Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768

Подождите немного. Документ загружается.

211

Эпоха Карла Великого и распадение его монархии

гунн упал к его ногам. Но это еще более

увеличило скорбь Этцеля.

«Прочь,– закричал муж Готелинды,–

болтун пустой! У меня довольно было на

сердце страданий; если я не дрался тут, ты

вздумал упрекать меня. Я разделял бы охот-

но вашу ненависть к чужеземным гостям.

И совершил бы все, что мог, если бы не сам

привел сюда от Рейна благородных героев.

Я был руководителем их по стране моего

властителя; вот почему рука бедного Рюди-

гера не может сразиться с ними».

Тогда сказал маркграфу король Этцель:

«О, благородный Рюдигер, какую же вы мне

помощь оказали! У нас теперь убитых

столько, что нам не нужно больше; вы уда-

рили его несправедливо».

И благородный витязь отвечал ему: «Он

оскорбил меня, попрекнув имуществом и

честью, которая досталась мне от ваших

рук; лжец получил свою награду кстати».

Тогда явилась Кримхильда и также уви-

дала, как гнев героя гунна поразил. Глаза

ее омочились. Она говорила Рюдигеру:

«Скажите, чем мы заслужили, что вы ум-

ножили печаль мою и короля? Не вы ли,

благородный Рюдигер, говорили когда-то,

что вы пожертвуете за нас и честью и жиз-

нью? А я слышала, как многие герои стави-

ли вас высоко. Я должна напомнить вам

клятву, данную перед моим отправлением

к Этцелю, служить мне до смерти одного

из нас. Никогда несчастная женщина не

находилась в таком печальном положении,

как я в эту минуту».

«Это справедливо,– отвечал Рюдигер,–

я клялся не щадить за вас ни чести, ни жиз-

ни, но я не клялся душу потерять: не я ли

сам привел сюда гостей высоких?!»

Она сказала: «Подумай, Рюдигер, о ве-

ликой твоей верности и страшной клятве

мстить за всякую обиду мне». Маркграф

ответил: «Я редко вам в чем отказывал».

И Этцель начал умолять; они припали

оба к ногам героя. Благородный маркграф

стоял глубоко огорченный, и, преисполнен-

ный печали, говорил:

«О, горе мне, оставленному Богом, если

я переживу свою беду! Мне нужно отказать-

ся от всякой чести, верности и правил, к

которым обязал нас Бог. О, горе мне! Гос-

подь небесный, молю, чтобы смерть меня

не пощадила! И все, что бы я ни сделал, и

что бы я ни предпринял, мне причиняет горе

и печаль. Если я останусь ни на чьей сторо-

не, всякий будет стыдить меня. Пусть Тот

даст мне совет, кто дал мне жизнь!»

Король с королевой снова обступили

его; и вследствие того вскоре должны бу-

дут потерять жизнь многие герои от руки

Рюдигера, причем падет и сам добрый ви-

тязь. Вы, верно, хотели бы послушать, ка-

кое великое бедствие он испытал.

Рюдигер видел всю тяжесть своего по-

ложения; он охотно отказал бы Этцелю и

королеве, но боялся через то навлечь на

себя всеобщее презрение.

И мужественный герой говорил королю:

«Мой господин, возьмите от меня все, что

вы мне дали; пусть у меня не останется ни

одной земли, ни одного замка; я снова пой-

ду пешком по миру. Лишившись имущест-

ва, я оставлю вашу страну и поведу с собой

за руку свою жену и свою дочь; пойти же

теперь вероломно на смерть, значило бы

худой ценой заслужить ваше червонное зо-

лото».

Ему говорил король Этцель: «Но кто же

мне поможет? Я отдам тебе мою землю и

замки, чтобы ты оборонял меня от врагов;

помоги, и ты будешь рядом со мной могу-

щественным королем».

Рюдигер ответил королю: «Но как я могу

бороться с ними?! Я приглашал их в свой

дом, я радушно кормил и поил их и наде-

лил их дарами: как я могу покушаться на

их жизнь? Быть может, иной упрекнет меня

в малодушии; но я не отказывал никогда в

помощи князьям и их дружинам, и могу

только сожалеть о дружбе, в которую я с

ними вступил. Герою Гизелеру я отдал дочь

мою, и она не могла бы найти себе лучшего

супруга; я никогда не видал такого юного и

доблестного короля».

Ему отвечала Кримхильда: «Благород-

ный витязь Рюдигер, сжалься над нашей

великой бедой и подумай о том, что еще ни

одному хозяину не приходилось принимать

у себя более дурных гостей».

И маркграф говорил благородной госпо-

же: «Сегодня Рюдигер расплатится своей

жизнью за все, что сделала мне ваша лю-

212

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

бовь и любовь моего господина. Я должен

умереть; так не может продолжаться. Я

знаю, что еще сегодня вражеская рука сде-

лает вакантными мои земли и замки. Я по-

ручаю вашему милосердию свою жену и

свое детище и всех бедных в Бехларе».

«Да вознаградит Бог,– отвечал король,–

за все, что сделает для нас Рюдигер».

Этцель и Кримхильда повеселели. «Все

твои люди найдут прибежище у нас; но я

уверен, что ты останешься цел и невре-

дим».

Рюдигер бросает на весы судеб и душу

и тело; жена короля Этцеля плачет. Рюди-

гер еще раз говорит: «Я должен исполнить

данную вам присягу! О, други мои, против

воли иду биться с вами».

