Желоховцев А.Н. Культурная революция с близкого расстояния (Записки очевидца)
Подождите немного. Документ загружается.
было.
Под
окнами
пронесли
новый
транспарант:
«Все
на
демонстрацию
1
июля!»
Демонстрация
началась
спозаранку.
К
восьми
утра
все
уже
выстроились
в
гигантскую
извивающуюся
ко
лонну.
То
тут,
то
там
затягивали
песни,
били
бараба
ны.
Стайки
любопытных
детишек
носились
вдоль
строя.
Во
главе
колонны
-
грандиозный
портрет
Мао
Цзэ-дуна,
за
ним
-
портрет
Лю
Шао-ци,
флаги
и
ло
зунги.
«Рабочая
группа»
шла
сразу
же
за
знаменосца
ми,
сохраняя
еще
свои
армейские
мундиры.
Только
с
левой
стороны
груди
они
накололи
красные
карточки
с
надписью
«рабочая
группа».
Длинная
колонна
по
ползла
змеей
мимо
своего
нового
центра
-
резиденции
«рабочей
группы».
Она
замысловато
петляла
по
алле
ям,
дорожкам,
дворам
университета,
стараясь
только
не
самопересекаться.
Демонстрация
так
и
не
вышла
за
ворота,
топтаIlие~J
по
кругу
отметили
студенты
го
довщину
партии,
и
что-то
зловещее,
еимволическое
было
в
этом
бессмысленном
движении
на
месте.
Только
я
собрался
выйти,
как
появился
Ма.
Его
ос
воБОДИЛII
от
участия
в
демонстрации.
Я
попросил
его
проводить
меня
в
магазин.
M~
пошли,
причем
не
мень
ше
четырех
раз
пришлось
пробираться
через
колонну
демонстрантов.
-
Товарищи,
дайте
пройти!
-
вежливо
обращался
Ма
к
идущим,
протягивая
вперед
руку,
и
под
прикры
тием
его
руки
мы
проскакивали
колонну,
тотчас
смы
кавшуюся
за
спиной.
-
Что,
культурная
революция
Qкончилась?
-
спро
сил
я
его
как
бы
ненароком.
-
Культурная
революция
победила.
Начался
орга
низационный
период,-
спокойно
ответил
он.
-
Но
го
ворить,
что
она
кончилась,
еще
рано.
Послеобеденный
мертвый
час.
Все
спят,
отдыха
ют
-
ведь
сегодня
праздник,
впервые
за
последний
месяц.
Самое
жаркое
время
дня,
но
я
направляюсь
в
город,
чтобы,
не
торопясь,
изучать
книжные
магазины,
пока
в
них
меньше
всего
клиентов.
Спускаюсь
вниз.
Даже
у
резиденции
«рабочей
группы»
пусто.
Две
моло
денькие
девушки
с
красными
повязками
зевают,
отбы
вая
дежурство
на
скамейке
у
входа,
да
суетится
какой-
110
то
паренек
возле
столба
ЭJlектропроводки.
На
столб
наклеивал
ась
свежая
дацзыбао.
Она
не
была
ни
при
ветственной,
ни
парадной.
Черные
знаки
были
написа
ны
твердой
и
энергичной
РУКОЙ:
«Есть
один
вопрос
к
«рабочей
группе»
-
вопрос
о
правом
оппортунизме!
Почему
в
славную
ГОДОВЩИIlУ
КПК
В
колонне
вместе
с
революционными
массаi\'IИ
шли
прихвостни
черного
парткома?
Кто
выпустил
вновь
уродов
и
чудовищ,
осужденных
председателем
Мао?
Мы
знаем
кто.
Только правые
оппортунисты
по
ступают
так,
вопреки
идеям
председате.тIЯ
1\'\.ао.
Мы
предупреждаем
правых
оппортунистов!
Л'\ы
их
серьез
но
предупреждаем!!
Потом
будет
поздно!!!»
За
лесом
восклицательных
знаков
бы.1И
пущены
заключительные
лозунги:
«Долой
правый
оппортунизм!
Защитим
председа
теля
Мао!
