638 ПРОМЫСЛ БОЖИЙ В НАРОДНОМ СОЗНАНИИ
неожиданные стихийные бедствия, как происшедшие
по воле Божией. Когда он объяснял все это заезжему об
разованному горожанину, то встречал нередко раздра
женно поучающую реакцию, либо просто молчаливое
непонимание, которое выливалось потом в осуждение
в соответствующих отчетах или статьях.
В XVIII в. еще были такие администраторы, которые
вступали в дискуссию с крестьянами на языке веры, стре
мясь выявить соотношение человеческой деятельности
и Божьей воли. Такие могли и научить чему-то полезно
му. В 1786 генерал-губернатор Е. П. Кашкин в указе, на
правленном в Енисейский нижний земский суд, возра
жал по поводу падежа скота крестьянам, относившим
«все сии несчастные случаи на власть Божию и оговари
ваясь во всех делах упустительного своего небрежения,
яко бы на то была неминуемая воля Божия, между тем
как следовало бы знать, что хотя власть Божия есть и бу
дет над всем, что ни есть на свете, но человек одарен
от Бога понятием и разумением к отличению, что ему
вредно и что полезно, и свободен предпринимать то или
другое; следовательно, каждый разумевающий, что наи
лучшее, и то не исполняющий, твори грех перед Богом,
не употребляя полученные дарования ни себе, ни друго
му на пользу, — в чем состоит первейший и главнейший
долг истинного христианина». И хотя Е. П. Кашкин тоже
раздражен и несправедливо представляет позицию крес
тьян (ибо они-то, как правило, стремились выполнять
то, что «разумевали как наилучшее»), все же он говорит
«по существу» на общем с ними религиозном языке, из
лагая мысль только более развернуто и богословски об
основанно, чем они это делали. В XIX в., особенно во 2-й
половине его, подобная аргументация казалась уже лиш
ней и даже невозможной (за редким исключением)
в официальной переписке, да и при непосредственном
общении: рационалистическое мышление определяло
по большей части характер разговора интеллигента
с крестьянином и делало первого глухим и к естествен
ным для верующего мыслям о воле Божией.
«Несмотря на очевидную бедность, я не слышал ни
когда, чтобы отец или мать жаловались на свою судьбу», —
пишет И. Я. Столяров о своих родителях — крестьянах Во
ронежской губ. Если кто-нибудь из детей «выражал иногда
сожаление о тех или иных недостатках в нашей жизни <…>,
мать говорила: «Нечего Бога гневить. Многие хуже наше
го живут. Мы же, слава Богу, с голоду не умираем и живем
не милостыней, у чужих людей хлеба не просим, живем
с Божьей помощью уж не так плохо». И этот взгляд Столя
ров относит не только к своей семье. «Нужно сказать, —
пишет он далее, — что у крестьян нашей местности вооб
ще не было привычки жаловаться на жизнь, какой бы она
ни была, и не было чувства зависти к более богатым, жи
вущим лучше других, богатство и бедность принимались
как дар или наказание, ниспосланные Богом. На Бога же
жаловаться нельзя. Бог волен наградить милостью Cвоей
или наказать гневом Cвоим. Его пути неисповедимы. Он
может послать тяжкие испытания и праведнику и обога
тить, осчастливить недостойного».
Смиренное предание себя воле Божией проявлялось
в народе в том, как относились к смерти своей и других.
«Со дня на день слабеет больной; родные и чужие, прихо
дящие проведать, говорят ему открыто, попросту: «Видно
уж ты не встанешь: знать уж тебе помереть, родимый», —
и больной спокойно выслушивает приговор этот. Более
всего торопятся вовремя пригласить священника испове
дать и приобщить больного Св. Таин, заботясь о душе го
раздо больше, нежели о здоровье или жизни».
Не всегда посетители больного в крестьянской среде
вели себя таким образом. По Вельскому у. Вологодской
губ. (Устьподюжский приход) описан иной вариант пове
дения. Здесь обычно старались тяжелобольного уверить
в возможности выздоровления. «Жить еще тебе надо».
Говорили, как нужен он семье, или указывали на возраст
и т. п. На что сам больной отвечал, что «смертонька уж
близко», придется скоро «расстаться с душенькой»
и пр. Существо же отношения и самого больного, и окру
жающих было таким же: если Господь определил этот
срок, то не о чем тужить и нечего печалиться, а нужно
подготовиться к переходу в другой мир. «Умирающий
всегда обнаруживает твердую веру в загробную жизнь,
выражая перед присутствующими радость по поводу
предстоящей встречи с родными. Представление о нака
зании за грехи вызывает в больном страх. В этом случае
окружающие стараются вселить в умирающего надежду,
говоря о благости Божией, очищающем значении пред
стоящей исповеди и т. д. На исповедь больной соглашает
ся охотно и после нее чувствует себя легче».
Крестьяне различали предание себя воле Божией —
к этому имел отношение каждый верующий — и преда
ние себя на служение Богу, осуществлявшееся лишь не
многими, но ценимое почти всеми. А. К. Аристархов пи
сал из Фетиньинской вол. Вологодского у. в к. XIX в.:
странников и сборщиков на святые места «почти все пус
кают ночевать и оказывают им более чем хороший при
ем. Крестьяне почитают dихf чуть не святыми за то, dчтоf
те бросили поле житейской суеты и предали всецело себя
на служение Богу. Часто беседы умных странников про
изводят в душе крестьян переворот большой к нравствен
ной жизни и разумному пользованию своими имущест
вами, трудами и временем».
При всем «практическом складе ума», отмечавшемся
у крестьян в светской литературе, они на самом деле высо
ко ценили в человеке способность бросить мирские забо
ты ради служения Богу. Это проявлялось не только
в странноприимстве, но и в оказании помощи ушедшим
от мира старцам и обращении к ним. Различение преда
ния себя воле Божией и полного отдания себя на служение
Богу составляло черту массового религиозного сознания.
Первое можно осуществлять при любых мирских заняти
ях (кроме заведомо порочных, противоречащих запове
дям): для этого нужно помнить о Боге, о всемогуществе
воли Его, стараться не противоречить ей и со смирением
принимать то, что Бог посылает — и горести, и радости.
Не каждый умел объяснить это развернуто в общей
форме и тем более увидеть связь повседневных событий
с определенной направленностью воли Божией, увидеть
промыслительность происходящего. Нередко в практике
народной духовной жизни толкователями глубинного
смысла обыденных событий становились Христа ради
юродивые. Казенный крестьянин Черниговской губ.
Г. А. Мирошников, прозванный Золотым Грицем, объяс
нял, например, разорившемуся купцу, желая удержать его
от ропота и предостеречь от отчаяния, что все, с нами