Захарова Е.И. (ред.) Психологические проблемы современной семьи
Подождите немного. Документ загружается.
1. интрапсихический компонент, предполагающий исследование уровня
психологической зрелости брачных партнеров;
2. межличностный компонент, предусматривающий исследование влияния
интрапсихических особенностей функционирования партнеров на их актуальное
взаимодействие в процессе организации совместной деятельности;
3. социальный компонент, связанный с более широким контекстом
функционирования семьи как группы.
Согласно предложенной модели исследования интерактивной стороны супружеских
отношений супружеское взаимодействие было проанализировано не только с позиции
детерминирующих его интрапсихических факторов, представленных структурно-
содержательными составляющими объектных отношений, но также было исследовано с
точки зрения таких групповых процессов в контексте ситуации «здесь-и-сейчас», как
групповой фокальный конфликт и групповая культура взаимодействия.
Исходя из общеизвестной психоаналитической посылки, согласно которой,
супружеские отношения являются самым близким взрослым эквивалентом первоначальных
родительско-детских отношений, а так же катализатором психологических изменений у
взрослых, мы предположили, что супружеское взаимодействие обладает
психотерапевтическим потенциалом, отражающим способность супружеской диады к
реализации в процессе взаимодействия своих психотерапевтических возможностей как
группы. Речь идет о происходящих в процессе супружеского взаимодействия
терапевтических изменениях, которые обеспечивают восстановление потенциала развития
брачных партнеров и способствуют развитию новых прогрессивных форм супружества.
На основании результатов, полученных в ходе исследования, были установлены
факторы, определяющие характер реализации супружеской диадой психотерапевтического
потенциала взаимодействия.
1. Уровень психологической зрелости супругов (уровень структурализации
объектных отношений).
Разные уровни психической зрелости брачных партнеров обусловливают
многообразие форм супружеских отношений, варьирующих от более осознанных до
отношений, окрашенных неосознаваемыми фантазиями, от менее дифференцированных
отношений к более дифференцированным и индивидуализированым их формам.
Соответственно, уровни психической зрелости брачных партнеров обусловливают фазово-
специфические задачи развития, которые, будучи актуализированными в переносе, решаются
партнерами в процессе взаимодействия.
Основным содержанием фазово-специфических задач, типичных как для жен, так и
для мужей, уровень структурализации объектных отношений у которых характеризуется
нарушением дифференцированности объектных отношений, является:
− проработка конфликта зависимости от функциональных услуг объекта;
− проработка идентификационного конфликта, обусловленного как диадными,
так и триадными отношениями.
В свою очередь, у супругов, уровень структурализации объектных отношений у
которых характеризуется достижением константности Собственного Я и объекта, в качестве
фазово-специфической задачи выступает необходимость проработки идентификационного
конфликта, обусловленного триадными объектными отношениями.
2. Групповое взаимодействие, происходящее в контексте «здесь-и-сейчас».
Специфика актуальной групповой культуры взаимодействия партнеров, а так же
стратегии поведения супругов в ситуации группового фокального конфликта, представляют
собой факторы, способствующие или препятствующие созданию условий для преодоления
дезадаптивных паттернов супружеского взаимодействия. В процессе взаимодействия
каждый из супругов предпринимает попытку воспроизведения своего прошлого опыта и
стремится проработать наиболее конфликтные его аспекты. Таким образом, в супружеских
отношениях изначально создаются условия для переживания партнерами регрессивных
211
состояний и осуществления феномена переноса. Наряду с актуализацией переноса,
групповая культура взаимодействия супругов в ситуации «здесь-и-сейчас» связана так же и с
непосредственными событиями, имеющими место во взаимодействии. Супруги используют
широкий репертуар приемов-действий. Одни из них, имея ограничительный характер
(стремление одного из супругов к доминированию, критические высказывания в адрес друг
друга, взаимные оскорбления), приводят к сохранению и повторению уже имеющихся
конфликтных паттернов взаимодействия и привычных защитных маневров, в которых
феномен переноса выходит на первый план. Разрешительные приемы (проявление
отношений доверия, поддержки, взаимопомощи), способствуя созданию "поддерживающего
окружения", характеризующегося атмосферой безопасности, позволяют партнерам
трансформировать отношения переноса и открыть потенциальное пространство для более
зрелых форм супружеских отношений.
