Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

об этом присоединении, то главным образом беспокойство

обнаружил не кто другой, как Кельнская торговая палата

Промышленники Берга так в конце концов жаждали при-

соединения к Французской империи, что в марте 1811 г.

послали даже депутацию в Париж просить об этом Наполеона.

Но просьба уважена не была и именно затем, чтобы не

открыть имперский и итальянский рынки бергской промыш-

ленности.

Когда к Империи присоединялись Наполеоном экономиче-

ски отсталые страны, то, как было замечено выше, промышлен-

ники Империи ликовали. Но не то было, когда речь шла о

присоединении местностей, опередивших Империю в индустри-

альном отношении.

Не только фабриканты «старых департаментов», но и тех

завоеванных областей, которые окончательно были присоеди-

нены к Франции, весьма тревожились по поводу каждого та-

кого проектируемого присоединения. Вот почему, когда осенью

1811 г. разнесся новый слух о предстоящем присоединении к

Империи великого герцогства Бергского, то опять немецкие же

промышленники левого берега Рейна первые всполошились и

ходатайствовали о том, чтобы Берг не присоединять и таможен-

ной стены между ним и Империей не ломать: в Берге — бога-

тые промышленники, в Берге — дешев рабочий труд, туда по

горным тропинкам украдкой проникает масса английского

сырья и английских товаров из Германии, так что, «если бы

они могли свободно эксплуатировать рынки Франции и Ита-

лии, они могли бы продавать там дешевле, чем мануфактури-

сты левого берега и других внутренних торговых городов» Им-

перии. Между тем на левом берегу развивается промышленность

бумагопрядильная, сталелитейная, шелковая, ленточная и

т. д.— в одном Кельне работает 10 тысяч человек. Интересно

констатирование, что промышленники сюда являлись и явля-

ются именно из Берга, а если Берг будет присоединен, то,

конечпо, эти переселенцы вернутся на родину (ибо все равно

имперский рынок будет им обеспечен). Если же берго-фран-

цузская таможня будет удержана в силе, то промышленное

процветание левого берега обеспечено

Центральное представительство торгово-промышленного

мира Франции (Главный торговый совет) тоже в 1811 г. вы-

ражает опасения касательно последствий, которые может по-

влечь для французской промышленности конкуренция ману-

фактур великого герцогства Берг, о полном экономическом

слиянии которого с Империей зашла тогда речь

. Совет при-

знавал, что фабрикаты этого «маленького бедного государст-

ва» дешевле французских, потому, во-первых, что жизнь и

рабочие руки там дешевле, а во-вторых, потому, что такое

252

сырье, как, например, хлопок, легче пробиралось в Берг, не-

жели во Францию

Промышленники великого герцогства Бергского, не допу-

щенные на внутренний французский рынок, не допущенные в

Италию, пытаются по крайней мере испросить себе свободный

транзит для товаров, отправляемых из Берга в Америку, туда,

где сбыт был еще обилен, особенно для дешевых фабрикатов.

Но и тут они наталкиваются на высокую и несокрушимую сте-

ну. Министр торговли, уже наперед желая отказать бергским

промышленникам, передает дело в совет мануфактур, и здесь

вопрос получает любопытную постановку и вполне ясное раз-

решение. Конечно, соглашается совет, если следовать «естест-

венному праву», то Берг, отрезанный владениями Наполеона

от моря (в прошении было даже указано, что со времени при-

соединения Голландии из Берга нельзя добраться до моря

иначе, как по владениям императора), находящийся вместе с

тем под покровительством императора, имел бы все основания

рассчитывать, что ему дадут этот транзит. Но «отныне полити-

ческий порядок управляет торговыми отношениями между на-

циями», и уже «цельзя сообразоваться с одними'лишь прин-

ципами естественного права». Эта темная фраза поясняется

так: «Коммерческие отношения между нациями

—

все подчи-

нены их частным интересам и политическим связям, которые

их соединяют». Следовательно, «в этом двойственном отноше-

нии» и надлежало бы рассматривать вопрос о транзите:

