в воспомина-

ниях Л. Е. Оболенского. Их автор рассказывает

о знакомой семье — студенте МХА и слушательнице

Женских врачебных курсов, у которых родился ре-

бенок. «Я, в числе самых близких друзей, был при-

глашен на крестины, а кумом должен был явиться

не кто иной, как А. П. Бородин, кумой же одна то-

варка молодой матери, слушательница врачебных

курсов. Супруги П. жили в двух маленьких камор-

ках, на четвертом этаже, и нужно было видеть

в этом крохотном помещ;ении, среди юных, торже-

ственных лиц, высокую, довольно полную фигуру

любимого профессора. После крестин устроилась чи-

сто студенческая, дешевенькая закуска (дело было

вечером), в которой принял участие и Бородин.

И какие милые, задушевные, чисто товариш;еские

речи велись при этом!

Бородин любил молодежь не тенденциозно или

принципиально, а просто по натуре своей, сохранив-

шей юношескую душевную свежесть. Студенты и

студентки собирались у него не для одних серьез-

ных бесед, но и затем, чтобы потанцевать, подура-

читься, а на святках — нарядиться. И во всех этих

забавах принимал участие многоуважаемый про-

фессор»."

Чтобы дополнить картину обш;ественной деятель-

ности Бородина в 70-х годах, надо упомянуть еш;е

° его работе в журнале «Знание». В 1870 году

203

соученик и давний товарищ Бородина Петр Алексе-

евич Хлебников, ставший к тому времени его кол-

легой — профессором физики в МХА, основал новый

научный и критико-библиографический журнал

«Знание». Хлебников предложил Бородину стать

вместе с ним редактором-издателем, и тот согла-

сился. Предполагалось, что участие Бородина будет

номинальным, так как требовалось только его имя:

издание журнала было разрешено лишь при усло-

вии, что он — известный уже к тому времени уче-

ный, казавшийся вполне «благонадежным»,— станет

одним из редакторов. Но Бородин не захотел оста-

ваться в стороне и решил принять в работе редак-

ции деятельное участие.

В октябре 1870 года вышел № 1 журнала.

«Книжка... составлена хорошо, чему я рад»,— де-

лился своими впечатлениями с женой Бородин (I,

257). Его обрадовало также, что на журнал подписа-

лось более 1100 человек — по тем временам это было

немалое количество.

Но «Знание» и его редакторы не оправдали ожи-

даний правительства в отношении «благонадеж-

ности». В первом же номере были помещены статья

«Право и жизнь», где осуждался правовой порядок,

основанный на деспотизме, и очерк Н. Флеровского

«Организация труда на Урале», в котором ставились

острые социальные проблемы. В следующих номе-

рах журнал напечатал статью А. А. Герцена (сына

А. И. Герцена) «Вопрос социальной психологии», ре-

цензию на книгу Ф. Бюхнера «Борьба за суще-

ствование в человечестве» и начал публиковать

книгу Ч. Дарвина «Происхождение человека и по-

ловой подбор». О настроениях и намерениях редак-

ции «Знание» красноречиво говорил также факт ее

обращения к Карлу Марксу с просьбой сотрудни-

чать в журнале.

Все это было вызовом тем порядкам, которые

установились в русской печати к началу 70-х го-

дов,— в пору, когда были разгромлены «Современ-

ник», «Русское слово» и другие демократические

органы и вовсю свирепствовала цензура. Правитель-

204

ство не замедлило принять меры. 14 мая 1871 года

министр внутренних дел издал распоряжение, в ко-

тором отмечалось, что в «Знании» проводится

«вредное материалистическое учение» и «высказы-

ваются в резкой форме не менее вредные воззрения

социалистические».'^ Журналу в лице Хлебникова

и Бородина было объявлено первое предостере-

жение.

После этого Бородин во избежание дальнейших

неприятностей решил уйти из «Знания». Но участие

в создании и первых шагах этого передового ма-

териалистического журнала осталось одной из его

значительных общественных заслуг.