На основании результатов исследования групповой культуры супружеского
взаимодействия, а также стратегий поведения партнеров в ситуации группового конфликта, в
зависимости от степени реализации психотерапевтического потенциала, были выделены
следующие типы взаимодействия: симбиотический, паразитический и нейтральный.
Симбиотическое взаимодействие представляет собой вариант взаимовыгодного с
точки зрения реализации психотерапевтического потенциала сотрудничества, при котором у
обоих партнеров или у одного из них происходит восстановление нарушенного потенциала
развития. Наряду с актуализацией отношений переноса, в рамках которых отмечается
реактивация и воссоздание архаичных паттернов объектных отношений, во взаимодействии
происходит их трансформация за счет проработки соответствующих фазово-специфических
конфликтов, благодаря чему партнеры получают возможность освобождения от влияния
патогенных сценариев прошлого.
В рамках симбиотического типа взаимодействия были установлены две его
разновидности: «супружеский мутуализм» и «супружеский комменсализм». Характерной
особенностью «супружеского мутуализма» является следующая: использование
психотерапевтического потенциала взаимодействия одним из партнеров, является
обязательным условием для возможности его использования вторым супругом.
«Супружеский комменсализм» представляет собой разновидность взаимовыгодного
супружеского взаимодействия, при котором оба супруга участвуют в создании
благоприятных условий для реализации его психотерапевтического потенциала, однако в
реальности использование психотерапевтического потенциала взаимодействия
осуществляется только одним из партнеров, тогда как второй партнер его не использует.
Согласно полученным результатам, в супружеских парах, в которых уровень
структурализации объектных отношений у мужей характеризуется нарушением
дифференцированности Собственного Я, преобладающим типом взаимодействия является
симбиотическое взаимодействие, в частности, такая его разновидность, как «супружеский
мутуализм».
Паразитическое взаимодействие является следствием проявления деструктивных
процессов в супружеской паре. Представляя собой угрозу для реализации интегративных
аспектов функционирования пары, антогонистические групповые процессы способствуют
нарушению реализации психотерапевтического потенциала супружеского взаимодействия.
Для паразитирующего взаимодействия характерна следующая динамика: один из супругов
использует своего партнера с целью решения собственных фазово-специфических задач,
соответствующих его уровню структурализации объектных отношений. При этом у
«паразитирующего» партнера отмечается актуализация прогрессивных тенденций,
детерминированных «успешным решением» собственных фазово-специфических
конфликтов во взаимодействии, что, таким образом, создает иллюзию реализации парой
психотерапевтического потенциала. Однако тот факт, что потенциал развития второго
супруга остается ограниченным навязываемыми ему «паразитирующим» партнером рамками
переноса, не позволяет рассматривать данную разновидность взаимодействия как
212
способствующую действительным психотерапевтическим изменениям, связанным с
восстановлением потенциала развития обоих супругов.
Паразитический тип взаимодействия преобладает в супружеских парах, в которых
нарушение дифференцированности Собственного Я характерно для жен или же отмечается у
обоих партнеров. Наряду с паразитическим взаимодействием, в указанных супружеских
парах был установлен еще один тип – нейтральное взаимодействие. Групповая культура
взаимодействия в таких парах характеризуется отсутствием противостояния между
супругами, так как они, используя защитные стратегии, избегают актуализации
соответствующих их уровню структурализации объектных отношений фазово-
специфических потребностей. Таким образом, реализация психотерапевтического
взаимодействия не осуществляется: у партнеров сохраняют свою актуальность
соответствующие их уровню структурализации объектных отношений фазово-
специфические конфликты.