1) с точки зрения «частного интереса» французских мануфак-

тур и 2) с точки зрения уз, соединяющих Берг с Империей. Но

они, члены совета мануфактур, призваны высказаться лишь по

первому пункту, оставляя второй совершенно в стороне. И тут

для них «нет ни малейшей трудности»: конечно, этот бергский

транзит

•

вреден для французской промышленности; конечно,

•французы не смогут бороться на американском рынке с берг-

цами при большей дешевизне бергского производства, обуслов-

ленной дешевизной жизни и меньшей обремененностью госу-

дарственными налогами. Если французы даже на своем внут-

реннем рынке не могут соперничать с бергцами, то подавно

они не удержатся против бергцев на рынках иностранных

«Ведь, очевидно, что если американцы смогут прямо получать

товары... из великого герцогства... которые им обойдутся от

20 до 60% дешевле наших, они и не подумают обращаться к

нашим фабрикантам»

. Железоделательное производство, бу-

магопрядильное производство, выделка лент и галантерейных

товаров прежде всего при этом пришли в голову совету ману-

фактур. Конечно, не обошлось и без повторяющегося мотива об

английской контрабанде, которая воспользуется транзитом Бер-

.га, чтобы проникать на французскую территорию

2Ô3

Нечего и говорить, что в течение всего наполеоновского цар-

ствования колониальные продукты, нужные для мануфактур,

и, в частности, заморский хлопок проникали в Берг лишь

контрабандным путем, а способы борьбы с контрабандой у На-

полеона всюду были одни, и он их пускал в ход, пока толъко>

имел силу это делать.

8 мая 1813 г. Наполеон внезапно приказывает конфисковать

все колониальные товары, находящиеся в великом-герцогстве

Берг, и для этой цели вводит сразу через несколько пунктов

войска в герцогство

. Пострадавшие впоследствии объясняли,

что эта мера была вызвана ложным (будто бы) доносом импе-

ратору о контрабандном ввозе товаров после прорыва балтий-

ской таможенной линии

, что случилось, когда союзные войска

приблизились к побережью. После ухода французских войск

сейчас же пала стена, задерживавшая, с одной стороны, про-

никновение в Берг английских товаров, с другой стороны,

проникновение бергских товаров в Голландию, в ганзейские

города, во Францию, ибо товары в декабре 1813 г. и первые

месяцы 1814 г. двигались из Германии во Францию следом за

союзными войсками, опрокидывавшими на своем пути напо-

леоновские таможенные линии. И для Берга, как для всей Ев-

ропы, наступала новая эпоха политической и экономической

жизни.

TV^pQ^>^T

Глава XII

ИМПЕРИЯ И ГАНЗЕЙСКИЕ ГОРОДА

Положение Гамбурга до блокады. Кризис 1798—1799 гг. Начало блока-

ды.

Бедствия Гамбурга при блокаде. Наместничество Даву. Присоеди-

нение ганзейских городов к Империи. Влияние гамбургских бедствий

на французскую внешнюю торговлю. Гамбург в 1813 г. Восстание

и усмиренгге

Гг— i| з ганзейских городов Бремен и Любек играли ничтож-

ную торговую роль сравнительно с Гамбургом, осо-

бенно в смысле торговых связей с Францией.

Гамбург, как и другие ганзейские города, как и

•— вся Голландия, как и порты старых департаментов,

словом, как все те пункты, где главным делом была торговля,

а второстепенным или третьестепенным — промышленность,

пострадал в наполеоновские времена особенно жестоко; и его

бедствия все время болезненно отражались на судьбах фран-

цузской промышленности (преимущественно шелковой и про-

изводства предметов роскоши), ибо если Франкфурт и Лейпциг

были главными передаточными пунктами, через которые шел

французский товар в Центральную Европу и отчасти в Россию,

то ганзейские города — и больше всего Гамбург — играли

ту же роль относительно скандинавских стран и опять-таки

России.

Тяжелые времена наступили для Гамбурга лишь в эпоху

Консульства: при революции и вызванных ею войнах он оста-

вался в стороне и пожал обильные плоды своей очень осторож-

ной политики; торговля его именно в это время расцвела не-

обычайно. Он был в эти годы главным посредником в торговле

между Францией и Севером, между Англией и центром Ев-

ропы.