Доведем
до
конца
великую
ку.1ЬТУРНУIO
ре
волюцию!»
Вечером,
когда
я
возвращался
из
города,
этой
дац
зыбао
уже
не
было.
Ее
содрали.
На
такой
опасный
по
ступок
могли
решиться,
конечно,
только
под
защитой
«рабочей
группы».
Около
студенческой
столовой
появилось
громад
ное
объявление.
В
нем
официально
провозглашалось
возобновление
занятий.
Из
Д.'lинного,
вычурного
текста
я
запомнил
только
общий
смысл: «Давайте,
товарищи,
утром до
обеда
учиться,
а
после
обеда
заниматься
культурной
революцией!
Давайте
пойдем
на
двух
но
гах
-
революции
и
производства».
Толпа
вокруг
объяв
ления
кипела
от
споров
и
разногласий.
Напротив
куч
ка
студентов
митинговала,
причем
паренек-оратор
уселся
на
тополевой
ветке,
а
его
прияте.тlИ
подняли
ло
зунг:
«Да
здравствует
присланная
председателем
Мао
«рабочая
группа»!»
Какой-то
тип
с
консервной
банкой,
подвешенной
на
шнурке
за
шею,
подобрался
к
объявлению
и
намарал
внизу
черной
тушью:
«Долой
правый
оппортунизм!»
Его
схватили
за
руки
-
гвалт
поднялся
невероятный
и
потащили
к
резиденции, но
парень
отби~ался
руками
и
ногами,
хрипло
рыча:
«Мао
чжуси
ваньсуй!»
-
«Да
здравствует
председатель
Maol» .
Борьба
вокруг
объявления
не
прекращалась
целы
ми
сутками.
Марать
его
было
запрещено,
но
противни-
111
ки
ВОЗ9бновления
занятий
обклеили
его
со
всех
сторон
полосами
бумаги
с
изречениями
Мао
Цзэ-дуна,
дока
зывая
красными
стрелками,
что
прокламация
«рабо
чей
группы»
расходится
с
«идеями»
их
председателя.
Вновь
возросло
число
дацзыбао.
Большинство
дек
ларировало
в
заголовке
«преданность
присланной
председателем
Мао
«рабочей
группе»».
Но
возрастало
и
протестующее
течение.
Оно
выдвинуло
в
противовес
«рабочей
группе»
громадную
деклараuию:
«Слушать
только
самые
высокие
указания!
Повиноваться
только
самым
высоким
указаниям!
Ра-ботать
и
жить
в
духе
самых
высоких
указаний!»
«Левые»
называли
«самыми
высокими
указаниями»
слова,
директивы
и
сочинения
Мао
Цзэ-дуна.
Они
от
крыто
выступили
против
«рабочей
группы»
и
отказы
вались
ей
повиноваться.
На
ночных
дискуссионных
собраниях
они
устраивали
дикие
кошачьи
KOHuepTbI,
110
оставались
в
меньшинстве.
А
«рабочая
группа»
росла.
К
ней
присоединялись
все
новые
и
новые
кадры.
Снимая
военную
форму
и
наuепляя
красные
карточки,
они
проникал
и
повсюду.
Их
стало
так
много, что
решили
сменить
название,
и
«рабочая
группа»
именовал
ась
теперь
«рабочей
комис
сией».
В
ней
было
уже
около
сорока
человек.
Появилась
агитационная
афиша:
«Кто
такие
ле
вые?»
-
подроБНо
раскрывающая
платформу
оппо
IIeHToB
«рабочей
комиссии».
Если
суммировать
их
раз
ногласия,
то
«левые»
считали
«культурную
революцию»
незаконченной,
возражали
против
возобновления
заня
тий,
требова..1И
скорой
«расплаты»
С
осужденными,
пе
ресмотра
всей
системы
преподавания,
а
не
только
борь
бы
с
отдельными
лицами.
Очень
скоро
они
начали
бо
роться
со
всеми
мероприятиями
«рабочей
комиссии»
без
исключения.
«Рабочая
комиссия»
попытал
ась
претворить
в
жизнь
решение
о
возобновлении
занятий.
