Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

принадлежавшем королевстве Италии: приравнивать свои бель-

гийские департаменты к иностранным державам император в

данном случае не решился.

А когда тот же Мюрат («пять исключительно во имя инте-

ресов неаполитанского фиска) вздумал в очень скромных раз-

мерах повысить кое-какие пошлины, то получил выговор. 2 ап-

реля 1811 г. Наполеон — в гневе на неаполитанского короля

Мюрата за недостаточно усердное исполнение правил блокады

и за повышение пошлины на французокие сукна. «Скажите

ему (посланному Мюрата.— Е. Т.), что король ошибается, если

он думает царствовать в Неаполе иначе, как согласно моей

воле и для блага Империи. Скажите ему положительно, что если

он не изменит систему, то я завладею королевством и буду

управлять им посредством вице-короля, как Италией... Скажите

неаполитанскому министру, что король на дурном пути; что,

когда кто удалился от континентальной системы, то я не поща-

дил даже своих братьев и еще менее пощажу его»

Но все равно значение неаполитанского рынка для сбыта

французских мануфактурных фабрикатов всегда было невели-

ко:

французы (в XVIII в.) сбывали там преимущественно про-

дукты колоний. Пока Франция имела возможность сообщаться

со своими колониями, она широко сбывала их произведения в

Неаполитанском королевстве: эти товары сбывались францу-

зами на ярмарках в Салерно и Синигаллии. Конечно, эта тор-

говля уничтожилась вполне именно ко времени французского

вторя^ения в королевство

Столь же ничтожное значение имела в этом смысле и Цер-

ковная область, захваченная Наполеоном окончательно в 1810 г.

Эта область производила очень мало, но и покупала чрезвычай-

но немного. Вообще говоря, единственной сколько-нибудь за-

метной отраслью промышленности в Риме и окружающей его

области были шерстяное производство да отчасти выделка мыла.

Существовавшее шелкопрядение и фабрикация некоторых сор-

тов шелковой материи (погрубее) имели чрезвычайно ограни-

ченное распространение и значение

. Распространение пря-

дильной промышленности <не удалось,— попытка, сделанная

в этом направлении, потерпела фиаско.

Любопытно, что не министр внутренних дел и не министр

торговли и мануфактур, а именно министр полиции обыкно-

венно ходатайствует о выдаче субсидии бедствующим промыш-

ленным предприятиям в присоединенных, нестарофранцузских

департаментах. Это вмешательство мотивируется вполне опре-

деленно: в конце 1811 г. затеянная было страсбургским про-

мышленником Бухером бумагопрядильня в г. Риме находится

накануне банкротства; вместо недавних еще 600 рабочих она

дает работу (в ноябре 1811 г.) лишь 150, и если ей не помочь,

242

она скоро погибнет. Герцог Ровиго, министр полиции, горячо

ходатайствует о помощи. Почему? Потому, что Рим и его народ

в «глухом волнении», и нужно это волнение прекратить

, ина-

че рабочие, лишенные средств к жизни, «сделаются предметом

беспокойства для полиции»

Конечно, и тут относительно нищего рынка Римской обла-

сти было сделано то же, что делалось относительно королевства

Италии.

Едва только Наполеон окончательно сделался хозяином

Рима, как декрет, действовавший во Франции и препятствовав-

ший ввозу из-за границы дубленой кожи, был распространен на

этот город и на всю бывшую Церковную область. Баварское

правительство попробовало было просить о допущении этого

товара из Баварии в Рим (ибо декрет сразу пресекал налажен-

ную с давних пор баварскую экспортную торговлю с Римом),

но натолкнулось со стороны французов на решительное сопро-

тивление. Аргумент Главного совета фабрик и мануфактур, с

которым вполне согласился и министр, заключался в том, что

нежелательно делиться римским рынком с баварцами: кожевен-

но-дубильные мануфактуры всего запада и юга Франции лише-

ны сбыта, бедствуют вследствие того, что прежде они вывозили

свой товар в Португалию, а теперь (1810—1811 гг.) об этом

нечего и думать, и Рим может отчасти компенсировать это ис-

чезновение португальского рынка

. На том дело и кончилось.

Как рынок для закупки сырья, Италия меньше интере-

совала французских промышленников, чем как рынок сбыта.

