Вестник Алтайской науки 2009 №03(06)

Подождите немного. Документ загружается.

Психология

101

Любой кризис характеризуется двумя

тенденциями – к росту и обновлению

(иногда чрезвычайно болезненному) и к

распаду, угасанию и потере витальности.

Первая тенденция обозначается как «по-

зитивная дезинтеграция», и является пе-

реходом к более гармоничному и целост-

ному существованию; вторая – «негатив-

ная дезинтеграция» – характеризуется

хроническим течением кризиса, регрес-

сивными явлениями в психике и форми-

рованием так называемой «кризисной

личности». Так что же является условием

выбора личностью первой тенденции?

Ответ вновь необходимо искать в самих

«данностях» существования – какими бы

мрачными они не казались, именно они,

обладая мощной дезорганизующей силой,

по словам И. Ялома, одновременно несут в

себе семена мудрости и искупления.

Проанализируем каждую из этих дан-

ностей:

1. Неизбежность смерти. По мнению

экзистенциальных психологов любой

кризис – это ни много, ни мало – диалог со

смертью. В определенном смысле кризи-

сы играют роль почтового извещения

о том, что жизнь конечна, и времени на

все осталось не так уж много. В этом

смысле цель кризиса – поколебать основу

прежнего существования, научить чему-

то новому, всесторонне развить способно-

сти, восполнить пробелы. Впрочем, это

является конечной целью процесса раз-

вития в целом, специфика кризисной си-

туации заключается в том, что в этот мо-

мент происходит «сверхинтенсивное обу-

чение» и переосмысление своего места

в мире, требующее значительного психо-

эмоционального напряжения.

2. Свобода. Свобода предстает в виде

миллиона возможностей. В то же время

понять свободу невозможно без осозна-

ния своих ограничений. Где предел моих

возможностей? Действительно ли я могу

все или я чем-то ограничен? Насколько

другой может быть моя жизнь? Могу ли я

развестись, эмигрировать, стать прези-

дентом компании? Если нет, то почему?

Кризис напоминает нам о нашей обыкно-

венности и показывает наши ограниче-

ния. Как говорил классик: «Я никогда не

буду жить в Париже в молодые годы. Мне

никогда ничего не дадут в Каннах: такому

красивому, во фраке, в свете софитов – и

не дадут»». По мнению И. Ялома, у каждо-

го из нас есть склонность считать себя

особенным, избранным, «заговоренным»,

неуязвимым. Наше сознание не допускает

полного осознания факта собственной

смертности – это означало бы распад

«Эго». Отрицание этого факта выражается

в мнимом бесстрашии, интенсивной рабо-

те, стремлении к контролю и нарцисси-

ческих тенденциях, чаще всего выражае-

мых в формуле «уж со мной- то этого точ-

но не случится!».

Кризис избавляет нас от этих иллю-

зий. Одним из фундаментальных положе-

ний экзистенциальной психологии явля-

ется то, что жизнь приобретает смысл

только перед лицом смерти. По словам

Хайдеггера, «Смерть разрушает нас, но

идея смерти может нас спасти». Опыт

прямой конфронтации со смертью (или

«диалога со смертью», чем без сомнения

является кризис) во многих случаях пре-

вращает ее в условие аутентичного суще-

ствования и поднимает человека на более

высокую ступень развития.

Переживание личностного кризиса

обостряет экзистенциальный конфликт

между непредустановленностью и по-

требностью в надежности и безопасности.

По большому счету, абсолютная свобода

означает пустоту, вакуум, где исчезает

любая точка опоры: все, что представля-

лось надежным, стабильным и предуста-

новленным, оказывается зыбким и иллю-

зорным, с другой стороны, свобода может

означать бесконечность возможностей, и

соответственно порождать в человеке

«энтропию целей». В. Франкл рассматри-

вал два вида свободы:

1. «Свобода от» – тот вид свободы, ко-

торый страстно желает большинство лю-

дей и перед которой они становятся в ту-

пик, когда ее получают. Желание «свобо-

ды от» – это в первую очередь желание

свободы от ответственности.

2. «Свобода для» предполагает ответ-

ственность и тем самым ограничивает нас

Вестник алтайской науки 2009 №3(6)

102

в пределах определенного желания, наме-

рения и действия. «Свобода для» ограни-

чивает наши выборы, но в то же время

способствует личностному становлению.

Таким образом, свобода обретает смысл

лишь в контексте ответственности.

3. Одиночество. Переживание лично-

стного кризиса усугубляет экзистенци-

альный конфликт, который заключается

в противоречии между убежденностью

в абсолютном одиночестве и желанием

контакта, защиты, потребностью быть ча-

стью большей целостности и чувствовать

себя в безопасности.