«Левые»
не
только
сами
ослушались;
они
являлись
толпой
В
ауди
тории,
избивая
преподавателей
и
силой
разгоняя
несо
гласных
с
ними
студентов.
Все
чаще
попадались
в
ал
леях
персвязанные
или
украшенные
синяками
ребя-
та
-
участники
схваток.
.
«Комиссия»
прекратила
деятельность
«труд-
команд»,
сняла
с
осужденных
колпаки
и
нагрудные
112
знаки,
запретила
издевательства
и
побои.
«ЛеВblе»
же
продолжали
с
еще
большей
яростью
набраСblваться
на
осуждеННblХ,
беспощадно
избивать
их
в
аллеях
и
во
время
митингов,
устраивать
самосуды,
так
что
только
вмешательство
деЖУРНblХ
и
сторонников
«комиссии»
спасало
тем
жизнь.
На
всех
пуБЛИЧНblХ
судилищах
«ле
вые»
Вblступали
с
требованием
смерти
для
осуж
денных.
-
Председатель
Мао
требует
от
нас
бblТЬ
береж
ливыми
и
ЭКОНОМНblМИ.
Мы
уже
схватили
сволочь,
от
ветственную
за
черное
царство.
Но
к
чему
кормить
дармоедов?
Смерть
преступникам!
..
Как-то
я
остановился
в
аллее,
глядя
на
потасовку
вокруг
триБУНbI
с
осуждеННblМИ
людьми.
Под
Б.Qпли
«Смерть!
Смерть!»
«леВblе»
бросались
в
атаку.
И,
lIе
в
силах
преодолеть
сопротивление
деЖУРНblХ
активи
стов,
метали
в
трибуну
битым
кирпичом.
Недалеко
стоял
осуждеННblЙ,
которого
вели
на
сцену,
потому
что
пришла
очередь
сменять
жертвы.
Побелевший
пожи
лой
человек
трясся
и
повторял:
-
Не
вынесу!
Не
вынесу!
Дайте
мне
лучше
сразу
умереть!
..
ДеЖУРНblе
крепко
держали
его
за
руки
и
невозму
тимо
дожидались,
когда
потасовка
кончится
и
пона
добится
замена.
Человек
глядел
на
меня
ПУСТblМИ
ТУСКЛblМИ
глаза
ми,
Он
дергался
и
вскрикивал:
-
Я
невиновен!
Я
ни
при
чем!
Чего
вы
от
меня
хо
тите?
За
что
спрашиваете?
Что
же
еще
вы
хотите
ска
зать?
Я
буду
ждать,
Вblскажите
мне
все, все,
что
хо
тите.
Я
потом
еще
раз
спрошу,
нет
ли
еще
вопросов.
Я
буду
говорить
последним
и
на
все
отвечу!
Я
смогу
на
все
ответить!
Я
ни
в
чем
не
виноват,
у
меня
нет
тяжелых
ошибок,
за
мной
не
числится
преступлениЙ
...
Его
не
преРblвали,
и
он
осмелел.
-
Я
ничем
не
руководил.
меня
никуда
не
Вblбира
ли!
-
Вblкрикивал
он.
-
у
него
ГНllлая
идеология,-
вдруг
вмешался
де
журны~
конвоир,
обратившись
ко
мне
с
неожиданной
доверительностью,
как
бbl
приглашая
на
свою
сторо
ну.
Зрелище
бblЛО
отвратительное
...
«Комиссия»
распорядилась
срывать
даЦЗblбао
«ле
вых»,
если
они
«демагогически
клеветали
на
прислан-
8
А.
Желоховцев
113
IIУЮ
ЦК
партии
комиссию».
Если
же
дацзыбао
не
под
ходила
под
рубрику
клеветы,
ее
снимали
через
трое
суток
-
минимальный
срок
жизни
дацзыбао.
Вокруг
стендов
возникали
потасойки
и
свалки
леваков
с
де
журНЫМII
от
«комиссии».
Наконец
самоупр~вство
«левых» переполнило
чашу
терпения.
На
общем
собраlIИИ
коллектива
начальник
Чжан
в
свете
прожекторов
произнес
громоподобную
речь:
-
I<;
ответу
демагогов!