Шерсть итальянская не могла равняться с испанской

, льна

во Франции было достаточно, хлопководство на полуострове,

несмотря на все усилия и старания правительства, давало и

мало хлопка, и по большей части качества невысокого. Един-

ственным сырьем, которое временами привлекало взоры фран-

цузских промышленников, были шелковые коконы.

В той части моей работы, где речь идет о пьемонтских де-

партаментах Французской империи, читатель мог уже ознако-

миться с политикой эксплуатации пьемонтского шелководства

в пользу шелковых фабрик Лиона и других городов «старых

департаментов». Но, когда не хватало (или грозила опасность,

что не хватит) пьемонтского шелка, тогда Наполеон вспоминал,

что он может распорядиться и шелководством королевства

Италии тоже как своей собственностью. Тогда он, не довольст-

вуясь тем, что и в обыкновенное время вывоз итальянского

сырца в другие страны, кроме имперских, был обставлен за-

труднениями, просто воспрещал вывоз этого продукта куда бы

то ни было, кроме Франции.

Не только в Римской области, но и во всех заальпийских

департаментах, принадлежавших Франции, выход шелковых

16*

243

коконов оказался в 1810 г. из рук вон плохим

. И вот Наполеон

в заседании Совета по управлению торговлей и мануфакту-

рами и заявил, что как король Италии он прикажет пропускать

сырец из Италии во Францию без вывозной пошлины, а как

император французский он приказывает впускать этот италь-

янский сырец во Францию без ввозной пошлины. А так как он

вместе с тем воспретил вывозить сырец куда бы то ни было,

кроме Франции, итальянские мануфактуры потребляют всего

100—150 тысяч фунтов сырца, производит же Италия в сред-

нем 2 400 000 фунтов, то вот, значит, французские мануфакту-

ры и обеспечены вполне и, кроме того, могут победоносно кон-

курировать со швейцарскими мануфактурами, которые не бу-

дут иметь такого обильного и дешевого сырья

Конечно, итальянские владельцы сырца жаловались и про-

сили оставить все по-прежнему, ибо и без того Франция обеспе-

чена итальянским шелком больше, чем любая другая страна

(так как нри вывозе во Францию итальянская таможня берет

всего половину общей вывозной пошлины). Свой протест италь-

янцы облекли в довольно смелую по тому времени форму с яв-

ственным упреком Наполеону в несправедливом предпочтении

интересов Франции всем остальным

.^ Конечно, ничего из этих

представлений не вышло; Наполеон не обратил на них никакого

внимания.

Таков был характер франко-итальянских торговых отноше-

ний в царствование Наполеона. Тяжелое положение Италии

усугублялось еще и тем, что континентальная блокада даже с

точки зрения вечно недовольного и придирчивого императора

соблюдалась «в Италии и в Неаполе»

в общем очень хорошо,

не хуже, чем в самой Франции, и гораздо лучше, чем где бы то

ни было в остальной Европе. Это ему не мешало время от вре-

мени грозить и Евгению, и Мюрату, но в общем он был до-

волен.

Еще в Неаполь проникала контрабанда, о размерах которой

император не имел точных сведений. 28 февраля 1810 г. он

приказывает Шампаньи передать его повеление подлежащим

властям, чтобы они следили внимательно (avoir l'œil) за тем,

что происходит в Неаполе: «...кажется, что в порты этого коро-

левства приходят колониальные товары, несмотря на законы,

до которым они подлежат конфискации»

Но в королевство Италии еще можно было ввезти контра-

банду; контрабандный же сбыт своих продуктов — их вывоз —

был крайне труден. А вся таможенная политика Наполеона

'стремилась тем или иным способом сделать Францию не толь-

ко монопольным продавцом, но и монопольным покупателем

в Италии.

