«Русской Мысли» были задержаны, но, характерно для цензорского произвола, что после
поездки редактора в С.-Петербург целиком были разрешены к выпуску. Первые три
номера «Московской Недели», во главе которой стоял незабвенный князь С. Н.
Трубецкой, были арестованы. Номера 2, 3 и 4 журнала «Общества врачей в память
Пирогова» были задержаны. То же случилось с 3 и 4 выпусками «Записок Московского
отделения Императорского русского технического общества».
Вследствие гонения местной цензуры на печать, издания «Северо-западное Слово»,
«Тамбовский Голос», «Медицинская Беседа» и «Московская Неделя» вынуждены были
приостановиться до улучшения цензурных условий, которые, по-видимому, нисколько
не стесняли органы Шарапова, Берга, Грингмута и других организаторов избиения
интеллигенции, учащейся молодежи, евреев, армян и пр. Даже «прокламации»,
составленные в этом духе, пользовались покровительством цензуры. Так, свободно
распространялись листки «Бессарабской Народной лиги», «Шереметьевского союза»,
«Народного союза», «Московских соотечественников» и т.д.
В течение 1905 г. книгоиздательство испытывало такой же гнет цензуры, как и
повременная печать. Цензурою были задержаны: «Исторические письма» Миртова в
издании «Русского Богатства», «Экономическое учение Карла Маркса» К. Каутского в
издании фирмы «Молот», «Воскресший Лазарь» — книга М. М. Гаккебуша по
польскому вопросу, второй том сочинения Ф. Лассаля в издании Глаголева,
«Экономические очерки» А. Н. Баха, «Мертвецы Коммуны» А. Арну, «Промышленная
жизнь в Англии XVIII и XIX веков» Д. Седого, «Общество будущего» А. Бебеля,
«Всенародное учредительное собрание» Ф. Дана, «Очерки по истории Германии XIX
века» А. К. Джилегова и т.д. В Костромской губернии, где открыто полицейские
урядники занимались пропагандой избиения интеллигенции, губернатор Князев не
постеснялся пригрозить губернской земской управе закрытием санитарно-
продовольственного пункта, если на нем будут продаваться издания «Донской Речи», так
как эти издания хотя и пропущены цензурой, но не отвечают видам правительства.
Подобное изъятие цензурных изданий практиковалось то тут, то там и дополняло
систему цензурных запрещений. Правительство торжественно обещало земским
учреждениям необходимую самостоятельность, и несмотря на это казанскому земству
было не разрешено издание «Казанской Земской Газеты» и оставлено без
удовлетворения вторичное ходатайство московской губернской управы о разрешении
издания центрального печатного земского органа. Правительство торжественно обещало
устранить ограничительные узаконения относительно «инородцев и уроженцев
отдельных местностей», и тем не менее последовали отказы на ходатайства: о переводе
Корана на грузинский язык, о переводе Евангелия на малорусский язык, о разрешении
Гашид-беку Измайлову издавать в Тифлисе газету «Новое Время» на азербайджанском
наречии, Мамед-Аге Мустафе-Али-оглы-Великову издавать газету на турецко-
азербайджанском наречии, доктору Липе издавать для народа популярно-медицинскую
газету «Лекарский Порадник».
Неискренность правительственных обещаний подтвердилась, между прочим, и тем,
что простой вопрос о свободе печати, разрешимый в одно заседание, в комиссии Кобеко
угрожал превратиться в неразрешимую проблему. После ничтожного облегчения печати
по положению Комитета министров, о чем уже было упомянуто выше, последовало
Высочайше утвержденное 23 мая 1905 г. мнение Государственного Совета, в силу
которого, во-первых, издателям и редакторам газет и журналов, подвергнутых, вслед-
ствие троекратного предостережения, временной приостановке, разрешено в
продолжение приостановки выдавать подписчикам издания, выпускаемые другими
лицами; во-вторых, прежде требовавшееся согласие губернатора на передачу от одного
издателя к другому повременного листка объявлений заменено простым уведомлением
губернатора; в-третьих, министру внутренних дел предоставлено, в видах ограждения