Первичная дуальность «Я – окру-

жающий мир» особенно отчетливо втор-

гается в сознание в критические периоды

жизни. Смысл фразы «мы приходим

в этот мир одни и уходим одни» откры-

вается именно в моменты кризиса. Мы не

только рождаемся и умираем в одиноче-

стве, мы еще и проживаем нашу жизнь

в одиночестве, причем не только потому,

что жизнь – это череда встреч и расста-

ваний. Экзистенциальная изоляция не-

избежна и в том случае, когда человек

в браке, либо окружен любящими друзь-

ями, коллегами, единомышленниками.

Желание слияния, потребность раство-

риться в другом часто является лишь

способом бегства от одиночества. Безо-

пасность и переживание себя как общно-

сти для многих оказывается предпочти-

тельнее собственной индивидуальности.

Один из величайших жизненных пара-

доксов заключается в том, что развитие

самоосознания усиливает тревогу. Слия-

ние рассеивает тревогу самым радикаль-

ным способом – растворяя, размывая

границы «Я» и устраняя самоосознание.

Влюбленный человек переживает бла-

женное состояние единства с любимым,

его «я» растворяется в «мы», снижается

его способность к рефлексии. Это может

быть преодолено лишь зрелостью отно-

шений, которая предполагает осознание

непреодолимости своего одиночества и

потому снижает требования партнеров

друг к другу в необходимости обеспече-

ния заботы, безопасности и стремления

«всегда быть рядом».

4. Отсутствие какого-либо безусловно-

го и самоочевидного смысла жизни, «бес-

цельность» существования.

Человек – это существо, ищущее

смысл. Определение экзистенциального

смысла жизни является фундаментальной

потребностью осознающего себя суще-

ства. Иллюстрируя значимость воли

к смыслу, В. Франкл неоднократно цити-

рует афоризм Ницше: «Человек, которому

есть ради чего жить, может вынести лю-

бое «как». Биологически мы устроены так,

что наш мозг автоматически объединяет

поступающие сигналы в определенные

конфигурации. Осмысление ситуации да-

ет нам ощущение господства: чувствуя

себя растерянными и беспомощными пе-

ред новыми и непонятными явлениями,

мы стремимся их объяснить и тем самым

получить над ними власть. Каждый из нас

склонен искать во внешних предметах ка-

кую-то структуру, связи, смысл. Если эта

структура не находится, то мы чувствуем

неудовлетворенность и беспомощность.

С исчезновением смысла человек чувству-

ет исчезновение фундамента своей жизни.

Еще важнее, что смысл порождает ценно-

сти и вытекающие из них правила пове-

дения: ответ на вопрос «зачем?» («Зачем я

живу?») дает ответ на вопрос «как?» («Как

мне жить?»).

В рамках индивидуального существо-

вания мы можем определить смысл ско-

рее как ментальную тенденцию устанав-

ливать понятные связи между вещами и

явлениями и определять их в понятиях и

умозаключениях.

В граничных, кризисных ситуациях

человек понимает, что найти смысл

в пределах своего индивидуального суще-

ствования невозможно; этому препятст-

вует раздробленность человеческого соз-

нания, наделяющего каждое мгновение

жизни своим неповторимым смыслом.

Человек стремится соединить эти смыслы

в единое целое; однако попытка интел-

лектуально охватить прожитую жизнь за-

ранее обречена на неудачу. Обнаружение

смысла жизни в кризисных ситуациях

происходит иным путем, нежели только

интеллектуальный анализ жизненных со-

Психология

103

бытий. Смысл приходит из области транс-

персонального и имеет скорее качество

переживания, а не результата рациональ-

ного познания; несмотря на его универ-

сальный характер, он в то же время глу-

боко личностен и реализуется в творчест-

ве, альтруизме, самореализации. Появле-

нию этих аспектов в жизни человека час-

то предшествует глубочайшая девальва-

ция ценностей.

В кризисной ситуации человеком по-

знается такой аспект бессмысленности,

как непостижимость – это подразумевает

существование некоего высшего, объеди-

няющего смысла; осознавая его присутст-

вие, человек обретает способность и му-

жество создавать свой уникальный смысл

жизни. Переход от бессмысленности

к смирению требует от человека отказа от

попыток понять свою жизнь исключи-

тельно с рациональных позиций – «да бу-

дет на то воля Твоя, а не моя».

Таким образом, личностный кризис

обладает громадным целительным по-

тенциалом – прежде всего он примиряет

нас с действительностью, с границами

наших возможностей, определяемых

«данностями» существования. Человек

как бы «стреноживает», «редуцирует», ог-

раничивает возможное. Но если, по сло-

вам Хайдеггера, «средняя повседнев-

ность» (то есть обыденная жизнь, жизнь

вне кризиса) «…становится слепа к воз-

можностям, и успокаивается одним дей-

ствительным», то кризис открывает пе-

ред нами огромное поле выборов, и мы

следуем только одному из них не пото-

му, что не знаем об остальных, а потому

что этот выбор – наш собственный. Сво-

бодный и осознанный выбор, единствен-

ный из многих при избытке возможно-

стей – признак здоровой, полноценной

жизни и зрелости личности.