244

В сентябре 1810 г. особая депутация от торгово^промышлен-

яого мира королевства Италии обратила внимание Наполеона

на тяжкое положение промышленности в королевстве и указа-

ла причины. Прежде то население, которое теперь вошло в

состав королевства, торговало с Пьемонтом, Пармой, Пьячен-

цой, Генуей, Тосканой, Римом, Истрией, Далмацией; теперь

все эти перечисленные земли вошли в состав Французской им-

перии, на них распространен общий таможенный тариф Импе-

рии, и торговать с ними стало почти невозможно, ибо импер-

ский тариф либо начисто запрещает ввоз известных фабрика-

тов,

либо облагает их такими ставками, которые равносильны

запрету. Торговый договор Империи с Италией от 20 июня

1808 г. (где, как мы видели, Наполеон, император французов,

договаривался с самим собой как с королем Италии) нанес, по

словам депутации, большой удар итальянской промышленноств

еще и потому, что допустил почти беспрепятственное распро-

странение в Италии французских товаров. Например, италья-

нец, ввозящий сукно в Империю, должен платить пошлины

1 франк 50 сантимов за метр, что равно запрещению ввоза, и

депутация, взывая к справедливости, просит об уравнении

пошлин для товаров, ввозимых из Империи в Италию и из

Италии в Империю. Далее, итальянские мануфактуры получа-

ли прежде нужную им шерсть из Рима (Церковной области,

где было развито овцеводство). Теперь Наполеон запретил этот

вывоз, и итальянские мануфактуры лишены нужного им сырья.

Прежде Италия ввозила во Францию кое-какие металлические

товары и мелкую металлическую утварь. Теперь этот ввоз вос-

прещен; точно так же воспрещен ввоз фаянсовых и стеклянных

изделий. Между тем, куда же сбывать этот тяжелый, дешевый,

не удобный для далекого транспортирования товар, когда Ита-

лия окружена имперскими владениями? Наконец, бумагопря-

дильные мануфактуры, где работает в королевстве 20 тысяч

человек, принуждены будут остановить работу, если не будет

понижена пошлина на хлопок

. Таковы были жалобы италь-

янских промышленников. Сколько-нибудь ощутительных ре-

зультатов этих жалоб не воспоследовало. Монталиве представил

Наполеону доклад, в котором указывал, что в римской шерсти

нуждаются французские суконщики, что ввоз металлических

продуктов должен быть обложен пошлиной в 25—30% стои-

мости, а фаянсовых и стеклянных — в 50%, если уж император

вообще пожелает снять запрет, и т. д. Словом, важнейшие до-

могательства были отвергнуты или их удовлетворение обстав-

лено такими условиями, которые сводили к нулю сделанные

уступки

И только, когда в конце 1813 г. началось постепенное вы-

теснение французов с полуострова и рушилась континентальная

245

блокада, для Италии настала возможность сбывать свои прове-

нансы, сообразуясь только с условиями рынка.

В заключение приведу цифры «торгового баланса», харак-

терные для воззрений тогдашних официальных кругов на раз-

меры вывоза и ввоза королевства Италии.

По подсчетам, приложенным к упомянутой во введении

книге бывшего чиновника королевства Италии в эпоху Напо-

леона (Pecchio), королевство вывезло в 1811 г. вообще товаров

за границу на 132 575 565 франков. Из них зерновых продуктов

и овощей — на 42 988 368 франков, а шелка и шелковых мате-

рий — на 46 429 151 франк (остальная сумма распределяется

между 11 статьями). Но, к сожалению, Pecchio дает рубрику,

которая весьма неопределенна: sete, loro attinenze e manifat-

ture

. Это у него общее заглавие рубрики, и читателю предо-

ставляется догадываться, на сколько же именно было вывезено

сырца, на сколько — шелковой пряжи и на сколько — шелко-

вых материй. В 1812 г. под этой же неопределенной рубрикой

значится 61 552 625 франков, в 1813 г. — 60 446 810 франков.

Можно только с уверенностью сказать, что большая часть этой

цифры составилась от вывоза сырца, а не пряжи и подавно но

материй: по всем документам, относящимся к шелковой торгов-

ле,

явствует, что французы нисколько не боялись заграничной

конкуренции со стороны итальянских фабрикантов шелка, а

вывоз шелковых материй из Италии в Империю был обставлен

громадными пошлинами. Что касается ввоза, то считалось, что

в королевство Италии было ввезено заграничных товаров в

1811 г. на 129 635 823 франка; из них Франция ввезла на

70 377 300 франков, Триест, Фиуме, Далмация и Ионические

острова (т. е. спять-таки владения Наполеона) ввезли на

11696 200 франков; Неаполь — на 9 465 800 франков. Осталь-

ная сумма распределялась между другими государствами.