Таким образом, предлагаемая модель исследования интерактивной стороны
супружеских отношений ориентирована на выявление аспектов взаимодействия,
способствующих психическому росту супругов: реализация супружеской диадой
психотерапевтического потенциала предполагает трансформацию партнерами в процессе
взаимодействия болезненных и патогенных интрапсихических и интерсубъективных
переживаний, связанных с ранними этапами развития, что создает контекст для
установления новых более зрелых форм отношений.
Литература:
1. Тэхкэ В. Психика и ее лечение: психоаналитический подход: Пер. с англ. / В. Тэхкэ. –
М.: Академический Проект, 2001. – 574с.
2. Greenberg J. Le relazioni oggettuali nella teoria psicoanalitica. / J. Greenberg, S. A.
Mitchell. – Bologna: Il Mulino, 1986. – 425 p.
213
Отношения матери и дочери как фактор развития материнской сферы
Завгородняя И. В., г. Воронеж
Воронежский государственный университет
Каждый этап развития общества вносит свои коррективы в складывающиеся
семейные отношения, происходит перераспределение традиционных мужских и женских
обязанностей, изменяется формат детско-родительского общения и взаимодействия.
Материнство и отцовство в современных условиях приобретает новые формы. Растет число
сознательно бездетных браков и женщин, отказывающихся от материнства в пользу других
жизненных целей (карьера, финансовая успешность, личная свобода и др.). Увеличивается
количество искусственных прерываний беременности. Участились случаи негуманного
обращения с детьми, вплоть до инфантицида.
Все это свидетельствует о необходимости привлечения внимания к особенностям
развития, прежде всего, материнской сферы, поскольку именно мать является
«проводником» ребенка в окружающий мир, формируя его базовые личностные образования
(внутреннюю модель Я-Мир, качество привязанности, характеристики объектных
отношений). В этом отношении особое значение приобретают отношения между матерью и
дочерью как потенциальной матерью.
Основа развития материнской сферы дочери закладывается еще в период
беременности ею матери. Мать транслирует эмоциональное отношение к своему ребенку,
которое будет передавать дочь следующему поколению. Психоаналитики утверждают, что
«желание иметь ребенка» и «потребность быть беременной» развивается у женщин из их
ранних отношений с матерью и в частности из определенных противоречий и конфликтов в
этих отношениях.
Родительство пробуждает ранний опыт отношений женщины с ее собственной
матерью. Идентификация с матерью и повторное переживание себя на месте ребенка может
привести к конфликту по тем вопросам, которые остались неразрешенными в детстве самой
матери (или будущей матери). Например, опыт материнства может радовать, пока ребенок
маленький, а потом мать может отдалиться и отвергнуть его, когда ребенок станет более
независим. Возможна и обратная ситуация, когда мать сначала не проявляет «включенности»
в ребенка, но по мере его взросления, она все более «приближается» к нему. Оба варианта
зависят от ассоциаций и воспоминаний (в том числе и бессознательных) и чувств, связанных
с собственным младенчеством матери.
Как отмечает Д. Пайнз [1], самым серьезным испытанием отношений матери и дочери
является первая беременность последней. Беременная женщина должна играть роль матери
для своего ребенка, оставаясь ребенком для своей матери. Беременность дочери может
привести к более зрелым отношениям со своей матерью, но может произойти и обратное.
Если девочка слышала об амбивалентных чувствах своей матери по отношению к ее
зачатию, то это может привести к амбивалентному отношению к ее собственной
беременности. Следовательно, амбивалентность транслируется далее.
Целью исследования является выявление взаимосвязей между отношением к
собственной беременности матерей и этапами материнского онтогенеза их дочерей.
В исследовании приняли участие 50 девушек, не имеющих детей, в возрасте 20-22 лет
и их матери в возрасте от 40 до 51 года. Общий объем выборки составил 100 человек.