В музыкальной биографии Бородина 70-е годы

занимают суш,ественно иное место, чем предыдущий

период. До 1869 года этот «композитор, ищущий не-

известности», и в самом деле не был известен ни-

кому, кроме ближайших друзей. Правда, он уже

осознал тогда свое композиторское призвание, счи-

тал себя профессионалом в музыке — если не по

основному роду деятельности, то по серьезному, от-

нюдь не дилетантскому отношению к искусству. Но

это отношение сказывалось только в узком кругу

семьи и товарищей по Могучей кучке. Даже многие

коллеги по академии не знали, что новый профессор

химии имеет какое-то касательство к музыке.

После исполнения Первой симфонии положение

изменилось. Скрываться было уже не к чему, Бо-

родин-композитор приобрел известность, стал упо-

минаться в печати. В гораздо большей степени, чем

раньше, он ощутил себя музыкантом, не только

стремящимся заниматься музыкой с полной серьез-

ностью, но и имеющим внутреннее право на это. До-

статочно сравнить письма Бородина за эти годы

с предшествующими, чтобы убедиться, насколько

больше места в них уделено музыке. Впервые по-

являются письма, целиком посвященные музы-

205

кальным вопросам и новостям (письмо к Е. С. Боро_

диной от 21 сентября 1871 г.).

Наряду с «химикальными» неделями, полностью

занятыми работой в лаборатории, теперь в его жизни

выпадают и «музыкальные», когда весь досуг от-

дается концертам, оперному театру, музицированию

с друзьями, а порою —

сочинению. Пусть таких

недель немного, но фактом остается то, что за 7 лет

после 1869 года Бородин сделал в области музыки

гораздо больше, чем за предшествующее 7-летие.

Мимо внимания Бородина не проходит ни одно

сколько-нибудь значительное музыкальное событие.

Он бывает на всех интересных концертах — симфо-

нических и камерных, жертвуя ради этого другими

занятиями, временем и удобствами. Его не останав-

ливает даже отсутствие переправы через Неву (Ли-

тейный мост еще не был выстроен, а переправа на

время ледохода снималась). «Я хоть кругом, да

поеду; уж очень интересно все это»,— пишет он

жене, рассказывая о предстоящей репетиции кон-

церта БМШ (I, 167). «Завтра утром бегу на репети-

цию: пойдут все вещи Глинки, не исполняемые

в надлежащем виде на сцене или вовсе пропускае-

мые, как, например: хор «Мы на работу в лес», ин-

тродукция и финал «Руслана» и т. д. Интересно бу-

дет послушать»,— говорится в другом письме (I,

266—267).

Пристально и со страстной заинтересованностью

следит Бородин за продолжением борьбы партий

в музыкально-общественной жизни Петербурга.

Борьба эта вступила теперь в новую фазу. После

изгнания Балакирева из РМО его «августейшей по-

кровительницей» великой княгиней Еленой Павлов-

ной для управления концертами были приглашены

немецкие дирижеры М. Зейфриц и Ф. Гиллер. Глав-

ным дирижером стал Э. Направник. Из программ

были удалены новаторские произведения современ-

ных русских и зарубежных композиторов. «Один из

консерваторских хотел было сыграть концерт Ли-

ста— не пустили; боятся Елены Павловны,— рас-

сказывал в связи с этим жене Бородин.— Направник

208

прямо отказал, говоря, что великая княгиня велела

ему с корнем вырвать прежнее направление» (1,155).

Балакирев же продолжал возглавлять концерты

БМШ, пропагандировать Глинку и кучкистов, Ли-

ста и Берлиоза, хотя реакционная партия, вдохнов-

ляемая и финансируемая Еленой Павловной, делала

все, чтобы помешать ему, отвлечь публику от его

концертов и сорвать их.