Маркграф смущенный пошел от короля;

вблизи стояли витязи его: «Готовьтесь,–

говорит он им,– к бою, я должен, к сожале-

нию, сразиться с отважными бургундами».

Все бросились к оружию; щиты и шле-

мы, все принесено; до чужеземцев доходит

слух о том.

Рюдигер изготовился с пятьюстами во-

инов; вместе с ним идут еще двенадцать ге-

роев; они хотят приобрести славу в боевом

труде и не знают, что их ждет; а смерть близ-

ка уже к ним.

На голове Рюдигера надежный шлем; его

люди несли острый меч маркграфа и лег-

кие, но широкие щиты перед собой. Увидел

их миннезингер (videlaere) Фолькер и креп-

ко пригорюнился.

А юный Гизелер заметил, что тесть его

идет с опущенным забралом. Кто бы мог,

смотря на это, подумать о вражде? И бла-

городный король радовался всем сердцем.

«Привет друзьям! – воскликнул Гизе-

лер,– мы встретились с ними на своем пути.

Благодаря моей жене, они спешат на по-

мощь; мой брак послужит в пользу нам».

«Чем можете вы тут утешаться? – вос-

кликнул миннезингер Фолькер.– Где вы ви-

дали, чтобы герои для мирной цели шли,

опустив забрало, с мечом в руке? Нашей

жизнью намерен он приобрести новые зем-

ли и замки».

Еще не кончил речи миннезингер, как

благородный Рюдигер стоял уже перед до-

мом. Он добрый щит к ногам поставил, но

не мог ни приветствовать друзей, ни быть

полезным им.

Маркграф вошел и громко объявил: «Мо-

гущественные Нибелунги, вам нужно защи-

щаться! Мне жаль: мы были дружны, теперь

я должен быть вашим врагом».

Нибелунги стояли в ужасе при этом из-

вестии; не было никакой надежды, которую

они питали прежде; им приходилось бить-

ся с тем, кого любили все, а от неприятеля

они уже испытали много бедствий.

«Да не допустит Бог,– сказал Гунтер,–

дожить нам до того, чтобы биться с вами; я

уверен, что с нашей стороны невозможно

ожидать ничего подобного».

И отвечал отважный витязь: «Теперь

нельзя переменить: я должен драться с

вами, я так клялся. Теперь защищайтесь,

чужеземцы, если вам дорога ваша жизнь.

Жена Этцеля не разрешает меня от клят-

вы»...

«Итак, да пребудет на нас милосердие

Божие»,– воскликнул отважный герой. Бой-

цы поднимают щиты и решаются начать

сечу в зале Кримхильды, но в это время со

ступени раздался громкий голос Гагена:

«Помедлите одно мгновенье, мой добрый

Рюдигер; я хотел бы еще раз сказать о край-

ности, в которой мы находимся: какую в

самом деле пользу может принести Этце-

лю смерть этих чужеземцев? Я лично нахо-

жусь в особенно затруднительном положе-

нии,– продолжал Гаген,– щит, который по-

дарила мне твоя жена Готелинда, разбит

гуннами в куски, а сам я пришел в страну

Этцеля с дружескими намерениями. Я же-

лал бы, чтоб Бог мне послал такой же доб-

рый щит, какой висит у тебя на руке; тогда

я не нуждался бы для битвы ни в каком пан-

цире».

«Охотно бы,– так отвечал Рюдигер,– я

уступил тебе свой щит, если бы смел то сде-

лать на виду у Кримхильды. Но возьми его,

Гаген, и надень на руку; желаю тебе унести

его в страну бургундов».

Когда он с такой готовностью уступил ему

щит, у многих глаза заблестели от слез. Это

был последний дар, которым мог бехларский

герой почтить другого витязя.

Как ни был Гаген раздражен и гневен,

но дар, предложенный в предсмертную ми-

213

Эпоха Карла Великого и распадение его монархии

нуту, тронул его глубоко. Вместе с ним

были тронуты и другие герои.

«Да наградит вас Бог небесный, велико-

душный Рюдигер; здесь на земле не будет

вам подобных, которые так поступили бы с

чужеземцем. О, Боже, дай, чтобы такая доб-

родетель не умирала»...

Между тем люди маркграфа бросились

в сечу, следуя за своим господином, со смер-

тоносным оружием в руках. Не один шлем

и щит разлетелся в куски...

Рюдигер показал всю свою силу. О,

сколько пало от его руки героев! Но видя это,

бургунд пришел в негодование, и смерть

нависла над благородным Рюдигером.

Могучий Гернот закричал герою: «Вы

не хотите никого оставить мне в живых; я

огорчен глубоко и должен вас остановить.

Ваш дар (то есть меч) послужит вам в по-

гибель; вы погубили мне столько моих дру-

зей. Идите на меня, о, доблестный герой,

и я воспользуюсь подарком вашим, как

сумею».

Еще не успел близко подойти Рюдигер,

как светлый панцирь его был уже запятнан

кровью и отяжелел. Затем герои схватились

рука с рукой, и каждый защищал себя от ран

и тягостных ударов.

Но не было защиты от их мечей. Рюди-

гер так поразил Гернота в крепкий шлем,

что полилась кровь, и витязь заплатил ему

отчаянным ударом.

Он поднял высоко над головой подарок

Рюдигера, и сам, раненный насмерть, нанес

ему такой удар, что добрый щит разбился,

и меч дошел до шлема. От этого удара муж

Готелинды должен умереть.