В качестве метода сбора эмпирической информации выступил метод
стандартизированного самоотчета, представленный следующими методиками: «Опросник
материнского онтогенеза» (Г.Г. Филлипова), «Тест отношений беременной (ретроспективная
форма)» (И.В. Добряков).
Статистическая обработка данных осуществлялась с помощью коэффициента
ранговой корреляции Кендалла, кластерного анализа (метод одиночной связи) и U-критерия
Манна-Уитни с использованием статистического пакета SPSS 11.5 for Windows.
214
Отдельный интерес, на наш взгляд представляет, исследование двух пар однояйцевых
близнецов и их матерей. В силу немногочисленности данных предпочтение отдано
качественному анализу.
В ходе исследования выявлена отрицательная статистически значимая связь между:
1) гипогестогнозическим типом психологического компонента гестационной
доминанты (ПКГД) и 1-м этапом онтогенеза материнской сферы «Взаимодействие с
собственной матерью» (-0,257; α < 0,05). Это свидетельствует о том, что чем меньше
беременная уделяет внимания своему стоянию и будущему ребенку, тем сложнее
выстраиваются последующие отношения с ним. Впоследствии прослеживается
дистанцированное отношение матери и дочери, взаимное недопонимание, что может
транслироваться дочерью на взаимоотношения с ее собственными детьми.
2) между тревожным типом ПКГД и 3-м этапом онтогенеза материнской сферы
«Няньчание» (-0,323; α < 0,01). Следовательно, чем тревожнее будущая мама относится к
своей беременности, тем меньше дочь в последующем включается в ситуации реального
взаимодействия с младенцем.
На основе кластерного анализа выявлены 2 варианта соотношения материнского
отношения и материнского онтогенеза. Первый вариант отличается статистически более
высокими показателями второго «Игрового» этапа материнского онтогенеза «(U= 38,0; α <
0,01) при наличии значимых связей данного этапа с тревожной (0,48; α < 0,05) и
оптимальной (-0,46; α < 0,05) составляющими материнского отношения. Следовательно,
второй этап материнского онтогенеза проходит тем лучше, чем ниже оптимальная и выше
тревожная составляющая материнского отношения. Можно предположить, что именно в
игре дочь находит варианты компенсации недостаточности материнского отношения.
Благодаря этому игровой этап является благоприятным для необходимой коррекции
развития материнской сферы дочери.
Второй вариант соотношения материнского отношения и материнского онтогенеза
характеризуется наличием статистически значимых взаимосвязей между 3-им этапом
материнского онтогенеза «Няньчание» и тревожной составляющей материнского отношения
(-0,63; α < 0,01), а также между тревожной и оптимальной составляющими материнского
отношения (-0,50; α < 0,05). Следовательно, третий этап материнского онтогенеза проходит
тем лучше, чем ниже тревожная составляющая материнского отношения. Это находит свое
подтверждение и в результате проведения корреляционного анализа.
Остановимся более подробно на анализе близнецов. У мам обеих близнецовых пар
выявлен оптимальный тип ПКГД. Хотя прослеживаются эйфорические черты в отношении
себя как матери.
Качественный анализ свидетельствует о том, что первый этап материнского
онтогенеза «Взаимодействие с собственной матерью» и четвертый этап «Дифференциация
мотивационных основ материнской и половой сфер» внутри и между близнецовыми парами
не имеют принципиальных различий.
Однако второй «Игровой» этап содержит отличия, которые касаются описания
любимой игрушки (куклы), содержания игр, отношения мамы к играм с куклой. Интересно
отметить, что в обоих близнецовых парах старшие дочери отмечают, что мама «только
покупала игрушки», в то время как младшие дочери отмечают, что мама «иногда играла
вместе», «помогала, показывала». Если допускать, что игровая ситуация одновременно
разворачивалась между мамой и дочерьми, то следует признать, что значимую роль играет
субъективное восприятие ситуации.