В работе использованы исследования

[1–5].

Библиографический список

1. Мэй, Р. Сила и невинность / Р. Мэй. – М.,

2001.

2. Соколова, Е.Е. Тринадцать диалогов о пси-

хологии. Хрестоматия / Е.Е. Соколова. – М.,

1994.

3. Хъел, Л. Теории личности / Л. Хъел, Д. Зиг-

лер. – Спб., 1997.

4. Экзистенциальное измерение в консульти-

ровании и психотерапии. – Бирштонас-

Вильнюм, 2005. – Т. 2.

5. Ялом, И. Экзистенциальная психотерапия /

И. Ялом. – М., 1999.

УДК 343.144.5

СУДЕБНАЯ ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА

С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ПОЛИГРАФА («ДЕТЕКТОРА ЛЖИ»):

ПОНЯТИЕ, ОБЪЕКТ, ПРЕДМЕТ И ОПЫТ ПРОВЕДЕНИЯ

В АЛТАЙСКОМ КРАЕ

Ф.К. Свободный

Ключевые слова: судебная экспертиза,

полиграф («детектор лжи»), объект и

предмет судебной экспертизы, психо-

физиологическая экспертиза с ис-

пользованием полиграфа.

Применение диагностики физиологи-

ческих реакций человека в правовой сфере

имеет давнюю историю и методологически

базируется на тесной взаимосвязи между

психологическими и физиологическими

процессами человеческого организма.

Одним из инструментальных мето-

дов диагностики психофизиологических

реакций человека является опрос с ис-

пользованием полиграфа. Полиграф –

многоцелевой прибор, предназначенный

для одновременной регистрации физио-

логических процессов человеческого ор-

ганизма (в том числе параметров дыха-

ния, сердечно-сосудистой активности,

кожного сопротивления, кровяного дав-

ления, биотоков дыхания и т. д.) и по-

зволяющий представить результаты ре-

Вестник алтайской науки 2009 №3(6)

104

гистрации в аналоговом и/или цифро-

вом виде.

Психофизиологическое исследование

с использованием полиграфа представляет

собой процедуру применения специаль-

ных знаний в области полиграфологии,

сопряженную с использованием техниче-

ских средств, не наносящих ущерба жизни

и здоровью людей, не причиняющих вреда

окружающей среде, в ходе которой осуще-

ствляется анализ (оценка) динамики пси-

хофизиологических реакций обследуемого

лица в ответ на предъявляемые стимулы,

в определенном порядке подобранные и

систематизированные.

Опираясь на работы А.Р. Лурии, Е.Н. Со-

колова, М. Клейнера, Ю.И. Азарова, Ю.И. Хо-

лодного [1, c. 329; 2, с. 160], автор данной

статьи считает, что психофизиологиче-

ское исследование с использованием по-

лиграфа представляет собой процедуру

диагностики субъективной значимости

для испытуемого внешнего стимула.

Сущность проверки на полиграфе

применительно к уголовному судопроиз-

водству заключается в использовании

специальных познаний из физиологии и

психологии в целях получения доказа-

тельственной информации по уголовному

делу.

В связи с этим, применение полиграфа

при расследовании преступлений пред-

ставляется целесообразным в порядке,

установленном уголовно-процессуальным

законодательством для производства

экспертизы, поскольку в соответствии со

ст. 9 Федерального закона «О государст-

венной судебно-экспертной деятельности

в Российской Федерации» судебная экс-

пертиза – это «процессуальное действие,

состоящее из проведения исследования и

дачи заключения экспертом по вопросам,

разрешение которых требует специаль-

ных знаний в области науки, техники, ис-

кусства или ремесла и которые поставле-

ны перед экспертом, судом, судьей, орга-

ном дознания, лицом, производящим доз-

нание, следователем или прокурором,

в целях установления обстоятельств, под-

лежащих доказыванию по конкретному

делу» [3].

Как известно, судебные экспертизы

принято делить на девять классов, роды,

виды и подвиды, среди которых выделя-

ется класс «судебно-медицинские и пси-

хофизиологические экспертизы», объеди-

няющий три рода – судебно-медицин-

скую, судебно-психиатрическую и судеб-

но-психологическую экспертизы [4, с. 17].

Я.В. Комиссарова считает, что «учиты-

вая современный уровень знаний в облас-

ти физиологии, психологии и нейрофи-

зиологии, было бы корректно дополнить

вышеуказанный класс экспертиз собст-

венно психофизиологической эксперти-

зой, базирующейся на использовании

психофизиологического метода «детек-

ции лжи» [5, с. 89].

Характерно, что в России «де факто»

уже существует новое направление су-

дебной экспертизы – психофизиологи-

ческая экспертиза с использованием по-

лиграфа. Так, по данным Генеральной

прокуратуры РФ, во многих регионах Рос-

сии (например: Московская, Астраханская,

Тамбовская, Саратовская области, респуб-

лики Мордовия, Бурятия и Северная Осе-

тия-Алания) назначается нетрадицион-

ный вид судебных экспертиз – психофи-

зиологические, результаты которых

в дальнейшем, при раскрытии преступ-

лений и направлении уголовных дел

в суд, используются в качестве доказа-

тельств [6, с. 89].