За свой подарок Рюдигер был худо на-

гражден. Противники оба пали мертвые: и

Гернот, и маркграф...

В XXVIII главе выступают на сцену Амелунги,

дружина Теодориха Великого, или Дитриха Ве-

ронского, которого поэт сделал современником

Аттилы; их бой с Нибелунгами был самый

упорный: из Нибелунгов остались в живых толь-

ко два главных виновника убийства Зигфрида,

Гунтер и Гаген, а со стороны Амелунгов спасся,

и то раненый, Гильдебранд, престарелый

наставник Дитриха. Тогда, наконец, идет на по-

следнюю борьбу сам Дитрих, обезоруживает и

берет в плен Гагена и затем нападает на короля

Гунтера, брата Кримхильды.

ГЛАВА XXIX

Как были убиты Гунтер, Гаген

и Кримхильда

Дитрих Веронский (после того как он

обезоружил и взял в плен Гагена) поразил

Гунтера и схватил его за руки; связав, он

привел пленника к Кримхильде

. Королева

приветствовала брата: «Милости просим,

Гунтер, герой из Бургундии».– «Да награ-

дит вас Бог, Кримхильда, если ваше привет-

ствие не притворно».

Затем он сказал: «Я благодарю вас, лю-

безная сестра, за ласковый прием; но мне

известна ваша злоба, и вы готовите и Гаге-

ну, и мне худой привет».

Его прервал герой из Вероны: «Велико-

душная королева, еще никто не приводил

вам таких знатных пленных, как я привел.

Зато вы для меня и будете к ним благосклон-

ны».

Кримхильда обещала ему все, и Дитрих

Веронский со слезами на глазах удалился

от героев. Но жена Этцеля кроваво отомсти-

ла за себя, и лучшие два витязя лишились

скоро жизни.

Она их разлучила, чтобы тем огорчить

их, и они более не видали друг друга до тех

пор, пока голова Гунтера не была принесе-

на Гагену. Кримхильда должна была ото-

мстить им обоим.

Она явилась к Гагену и грозно ему гово-

рила: «Если вы мне возвратите отнятые у

меня богатства, то живым вернетесь в Бур-

гундию».

Злой Гаген отвечал: «Благородная коро-

лева, вы напрасно просите меня о том: я

клялся не показывать места, где сокрыты

ваши богатства, пока находится в живых

хоть один из моих властителей».

Он очень хорошо понимал, что и без

этого Кримхильда не оставит ему жизни. Но

может ли быть большее вероломство? Он

боялся, что королева, умертвив его, отпус-

тит своего брата на родину.

Кримхильда отвечала: «Так я покончу!» –

и дала вместе с тем приказание лишить жиз-

ни брата. Ему отрубили голову и за волосы

Куплет 2441–2459.

214

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

подали ее герою из Тронье; немало ему при-

чинило это печали.

Увидев голову своего господина, Гаген

сказал Кримхильде: «Ты и покончила, как

того хотела, и все случилось так, как я и

ожидал. Теперь у бургундов убиты король,

благородный Гунтер, и братья его, Гизелер

и Гернот. Кроме Бога и меня, никто не зна-

ет, где сокрыто сокровище, и ты, фурия

(valentinne), никогда того не узнаешь».

И она ему отвечала: «В таком случае я

буду иметь возможность хорошо отомстить

за себя. Я овладею добрым мечом Зигфри-

да, который он носил, когда я видела его в

последний раз».

Она извлекла меч из ножен, и никто не

мог ее удерживать от покушения на жизнь

героя. Одним взмахом меча Кримхильда

снесла голову Гагену. Видел это король

Этцель, и им овладела печаль.

«О, горе нам! – воскликнул он,– рукой

женщины убит храбрейший из героев, ка-

кой когда-либо бывал в боях и щит носил! Я

враг ему, но все же сожалею».

И старый Гильдебранд промолвил: «Она

не насладится плодом своих трудов; что бы

ни было со мной, но я отомщу за смерть

мужественного героя, хотя он нам наделал

много бед».

Сказал и бросился на королеву, махнув

над головой мечом. Хотя она и вскрикнула,

но крик ей не помог.

Оба трупа лежали распростерты; тело

королевы рассечено в куски. Дитрих и Эт-

цель подняли плач: жаль им было сподвиж-

ников своих.

Смерть поразила всякую славу; люди

остались страдать, горевать. Грустно закон-

чился пир короля; любовь в конце уступи-

ла место печали.

Не могу рассказать вам, что дальше слу-

чилось; видно было одно, как витязи, жен-

щины, ратники заливались слезами, утра-

тив друзей. Тут и рассказу конец. Нибелун-

ги погибли!

Der Nibelungen Not. Часть вторая, главы

XX, XXII, XXVII, XXIX. Издание Браунфель-

са, Франкфурт-на-Майне, 1846.