В 1812 г. Империя ввезла в Италию товаров на 75 450 490 фран-

ков;

Триест, Фиуме, Далмация, Ионические острова — на

10 770 000 франков; Неаполь — на 11660 000 франков

. Циф-

ра ввоза 1813 г., конечно, не может претендовать даже на от-

носительное значение

Таковы были представления наполеоновских властей в Ита-

лии о торговом обороте королевства перед тем, как в последние

месяцы 1813 г. наполеоновское владычество в Италии стало

шататься, а через разбитые таможенные линии хлынул ничем

более не сдерживаемый поток английских и неанглийских то-

варов.

Глава XI

ИМПЕРИЯ И БЕРГ

Общий характер экономических отношений между Империей и Бергом.

Оборона от конкуренции Берга. Вывоз из Берга в разные страны Ев-

ропы и Америки. Экономические домогательства Берга. Просьбы про-

мышленников о присоединении Берга к Империи. Французская точка

зрения на этот вопрос

г, ', ерг был, можно сказать, если не самой передовой на

континенте Европы страной в индустриальном отно-

шении, то одной из наиболее передовых. Страна зна-

менитой стародавней золингенской металлургии,

* ' страна широко развитой текстильной промышленно-

сти,

эта часть правобережной прирейнской Германии и теперь

считается, как известно, едва ли не самой промышленной в

нынешней Германской империи.

При таких условиях об эксплуатации Берга как рынка

сбыта французские промышленники не смели и мечтать; об

эксплуатации его как рынка сырья, которое могло бы приго-

диться французским мануфактурам, тоже нечего было думать:

сам Берг скупал много иностранной шерсти, руды, льна, пото-

му что своего не хватало на собственные фабрики. Оставалось

одно:

всеми силами обороняться от бергской конкуренции,

обезвредить Берг, не пускать бергских фабрикатов на импер-

ский рынок. Вот к чему единственно направилось все внимание

промышленных кругов Франции, вот на что устремилась энер-

гия всецело им сочувствовавшего в данном деле наполеонов-

ского правительства и самого Наполеона.

Как полотняные, так и бумажные материи и ситцы, выде-

лываемые в Берге, были безусловно воспрещены к ввозу во

Францию. Шерстяные материи были обременены пошлинами

и могли продаваться только в пограничных с Бергом округах.

Шелковые материи были безусловно воспрещены к ввозу из

Берга во Францию. Металлические изделия, именно: ножи,

клинки, оружие (вся так называемая quincaillerie fine) были

тоже воспрещены к ввозу '. Бергские фабриканты жаловались

и просили хотя бы о частичных послаблениях и милостях, но

напрасно.

247

Не только Франция, но и Италия была отнята у бергской

промышленности. Когда, по просьбе Мюрата, великого герцога

Бергского, Наполеон приказал (варшавским декретом от

12 января 1807 г.) допускать ситцевые и полотняные материи

из Берга в Италию на тех же основаниях, как и французские,

то это подействовало весьма благотворно на бергскую промыш-

ленность, но уже в конце декабря того же 1807 г. опять было

наложено запрещение на ввоз нефранцузских материй. А с

началом войны на Пиренейском полуострове и с потерей воз-

можности морского сбыта торговля Берга потерпела новый

тяжкий удар

Бергские промышленники пытались как-нибудь обойти сто-

явшую перед ними высокую таможенную стену. Из Берга

, а

также и из Швейцарии

являлись капиталисты в Р^ельн, в

Страсбург, в города и местечки на левом берегу Рейна и заво-

дили там бумагопрядилыш, лишь бы иметь французский рынок

сбыта. Это явление стало замечаться уже с 1804 г., но особенно

большие размеры приняло после декрета о воспрещении ввоза

иностранных бумажных материй во Францию (от 22 февраля

1806 г.).

Но массовым это движение быть не могло. Оставшиеся на

родине фабриканты, а таких было подавляющее большинство,

жестоко страдали от недостаточности искусственно ограничен-

ного сбыта. В докладе, представленном Наполеону весной

1811 г. графом Редерером, дана такая картина постепенного

разорения великого герцогства. Еще в 1807 г. вывоз фабричных

товаров из великого герцогства Бергского был равен 55 мил-

лионам франков. Цифра эта распределялась по странам ниже-

следующим образом:

Во Францию шло ежегодно товаров на . .