Соглашаясь с Я.В. Комиссаровой, автор

настоящей работы предлагает следующее

определение судебной психофизиологи-

ческой экспертизы (далее – СПФЭ):

СПФЭ – это назначаемое с соблюдением

закона процессуальное действие, состоя-

щее в специально организованном иссле-

довании связи между психологическими

раздражителями (стимулами), несущими

информацию о расследуемом событии, и

физиологическими реакциями живого

лица, регистрируемыми при помощи по-

лиграфа.

СПФЭ проводится в виде специально

организованного опроса по поручению

управомоченного лица (следователя, су-

дьи и т. д.) для установления сведений,

служащих средством доказывания.

Психология

105

Результаты СПФЭ оформляются в виде

заключения эксперта-полиграфолога, ко-

торое предназначено для установления

объективной или юридической истины по

делу.

СПФЭ проводится лицом, сведущим

в области психологии, физиологии и дру-

гих смежных отраслей знания, имеющим

соответствующую экспертную квалифи-

кацию.

Объект исследования в философской,

гносеологической интерпретации опре-

деляется как то, «на что направлена по-

знавательная или иная деятельность

субъекта» [7, с. 453].

В юридической науке неоднозначно

решается проблема относимости к объек-

там экспертизы, помимо материальных

предметов, еще и идеальных объектов –

данных о событии и характеризующих его

фактах. Ряд авторов, тем не менее, не ос-

танавливается на ограничении объекта

как имеющего только материальную при-

роду.

Так, по мнению Ю.К. Орлова, вопрос

«относятся ли к объектам только матери-

альные предметы, фрагменты вещной об-

становки либо в их число могут быть

включены также события, факты и другие

идеальные объекты», является спорным

[8, с. 11].

По мнению Т.Н. Секераж, объектом

экспертизы могут служить как матери-

альный объект, так и явление, ситуация,

а также нематериальные носители ин-

формации, к каковым относится психика

человека [9, с. 186]. Р.С. Белкин справед-

ливо отмечает, что тезис о том, что объек-

ты нематериального характера, например

события прошлого, не могут рассматри-

ваться в правовом аспекте, представляет-

ся несостоятельным. Стоит лишь вспом-

нить, что весь процесс доказывания на-

правлен на познание событий прошлого –

преступления. При исследовании процес-

сов, явлений эксперт имеет дело с мате-

риальными объектами, в которых или

с которыми протекали эти процессы.

Касаясь этой проблемы, В.Д. Арсеньев

правильно отмечал: «В качестве основно-

го объекта экспертизы выступают те ре-

ально существующие (или существовав-

шие в прошлом) явления, на установле-

ние которых объективно направлена экс-

пертиза. Материальные носители инфор-

мации об этих явлениях – их составная

часть (действительная или предполагае-

мая)» [1, с. 31].

Нами разделяется именно такое тол-

кование данного вопроса – объектами

экспертного психофизиологического ис-

следования могут быть как материаль-

ные (физиологические), так и идеальные

(психические) процессы, явления и фе-

номены.

Опираясь на работы Р.С. Белкина,

М.М. Коченова, В.Д. Арсеньева, Ф.С. Са-

фуанова, Т.Н. Секераж, Ю.И. Холодного и

другие, автор настоящей статьи полагает

наиболее оптимальным считать объектом

судебной психофизиологической экспер-

тизы психофизиологическую деятель-

ность субъекта правовых отношений (по-

дозреваемого, обвиняемого, подсудимого,

потерпевшего, свидетеля, истца, ответчи-

ка), отражающую ситуации, имеющие

юридическое значение в рамках рассле-

дуемого события. К таким ситуациям от-

носятся составы наказуемых деяний

(в рамках уголовного и административно-

го кодекса), а также юридические дейст-

вия, спор о которых решается в порядке

гражданского судопроизводства.

Носителями информации о психофи-

зиологической деятельности, ситуации,

имеющей юридическое значение и их

взаимосвязи, являются как материализо-

ванные источники (вещественные дока-

зательства, к которым относятся тексты,

изображения, аудиоматериалы, видеома-

териалы, полиграммы), так и идеальные

источники (сам подэкспертный как носи-

тель психики).

«Предмет судебной экспертизы – фак-

тические данные (факты, обстоятельст-

ва), устанавливаемые на основе специ-

альных знаний и исследования материа-

лов уголовного либо гражданского дела.

Предмет судебной экспертизы предопре-

деляется объектом экспертного исследо-

вания и вопросами следователя (суда)»

[10, с. 335].