КОММЕНТАРИЙ. Поэма о Нибелунгах (Der

Nibelungen Not) в том виде, в каком она дошла до

нас, была составлена неизвестным лицом из

соединения отдельных песен, живших в народных

устах, и притом не ранее конца XII в., самой бле-

стящей эпохи рыцарства при Гогенштауфенах. В

нее потому введены лица, жившие в X в., как

Пильгерин, епископ Пассау, Рюдигер, маркграф

Бехлара, хотя главный сюжет относится, если

не по духу, то по действующим лицам, к V и VI вв.,

ко времени Аттилы и Теодориха Великого, короля

остготов. В самой же основе поэмы лежат ми-

фические предания о Нифлунгах Скандинавии,

воспетых в древних сагах, преимущественно в двух

из них: Вользунга-сага и Вилькина-сага (см. о них

выше). Все дошедшие до нас песни этого героиче-

ского эпоса группируются около трех героев и

составляют потому три цикла: во главе первого

цикла стоит Зигфрид; во главе второго – Аттила

и третьего – Теодорих Великий. Лучшее издание

текста с критическим его анализом принадле-

жит Лахманну (2-е изд., Берл., 1841.). Текст с

немецким переводом издал Браунфельс (Франк-

фурт-на-Майне, 1846); один немецкий перевод сде-

лан Симроком («Das Heldenbuch», в 6 т.); Das

Nibelungenlied помещено в т. 2 и до 1862 г. имело

13 изданий.

215

Эпоха Карла Великого и распадение его монархии

Лиутпранд

СОСТОЯНИЕ ИТАЛИИ,

ГЕРМАНИИ И БУРГУНДИИ

ПО СВЕРЖЕНИИ КАРОЛИНГОВ

И ДО НАЧАЛА X в. (888–898 гг.)

(между 958 и 962 гг.)

Во имя Отца и Сына и Св. Духа! Начи-

нается первая книга Ανταποδοζεως, анта-

подозсис, то есть Воздаяния королям и вла-

стителям одной части Европы

, написанная

Лиутпрандом, дьяконом церкви в Тицине

(ныне Павия), εν τη εχμαλοζια αυτου, эн

ти эхмалосия авту, то есть во время его

странничества, и посвященная Рецемунду,

епископу церкви в Либерритане (Иллибе-

рисе), в Испании.

Книга первая начинается

1. Достопочтенному, всякой святости

преисполненному, владыке Рецемунду, ли-

берританской церкви епископу, от Лиутп-

ранда, Тицинской церкви, не по своим зас-

лугам, дьякона, привет! Вот уже прошло два

года, как я, по скудости своих средств, не

мог привести в исполнение твою просьбу,

возлюбленный отче, в которой ты меня уго-

варивал (в 956 г.) приступить к описанию

деяний императоров и королей всей Евро-

пы, как человека, который может говорить

не по слуху, но с уверенностью очевидца.

Я долго не мог начать этого дела, потому

что меня устрашали различные обстоятель-

ства, и сознание недостатка в себе красно-

речия, и зависть критиков, которые, не брав

книги в руки и насупив брови, по выраже-

нию ученого мужа Боэция

, думают, что они

облечены в философскую мантию, между

тем, как на деле держат одну от нее тряп-

ку; они-то, порицая меня, и скажут мне:

«Наши предки написали так много, что ско-

рее будет недостаток в читателях, нежели в

книгах»; или осмеют меня известным сти-

хом из комедии

: «Ничего не скажется боль-

ше, что не было бы сказано уже прежде».

Этим людям, умеющим только облаять, я

отвечу коротко: подобно одержимым жаж-

дой, которые тем более желают, чем боль-

ше пьют, философы чем больше читают, тем

больше стремятся к приобретению новых

познаний. Кто утомится глубокомыслен-

ным чтением произведений красноречиво-

го Туллия (Цицерона), тот отдыхает за чте-

нием литературных безделок (neniis

animentur). Ибо, если я не ошибаюсь, как

Так назвал Лиутпранд свое историческое про-

изведение (о его содержании и характере см. ниже);

вот каким образом сам автор объясняет в начале

третьей книги (III, 1) повод к такому оригинальному

заглавию своего труда: «Я уверен, святейший отец,

что заглавие моего сочинения немало тебя удивит.

Может быть, ты возразишь: «Если автор имел в виду

описать деяния знаменитых людей, то почему же его

труд называется Ανταποδοζης?» Отвечаю на это:

цель всего труда состоит в том, чтобы отметить, на-

звать и изобличить дела, совершенные Беренгарием

(II), который теперь, не скажу, правит, но тиранст-

вует в Италии, и его жены, Виллы, которая за без-

граничность своих злодеяний может быть названа

второй Иезавелью, и Ламией, за ненасытную вражду

стяжания. Я, мой дом, родные и семейство незаслу-

женным образом были поражены ими и копьем

клеветы, и разграблением, и поруганиями, в такой

степени, что того не может ни язык выразить, ни перо

(calamus) написать, да послужат таким образом

настоящие страницы антаподосисом, то есть

воздаянием; я за свои страдания обнажу и перед

современниками, и перед грядущим потомством

В известном его сочинении De consolatione

philosophiae.

Пролог в комедии Теренция Eunuchi.

смертных, их αζεβειαν, асевиан, то есть безбожие.

Но мой труд будет в то же время воздаянием и людям

благочестивым и блаженным за оказанные ими мне

услуги. Из лиц, упомянутых мной, не найдется, за

исключением этого безбожника, Беренгария, ни

одного, или почти ни одного, благодеяниями которого

мои родители или их дети не были бы крайне

осчастливлены. Наконец, то обстоятельство, что этот

ничтожный труд был написан, как я выразился (I, 1),

εν τη εχμαλοζια, эн ти эхмалосия, то есть в плену

или в странничестве, указывает на мои настоящие

воздыхания. Хотя я начал писать свое сочинение во

Франкененвурде (ныне Франкфурт-на-Майне),

отстоящем на 20 миль (около пяти нынешних

немецких миль) от Магонции (н. Майнц), но оно

пишется еще и теперь на о. Паксосе (на юге от о.