Революция
не
простит
кри
кунам!
К
ответу
политических
спекулянтов!
Не
позво
лим
делать
карьеры
на
культурной
революции!
Большинство
студентов
и
преподавателей
поддер
жало
«комиссию».
«Левые»
учинили
обструкцию
ди
ким,
нечленораздельным
воем,
так
что
даже
выключи
ли
трансляцию.
Наутро
после
этого
собрания
появился
поток
но
вых
дацзыбао.
Часто
они
начинались
с
уверений,
что
автор
еще
их
не
писал
и
выступает
впервые
за
время
«культурной революции».
Новым
бы.по
II
то,
что
мно
гие
в
подписях
к
дацзыбао
не
ограllичивались
име
нем
и
фаМШlией,
но
и
указывали
партийную
принад
лежность
-
новые
д'ацзыбао
писали
коммунисты!
В
них
можно
было
прочесть
точный
подсчет,
кто
из
де
магогов
и
сколько
раз
выступал
на
собраниях,
сколь
ко
вывесил
дацзыбао,
в
скольких
судилищах
участво
вал,
как
рвался
к
карьере
и
повышению.
Какого-то
студента,
исключенного
за
неуспевае
мость
весной,
но
вернувшегося
сводить
счеты
с
адми
нистрацией
после
начала
«культурной
революции»,
уличили
в
авторстве
170
«демагогических
дацзыбао».
Борьба
с
«левыми»
доносил
ась
до
моей
комнаты
взрывами
воплей
и
проклятий.
Никогда
еще
дни
не
проходили
так.
шумно.
Сотрудники
канцелярии
тоже
оживились,
их голоса
гремели
по
коридору,
ОНИ
всюду
шныряли
с
очень
занятым
видом.
-
Ну,
как
идет
борьба?
-
спросил
я
сотрудника
канцелярии
Сюя,
столкнувшись
с
ним
в
коридоре.
-
Неплохо!
Восстанавливаем
революционную
дис
циплину,-
кинул
он
мне
на
бегу.
Ма
в
Э1
и
дни
Я
совсем
не видел.
Дацзыбао
против
«левых»
занимали целые
аллеи.
Но
«левые»
отказывались
сдаваться.
Они
отвечали,
114
налепляя
цитаты
Мао
Цзэ-дуна
сбоку
листов
своих
противников,
и
обвиняли
их
в
«измене
идеям
предсе
дателя
Мао».
Не
помню,
какое
было
число,
когда
«КОМИССIlЯ»
вы
весила
официальное
указание
«сосредоточить
orOIlb
против
демагогов
и
карьеристов».
Указание
требовало
временно
остановить
расследование
дe.ТJ
«черного
парт
кома»
и
всех
осужденных,
чтобы
перенести
борьбу
lIа
«политических
спекулянтав».
Объявление
было
напи
сано
красивым
почеРКОiVI
на
громадном
красном
листе
С
золотой
каймой.
«Комиссия»
хотела,
конечно,
торже
ственностью подчеркнуть
поворот
на
180
градусов
в
движении
«культурной
революции»,
но
сил
на
это
ей
не
хватило.
Чьей-то
ожесточившейся
рукой
торжест
венное
объявление
было
перечеркнуто
по
диагонали,
но
не
простой
чертой:
объявление
«комиссии»
левые
перечеркнули
цитатой
из
Мао
Цзэ-дуна:
«Революция
не
преступление,
бунт
-
дело
правое!»
.
Написанные
давно,
еще
в
годы
гоминьдановского
господства, эти
слова
когда-то
выражали
право
ки
тайского
народа
на
революцию
против
мрачного
и
темного,
полуколониального
режима.
Но
в
1966
году,
спустя
семнадцать
лет
после
Освобождения,
в
стране,
называющейся
народной
республикой,
против
кого
об
ращался
сейчас
такой
девиз?
В
первой
инстанции,
ко
нечно,
против
«рабочей
комиссии».
Привыкнуть
К
будням
«культурной
революции»
мне
никак
не
удавалось.