Третий этап материнского онтогенеза «Няньчание» позволяет проследить общее в
одной близнецовой паре, поскольку ситуация, в которой девочки впервые увидели младенца,
является общей – «брата выписали из роддома». Дальнейшее взаимодействие строилось с
этим ребенком и значимых различий в материнском онтогенезе близнецов не наблюдается.
Анализ второй близнецовой пары позволяет говорить о том, что ситуации, в которых
девочки впервые увидели младенцев, различны. Причем «младшая» из близнецов отмечает
215
более раннюю ситуацию, о которой вторая не упоминает, хотя в тот момент, по
свидетельству сестры, тоже там присутствовала. Кроме того, «младшая» из близнецовой
пары подчеркивает наличие кратковременных контактов с младенцем и более широкий
спектр впечатлений от этого. В то время как «старшая » отмечает отсутствие контактов с
младенцем.
Качественный анализ полученных результатов близнецовых пар позволяет
сформулировать проблемы, решение которых требует исследовательского внимания:
1. Если субъективность восприятия (в данном случае девочки) играет столь значимую
роль, что в одной и той же ситуации игровой деятельности или взаимодействия с младенцем,
приводит к различным впечатлениям и выводам, то какие факторы влияют на этот
субъективизм и можно ли их контролировать с целью оптимизации развития материнской
сферы?
2. Какова роль субъективного отношения матери к каждой из дочерей одной
близнецовой пары (это справедливо и в отношении неблизнецов) в контексте развития их
материнской сферы?
3. Каковы основные характеристики сензитивного периода в развитии материнской
сферы и возможна ли ее ранняя коррекция?
Таким образом, отношения матери и дочери создают основу для трансляции
материнского отношения последующим поколениям. Бесспорно, не следует забывать о роли
социальных факторов и конкретных условий жизни. Тем не менее, чем гармоничнее
отношение матери к своей беременности и к будущему ребенку, чем лучше она подготовлена
к материнству, тем более благоприятна ситуация для развития материнской сферы дочери.
Литература:
1. Пайнз Д. Бессознательное использование своего тела женщиной / Д. Пайнз. –
СПб.: Совместное издание ВЕИП и Б.С.К., 1997. – 156 с.
216
Особенности страхов беременных женщин в связи с переживанием внутрисемейной
ситуации.
Захарова Е.И.,
Булушева Е.А.,
г. Москва
Беременность – один из самых прекрасных моментов в жизни женщины. Однако,
вместе с радостным ожиданием, нередко приходят и новые тревоги, психологические
проблемы. Осознание значимости происходящих процессов, ее ответственности за
благополучный исход беременности, представление об уязвимости еще не рожденного
ребенка, неопределенность представлений о предстоящих родах и материнстве (особенно
при ожидании первенца) влечет за собой появление у женщины тревожных переживаний.
Говоря непосредственно о переживаниях беременных женщин, вероятно,
справедливо будет утверждать, что в основе боязни женщин перед процессом рождения
ребенка чаще лежит тревожный синдром, а не истинный страх, основанный на предыдущем
жизненном опыте и переживаниях. То есть понятие «страх» в нашем случае справедливо
использовать как проявление эмоций страха, а не как истинный страх, основанный на
предыдущем опыте. Т.е. страх – это сильное, навязчивое, эмоционально окрашенное
переживание женщины, связанное с опасениями за развитие ребенка и собственное
благополучие, независимо от наличия прошлого травмирующего опыта.
Ожидание ребенка – период когда вся семейная система подвержена перестройке.
Подобные перемены влияют на психическое состояние беременной женщины.
Немаловажным становится то, с каким багажом подошла семья к данному моменту. Вся
история отношений, как с супругом, так и с родительской семьей становится той призмой,
через которую преломляется переживание актуальной семейной ситуации. Супружеское
взаимопонимание и счастье в период беременности становится важнейшим фактором в
определении того, насколько хорошо и легко муж и жена сумеют приспособиться к новой
ситуации. Ощущение любви, понимания и поддержки со стороны мужа позволяют
беременной женщине чувствовать себя более защищенной, уверенной и, несомненно,
способствует переживанию более комфортного эмоционального состояния и снижению
уровня тревоги. Не менее значимым являются особенности отношений беременной
женщины с собственными родителями, особенно с матерью. Беременность – самое серьезное
испытание отношений матери и дочери: беременная женщина должна играть роль матери
для своего ребенка, оставаясь ребенком для своей матери. Ранняя детская идентификация
беременной с матерью вновь пробуждается и сравнивается ею с реальностью отношений со
своим ребенком.
