Тарле Е. Собрание сочинений в 12 томах. Том 3

Подождите немного. Документ загружается.

ницах мы не находим ничего, кроме беглых упоминаний и ско-

роспелых обобщений.

Ничего решительно для истории промышленности при На-

полеоне не дает и книга René Stourm'a «Les finances du consu-

lat» (Paris, 1902).

В 1899 г. вышла (в коллекции «Historische Bibliotek»)

книжка Gustav Roloff'a «Die Kolonialpolitik Napoleons I», об-

ратившая на себя внимание французской критики (ср., напри-

мер,

статью Henri Froidevaux в апрельской книжке 1900 г.

«Revue des questions historiques»). Книжка Roloff'a, не отно-

сящаяся, собственно, к интересующей пас тут теме, не может

быть все же обойдена молчанием не только потому, что она при

небольших размерах своих является самостоятельным исследо-

ванием, но и потому, что

Roloff,

вопреки довольно установив-

шемуся взгляду, доказал, что Наполеон вплоть до войны 1812 г.

не переставал живо интересоваться колониями, вопросом об

их возвращении под власть Франции; этот основной вывод

Roloff'a вполне гармонирует с тем, что могут рассказать доку-

менты об экономической политике Наполеона в эпоху конти-

нентальной блокады.

В книге Brandt'a «Beiträge zur Geschichte der französischen

Handelspolitik von Colbert bis zur Gegenwart» (Leipzig, 1896)

эпохе от Конвента до Реставрации посвящено 12 страниц

(стр.

58—70). Конечно, автор касается вопросов, интересую-

щих нас тут, в самых общих чертах.

Одиннадцать страниц (стр. 52—63), посвященные во вто-

ром томе книги Henri Cons'a «Précis d'histoire du commerce»

(Paris,

1896) эпохе Консульства и Империи, конечно, дают

лишь самый беглый очерк торговли и промышленности в эту

эпоху, и только поразительной бедностью литературы предме-

та можно объяснить, что книга Cons'a фигурирует в списке

сочинений, которыми пользовался Bertin для своей вышеотме-

ченной докторской диссертации, посвященной континенталь-

ной блокаде. Нужно, к слову, заметить, что, подобно всем

учебникам и общим книгам по истории торговли, работа Cons'a

•без оговорок принимает все цифры так называемых торговых

•балансов и крепко им верит.

Местная историография, дающая иногда так много для по-

нимания административного уклада, отчасти политических на-

строений и т. п., почти ничего не дает для истории экономиче-

ской, и притом для Консульства и Империи еще меньше, чем

для революции.

Даже почтенные и обстоятельные труды по местной исто-

рии, основанные на местных же архивных документах, ничего

'•решительно или почти ничего не говорят о состоянии торговли

SÏ

промышленности

Трехтомная старая книга Julliany «Essai sur le commerce

de Marseille» (Paris, 1842) не дает для интересующей нас эпо-

хи почти ровно ничего. Впрочем, излишне тут пересчитывать

литературу (весьма, кстати сказать, скудную) по местной ис-

тории в эпоху Консульства и Империи. Достаточно сказать,

что она ни малейшей помощи мне не оказала в моей попытке

разобраться в экономических последствиях блокады для тех

или иных местностей. История местной промышленности была

бы,

конечно, полезнее, если бы она была сколько-нибудь полно

представлена. Но тут повезло только Сент-Этьеяну и Лиону,—

по крайней мере настолько, что стоит упомянуть об относящих-

ся к ним монографиям.

Перу секретаря Септ-Этьеннской торговой палаты Gras при-

надлежат четыре работы: 1) «Le conseil de commerce de Saint-

Etienne et les industries locales au commencement du XIX sièc-

le».

Saint-Etienne, 1899; 2) «Histoire de la Chambre consultati-

ve des arts et manufactures de Saint-Etienne». Saint-Etienne,

1900;

3) «Les industries slépbanoises aux expositions». Saint-

Etienne, 1904; 4) «Essai sur l'histoire de la quincaillerie... à Sa-

int-Etienne». Saint-Etienne,

1.904.