Гамбург первенствовал среди ганзейских городов. Еще до

Наполеона, при революции, французское правительство не об-

ращало на Бремен и Любек особого внимания ', а считалось

почти исключительно с Гамбургом. Бремен и Любек, занятые,

как и Гамбург, французами после Иенской битвы, уплатили

в 1806 г. по 75 тысяч талеров, Гамбург — 160 тысяч талеров.

255

Вообще и до декабрьского сенатус-консульта 1810 г. о присо-

единении ганзейских городов, и после этого декрета Бремен и

Любек не привлекали к себе столь пристального внимания

французских властей, как Гамбург, который имел несравненно

большее торговое и политическое значение. Освободились оба

эти ганзейских города тоже раньше Гамбурга — уже к середине

октября 1813 г. Контрабанда, которая шла с острова Гельго-

ланда, направлялась больше к Гамбургу, чем к Бремену и Лю-

беку: условия местности не позволяли особенно много пользо-

ваться этими двумя городами. Впрочем, когда наши документы

говорят о Гамбурге, они сплошь и рядом подразумевают и дру-

гие ганзейские города. Да и местное купечество говорило о

всех трех городах как о едином целом

По утверждению Заальфельда, автора вышедшей в Гамбур-

ге в 1810 г. на французском языке книги о торговом и полити-

ческом значении ганзейских городов, значение ганзейских го-

родов для Франции было особенно велико именно во время

революции и войны с Англией, когда эти города были главными

посредниками в торговле Франции с Севером, ибо французский

флаг, гонимый англичанами, не смел нигде показаться. В эту

же эпоху много французских семейств перевело свои капиталы

в Гамбургский банк, ибо держать их во Франции было небезо-

пасно. Половина всего количества кофе, которое получала

Франция до потери своих колоний, экспортировалась через

Гамбург. Через Гамбург же шел экспорт французских фабри-

катов вообще и предметов роскоши в частности; через Бремен

и Любек шли французские вина

Гамбург разорен был не революцией и Наполеоном, а только

Наполеоном. Напротив, при революции создалась для него

счастливейшая конъюнктура: и Франция, и Англия, сношения

между которыми были прерваны, обогащали Гамбург как необ-

ходимого посредника. Французские купцы могли на законном

основании торговать с Гамбургом и не быть в ответе перед

своим правительством, хотя ясно было, что за Гамбургом стоят

англичане

. Балтийское побережье тоже было вполне вольно

торговать со старыми ганзейскими городами. Именно при ре-

волюции особенно развились и упрочились сношения с фран-

цузскими мануфактурами и торговыми домами

Согласно показаниям современников, никогда в Гамбурге

так быстро не богатели торговые дома, как именно с 1792 г.

по конец 1797 г.

. В 1798 г., а особенно в 1799 г., наступил

кризис, который, однако, не имел сам по себе роковых по-

следствий, и в первые годы XIX в. положение опять начало

улучшаться. Да и кризис 1799 г. был вызван прежде всего не-

сколькими крупными банкротствами английских контрагентов

Гамбурга, падением покупательной способности континента

256

(вследствие войны Франции со второй коалицией) и необы-

чайно жестокой зимой 1798/1799 г., сковавшей Эльбу льдом на

пять месяцев, вследствие чего задержались погрузка товаров и

отправление их в море.

Но за этим тяжелым 1799 г. пошли вообще неспокойные

времена для Гамбурга.

Гамбургские патриоты уже с 1801 г. с беспокойством по-

сматривали на Париж, писали о находящемся в Мальмезонском

дворце «биче божием» и ломали себе голову над грозным во-

просом о ближайшем политическом будущем

. И помимо своей

воли все-таки ганзейские города были втянуты в политическую

орбиту Наполеона.