Корциры, у Эпирских берегов), в 900 милях, или

более, от Константинополя». Объяснение всего

сказанного Лиутпрандом см. в очерке его жизни.

216

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

тот, кто, пораженный лучами солнца, защи-

щает чем-нибудь свои глаза, чтобы не уви-

деть солнца во всем его блеске, так точно и

ум, подавленный размышлением при чте-

нии философов академических, перипатети-

ческих и стоических, устанет, если его не

поддержать благодетельным чтением коми-

ков и приятным рассказом о подвигах геро-

ев. Если в книгах сохраняется память об от-

вратительном идолослужении древних, по-

знание чего не только бесполезно, но даже

и не безвредно,– почему же проходит мол-

чанием деяния своих современников, кото-

рые по своей славе равняются подвигам та-

ких древних полководцев, как Юлий, Пом-

пей, Аннибал, брат его Аздрубал и Сципион

Африканский? Притом в рассказах о деяни-

ях современных героев представляется слу-

чай указать на благость Господа нашего

Иисуса Христа, действовавшую в них вся-

кий раз, когда они жили свято, и напомнить

о спасительном раскаянии, когда они в чем-

нибудь отступали от правил Господних. А

потому пусть никто не оскорбляется, если

в этой книге я приведу деяния королей, ут-

ративших энергию, и властителей женопо-

добных. У всемогущего Бога, у Отца и Сына

и Св. Духа, одна есть сила, которая тяготе-

ет над ними справедливо по их злым делам

и возвышает других за достойные их дея-

ния. Таков обет, завещанный во истину Гос-

подом нашим Иисусом Христом святым

своим людям: «Храни и повинуйся моему

голосу, и я буду враг твоим врагам и угне-

ту гнетущих тебя, и ангел мой будет тебе

предшествовать». И устами Соломона ве-

щает нам мудрость, то есть Христос: «За

него восстанет вся земля против безумцев».

А что так случается ежедневно, это заме-

тит и тот, кто дремлет. Но чтобы предста-

вить тому самое очевидное доказательство

из бесчисленного множества других, я, со-

храняя сам молчание, предоставлю гово-

рить за себя городу Фраксинету

, который,

как известно, лежит на границе Италии и

Провинции (ныне Прованс).

2. Чтобы дать каждому понятие об этой

местности (тебе я не думаю сказать что-ни-

будь новое: ты знаешь все лучше меня, по-

тому что вы можете расспросить о том у

самих жителей, платящих дань вашему го-

сударю, а именно Абдар-Рахману), скажу,

что с одной стороны она омывается морем,

а с других – ограждена густым лесом тер-

новника. Если кому придется забрести в

него, то его так обовьет кривыми ветвями и

проколет иглами, что он не будет иметь

средств ни подвинуться вперед, ни отсту-

пить назад, без величайших усилий.

3. По неисповедимому и неизбежно

справедливому определению Божества слу-

чилось (891 г.), что всего 20 человек из са-

рацин, отплыв из Испании на небольшом

судне, были прибиты ветром к той местно-

сти против своей воли. Высадившись ночью,

эти пираты нападают тайно на город и – о,

ужас! – избив христиан, овладевают местом,

а прилежащую гору Мавр обращают в убе-

жище против соседних народов. Желая, что-

бы терновый лес сделался гуще и выше, по-

бедители угрожают смертью каждому, кто

осмелится вырубить в лесу хотя одну вет-

ку: таким образом во всем лесу осталась

одна самая узкая тропинка. Рассчитывая на

неприступность места, сарацины тайно на-

падают на соседей со всех сторон; в то же

время они отправляют беспрерывно послов

в Испанию, восхваляя свою страну и уве-

Императорская печать Оттона I. Надпись

по кругу: «OTTO IMPERATOR AVGVSTVS»

Ныне Frainet, близ гавани Frejus, на француз-

ском берегу Средиземного моря.

217

Эпоха Карла Великого и распадение его монархии

ряя, что соседи их ничего не стоят. Вскоре

явились послы назад, но с ними прибыло

всего 100 сарацин, чтобы убедиться в

справедливости их рассказов о местности.

4. Между тем возникли несогласия сре-

ди самих провансальцев, которые жили бли-

же других к сарацинам. По взаимной нена-

висти они стали умерщвлять друг друга,

грабить и вредить при всякой возможнос-

ти. Но так как одна из боровшихся сторон

не могла вполне удовлетворить своей не-

нависти и корысти, то и обратилась с прось-

бой о помощи к вышесказанным сарацинам,

одинаково хитрым, как и вероломным, и

вместе с ними истребила своих ближних.

Им было мало убийства: они обратили в пу-

стыню и плодородную землю. Но мы пой-

мем, какую пользу могла принести им за-

висть, когда припомним сказанное по это-

му случаю одним поэтом:

Нет ничего справедливее зависти: тех, кто

завистлив,

Именно гложет она, в муках терзая их дух!

Завистливый хочет обмануть других и

попадается сам; готовит погибель другому

и гибнет. Чем же то кончилось? Сарацины

достигли того, на что не хватало их соб-

ственных сил; победив одну сторону силой

другой и получив новую помощь из Испа-

нии, они начали теснить всеми способами

и тех, кого, по-видимому, до этого защища-

ли. Тогда объял трепет все соседние наро-

ды, потому что, по словам пророка, один

гнал перед собой тысячу, и двое обращали

в бегство десять тысяч. И почему все это

так случилось? Потому что Бог предал их,

и Господь заключил их.