Весь сезон 1869/70 года, начало сезона 1870/71

года и всю осень 1871 года, то есть как раз в раз-

гар борьбы РМО и БМШ, Екатерина Сергеевна

прожила в Москве. Бородин давал ей подробные от-

четы обо всем, что происходило в музыкальном

Петербурге. Его письма 1869—1871 годов — ценней-

шая по содержанию и увлекательнейшая по форме

летопись музыкально-общественной жизни.

Меткий, проницательный взгляд Бородина не

только фиксирует события, но и распознает их со-

циальную подоплеку. В письмах неоднократно под-

черкивается аристократический состав публики РМО

и демократический — БМШ. «Это скорее салон, не-

жели концертный зал»,— пишет он об обстановке

концертов РМО (I, 169).

Действия РМО вызывают у него сначала благо-

душно-ироническое отношение — не более: «Музы-

кальное обш,ество все выжидало программы Бала-

киревских концертов и боялось пустить свою про-

грамму. Наконец решилось. И что за программа —

просто курам на смех! Вообрази: я как-то раз

в шутку сделал проект программы Общества, про-

сто на смех. Что же вышло? Что они как раз это и

будут играть... Ребячья музыка совсем... Умора!»

{I, 154—155). Но когда из лагеря Елены Павловны

посыпались на Балакирева враждебные нападки и

злостные измышления, то даже доброжелательный

Бородин, говоря об «ехидствующих, которые состоят

под высоким покровительством великой княгини»,

перестал стесняться в словах: «Злоба их не имеет

предела... Балакирева и весь кружок мешают

^ грязью и не скупятся на самые площадные руга-

тельства и самые гнусные клеветы... Но, как назло

207

им, прием Милию в каждом концерте все теплее и

теплее... Прием этот служит лучшим ответом н^

оскорбления и клеветы обскурантов и Михайлов-

ского дворца с его гнусными клевретами» (I, 168).

В письме, переданном не почтовым способом, рас-

сказывая о комической истории с Еленой Павлов-

ной, пытавшейся воздействовать на Кюи по админи-

стративной линии (Кюи служил в военно-инженер-

ном ведомстве) как на автора критических статей,

Бородин восклицает: «Вот буря-то в стакане воды!

И как старухе-то не стыдно! Ведь сама себя ставит

в дуры» (I, 272).

Бородин откровенно радуется провалам РМО. Вот

он слушает в первый раз Гиллера, который сменил

за дирижерским пультом Балакирева, и с удовлет-

ворением констатирует: «Это плешивый толстый

старик, вроде Зейфрица..., стоит перед оркестром и

машет палочкой у себя под носом. Эффекта он не

производит никакого, чему я очень рад... Вообра-

жаю приятное расположение духа Елены Павловны

при виде пустых стульев и красных скамеек, где

кое-где пестрели даровые слушатели» (I, 182).

Зато дела БМШ он принимает близко к сердцу и

сильно волнуется из-за них. «Признаюсь, я никак

не думал, чтобы Бесплатная школа могла окупить

свои концерты, и ужасно боялся за нее»,— при-

знается он жене (I, 169). «Я очень доволен»,— за-

ключает он свой рассказ о том, как «консерватори-

сты» и Гиллер наблюдали триумф Балакирева на

одном из концертов, который был «новым торже-

ством Милия» (I, 183). «Ах, как я был бы рад, если

бы дела Школы пошли хорошо и подорвали опога-

нившееся Музыкальное общество!» — в этих словах

лучше всего выражена его позиция (I, 159).

Бородин не закрывает глаза на огромные труд-

ности, стоящие перед Балакиревым в борьбе с «не-

мецкой» партией, и горячо сочувствует ему. Сооб-

щая жене о финансовом крахе БМШ, об отсутствий

у Балакирева средств на новый цикл концертов, он

высказывает горькую досаду: «Как мне жаль Ми-

лия! Вот оно, давление-то немцев проклятых!»

208