Собственно, в третьей работе есть лишь 4 страницы об уча-

стии Сент-Этьеппа па «выставках» 1802 и 1806 гг., и, как все,

что касается этих «выставок», для истории промышленности

они дают чрезвычайно мало (стр.

9 —

13). Из остальных трех

работ интереснее всего вторая, где находим кое-какие данные,

касающиеся эпохи Консульства и Империи (автор пользовал-

ся лишь местными документами). Меньше дает первая рабо-

та, и еще меньше — четвертая, где собственно интересующей

нас эпохе посвящено несколько беглых замечаний (вторую ра-

боту Gras'a в своем месте я цитирую).

Кроме беглого наброска ничего по дает для эпохи Империи

и книга Е. Pariset «Histoire de la fabrique Lyonnaise» (Lyon,

1901),

где периоду от 1800 г. до июльской революции 1830 г.

посвящено всего 20 страниц (стр. 259—279). Несколько боль-

ше дает другой его труд — «La chambre de commerce de Lyon

au dix-neuvième siècle» (в «Mémoires de l'Académie de Lyon»

за 1890—1891 гг.). Здесь мы находим перепечатку одного до-

кумента палаты (петиция от 11 декабря 1806 г.) и цитаты из

некоторых других. (Именно беглость и отрывочность страниц,

посвященных эпохе Империи, и заставили меня предпринять

специальные поиски в архиве Лионской торговой палаты).

Кроме того, занимаясь в данном случае историей не шелковой

промышленности, а лишь торговой палаты г. Лиона, Паризе

пользовался исключительно лионскими документами, а без-

Национального архива нельзя писать даже историю лионской

шелковой ипдустрии.

Казалось бы, можно было рассчитывать найти что-нибудь

относящееся к моей теме в специальных трудах по истории

той или иной фабрикации, по и тут оказалась полная скудость.

Henri Bouchot, например, написал специальную книгу «Le

luxe français. L'Empire» в 214 страниц, in 4°, посвященную

роскоши при Империи, и не единой строки не отвел вопросу

о выделке предметов роскоши и о том, что связапо было с судь-

бами этой отрасли промышленности в наполеоновские времена.

Существует специальная книга о поставщиках Наполеона

(Maze-Sencier. Les fournisseurs de Napoléon I. Paris,

1893),

и я был уверен, что найду там хоть что-нибудь об отно-

шении Наполеона к лионскому шелковому производству, о

заказах, которые он делал в Лионе, с целью отчасти ослабить

тяжелые последствия кризисов, и т. п. Ничего об этом книга

не говорит.

Замечаниями самого общего характера, и притом очепь бег-

лыми, ограничиваются и труды, в той или иной мере затраги-

вающие историю бумагопрядильного, шерстяного и полотня-

ного производств. Для них эпоха Консульства и Империи (как

и эпоха революции) — лишь введение к современности или,

в лучшем случае, к периоду 1850—1860 гг. О самостоятельном

научном значении этих «вводных» страниц, а иногда и строчек,

здесь не стоит распространяться.

История остального коитипента и Англии меня здесь

интересует, конечно, исключительно с той точки зрепия, что

она может дать для понимания положения французской про-

мышленности и влияния на нее континентальной блокады. Ра-

зумеется, прежде всего в данном случае интересны: Бельгия,

Женева (департамент Лемапа), левый берег Рейна, ганзейские

города, Голландия, Пьемонт, непосредственно слившиеся с Им-

перией; затем: остальная Швейцария, королевство Италии,

Неаполитанское королевство, великое герцогство Берг, Испа-

ния, территории которых находились вполне или отчасти в

прямой зависимости от воли французского императора; нако-

нец, германские государства — как Рейнского союза, так и

Саксония, имевшая прямые торговые сношения с Империей.

Затем можно было рассчитывать найти что-либо относящееся

к французской промышленности в английской историографии.