В нашей работе мы постарались проанализировать особенности системы
социальных отношений женщины в период беременности и возможную связь
особенностей этих отношений с эмоциональным состоянием женщины. Мы
предполагали, что степень надежности привязанности беременной женщины к матери и
особенности супружеских отношений могут быть причиной возникновения страхов в период
ожидания ребенка.
Эмпирическая часть исследования проводилась в два этапа. На первом этапе
посредствам сети Internet (www.moy-rebenok.ru) был проведен опрос 50 беременных женщин
(без уточнения возраста и особенностей социальных отношений) с целью выявления наличия
различных страхов.
Второй этап исследования проводился на базе женской консультации № 1
г.Москвы в период с 25 февраля по 31 марта 2008. В исследовании приняли участие 45
беременных женщин в возрасте от 18 до 37 лет, состоящих в браке.
217
предлагалось дополнить эти предложения. Качественный анализ вариантов продолжения
позволял не только обнаружить наличие страха в той или иной сфере, но и оценить его
интенсивность (например, «моя фигура…немного изменилась, но это нормально в моем
состоянии» или «моя фигура…просто отвратительная, скорей бы уже родить»). Говорить о
высокой или низкой интенсивности переживания мы сочли возможным на основании
частоты встречаемости высказанных опасений в завершающей части предложений.
На основании проведенного качественного анализа мы определили частоту
встречаемости страхов и их интенсивность.
Таблица 1. Частота встречаемости страхов
Виды страхов
Общий процент
встречаемости
Интенсивность
Высок. Низкая
Боль 80% 51% 28,9%
Здоровье ребенка 66,6% 24,4%
42,2
%
Потеря привлекательности 48,9% 8,9% 40%
Неуверенность в собственных силах 37,7 % 4,4% 33,3%
Формированием негативных личностных
черт ребенка
26,7% 0 26,7%
Отношение врачей 24,5% 8,9% 15,6%
Изменение супружеских отношений (в том
числе сексуальных)
22,2% 2,2% 20%
Одиночество 20% 6,7% 13,3%
Финансовые трудности 17,8% 0 17,8%
Собственное здоровье 17,7% 4,4% 13,3%
Утрата 4,4% 2,2% 2,2%
Потеря профессиональной ценности 4,4% 0 4,4%
Как видно из представленных данных, наиболее часто встречаемые
переживания беременных женщин связаны с болью во время родов (80%), здоровьем ребенка
(66,6%), потерей привлекательности (48,9%) и неуверенностью в собственных силах (37,7%).
Мы видим, также, что преобладает низкая интенсивность страхов (только страх боли имеет
высокую интенсивность у большинства женщин). В связи с этим, в дальнейшем, мы
предпочитаем говорить не столько о собственно страхах, сколько о тревожных
переживаниях женщин.
Следующим шагом в нашем исследовании стал анализ тех условий, которые по
нашему мнению могли способствовать появлению описанных страхов. Как уже говорилось,
мы ограничились исследованием двух возможных условий – качество привязанности
женщины к собственной матери и характер супружеских отношений.
Для выявления особенностей отношений беременных женщин с матерью мы
использовали модифицированный нами вариант шкалы К. Кернс на определение надежности
привязанности ребенка к родителям. Особенности супружеских отношений анализировались
с помощью Шкалы семейной адаптации и сплоченности (FACES III).
В отношении привязанности женщин к матери нам удалось разделить исследуемую
выборку на три группы с высокой, средней и низкой степенью привязанности. Мы считаем
важным обсудить два момента.