20 марта 1801 г. Гамбург был занят датчанами, которые, в

согласии с Павлом и Бонапартом, примкнули к враждебной

Англии коалиции и взяли на себя «защиту» устьев Эльбы от

англичан. Смерть императора Павла все изменила в европей-

ской политике. Коалиция против Англии расстроилась, и дат-

чане (23 мая 1801 г.) ушли из Гамбурга. Но этим дело не кон-

чилось. Несмотря на страстное желание сената и населения

остаться в стороне от политики, им это не удалось. Весной

1803 г. первый консул занял Ганновер, причем начальник ок-

купационной армии потребовал от Гамбурга, чтобы Гамбург

авансировал Ганноверу 4 миллиона франков (ибо сам Ганно-

вер был не в состоянии достать эту сумму, которую требовали

французы). Пришлось, спасая себя, подчиниться: армия Бертье

стояла у ворот. Но. все равно Гамбург уже не мог считать

себя самостоятельным городом (достаточно вспомнить, как в

1804 г. по приказу Наполеона французские солдаты проникли

в Гамбург, схватили там английского посла Рэмболда и увезли

его вместе со всеми бумагами в Париж). В 1806 г., весной, На-

полеон заключил с Пруссией договор, согласно которому она

получила Ганновер с обязательством изгнать англичан из ган-

зейских гаваней.

Но эти неспокойные для Гамбурга времена наполеоновского

Консульства и первые годы Империи еще не были временами

разорения. Напротив, как сейчас увидим, например, факти-

ческое подчинение Голландии французскому владычеству

принесло конкуренту ее, Гамбургу, большие торговые

выгоды.

В начале 1806 г., когда еще можно было в Гамбурге печатно

рассуждать о выгодах свободы торговли, один публицист го-

рестно замечал, что времена стоят такие, что даже за несколько

дней нельзя предвидеть, какие меры с целью повредить врагу

пустит в ход та или иная держава, и как эти меры отразятся

на торговле

. Это горестное замечание оказалось пророческим.

Весной 1806 г. английское правительство объявило блокаду

17 Е. в. Тарле.'т. III 257

ганзейского побережья в ответ на вышеуказанный договор

Пруссии с Наполеоном.

Не только гамбургское купечество, но и сами англичане

хлопотали перед лондонским кабинетом о снятии этой блокады.

С точки зрения осведомленных англичап, никак нельзя было

поступать так, как поступило британское правительство, кото-

рое во имя высшей политики, дабы причинить ущерб и непри-

ятность Пруссии, блокировало Эльбу. Ход рассуждений анг-

лийского защитника гамбургской торговли таков: теперь (после

потери Голландией самостоятельности) только Гамбург остался

центральным пунктом, широким каналом, по которому вли-

вается поток английских товаров и через который эти товары

распространяются на континенте.

Оказывается, что когда в 1805 г. Голландия подпала (фак-

тически) под власть Наполеона, то это обстоятельство очень

благоприятно отразилось на положении Гамбурга, оставшегося

без конкурентов. Найденный мной в Гамбургском государст-

венном архиве документ (печатаемый в приложении к этой

книге) и представляющий собой конфиденциальное письмо

английского посла в Гамбурге Colquhoun'a, дает нам представ-

ление о положении города в 1806 г. перед обрушившимися на

него бедами. По утверждению посла, Гамбург есть «центр тор-

гового обмена», громадный «склад главной части колониальных

продуктов», ост-индских товаров и британских мануфактурных

товаров, предназначенных для потребления всей Европы

Коммерческие сношения у Гамбурга при длительной поддерж-

ке Гамбургского банка были с самыми разнообразными стра-

нами: Германией, Францией, Испанией, Италией, Австрией,

Венгрией, Польшей и турецкими владениями, и из одной толь-

ко Англии в Гамбург ввозилось товаров ежегодно на восемь

миллионов фунтов стерлингов

. К перечню Colquhoun'a можно

добавить и Россию, которая платила, например, Франции по

торговым векселям почти исключительно через Гамбургский

банк и через Гамбург же получала значительную часть фран-

цузских товаров. Английский посол утверждает, что, несмотря

ни на какие запреты французского правительства, английские

товары все-таки распространялись в Европе и доходили даже

до самых далеких покупателей, именно благодаря связям и

усилиям гамбургских купцов. Гамбург же сбывал и в Англию

южноевропейский шелк-сырец и вообще сырье, нужное для

английских мануфактур. Огромное значение Гамбурга для

английской торговли и промышленности и заставило, между

прочим, английского дипломата так горячо просить свое пра-

вительство о снятии блокады с устьев Эльбы ".