5. В то время (891 г.) в Константинополе

правил Лев Порфирородный, сын императо-

ра Василия, и отец того Константина, кото-

рый живет еще и теперь, и благополучно

царствует (958 г.). Болгарами предводитель-

ствовал Симеон, храбрый воин, христианин,

но весьма враждебный своим соседям, гре-

кам. Венгерский народ, жестокость которо-

го испытали почти все, и который, как мы

обстоятельнее расскажем в другом месте,

Божьей милостью и мощью святейшего и не-

победимого короля Оттона (I) устрашен и

не смеет подняться, в ту эпоху никому из

нас не был еще известен. Отделенные от нас

неодолимыми преградами, которые простой

народ называет клузами (clusae – от немец-

кого корня clausen, замыкать), венгры не

могли тронуться ни на юг, ни на запад. В то

же время, после смерти Карла по прозванию

Лысого

, правил багоарами (баварами), све-

вами, тевтонскими франками, лотарингами

и храбрыми саксами, могущественный ко-

роль Арнульф. С ним мужественно боролся

Центебальд, герцог мараванов (моравов).

Императоры Беренгарий (I) и Видо (Гвидо)

спорили за итальянскую корону. Формоз,

епископ г. Порто (при Остии), был верхов-

ным и вселенским Папой на римском пре-

столе (Romanae sedis summus et universalis

papa). Но теперь объясним самым кратким

образом все, что произошло под управлени-

ем каждого из них...

Автор начинает свой обзор с Восточной

Римской империи, в главах 6–12 первой книги

говорит вообще о македонской династии и о

правлении Льва Порфирородного, затем

возвращается назад, к эпохе Арнульфа, как то

следует ниже.

13. Между тем (892 г.) Арнульф, могу-

щественнейший из королей над народами,

живущими под Большой Медведицей (то

есть северными), не имея сил покорить со-

противлявшегося ему мужественно Центе-

бальда, герцога мараванов, о котором мы

упомянули выше, разрушил – о, ужас! – те

крепчайшие оплоты, которые, как мы ска-

зали, народ называл клузами, и призвал к

себе на помощь народ венгров (Hungarii),

жадный, отважный, не верующий во всемо-

гущего Бога, привычный ко всякому злоде-

янию, устремленный к убийству и грабежу;

но едва ли можно назвать помощью то, что

вскоре, после смерти Арнульфа, обратилось

в бедствие и даже погибель как для его на-

рода, так и для всех прочих, живущих на

юге и западе. Что же случилось? Центе-

бальд побежден, покорен, платит дань; но

не он один! О, слепое властолюбие короля

Автор в этом месте перепутал Карла II Лысого с

Карлом III Толстым, и вместо Crassus написал Calvus.

218

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

Арнульфа! О, несчастный и злополучный

день! Для свержения какого-нибудь одного

ничтожного человека (homuntii) вся Евро-

па повергнута в отчаяние. Сколько овдове-

ло жен, осиротело отцов, обесчещено дев,

пленено священнослужителей и Божьего

народа, разрушено церквей, опустошено

земель, и все это по одному слепому често-

любию! Заклинаю тебя, читал ли ты изре-

чение самой Истины: «Какая польза чело-

веку, если он приобретет весь мир, а душе

своей повредит; или какой выкуп даст че-

ловек за душу свою?»

Если ты не боишься

строгости праведного судьи, то твою сви-

репость должна была бы укротить мысль о

том, что и ты принадлежишь к человечеству.

Ведь ты был среди людей таким же челове-

ком, высшим, конечно, по положению, но по

природе не отличным от других (non tamen

natura dissimilis). Плачевны и жалки заблуж-

дения людей; различные породы зверей, га-

дов и птиц, которых неукротимая дикость и

смертоносный яд удалили от людей, как то:

василиски, ястребы, носороги или грифы, ко-

торых один внешний вид считается пагуб-

ным, живут друг возле друга мирно и без-

вредно, на основании общего происхождения

и одинаковой природы; человек же, сотво-

ренный по образу и подобию Божьему, со-

знающий Божеские законы, одаренный разу-

мом, не только не ищет любить своего ближ-

него, но даже старается преследовать его

ненавистью. Посмотрим, что говорит о та-

ких людях Иоанн, не какой-нибудь простой

писатель, но чудный девственник, знакомый

с небесными тайнами, кому Христос на кре-

сте поручил мать, девственнику девственни-

цу: «Всякий ненавидящий брата своего есть

человекоубийца; а вы знаете, что никакой че-

ловекоубийца не имеет жизни вечной в нем

пребывающей»

. Но возвратимся к делу.

Победив герцога Мараванского Центебаль-

да, Арнульф мирно правил государством

(893 г.). Венгры же, заметив путь и осмот-

рев страну, замыслили в сердце то зло, ко-

торое обнаружилось впоследствии.