Во-первых, более высокая частота встречаемости страха изменения супружеских
отношений и одиночества в группе женщин с низкой степенью привязанности к матери. Мы
видим трансляцию характера отношений с близким человеком с первого объекта
привязанности (матери) на супруга. Низкая степень привязанности к матери предполагает
неуверенность в безопасности, защите от нее исходящей. В детстве женщины не
рассчитывали на то, что мать придет им на помощь в трудную минуту, в связи с
недостаточной доверительностью отношений и недостаточной отзывчивостью матери. В
настоящее время, так же как и в детстве, они не уверены в надежности близкого человека,
предполагают, что он может не понять и не поддержать их в нужную минуту. Каждая вторая
женщина с ненадежной привязанностью к матери испытывает страх быть покинутой мужем
в связи с тем, что будет вынуждена основную часть своего времени посвящать ребенку.
218
Такое переживание является серьезной угрозой семейному благополучию, так как вызвано
не столько реальным поведением супруга (он может не давать для не него никаких поводов)
сколько изначальной установкой женщины, которая воспринимает отношения с близкими
достаточно хрупкими, ненадежными. Не составляет исключения и отношения с будущим
ребенком. Сравнительно высокий процент встречаемости в данной группе переживаний,
связанных с одиночеством (27,3%) говорит о том, что женщины допускают возможность
быть покинутыми своими близкими, в том числе и выросшим ребенком.
Вторая особенность, на которую нам хотелось бы обратить внимание, это то, что
для группы беременных женщин с высокой степенью надежности привязанности оказалось
характерным переживание, связанное с неуверенностью в собственных силах (у 50%
женщин). Женщины из данной группы более склонны в ситуациях стресса, неприятностей
или огорчений искать поддержку у матери, так как мать для них является очень близким
человеком. Вынашивание же и рождение ребенка становится той деятельностью в которой
женщине приходится рассчитывать только на свои силы – это она должна сделать сама.
Становясь матерью, она испытывает чувство тревоги и страха, поскольку отныне должна
сама стать гарантом безопасности, а не рассчитывать на помощь близких. Данный результат
оказался для нас неожиданным, поскольку исследования привязанности свидетельствуют о
высокой степени автономии детей с надежной, безопасной привязанностью к матери. Однако
полученные данные заставляют воспринимать высокую степень привязанности, как форму
зависимости, при которой отрыв от объекта привязанности влечет за собой появление
неуверенности и в некоторой степени беспомощности. Мы полагаем, что такой результат
может быть обусловлен, в том числе, и характером использованного диагностического
средства. Как уже говорилось, с помощью модифицированной шкалы Кернс, мы определяли
не качество привязанности, а ее количественный показатель (степень надежности).
Полученный результат свидетельствует о необходимости более глубокого исследования и
осмысления феномена «высокой степени надежности привязанности».
Не менее интересные выводы нам удалось сделать, анализируя результаты сравнения
частоты встречаемости страхов в группах с различным типом семейных систем.
В нашей выборке лишь 11% семей были отнесены к сбалансированному типу.
Большинство семей (60%) были определены как средний тип семейной системы, а 29%
отнесены к экстремальному типу. Между показателями сбалансированного и экстремального
типа семейной системы были зафиксированы значимые различия
(χ- 0,045, при р<0,05).
Специфическим для беременных женщин из семей сбалансированного типа
являются переживания, связанные с одиночеством (40%). Семьи сбалансированного типа
характеризуются эмоциональной близостью, принятием, любовью, но при этом отмечается
высокая степень личностной дифференциации супругов, когда каждый выступает и
воспринимается партнером как автономный самостоятельный субъект. Ролевая структура
семьи чаще определяется с учетом мнений всех членов семьи. Однако в случаях
структурированной семейной системы может возрастать конфликтность при изменении
ролевой структуры. (О.А. Карабанова, 2007). Именно эти семьи испытывают самую тяжелую
нагрузку в связи с необходимостью перестройки семейной системы. Появление нового
члена семьи нарушает сложившийся баланс и создает угрозу тому благополучию и
сплоченности, которым так дорожит беременная женщина.