Вестник алтайской науки 2009 №3(6)

106

При этом предмет судебной эксперти-

зы определяется в литературе по-раз-

ному. А.Р. Шляхов, например, определяет

его как фактические данные, обстоятель-

ства дела, устанавливаемые с помощью

специальных познаний и исследования

материалов уголовного и гражданского

дела [11, с. 13]. Это определение было за-

креплено и в «Энциклопедии судебной

экспертизы» [10, с. 335].

Можно согласиться с точкой зрения

Н.С. Романова, согласно которой «предмет

экспертизы представляет выделенную

для изучения определенную сторону объ-

екта исследования», но и «вполне право-

мерны определения предмета судебной

экспертизы, в которых указывается целе-

вая направленность деятельности судеб-

ного эксперта» [12, с.30].

Автор считает, что если речь идет

о предмете экспертизы в ее общем, родо-

вом или видовом понятиях, то правильнее

считать, что он предопределяется поло-

жениями той науки, на которой основы-

вается экспертиза, и ее практическими

возможностями. Предмет экспертизы со-

ставляют проявления тех закономерно-

стей объективной действительности, ко-

торые образуют предмет соответствую-

щей науки.

В связи с вышесказанным, предмет су-

дебной психофизиологической эксперти-

зы определяется как имеющая юридиче-

ское значение взаимосвязь физиологиче-

ских реакций живого лица (опрашиваемо-

го) с психологическими раздражителями

(стимулами), несущими информацию

о расследуемом событии.

Предмет экспертизы конкретизирует-

ся задачей. Предмет и задачи экспертизы

отличаются состоянием: для предмета ха-

рактерно статическое состояние, а для за-

дачи – динамическое, предполагающее

целенаправленное движение мысли экс-

перта, процесс познания. Отсюда предме-

том экспертизы являются определенные

свойства исследуемого объекта, а зада-

чей – установление их.

Цель и задачи экспертизы заключают-

ся не в простой констатации установлен-

ных экспертом новых фактов объектив-

ной реальности, а в их профессиональной

оценке на основе проведенного исследо-

вания.

В первую очередь, в детальной прора-

ботке нуждается вопрос о том, какие за-

дачи могут быть поставлены перед экс-

пертом-полиграфологом и каким образом

должно быть составлено заключение экс-

перта, чтобы стать источником весомых

доказательств на следствии и в суде. Уче-

ными и практиками эта тема уже обсуж-

далась. Наиболее обоснованной представ-

ляется позиция П. Прукса, полагавшего,

что цель опроса с использованием поли-

графа «заключается в установлении на-

личия (отсутствия) психофизиологиче-

ской связи между предъявленными (свя-

занными с преступлением) раздражите-

лями и записанной с помощью полиграфа

динамикой физиологических функций ор-

ганизма испытуемого человека» [13,

с. 171].

Задачами, которые исходят из конеч-

ной цели исследования судебной психо-

физиологической экспертизы, являются,

по мнению автора, диагностическая и

каузальная. Диагностическая задача пси-

хофизиологической экспертизы состоит

в изучении изменений, происшедших

в динамике физиологических процессов,

регистрируемых полиграфом у подэкс-

пертного, под влиянием предъявляемых

подэкспертному психологических стиму-

лов, несущих информацию о расследуе-

мом событии. Каузальная задача психо-

физиологической экспертизы направлена

на установление причинной связи (дейст-

вительно ли физиологическая реакция

вызвана предъявляемым стимулом) и на

объяснение причины выявленной связи.

Предложенные автором настоящей

статьи определения имеют пилотажный

характер и могут служить основанием для

дальнейшей дискуссии по проблемам су-

дебной психофизиологической эксперти-

зы с использованием полиграфа.

В связи с вышесказанным, представ-

ляется необходимым включение опросов

с использованием полиграфа в систему

методов и средств отечественной судеб-

ной психологической экспертизы и созда-

Психология

ние соответствующей нормативной базы,

обеспечивающей эффективное примене-

ние данного метода на практике, в том

числе в деятельности правоохранитель-

ных органов в Алтайском крае, с одновре-

менным оперативным решением проблем

научного, методического и юридического

характера, возникающих при проведении

психофизиологической экспертизы.

В настоящей работе автор хотел бы

обозначить такую значимую, на его

взгляд, проблему, как отсутствие возмож-

ности проведения повторных психофи-

зиологических экспертиз. Во-первых,

в настоящее время опросы с использова-

нием полиграфа проводятся в основном

ведомственными специалистами в Мини-

стерстве внутренних дел и Министерстве

юстиции, и при этом отсутствуют альтер-

нативные центры судебной экспертизы,

в которых возможно бы было проведение

данного вида экспертизы. Во-вторых, нет

единой формы заключения полиграфоло-

га, с описанием особенностей процедуры

опроса, что исключает возможность ее

повторения другим специалистом.

Частично данную проблему можно

решить и на местном уровне – так, при

Алтайской академии экономики и права

планируется создание лаборатории пси-

хологических экспертиз, где экспертом-

полиграфологом (в случае поручения ему

производства судебной экспертизы) бу-

дет предоставляться заключение в раз-

вернутом виде, в том числе с перечнем за-

даваемых вопросов.