Что касается Пруссни, Австрии, стран Леванта, то здесь п

о.

priori, и фактически та экономическая историография, кото-

рая вообще существует, пе могла дать (и не дала) ничего, что

могло бы помочь выяснению истории французской промыш-

ленности. Мало того, даже для пополнения сведений по внеш-

ней истории блокады историография этих стран ничего не да-

ла. С Францией экономические сношения этих стран обыкно-

венно не были непосредственными, блокада (даже в Пруссии)

фактически очень сильно нарушалась, хотя нарушения эти не

принимали характера принципиального протеста, открытой

борьбы. В книгах, трактующих об этих странах в эпоху Напо-

леона, если, в виде счастливого исключения, и возможно кон-

статировать, что экономическая история не обойдена молча-

нием вполне, то все-таки и о блокаде и о сношениях с Фран-

цией говорится мало и бегло, если вообще что-нибудь говорит-

ся.

Чаще же всего дело ограничивается рассказом о знаменитых

декретах — берлинском, миланском и трианонском, да о том,

какие законоположения были изданы местными правительст-

вами во исполнение этих наполеоновских приказов. Не дала

ничего для истории французской внешней торговли и русская

историография, если не считать цитируемого в своем месте

превосходного издания вел. кн. Николая Михайловича (доне-

сения Коленкура и др.). (Впрочем, об историографии Пруссии,

Австрии, России еще будет речь впереди.)

Итак, извлечь что-нибудь пригодное для моей темы я мог

надеяться лишь при рассмотрении специальной историографии

стран, наиболее тесно связанных с наполеоновской Францией,

но и тут результаты оказались чрезвычайно скромными.

Истории Бельгии при Наполеоне Sylvain Balau посвятил

два тома («La Belgique sous l'Empire». Paris, 1894), a о конти-

нентальной блокаде говорит на одной странице (т. I, стр. 55)

и, конечно, в самых общих фразах.

В двухтомном исследовании Lanzac de Laborie «La domina-

tion française en Belgique» (Paris, 1895) 9 страниц посвящены

интересующим нас тут вопросам (т. II, стр. 41—50: «La situa-

tion économique: progrès de la contrebande»). Автор излагает

доклад члена Государственного совета Miot, посланного в

1805 г. с целью расследовать вечно раздражавший Наполеона

вопрос о контрабанде; это изложение занимает семь страниц

из девяти, которые вообще посвящены экономическому состоя-

нию Бельгии в эпоху Империи (самый доклад Miot — одно из

бесчисленных, очень однообразных показаний о распространен-

ности английской контрабанды в пограничных местностях

Империи).

Недавно (лишь в 1912 г.) законченная шеститомиая рабо-

та Jules Delhaize «La domination française en Belgique à la fin

du XVIII et au commencement du XIX siècle» отодвинула на

задний план все предшествующие монографии о Бельгии в

эпоху французского завоевания, революции и Империи. Но для

экономической истории Бельгии в эту эпоху работа Delhaize

не дала ничего. Три последних тома ее посвящены времени

Наполеона (t. IV. «Le Consulat». Bruxelles, 1910; t. V. «L'Em-

pire.

Première partie». Bruxelles, 1911; t. VI. «L'Empire. Deu-

xième partie». Bruxelles, 1912), но, кроме военной и политико-

:26

.административной стороны, мы тут ничего не находим (если

не считать беглых, общих слов, например, т. V, стр. 311, 314,

315 и т. п.). К слову замечу, что и характеристики настроения

бельгийского общества и народа при Наполеоне мало удаются

автору: он все видит в розовом свете и склонен приписывать

всему бельгийскому народу, пережившему наполеоновское вла-

дычество, собственное свое преклонение перед французским

императором.

Так обстоит дело со специальной литературой по истории

Бельгии в этот период. Есть и история бельгийской промыш-

ленности, затрагивающая данную эпоху. В книге Briavoinne «De

l'industrie en Belgique» (Bruxelles, 1839) одна глава посвяще-

на эпохе французского владычества в Бельгии, с 1795 до

1814 гг. (стр. 107—142). Автор пользовался для этого очерка

главным образом официальными сведениями, которые публи-

ковало время от времени императорское правительство.