Для беременных женщин из семей экстремального типа специфичными являются
переживания связанные с потерей собственной профессиональной ценности (15,4%). С
помощью корреляционного анализа была установлена связь тревоги потери
профессиональной ценности (r = 0,318, p<=0,033) с экстремальным типом семейной
системы. По сравнению двумя другими группами чаще встречаются переживания, связанные
с финансовыми трудностями (23,1%). Анализ особенностей семейных отношений в группе
экстремального типа показал, что 100% участниц данной группы определили отношения в
своих семьях, как чрезмерно эмоционально вовлеченные, характеризующиеся наличием
219
очень интенсивных, часто невзаимных, несимметричных отношений. При этом по степени
пластичности руководства и управления семейной системой 100% семей из данной группы
попали в категорию хаотичной семейной системы. В ситуации неопределенностью
распределения ответственности и обязанностей между членами семьи, женщина не обладает
уверенностью в том, что посвятив себя уходу за ребенком будет обеспечена материально.
Для нее важно сохранить свою профессиональную ценность, поскольку нет определенности
в том, какую часть обязанностей возьмет на себя супруг.
Средний тип семейной системы характеризуется тем, что один из параметров (либо
семейная адаптация (гибкость), либо сплоченность) экстремального типа, а другой
сбалансированного. Так, в нашем случае 93% беременных, попавших в эту группу, оценили
уровень адаптации (гибкости) в своей семье как хаотичный, т.е. характерна неустойчивость
руководства, неопределенностью распределения ответственности и обязанностей между
членами семьи. Отсутствие четкого распределение ролей, неопределенность распределения
ответственности и обязанностей между членами семьи, вероятно, приводит к тому, что
рождение и воспитание ребенка может восприниматься беременной, как исключительно ее
обязанность. В таком случае, становится понятным природа возникновения тревожных
переживаний, связанных с неуверенностью в собственных силах (48,1%) и формированием
негативных личностных черт ребенка (33,3%).
Подводя итоги нашей работе, хотелось бы еще раз подчеркнуть следующие
моменты:
− Женщина, ожидающая ребенка подвержена целому ряду тревожных
переживаний, треть из которых по степени своей интенсивности могут быть отнесены к
категории страха.
− Страх боли во время родов встречается у 80% беременных, а в 51%
случаев это переживание достигает высокой степени интенсивности. Столь широкое
распространение этого явления говорит о необходимости психологической подготовки
женщин к предстоящим родам. Практика такой подготовки свидетельствует о высокой
эффективности психологических средств помощи в избавлении женщин от страха перед
родами.
− Чаще других в период ожидания ребенка встречаются опасения за здоровье
ребенка (66,6%) и потеря привлекательности (48,9%).
− Степень надежности привязанности женщины к собственной матери,
является условием, определяющим специфику ее тревожных переживаний. Женщины с
низкой степенью привязанности к матери в большей степени склонны к страху перед
изменением супружеских отношений и одиночеством, женщины с высокой степенью
привязанности к матери чаще встречаются со страхом не справиться с предстоящими
родами и материнством без посторонней помощи.
− Характер тревожных переживаний связан с типом семейных систем.
− для беременных из группы сбалансированного типа семейной системы
специфичными являются переживания, связанные со страхом одиночества;
− переживания беременных из семей экстремального типа отличаются
наличием тревоги, связанной с потерей собственной профессиональной ценности. Кроме
того, у них чаще, чем у других встречаются переживания, связанные с ожиданием
финансовых трудностей;
− женщины из семей среднего типа с неопределенностью распределения
ответственности и обязанностей между членами семьи (хаотичной адаптацией)
отличаются чаще остальных испытывают неуверенность в собственных силах и страх
появления негативных личностных черт у ребенка.
220