В настоящее время автором статьи

уже проведено более 40 судебных психо-

физиологических экспертиз с использо-

ванием полиграфа: в судах Барнаула и

Бийска, а также в прокуратуре Алтайского

края. Результаты вышеуказанных экспер-

тиз были оформлены в виде заключения

эксперта и предполагают, при возникно-

вении соответствующей необходимости,

возможность перепроверки полученных

результатов в ходе повторной судебной

психофизиологической экспертизы с ис-

пользованием полиграфа.

Первая в Алтайском крае судебная

психофизиологическая экспертиза с ис-

пользованием полиграфа была назначена

председателем Ленинского районного су-

да А.А. Диннером. Экспертиза была назна-

чена в отношении Н., обвинявшегося в со-

вершении кражи, который, в ходе судеб-

ного следствия, резко изменил свои пока-

зания с признательных на отрицающие

причастность к данному преступлению.

В ходе производства судебной психофи-

зиологической экспертизы автором ста-

тьи было установлено отсутствие у Н. вы-

раженных физиологических реакций

в ответ на предъявляемые ему стимулы,

содержащие информацию об обстоятель-

ствах расследуемой кражи. На основании

этого было составлено заключение экс-

перта, где, среди прочего, указывалось на

то, что Н. не обладает информацией о су-

щественных обстоятельствах инкрими-

нируемого ему деяния. Выводы эксперта,

полученные в ходе производства судеб-

ной психофизиологической экспертизы

с использованием полиграфа, были учте-

ны судом при вынесении решения по делу

наряду с другими доказательствами, сви-

детельствующими о невиновности Н.

в совершении данной кражи.

В заключение данной статьи автору

хочется выразить надежду на то, что су-

дебная психофизиологическая экспертиза

с использованием полиграфа станет од-

ним из эффективных методов расследо-

вания преступлений и действенным ин-

струментом борьбы с преступностью

в нашем регионе.

Библиографический список

1. Арсеньев, В.Д. Соотношение понятий пред-

мета и объекта судебной экспертизы /

В.Д. Арсеньев // Проблемы теории судебной

экспертизы: Сб. науч. трудов ВНИИСЭ. – М.,

1980. – №4.

2. Холодный, Ю.И. Применение полиграфа при

профилактике, раскрытии и расследовании

преступлений / Ю.И. Холодный. – М., 2000.

3. «О государственной экспертной деятельно-

сти в Российской Федерации»: закон Россий-

ской Федерации от 05.04.2001.

4. Шляхов, А.Р. Судебная экспертиза: органи-

зация и проведение / А.Р. Шляхов. – М., 1979.

5. Комиссарова, Я.В. Проблема становления

психофизиологической экспертизы / Я.В. Ко-

Вестник алтайской науки 2009 №3(6)

108

миссарова // Материалы междунар. науч.

конф. (к 80-летию со дня рождения Р.С. Бел-

кина.) – М., 2002.

6. Обобщение практики использования воз-

можностей полиграфа при расследовании

преступлений. / Приложение к письму Гене-

ральной прокуратуры России. № 28-15-05 от

14.02.2006.

7. Философский энциклопедический словарь. –

М., 1983.

8. Орлов, Ю.К. Заключение эксперта и его

оценка (по уголовным делам): Учебное посо-

бие / Ю.К. Орлов. – М., 1995.

9. Секераж, Т.Н. Теоретические и методиче-

ские основы диагностики «порока воли»

в судебной психологической экспертизе:

дис. ... канд. юрид. наук / Т.Н. Секераж. – М.,

2004.

10. Энциклопедия судебной экспертизы / Под

ред. Т.В. Аверьяновой, Е.Р. Россинской – М., 1999.

11. Шляхов, А.Р. Предмет и система кримина-

листической экспертизы / А.Р. Шляхов //

Труды ВНИИСЭ. – Вып. 3. – М., 1971.

12. Романов, Я.С. Закономерности и механиз-

мы формирования предмета судебной экс-

пертизы и предмета отрасли судебно-

экспертных знаний / Я.С. Романов // Крими-

налистика и судебная экспертиза. – Вып. 21. –

Киев, 1980.

13. Прукс, П. Уголовный процесс: научная «де-

текция лжи». Инструментальная диагностика

эмоциональной напряженности и возможно-

сти ее применения в уголовном процессе /

П. Прукс. – Тарту, 1992.

14. Лурия, А.Р. Диагностика следов аффекта.

Психология эмоций / А.Р. Лурия. – М., 1984.

УДК 159.9:37

ЛИЧНОСТЬ ПСИХОЛОГА КАК ФЕНОМЕН

Е.В. Шарапановская

Ключевые слова: феномен, личность

психолога; интеллигент; харизма;

миссия; профессионализм; личност-

ная, жизненная успешность психолога;

личностная зрелость.