8 350 000

франков

В Голландию

650000 »

В новые северные провинции (ганзеатиче-

ские)

4 000 000

В остальную Германию

22 760 000

В Швецию и Данию

400 000

В Россию

800 000

В Испанию и Португалию .

2 750 000

В Италию 1400

000

В Америку

4 500 000

Итого 54

610 000

франков

Разорение началось с того, что отпал заморский рынок

(Америка) и испанская война прекратила сбыт на Пиреней-

ский полуостров. Затем декабрьский декрет 1807 г., изданный

Наполеоном в Турине, начисто закрыл для Берга итальянский

248

рынок. Присоединение к Франции ганзейских городов и Гол-

ландии, стеснения и прямые запрещения ввоза многих товаров

в самую Францию нанесли новые и тяжелые удары, так что в

общей сложности заграничный сбыт сократился на

16 650 000 франков, т. е. на одну

треть

общей суммы

Промышленники великого герцогства Бергского обратились

к Наполеону во второй половине 1811 г. с просьбой об облег-

чении ввоза их фабрикатов во владения императора. Прежде

всего вопрос был расчленен. Отдельно рассматривались усло-

вия ввоза: 1) во Францию, 2) в Италию и 3) в Иллирию. Кроме

того,

обсуждался вопрос и о торговле великого герцогства с

Испанией и Португалией, с Неаполем, Данией, наконец, с

Америкой.

Бергские бумагопрядильни домогались свободного пропуска

товаров во Францию с уплатой пошлины в 10% стоимости.

Но как французский совет мануфактур, так и министр внутрен-

них дел решительно воспротивились этому: во-первых, потому,

что товары бергские и товары английские «имеют сходство» и

этим может воспользоваться контрабанда для ввоза во Фран-

цию английских материй; во-вторых, гак как хлопок дешевле

в Берге, то и материи будут дешевле, а это будет невыгодно-

для французских мануфактур при борьбе" за внутренний рынок.

Эти аргументы оказались настолько убедительными, что сами

бергские промышленники взяли назад свою просьбу «из почте-

ния к его величеству» и из «преданности» континентальной

блокаде

Для историка здесь наиболее характерно не столько первое

указание, сколько второе: не только потому континентальная

блокада мешала подвластным или вассальным землям Наполе-

она воспользоваться расширением рынка, что вследствие

«сходства» во Францию могли попасть английские товары, но

и потому, что чем дальше была страна от непосредственного

давления наполеоновской администрации, тем легче туда попа-

дало английское сырье, тем, значит, дешевле, оказывалось про-

изводство, тем убийственней была конкуренция этого производ-

ства для французской индустрии (или для индустрии непосред-

ственно подчиненных Наполеону страц), а вывод отсюда

делался один: на французский рынок нельзя пускать никаких

конкурентов из завоеванных или вассальных земель. Вся фа-

тальная невозможность экономических компенсаций со стороны

завоевателя, невозможность крепкой спайки с Францией за-

воевываемых Наполеоном территорий, невозможность искрен-

него примирения экономически влиятельных кругов вассальных

стран с сюзеренитетом Наполеона выясняется для исследовате-

ля из этих верноподданнических заявлений, из этой неудачи

бергских фабрикантов поразительно отчетливо. И напрасно

249'

бергские фабриканты уверяли Наполеона, что великое герцог-

ство имеет такие же таможни, как Франция, что они (таможни)

одушевлены такой же ревностью к своим обязанностям

. На-

полеон не верил даже родному брату там, где дело касалось

континентальной блокады.

Бергские суконщики просили также разрешения ввозить

шерстяные материи во Францию с уплатой пошлины в 10%

стоимости ввозимого товара. Совет мануфактур и министерство

решили предложить императору установить «обратную таксу»,

т. е. чтобы за самые грубые и дешевые шерстяные материи

была установлена пошлина в 20 %, за сукна потоньше —

за самые тонкие — 10%. Это было сделано потому, что конку-

ренции в области выделки тонких сортов сукна французы бо-

ялись меньше, да и общее значение этой отрасли суконного

производства было не так велико

Граф Редерер, начальник и заступник великого герцогства

Бергского перед Наполеоном, домогаясь, чтобы были сняты

запретительные пошлины и заменены сравнительно легкой

(10%

ad valorem), вопрошал с худо скрытой иронией: каковы

же «тайные пороки французских фабрик», если они так боятся

конкуренции привозных товаров?