Когда Пруссия начала войну с Наполеоном, английский ка-

бинет, к великому восторгу гамбургского купечества, снял бло-

258

каду с ганзейского побережья; но радость сената Й населения

была непродолжительна. Разгром Пруссии Наполеоном повлек

за собой занятие Гамбурга французскими войсками. И вместо

блокады английской, направленной против Наполеона, устано-

вилась блокада французская, направленная Наполеоном про^

тив Англии.

19 ноября 1806 г. маршал Мортье вступил со своими вой-

сками в Гамбург и занял его «именем императора», хотя город

ни малейшего участия в войне ни формально, ни фактически

ае принимал. Наступили грозные для города времена. De jure

Гамбург остался (до конца 1810 г.) «freie und Hansestadt»;

фактически он очутился под пятой Наполеона.

Правда, со стороны французских торговых контрагентов

Гамбурга были сделаны попытки ослабить бедственные послед^

ствия для города военной оккупации. Вообще, к слову будь

сказано, Гамбург имел ярых защитников в лице не только

французских, но и английских купцов. Французские купцы

ходатайствовали за него перед Наполеоном, а английские

—

перед английским правительством. В Гамбургском государст-

венном архиве я нашел немало документальных свидетельств,

относящихся сюда. В этой работе, конечно, неуместно было бы

писать подробно о подобных документах (я надеюсь к ним

вернуться в ином месте). Здесь только обращаю внимание на

то,

какую важность придавали Гамбургу и во Франции, и в

Англии лица, участвовавшие в торговом обмене. Английские

купцы деятельно хлопотали перед своим правительством, что-

бы с Гамбурга была снята блокада весной 1806 г.; они же про-

сили и впоследствии о снятии ареста с гамбургских судов.

Французские купцы предстательствовали за Гамбург перед

Наполеоном.

Одним из убийственных для французской торговли и про-

мышленности последствий континентальной блокады было

именно то, что прервались сношения между Англией и Гамбур-

гом; разорение Гамбурга повлекло за собой невозможность

сколько-нибудь успешного сбыта на ганзейском рынке фран-

цузских товаров

, а потерять ганзейский рынок значило отча-

сти потерять Россию, Швецию, Данию.

Французская шелковая Торговля была прежде всего заин-

тересована в том, чтобы Гамбург —один из главных переда-

точных пунктов в торговле с Россией, Швецией, Данией — был

пощажен

. Тогда, в 1806 г., особенно до обнародования декре-

та о блокаде, дело представлялось в более оптимистическом

свете, чем, в сущности, следовало бы его видеть: казалось, что

важнее всего предохранить ганзейские города от солдатчины,

от насилий и разгрома, которыми сопровождалась сплошь и

рядом военная оккупация. Будущее показало, что дело вовсе

17*

259

не в этом; что Гамбург, подобно Голландии, должен быть разо-

рен, ибо его разорение есть логический вывод из самой идеи

блокады Англии, из самого факта прекращения морской тор-

говли. Уже 27 ноября 1806 г. в Гамбурге особым объявлением

была введена блокада во всей ее строгости

. Тщетно гамбург-

ское купечество «на коленях» умоляло Наполеона не губить го-

род с 150 тысячами жителей

, не разорять вконец торговли:

правила блокады ни в малейшей степени не были для Гамбур-

га смягчены.

В гамбургской брошюрной литературе 1806—1812 гг., скуд-

ной и количественно, и качественно, запуганные публицисты

не переставали указывать и подчеркивать, что именно Гамбург

больше всех страдает от блокады, что именно его положение

делается безвыходным из-за прекращения морской торговли

Конечно, чтобы, живя под железной ферулой Даву, сметь вы-

сказывать подобные мысли, необходимым оказывалось обстав-

лять их самой восточной лестью по адресу «Наполеона Един-

ственного»

, соблаговолившего осчастливить Гамбург приня-

тием его под свою руку и т. д. Но эти обычные стилистические

украшения не меняли существа дела.