Модель деятельности специалиста

невозможно рассматривать вне связи

с моделью личности. Особое значение

личностная составляющая профессиона-

лизма приобретает у психологов, рабо-

тающих стационарно в образовательных

учреждениях или других учреждениях не

лечебного профиля. Психолог, работаю-

щий стационарно в таком учреждении,

фирме, в том числе в образовательном

учреждении, постоянно находится на ви-

ду у своих коллег: педагогов или других

сотрудников. Они имеют возможность

наблюдать его не только и не столько во

время целенаправленного выполнения

профессиональных обязанностей, сколь-

ко во время повседневного: профессио-

нального и личного взаимодействия,

служебного и внеслужебного общения

(обеденный перерыв и т. п.). Вольно или

невольно психолог находится на виду

в то время, когда он решает профессио-

нальные или личные проблемы, взаимо-

действуя с учащимися, родителями, педа-

гогами, администрацией или с сотрудни-

ками фирмы. Сотрудники невольно ока-

зываются в курсе его повседневной жиз-

ни, проблем его семьи, детей, родствен-

ников, наблюдают его обычное состоя-

ние, поведение, реакции на ситуации,

возникающие в служебном и бытовом

взаимодействии. Таким образом, весь об-

раз жизни психолога вольно и/или не-

вольно оказывается под пристальным

вниманием сотрудников/коллег. Каждый

из сотрудников имеет свое представле-

ние о том, каким «должен быть» психо-

лог, сравнивает психолога с этим обра-

зом, оценивая таким способом его про-

фессионализм. Модели поведения психо-

лога, степень его открытости к взаимо-

действию, склонность к позитивному или

негативному восприятию мира, особен-

ности межличностного общения, профес-

сиональная и жизненная успешность

оцениваются педагогами с точки зрения

их представлений о соответствии пере-

численного некоему эталонному образцу.

Психология

109

Вопрос о личности психолога чрезвы-

чайно сложен и редко обсуждается. Пока-

зательным, на наш взгляд, является тот

факт, что в государственном стандарте по

курсу «Психологическая служба в образо-

вании» по специальности «Педагогика и

психология» отсутствует какое бы то ни

было упоминание о личности и профес-

сионализме практического психолога.

Проблему видят «в том, что полноцен-

ную личность (и тем более ее развитие)

трудно «просчитать», используя традици-

онные системы отслеживания развития

тех или иных психологических качеств.

Как только личность становится «просчи-

тываемой», человек перестает быть лич-

ностью» [1, с. 254]. Психолог как личность –

явление, имеющее две стороны. Одна из

них поддается исследованию и обсужде-

нию, другая представляет собой нечто,

воспринимаемое нами как недоступное.

Соотношение явного и скрытого

в данном явлении можно рассматривать,

опираясь на рассуждения о феномене и

ноумене: «Тайна жизни заключается

в том, что ноумен, то есть скрытый смысл

и скрытая функция вещи, отражается в ее

феномене. Феномен – это отражение но-

умена. И по феномену можно узнать но-

умен» [2, c. 202]. П.А. Флоренский писал:

«Всю свою жизнь я думал в сущности об

одном: об отношении явления к ноумену,

об обнаружении ноумена в феноменах,

о его выявлении, о его воплощении [3,

c. 13]. Субъективность, с которой посто-

янно работает психолог, являясь внут-

ренним, сущностным свойством реально-

практического способа жизни человека,

сама есть объективное явление, входящее

в состав процессов мира. Однако, по мне-

нию В.И. Слободчикова, «именно в силу

своей противоположности миру объектов

субъективность принципиально непозна-

ваема в качестве объекта, непознаваема и

при подходе к ней с мерками естественно-

научного объяснения. Субъективность

познается методами ей имманентными,

вырабатываемыми в гуманитарных нау-

ках» [4, c. 76]. Сложность вопроса о лично-

сти психолога не является основанием

для того, чтобы избегать его обсуждения

и искать на него ответы. Попробуем про-

должить поиски.

Каким бы хотелось видеть профессио-

нального психолога? Каким бы хотелось

видеть психолога, работающего в образо-

вании или осуществляющего психологи-

ческое сопровождение в учреждениях или

фирмах?

А. Сторр (A. Storr, 1980) отмечает, что

психологов и психотерапевтов считают

или ненормальными, или мирскими свя-

тыми, преодолевшими человеческую ог-

раниченность, хотя ни то, ни другое не

является верным. Н.В. Самоукина крити-

чески оценивает мнение о том, что психо-

лог – это почти идеальный человек, тон-

кий, умный, интеллигентный. Профессия,

однако, по определению относит психоло-

га к интеллигенции. Думается, правомер-

но желать, чтобы психолог был интелли-

гентом и по содержанию.