Не лучше обстоит дело и с Апеннинским полуостровом.

"Старой историографии королевства Италии, Неаполя (вроде

книги Coletta), Рима я даже почти и не коснусь; кроме фактов

военно-дипломатического и в лучшем случае административ-

ного характера, там совсем ничего не находим. Но и новейшая

литература мало помогает нам, хотя, конечно, нынешние моно-

графии бесконечно выше стоят по общей своей ценности; все

•же вопросы политические, административные первенствуют

над вопросами финансово-экономического характера.

Первая по времени большая история Италии в наполеонов-

скую эпоху была написана Carlo Botta — в VII, VIII, IX и X

томах его «Storia d'Italia dal 1789 al 1814» (1825). Она оста-

вила совершенно вне рассмотрения всю экономическую сторо-

ну жизни итальянских государств, подпавших под власть На-

полеона, и так как Botta несколько десятилетий считался

лучшим авторитетом в историографии предмета, то, конечно,

•его многочисленные компиляторы и последователи не сочли

нужным даже пытаться восполнить этот пробел. Почти одно-

временно с книгой Botta вышла и книга Federico Coraccini

«Storia deH'amministrazione del regno d'Italia durante il domi-

nio francese» (под псевдонимом Coraccini скрывался Carlo La

•Folie).

Даже и в этой книге, специально посвященной внутрен-

ней истории Италии, о континентальной блокаде лишь упоми-

нается бегло (стр. 178), а о промышленности говорится не-

сколько незначащих слов (стр. 184). Конечно, при таких

воззрениях на дело трудно и ожидать найти что-либо у Ботты

и его преемников, писавших «общую» историю. Так было и в

историографии середины века, когда объединение Италии ожи-

вило интерес к ее истории вообще, а к истории наполеоновской

эпохи в частности, так было большей частью и до самого по-

следпего времени. Такова работа Sclopis'a «La domination

française en Italie» (в «Séances et travaux de l'Académie des

sciences morales et politiques» за 1861 г.), самая солидная и

самостоятельная из работ по этому предмету, написанных в се-

редине XIX в.; таковы и другие (уж литературы общей по

истории Италии в новое время и т. п. я и пе касаюсь).

И книга Riilh'a «Geschichte des Italienischen Volks unter

der Napoleonischen Herrschaft» (Leipzig, 1859), и давно папи-

сагшая, но недавно изданная книга Francesco Саггапо «L'Italia

dal 1789 al 1870» (Napoli, 1910), и работа Lemmi, «Le origini

del risorgïmenîo Haliano

1789 —

1815», вышедшая в 1906 г., в

прекрасной «Collezione Storica», издающейся под редакцией

Впллари,— все эти сочинения, посвященные наполеоновской

эпохе в Италии, и старые и новые, либо ни одного слова не

говорят об экономических последствиях завоевания, либо го-

ворят несколько общих фраз.

В этом отношении даже нужно отметить, как исключепие,

кппгу Jolmston'a, посвятившего в своей книге «The Napoleonic

Empire in southern Italy» (London, 1904) 5 страниц (т. I,

стр.

215 —

220) континентальной блокаде в Неаполе.

Что касается превосходного исследования Driault «Napoléon

en Italie» (Paris, 1906. 687 стр.), то задачей автора было про-

извести анализ политической мысли Наполеона относительно

Апеннинского полуострова, анализ тех политических построек,

которые возводил Наполеон в Италии, и эту задачу автор ис-

полнил с большим успехом, привлекши массу нового материа-

ла. Внутренняя история полуострова не могла войти (и пе

вошла) в рамки его исследования.

О Тоскане при Наполеоне есть кпита Marmottan'a «Le Roy-'

aurne d'Etrurie» (Paris, 1896), говорящая о торговле страны на

стр.

229—231;

ему же принадлежит и другая книга— «Bona-

parte et la république de Lucques» (Paris, 1896) и пеболыное

издание «Documents sur le royaume d'Etrurie» (Paris, 1900).