Речь шла о судьбе не только Гамбурга, но и Бремена. Бре-

мен вывозил в Америку ежегодно на 12 миллионов саксонских

мануфактурных товаров да на 12 миллионов гессенских и вест-

фальских полотен, в Англию французских товаров проходило

через Бремен на 20 миллионов франков в год.

Во Франции хорошо понимали, что запретить ганзейским

городам морскую торговлю значит не то, что нанести им удар,

а убить их («les villes deviendront entièrement nulles»), превра-

тить их в захудалый Росток или не менее захудалый Штраль-

зунд. А «так как в намерения его величества входит, чтобы эти

города не перестали быть полезными Франции», то как же

поступить? Как примирить эти благие намерения с континен-

тальной блокадой? В Париже не переставали ломать себе голо-

ву над этой неразрешимой задачей

. И ни до чего не додумы-

вались, кроме паллиативных решений, кроме неопределенных

надежд на благие последствия от выдачи лиценций, от поощре-

ния smuggler'ов.

И еще в 1806—1807 гг. французская оккупация не отража-

лась на Гамбурге и Бремене так жестоко, как в 1808—1813 гг.

«Полномочный министр» Наполеона Буррьен сам не сочувст-

вовал блокаде. В своих записках Буррьен отмечает мягкость и

сдержанность, проявленные французскими генералами, снача-

ла Мортье, потом Бернадоттом в отношении к Гамбургу и во-

обще к ганзейским городам

. Он приписывает это личным их

качествам; вернее было бы объяснить это тем обстоятельством,

что в этот первый период занятия ганзейских городов конти-

260

дентальная блокада еще не выдвинулась на первый план в

качестве руководящей идеи царствования; еще считалось воз-

можным внимать просьбам Лионской и других торговых палат,

ходатайствовавших о человечном обращении с гамбургским

купечеством (во имя интересов французской промышленности).

Конечно, Наполеон со своей точки зрения был прав, особен-

но круто осуществляя блокаду именно в ганзейских городах.

Гамбургский британский посол (разумеется, проживавший

со времени занятия Гамбурга французами в Лондоне) доносил

конфиденциально министру иностранных дел Каннингу (в мар-

те 1807 г.), что ганзейские города благодаря широчайшим

своим торговым связям со всем континентом сбывали ежегодно

в среднем за последние 12 лет (до блокады) английских това-

ров (как колониальных, так и фабрикатов) на 10 миллионов

фунтов стерлингов, несмотря ни на какие препятствия

И нужно сказать, что гамбургское купечество с самого на-

чала оккупации и блокады делало все, чтобы поддержать свой

кредит в Лондоне. Английские купцы не могли нахвалиться

поведением гамбургских и бременских контрагентов, которые,

рискуя всем, «рискуя жизнью», аккуратнейшим образом рас-

плачивались за получаемые из Англии товары

. Таким обра-

зом, непосредственно страдали не англичане, а ганзейское ку-

печество. Это показание дает нам возможность ясно видеть:

1) что ближайшая цель Наполеона не достигалась

—

по край-

ней мере, что касается надежд на внезапный сокрушительный

удар для лондонского Сити, и 2) что гамбургский торговый мир

крепко надеялся, несмотря на все риски и строгости, продол-

жать торговлю с Англией. Эта надежда проскальзывает и в

стараниях ганзейских городов побудить Наполеона к притесне-

ниям против других континентальных контрагентов Англии.

Против соседних стран, против Голландии я особенно про-

тив Дании настраивали императора купцы именно ганзейских

городов, боявшиеся, что если в этих странах блокада будет со-

блюдаться менее ревностно, то английская торговля целиком

перейдет туда: они этого «перемещения» боялись больше

всего

Данию ждала бомбардировка Копенгагена англичанами;

Голландию ждало полное разорение в ближайшие годы, но от

этого легче ганзейским городам не стало. Наполеон не спускал

глаз с Гамбурга.

Еще не зная о ноябрьских orders in council 1807 г., Напо-

леон одновременно особым декретом распорядился конфи-

сковать все суда (с товарами), которые явятся в устьях

Эльбы и Везера, побывав раньше «по какой бы то ни было

причине» в Англии

. Это было заблаговременное применение

261