Интеллигент (по Д.С. Лихачеву) – это

образованный человек, обладающий

большой внутренней культурой», «с обо-

стренным чувством совестливости, обла-

дающий к тому же интеллектуальной не-

зависимостью» [5]. Анализируя понятие

интеллигент, мы можем сказать, что это

работник умственного труда, порядоч-

ный, имеющий определенную активную

нравственную позицию, выражающуюся

в оппозиционности всему антигуманному,

стремящийся улучшить положение со-

временного ему общества.

При соотнесении понятия «интелли-

гентность» с разными профессиями пре-

жде всего образ интеллигента ассоцииру-

ется с профессией «врач» и «учитель». Не-

возможно, в таком случае, не затронуть

тему интеллигентности, говоря о психо-

логе. Его работа по сути своей предпола-

гает определенную интеллигентность,

которую Н.С. Пряжников вслед за А.Ф. Ло-

севым трактует как сопричастность инте-

ресам общечеловеческого благоденствия

и утверждает: «Педагоги, психологи,

профконсультанты по роду профессии

должны стремиться к пониманию и пере-

живанию общественного неблагополучия.

В противном случае они не являются ни

педагогами, ни психологами, ни профкон-

Вестник алтайской науки 2009 №3(6)

110

сультантами. Даже если они и обладают

определенными профессиональными зна-

ниями и умениями, им еще далеко до

высшего, личностного уровня развития

профессионализма. «Педагог или психо-

лог, не стремящийся стать интеллиген-

том, т. е. человеком, неравнодушным

к общественным проблемам, не может

считаться профессионалом» [6, с. 63].

Н.В. Самоукина отмечает: «Многие

считают, что психолог не имеет личных

проблем, что он благополучен и устроен»,

и называет такое мнение позитивной ле-

гендой и общественным мифом о психо-

логии и психологах. Она считает, что рас-

пространению такого мифа способствуют

сами психологи, которые, приходя на кон-

сультацию, «застегнуты» на все пуговицы

своей профессиональной позиции» [7,

с. 3–4] и старательно играют роль благо-

получного и успешного человека, не буду-

чи таковыми на самом деле. Автор упоми-

нает также о том, что психологи, призы-

вая своих клиентов к открытости и дру-

желюбию в общении, самоизменениям и

самосовершенствованию, принятию себя

и других сами часто люди внутренне за-

жатые, закрытые и не занимающиеся са-

мосовершенствованием. Особенно замет-

на здесь разница между ожидаемым обра-

зом психолога и реальным.

Итак, с одной стороны, существуют

мнения, что население неоправданно за-

вышает свои ожидания и требования

к психологу. С другой стороны, сами пси-

хологи способствуют поддержанию таких

представлений.

Возникают резонные вопросы:

 Если психолог искренне придерживает-

ся мнения о том, что профессия не нала-

гает на него каких-либо обязательств

по отношению к его нравственным и

личностным качествам, то для чего он

пытается изображать наличие таких

качеств клиенту?

 Каким образом психологу удается «про-

вести» клиента, сыграв роль сильного

духом, уравновешенного, позитивно на-

строенного к миру, счастливого челове-

ка? Разве клиент не почувствует отсут-

ствие конгруэнтности в таком специа-

листе? Особенно сложно, практически

невозможно, сыграть подобную роль

психологу, работающему в службе со-

провождения, находящемуся постоянно

на виду у своих потенциальных клиен-

тов.

Проблема заключается в том, нужно

ли специалисту соответствовать тем тре-

бованиям, которые предъявляет ему кли-

ент. И если нужно, то каким именно и как

этого достичь? Первым шагом в этом на-

правлении, на наш взгляд, должен стать

анализ тех личностных свойств и функ-

циональных характеристик, которые счи-

тают существенными для квалифициро-

ванного психолога сами психологи и, в ча-

стности, студенты. Кроме того, необходи-

мо сопоставление представлений о про-

фессии психолога самих специалистов и

населения.

В исследованиях отмечается, что раз-

брос в представлениях о личности профес-

сионала у опрошенных нами студентов

достаточно велик. Причем отмечаются по-

рой прямо противоположные характери-

стики, как-то: доброта и сухость, умение

манипулировать и участие и т. п. В рамках

изучения представлений о личности и

профессионализме психолога нами были

проведены круглые столы, диспуты, в ко-

торых принимали участие студенты днев-

ного отделения, обучающиеся по специ-

альностям «менеджмент», «юриспруден-

ция» (52 человека), «педагогика и психо-

логия» (100 человек), студенты вечернего

отделения, получающие второе высшее

образование по специальности «педагоги-

ка и психология» в количестве 48 человек

и психологи образовательных учреждений

Барнаула (31 человек) [8, с. 126–127].

Рассуждая о том, накладывает ли про-

фессия определенные обязательства на

психолога в виде особых требований к его

личностному соответствию тому, что он

декларирует как профессионал, респон-

денты разошлись во мнениях. На вопрос:

«Считаете ли вы, что психолог в собст-

венной жизнедеятельности должен соот-

ветствовать тем профессиональным

принципам, которые он декларирует?»,

получены следующие ответы (таблица).