Отдельно должно отметить труды Jacques Rambaud и Ma-

deline.

В очень интересной и обстоятельпой докторской диссерта-

ции Jacques Rambaud «Naples sous Joseph Bonaparte» (Paris,

1911) особая глава (стр. 416—448) посвящена экономическому

состоянию королевства Неаполитанского в царствование Иоси-

фа. Автор (на стр. 416) упоминает о блокаде как об одном из

зол французского владычества, говорит (на стр. 427), что бло-

када понизила цепы па земледельческие продукты, но как раэ

на стр. 428, 429 и 430, где речь идет об обрабатывающей про-

мышленности, мы совсем не находим даже упоминания о блока-

де;

на страницах, говорящих о торговле (стр. 435—444), о блока-

де опять упоминается; говорится также,— к сожалению, в не-

скольких строках (стр. 437),— что Наполеон желал получать

из Неаполя хлопок, и (тоже в нескольких строках, стр. 440)

о французском сбыте в Неаполитанском королевстве. В даль-

нейшем изложении нам придется процитировать из книги

Rambaud то место, где говорится о контрабанде (стр. 441).

Работа Madelin'a «La Rome de Napoléon» (Paris, 1906) есть

монография того же типа, что и труд Жака Рамбо о Неаполе.

Привлечены первоисточники (в том числе неизданные доку-

менты), подвергнуты критике, взят приличествующий предме-

ту обширный масштаб. Но кто интересуется экономической

историей вообще (я уж не говорю в частности — вопросом о

последствиях блокады или о торговых сношениях Рима с

Францией и т. п.), ничего в этой книге не найдет, кроме об-

щих рассуждений о торговле, земледелии, природе, местности

•и т. п. (стр. 27—44) и нескольких слов о нужде народа

(стр.

390), нескольких страниц о государственном долге, про-

даже церковных имуществ и т. п. (стр. 485—499) да четырех

страниц (стр. 501—504) о попытках ввести культуру хлопка

<в

Риме и римской области. На этих четырех страницах он го-

ворит об эпизоде с эльзасцем Бухером, который завел было

(скоро погибшую) прядильную мануфактуру в Риме, говорит

в нескольких словах о культуре хлопка в

1811

—1812 гг. и об-

ходит молчанием, например, интересный вопрос об отношении

французского промышленного мира и наполеоновского прави-

тельства к обрабатывающей и добывающей индустрии апен-

нинских стран или хотя бы Рима. Книга Madelin'a таким обра-

зом нисколько не облегчила мне работу над моей темой даже

в тех скромнейших рамках, в каких могла бы это сделать.

К слову замечу, что Madelin совсем не пользовался карто-

ном F

1612, хотя там он нашел бы десятки весьма интерес-

ных документов, прямо относящихся к его теме — состоянию

Рима под французским владычеством (в предлагаемой работе

я пользовался кое-какими документами этого картона, но, ра-

зумеется, исключительно с точки зрения основной темы, за-

нимающей меня). Конечно, писать экономическую историю

Рима при Наполеоне без этого картона нечего и думать;

всякий исследователь, который когда-либо займется этим пред-

метом, должен будет именно с F

1612 и начать.

Чрезвычайно бедна и старая и новая литература об Испа-

нии при Наполеоне с интересующей нас точки зрения.

Конечно, напрасно мы стали бы искать хоть отдаленный

намек на существо экономических отношений между Испанией

и Англией в претенциозной книге Гентца, вышедшей в свет

в начале 1806 г.

, и в тому подобной публицистике. Ни малей-

шего внимания экономической стороне жизни и в частности

торговым сношениям Испании с Францией не уделяет ни один

известный мне испанский историк из всех, писавших о собы-

тиях 1808—1814 гг.

Старая историография Пиренейского полуострова столь же

бесполезна для уразумения торгово-промышленных обстоя-

тельств времен блокады и в частности сношений с Францией,

как и старая историография полуострова Апеннинского. Что

касается более новой, то нужно отметить, что она при общей

большей серьезности все же оставила вне рассмотрения инте-

ресующие нас тут вопросы.