Когда коммерсанты и промышленники великого герцогства

Бергского хлопотали перед Наполеоном (в 1811 г.) о допущении

продуктов железоделательной и сталелитейной промышленно-

сти в Империю, то они весьма почтительно, но вполне ясно

высказали мысль, что страны, подпадающие под власть Напо-

леона, тем самым начисто лишаются всех прежних рынков

сбыта и единственно чем хоть отчасти могут быть спасены от

разорения, это уничтожением или сильным понижением тамо-

женных ставок, отделяющих их от Франции

Ходатайство великого герцогства относительно допущения

в Империю стальных и вообще металлических изделий было

просто отклонено Главным торговым советом, а по его заклю-

чению, и министерством: аргумент был указан самый прос-

той — нежелание встречаться на внутреннем рынке с новыми

конкурентами. Желая успокоить французов, бергцы указывали,

что они, собственно, домогаются лишь главным образом права

и возможности торговать этими изделиями в Голландии и ган-

зейских городах, т. е. в новых, а не в старых владениях его ве-

личества, там, куда французские фабриканты все равно никогда

этих' предметов не ввозили. Между тем бергцы смотрели так,

что «участь их страны» зависит от железоделательной промыш-

ленности и ее успехов, так как у них есть прекрасная руда и

отличные угольные копи, и большинство жителей кормится

около эксплуатации копей, руды и промыслов, теснейшим об-

разом связанных с этой эксплуатацией

-250

Главный торговый совет, главный совет мануфактур, а под

-их прямым влиянием и министерство внутренних дел ответили

.замаскированным или открытым нет, нет и нет на ходатайство

промышленников великого герцогства Бергского о допущении

'бергских фабрикатов во Францию.

Не более снисходительными оказались французские про-

мышленные крути и французские власти к своим гипотетиче-

ским конкурентам также относительно итальянского и илли-

рийского рынков. Бергские мануфактуристы просили о допуще-

нии в Италию хоть некоторых ситцевых товаров из великого

герцогства; отказано опять-таки якобы из-за страха английской

контрабанды. Они просили о допущении шерстяных товаров,

ткелезных и стальных изделий по тому же тарифу, который

действует относительно ввоза в Италию французских товаров,

но и тут отказано из-за страха конкуренции и предложено

облагать бергские провенансы полными пошлинами, а не поло-

винными, какими обложены провенансы французские при вво-

зе в Италию. Жалуясь Наполеону на несправедливое к ним

отношение, бергские промышленники и их защитники указы-

вают на то, что ведь Берг дальше от Италии, чем пограничная

•с ней Франция. Чем же объяснить этот страх конкуренции?

Если этот страх основателен, то «следовало бы признать, что

французские изделия нигде не могут в Европе иметь, сбыта,

что их дороговизна составляет препятствие для какого бы то

ни было распространения и что Франция должна отказаться

от какой бы то ни было активной торговли». Здесь ставится

также ребром один весьма щекотливый вопрос: если француз-

ские промышленники желают рассматривать и Италию, и Берг

как совершенно чужие страны, которым не должно оказывать

никакого снисхождения, то на каком же основании они вообще

имеют претензию влиять на отношения между итальянскими

потребителями и бергскими производителями? Не потому же

только, что эти страны находятся «под отеческой властью его

величества», с ними должно обходиться хуже, чем с совсем

посторонними государствами?

. При полной искренности

Главный торговый совет, совет мануфактур, министерство внут-

ренних дел должны были бы ответить: именно потому. Поли-

тическое могущество Французской империи должно было, по

воззрению руководящих торгово-промышленных кругов Фран-

ции, искусственно давить конкурентов французской промыш-

ленности, которых при нормальных условиях раздавить было

нельзя.

Промышленники великого герцогства Бергского, переселяв-

шиеся даже на левый берег Рейна, чтобы иметь возможность

сбыта в Империи, конечно, ничего не имели против присоеди-

нения Берга к Империи, и когда осенью 1810 г. пошли слухи

251