14. Пока все это происходило, король

Галлии Карл, прозванный Лысым

, отошел

(888 г.) из здешней жизни и умер. Во время

его правления служили у него двое благо-

родных (nobiles) из Италии, весьма могу-

щественные владетели (principes), из кото-

рых один назывался Видо (Гвидо), а другой

Беренгарий

. Они были связаны такими уза-

ми дружбы, что дали друг другу клятву, в

случае, если переживут Карла, содейство-

вать взаимному возвышению, а именно,

Видо должен был получить Францию, на-

зываемую романской

, а Беренгарий – Ита-

лию. Но не все роды дружбы, заключаемой

людьми по их любви к общительности, при

различных случаях жизни, бывают надеж-

ны и постоянны; так, у многих простое пред-

варительное знакомство мало-помалу обра-

щается в дружеские отношения; у многих к

тому же приводит сближение по делам тор-

говым, по наклонностям военным, по общей

любви к искусству, к науке; но во всех этих

случаях дружба как легко снискивается по

различным побуждениям или выгоды, или

страсти, или других потребностей, так точ-

но при первом случае к разрыву и разруша-

ется; но в особенности непостоянна та

дружба – и это доказано многочисленными

примерами,– которая началась клятвой

сохранить дружбу. Конечно, к скорейшему

разъединению такой дружбы содействует

более всего тот хитрый враг человеческого

рода, который старается сделать людей клят-

вопреступниками. Если нас кто спросит, не

имея правильного понятия об истинной

дружбе, что такое истинная дружба, то мы

ответим: согласие и истинная дружба могут

быть прочны только между людьми, облада-

ющими чистыми нравами и с одинаковой

силой преследующими одинаковую цель.

Матф. 16, 26.

I. Иоан. 3, 15.

Повторение прежней ошибки: Лысый вместо

Толстого. Карл III Толстый умер 13 января 888 г.

Видо был герцогом и маркграфом Сполето, а

Беренгарий, сын Эбергарда и Гизелы, дочери Людо-

вика Благочестивого, герцогом Фриуля. Но оба они,

как и вообще все владетели Италии, были франкско-

го происхождения, чем и объясняется их пребывание

во Франции, где они имели и родственников, и дру-

зей (см. родословную таблицу № 3).

Francia Romana – нынешняя Франция и Бель-

гия, в противоположность Francia Teutonica – то есть

нынешняя Германия, насколько она принадлежала

Карлу Великому.

219

Эпоха Карла Великого и распадение его монархии

15. Случилось же так, что ни Видо, ни

Беренгария не было на погребении короля

Карла (III). Едва Видо услышал о его смер-

ти, как отправился в Рим, и без согласия

франков (absque Francorum consilio) был по-

мазан на управление всей Францией (totius

Franciae)

. Франки же, по отсутствии Видо,

поставили королем Одо; а Беренгарий, на

основании советов Видо и клятвенного обе-

щания, данного им, вступил в управление

Итальянским королевством. Вслед за тем

Видо отправился во Францию.

16. Но когда он, пройдя владения бур-

гундов, хотел уже вступить во Францию,

называемую римской, его встретили вест-

ники франков с предложением возвратить-

ся назад, так как, говорили они, франки уто-

мились, ожидая его, и по всеобщему жела-

нию избрали королем Одо, потому что без

короля не могли оставаться долго. Впро-

чем, рассказывают, вот по какому случаю

франки не избрали Видо своим королем.

Когда он приближался к городу Метцу, зна-

менитейшему во всей Лотарингии (in regno

Lotharii), то послал вперед своего стольни-

ка (dapiferum) приготовить ему, как то по-

добает королю, съестные припасы. Епископ

города Метца, по обычаю франков, собрал

огромное количество требуемого, но

стольник ему заметил: «Если бы ты мне по-

дарил коня, то я устроил бы так, что король

Видо довольствовался бы одной третью все-

го изготовленного». На это епископ отвечал:

«Неприлично нам иметь над собой короля,

который может довольствоваться жалким

столом в десять драхм». И так вышло, что

франки оставили Видо и избрали Одо.

17. Видо, смущенный немало посоль-

ством франков, был взволнован различны-

ми размышлениями: королевство Итальян-

ское он уступил Беренгарию, обязав себя к

тому клятвой, а королевство франков, как

он теперь хорошо узнал, невозможно было

получить. Таким образом, Видо колебался

между двумя целями; но королем франков

сделаться было нельзя, и потому он решил-

ся нарушить данную Беренгарию клятву.

Собрав войско на скорую руку – к нему при-

соединилась, конечно, и часть франков, свя-

занная с ним родством, – Видо поспешил в

Италию и с полной доверчивостью обратил-

ся к жителям г. Камерино и Сполето, как

своим союзникам (propinqui). Ему удалось

склонить на свою сторону подкупом веро-

ломных друзей Беренгария, и затем он объя-

вил войну своему противнику.

18. Обе стороны, собрав свои силы, из-

готовились к гражданской войне, и при р.

Тривии (ныне Треббия), в пяти милях от

Плаценции (ныне Пьяченца) вступили в бой.

Много пало и с той и с другой стороны: Бе-

ренгарий обратился в бегство, а Видо вос-

торжествовал.

19. Вскоре, по прошествии нескольких

дней, Беренгарий, собрав огромные силы,

дал новое сражение Видо, на широких по-

лях Бриксия (ныне Бресчия). После страш-

ного разгрома, Беренгарий спас себя толь-

ко бегством.

20. Не имея возможности противосто-

ять Видо по малочисленности своего войс-

ка, Беренгарий обратился с просьбой о по-

мощи к вышеупомянутому могущественно-

му королю Арнульфу, обещая за себя и за

своих служить ему, если он одолеет Видо

и добудет ему Итальянское королевство.