Hermann Baumgarten посвятил весь первый том своего об-

ширного труда «Geschichte Spaniens vom Ausbruch der franzö-

sieren Revolution, erster Teil» (Leipzig, 1865) истории Испа-

нии от 1789 до 1813 гг., причем на интересующую нас наполео-

новскую эпоху пришлось около 500 страниц. Эта книга, еще и

теперь не устаревшая, однако тоже (хотя не в такой мере, как

испанские работы об этой же эпохе) значительнейшее место

отводит дипломатии и военным операциям; автор ничего не го-

ворит об экономических отношениях между Испанией и Анг-

лией, Испанией и Францией и вообще затрагивает вопрос о-

внутреннем состоянии страны до и во время нашествия Напо-

леона лишь в очень немногих словах.

В очень значительной (по количеству книг и брошюр) ком-

меморативной литературе, появившейся в Испании в послед-

ние годы (с 1908 г.) по поводу столетнего юбилея войн с Напо-

леоном, я не нашел и тени интереса к экономическим отноше-

ниям между Испанией и Францией. Мало того, вообще об эко-

номическом состоянии Испании в этой литературе почти ничего

не говорится (если не считать все одних и тех же пересказов,

одних и тех же актов кортесов, касающихся земельных повин-

ностей и церковной собственности). Нет ничего, что даже хоть.

косвенно могло бы коснуться интересующей тут нас темы, на-

пример нет ничего о сбыте испанской шерсти в Англию;

W. R. de Villa Urutia пишет очень солидный труд,— специаль-

ный по истории отношения между Англией и Испанией в на-

полеоновскую эпоху,— и ни слова не говорит об этом громад-

ной важности предмете (W. R. de Villa Urutia. Relaciones

entre Espana e Inglaterra durante la guerra de la independencia.

Madrid, 1911). Чего же требовать от других трудов, менее спе-

циальных по теме, менее обширных (Villa Urutia посвящает

истории только двух лет (1808—1809) около 500 страниц)?

В октябре 1908 г. даже собрался исторический конгресс в

ознаменование столетнего юбилея войны против Наполеона и

издал несколько томов трудов, относящихся к этой эпохе: «Pub-

licaciones del congreso histôrico Internacional de la guerra de la

independencia y su época (1807—1815). Celebrado en Zaragoza*

durante los dîas 14 à 20 de Octubro de 1908» (Zaragoza, 1909—

1910).

И из всех статей и исследований, наполняющих эти

Publicaciones, только работа Gailarel'H в IV томе (стр. 125—

177) затрагивает до известной степени внутреннее состояние

страны; остальное посвящено дипломатии, войне, эпизодам

восстания и репрессий, биографиям и т. п. (Другая статья, ко-

торая по теме своей способна больше всего заинтересовать чи-

тателя, ибо трактует о «существенных причинах» движения, по-

ражает поверхностью, голословностью и опять-таки полнейшим

неведением фактов, без которых нельзя разбирать историю

этих событий. Я говорю о статье португальца Aßel Botelho,

в III томе, стр. 363—392: «A peninsula ibérica contra Napoleono.

Causas esenciaes schema general d'esse movimento». Достаточно

прочесть эту единственную обобщающего характера статью в

трудах этого специального конгресса по истории эпохи, чтобы

удостовериться в убогом состоянии разработки экономической

истории Испании и Португалии в эту эпоху: руководящая, об-

общающая работа даже и не заговаривает об этой стороне

дела.)

Новейшее почтенное исследование Grandmaison'a

(Geof-

froy de Grandmaiso п. L'Espagne et Napoléon. 1804—

1809.

Paris, 1908) — работа такого же типа, как труд Driault

об Италии; это новый обстоятельнейший критический пере-

смотр данных о дипломатических и политических усилиях На-

полеона, направленных к завоеванию Пиренейского полуостро-

ва. Другими целями автор не задавался, а поставленную себе

задачу разрешил очень хорошо. Нечего и говорить, что об этой

эпохе молчат, или почти молчат, и более специальные (по теме)

работы. Даже такая работа по истории Испании, где, казалось

бы,

хотя какое-нибудь место должно было быть отведено фак-

там экономического порядка, как Marliani. «Histoire politique de

l'Espagne moderne suivie d'un aperçu s.ur les finances» (два тома,

Paris,

1840), довольствуется шаблоннейшим пересказом всем

известных политических и дипломатических актов и ничего бо-

лее для всей эпохи Наполеона не дает.

Из местных историй эпохи наполеоновского завоевания Ис-

пании можно отметить в сущности лишь один труд, написан-

ный французом на основании также и французских источни-

ков,

где можно было бы рассчитывать найти кое-что, хотя бы

о торговле шерстью, хотя бы о положении Барселоны при бло-

каде,

но и тут эти надежды оказываются тщетными.

В своей добросовестной и основанной на архивных докумен-

тах монографии «Napoléon et la Catalogne» (Paris, 1910) автор,

Pierre Conard, останавливается на истории завоевания, анали-

зирует историю французского управления страной, но ничего

не говорит об экономических последствиях завоевания как для

Франции, так и для Каталонии. Вообще это — исследование ис-

тории завоевателей в завоеванной стране,, а не самой завоеван-

ной страны и не страны, откуда пришли завоеватели. Даже в

главе, близко подходящей к интересующей нас теме («Les finan-

ces du gouvernement improvisé»), не находим ничего, относя-

щегося к торгово-промышленной истории эпохи (если не счи-

тать беглого упоминания на стр. 258 о вывозной пошлине и тому

подобных случайных замечаний).

Переходим к германским государствам и Австрии.

Старая специальная литература о Пруссии и Австрии в эпо-

ху Наполеона дала, как я уже сказал выше, очень мало даже

с точки зрения исследования и чисто политической истории

этой эпохи, не говоря уже об истории экономической; самое об-

стоятельное исследование (из произведений этой литературы)

принадлежит Пертесу (Cl. Th. Perthes. Politische Zustände...

in Deutschland zur Zeit der französischen Herrschaft, в трех

томах. Gotha, 1862—1869). Но и Пертес совсем ие останавли-

вается на экономических отношениях между германскими

странами и Францией и вообще на экономическом положении

Германии.

Истории Австрии при Наполеоне посвящены (из более но-

вых работ) две монографии: 1) Adolf Beer. Zehn Jahre

österreichischer Politik.

1801 —

1810.

Leipzig, 1877 и 2) Ed.

Wertheimer. Geschichte Österreichs und Ungarns im ersten

Jahrzehnt des 19. Jahrhunderts, nach ungedruckten Quellen. Bd.

I, Leipzig, 1884; Bd. II, Leipzig, 1890. Только вторая из этих

книг занимается (хотя немного) внутренней историей габсбург-

ской монархии, но все-таки не дает никакого представления об

экономическом ее состоянии и о торговле в частности с Фран-

цией.

Тот же Beer, который написал «Zehn Jahre» etc., издал и

другой обширный труд: «Die österreichische Handelspoli-

tik im neuzehnten Jahrhundert» (Wien, 1891); к сожалению,

интересующую нас эпоху он обходит молчанием, если не счи-

тать нескольких фраз на стр. 5—6. А между тем, это самая об-

ширная из всех монографий по данному вопросу (618 страниц).

Для тех, кто будет заниматься исследованием роста австрийской

промышленности, представят несомненно интерес три больших

тома Keess'a «Beschreibung der Fabrikate, welche in den Fabri-

ken, Manufakturen und Gewerben des österr. Kaiserstaates erze-

ugt werden» (Bd. I. Wien, 1819; Bd. II, 1820; Bd. III, 1823). Ho

для нашей темы эта книга знатока экономических отношений

Австрии и современника интересующей нас эпохи не дает ни-

чего,

кроме констатирования роста промышленности в Австрии

с начала второго десятилетия XIX в. Австрия была все время

наглухо замкнута от вторжения всякой иностранной, в том чи-

сле и французской, промышленности.