Побуждаемый такими обещаниями, король

Арнульф отправил с сильным войском сво-

его сына Центебальда, рожденного от на-

ложницы, и соединенные силы союзников с

быстротой подступили к Папии (ныне Па-

вия). Но Видо успел так укрепить шанцами

и войском (tam sudibus, quam exercitu) реч-

ку Вернаволу, омывающую город с одной

стороны, что противники, разделенные во-

дой, протекавшей между ними, не могли

напасть друг на друга (893 г.).

21. Прошел 21 день, но враги, как я ска-

зал, не могли наносить никакого вреда друг

другу; тогда один из баваров начал каждый

день выезжать вперед и осмеивать итальян-

ские войска, крича им, что они трусы и не

умеют наездничать

. К большому стыду про-

тивников он влетел в их ряды, вырвал копье

из рук одного воина и с торжеством ускакал

в свой лагерь. Для отомщения за такое по-

То есть вся Карлова монархия.

Наездничество было в то время в первый раз в

большом ходу, см.: монах Сангалленский, Видукинд

и особенно Нитгард.

220

От Карла Великого до Крестовых походов (768—1096 гг.)

срамление своей нации выступил со щитом

навстречу вышеупомянутому бавару Гу-

бальд, отец того Бонифация, который впос-

ледствии, в наше время, был маркграфом

г. Камерино и Сполето. Противник же его

не только не забыл своего первого успеха,

но, сделавшись еще смелее и увереннее в по-

беде, выехал с радостью на бой; он то под-

нимал вскачь своего изворотливого коня, то,

натянув поводья, осаживал. Но Губальд бро-

сился на него прямо; когда же они съехались

так близко, что могли уже наносить друг

другу удары, тогда бавар, по своему обычаю,

начал поворачивать своего коня в разные сто-

роны, чтобы тем сбить с толку Губальда.

Когда же он, маневрируя таким образом,

обратил тыл с тем, чтобы, сделав быстрый

поворот, напасть внезапно на Губальда, этот

последний, дав лошади шпоры, настиг бава-

ра, и прежде чем он имел время повернуть

коня, пронзил его копьем между плеч, до

самого сердца. Затем Губальд схватил ло-

шадь бавара за узду, а всадника, сняв с него

доспехи, столкнул в реку, и с триумфом, как

мститель за оскорбление соотечественников,

возвратился в свой лагерь. Это событие на-

вело немалый страх на баваров, а итальян-

цев ободрило. Тогда Центебальд, по совеща-

нии со своими, получил от Видо большую

сумму денег и возвратился домой.

22. Беренгарий, увидев, что судьба ему

не благоприятствует, вместе с Центебаль-

дом явился ко двору короля Арнульфа, умо-

ляя и обещая, как прежде говорил, подчи-

нить его власти себя и всю Италию. Прель-

щенный такими обещаниями, король собрал

значительное войско и вступил в Италию

(894 г.). Беренгарий же, чтобы внушить к

себе доверие и дать залог верности, нес, как

слуга, королевский щит.

23. Получив добровольно доступ в Ве-

рону, Арнульф подступил к Пергаму (ныне

Бергамо). Жители этого города, уверенные,

или, лучше сказать, обманутые крепостью

своих стен, не хотели его принять; тогда он,

обложив город, взял его силой; жители же

были изрублены и умерщвлены. Граф горо-

да (civitatis comes) по имени Амвросий был

подпоясан мечом, облечен в полное оружие

и драгоценные одежды, и в этом виде пове-

шен перед городскими воротами. Это собы-

тие навело немалый ужас на прочие города

и их властителей (principes); у всякого, кто

это слышал, рассказ отдавался в обоих ушах.

24. Жители Медиолана (ныне Милан) и

Павии, устрашенные одной молвой, не ожи-

дали и прибытия Арнульфа, но отправили

навстречу ему посольство с обещанием ока-

зать повиновение. Вследствие того Ар-

нульф послал для защиты в Милан Оттона,

могущественного герцога саксов, деда это-

го славного и непобедимого короля Отто-

на, который и теперь здравствует, благопо-

лучно царствуя, а сам прямой дорогой на-

правился на Павию.

25. Видо, не имея сил выдержать такой

натиск, бежал по направлению к Камерину

и Сполето. Король, преследуя его без про-

медления и настоятельно, овладел силой

всеми городами и замками (castella). Не

было такой местности, как бы она ни была

защищена самой природой, которая могла

бы устоять против его отваги. Тут нечему и

удивляться, если сам царь всех городов,

великий Рим, не мог выдержать подобного

натиска. Когда римляне отказали ему при

его нападении

на город в повиновении

(fidutia), он, созвав своих воинов, говорил

(896 г.) им следующее

26. Мужи великие духом, славные

помощью Марса!

Золото служит для вас украшением

только оружий,

Дети же Ромула им украшают книги

пустые;

Духом воспряньте, с отвагой возьмитесь

за ваше оружье!

Нет ни Помпея Великого, нет ни Юлия

с ними;

Он лишь один мог наших смирить

необузданных предков!

Говоря о нападении Арнульфа на Рим, Лиут-

пранд переходит внезапно от первого его похода к

третьему (896 г.) и делает по этому поводу большое

отступление.

Речь Арнульфа в стихах показывает, что Лиут-

пранд пользовался для истории этого времени какой-

нибудь старой поэмой, откуда и взял целиком не-

сколько строф.

Sumite nunc animos, vobis furor arma ministret –

стих, взятый из Вергилия (Энеида, I. 150).

Стасюлевич М.М. (сост.) История Средних веков: От Карла Великого до Крестовых походов (768 - 1096гг.)

Подождите немного. Документ загружается.