Занятий
с
преподавателем
не
было
-
я
занимался
сам,
а
для
разрядки
уходил
в
го
род.
Стоило
пересечь
линию
ворот,
и
начиналась
нор
мальная,
трудовая
жизнь
скромного
и
приветливого
народа.
Тихие,
прохладные
даже
летом
книжные
мага
зины,
любезность
и
предупредительность
в
ресторанах
и
кафе,
улыбки
продавцов
на
улицах,
что
бы
они
ни
предлагали
-
фрукты
или
овощи,
мороженое
или
пе
ченье.
Университет
же
походил
на
сумасшедший
дом,
и
я
жил
в
нем,
огражденный,
как
стеклянным
колпа
ком,
своим
иностранным
гражданством.
Засидевшись
как-то
в
гостях
по
случаю
дня
рожде
ния
у
нашего
стажера,
я
возвращался
в
общежитие
глубокой
ночью.
Автобусы
уже
не
ходили,
на
такси
115
не
было
денег,
да
и
найти
такси
в
Пекине
не
просто-'
надо
заказывать
со
стоянки.
Куда
проще
прошагать
по
прямой
как
стрела,'
узкой
асфальтовой
ленточке
с
запада
на
восток.
За
час
я
обычно
доходил
от
Ин
ститута
языка
до
своего
Педагогического
универси
тета.
Город
тих
и
безлюден,
все
спят,
мирно
тянутся
вдоль
шоссе
капустные
огороды,
квадратики
пшеницы
и
высокорослой
кукурузы,
и
даже
ярко-зеленый
низко
рослый
рис.
Среди
серых,
вросших
в
землю
старых
до
миков
под
черепицей
в
ночном
небе
четко
вырисовы
ваются
массивы
кирпичных
зданий
институтов,
заво
дов,
элеватора.
Зеленым
гребнем
проходит
старинный
городской
вал
-
ему
уже
за
шестьсот
лет,
и
он
порос
сосной.
Колючей
проволокой
окружены
серые
четырех
этажные
поселки
засекреченных
министерств
и
заво
дов.
Наконец
передо
мной
возникает
старинный
гли
няный
дувал
двухметрового
роста
-
ограда
моего
университета
с
южной
стороны.
Когда
я
подошел
к
воротам,
был
уже
второй
час
ночи.
Вnрота
закрыты,
дежурные
спят.
Успеваю
поду-
1\1
ать,
что
усталость
помогает
«рабочей
комиссии»
на
водить
порядок.
Перед
воротами
постукивают
и
робко
покрикивают
запоздавшие
китайские
студенты.
Их
человек
шесть,
есть
и
девушки.
-
Опоздали?
-
спрашиваю
я.
-
Все
спят,
открыть
некому,-
дружелюбно
отве-
тил
мне
человек
лет
двадцати
пяти,
к
которому
приту
лилась
девушка
в
очках.
-
Махнем
через
ворота?
-
предложил
я
и,
не
дождавшись
возражений,
перелез
первый.
Все
дружно
последовали
моему
примеру,
а
девушка
даже
попроси
ла
помочь
ей.
От
ворот
мы
пошли
втроем.
Когда-то
оба
-моих
попутчика
учились
на
факуль
тете
русского
языка.
Теперь
им
заменили
его
на
анг
лЩiский,
но
говорили
они
еще
плохо,
только
отдель
IIые
слова.
Мы
расстались
дружелюбно,
но
познако
миться
и
назвать свои
имена
они
не
решились.
На
развилке
я
свернул
влево
и,
перешагнув
через
глубокий
кювет,
хотел
было
пройти
напрямик
мимо
котельной
к
своему
общежитию.
-
Товарищ!
Подождите!
-
вдруг
окликнули
меня.
Сзади
спешил
уже
немолодой
низкорослый
чело
..
116
век.
Подойдя
поближе,
он
вскинул
на
меня
свои
очки
и
сказал:
-
у
вас
есть
время
поговорить
со
мной?
-
Пожалуйста,
хотя
время
уже
позднее,-
отве-
чал
я.
-
Я
знаю.
Но,
понимаете
ли,
днем
с
вами
нельзя
разговаривать,
особенно
мне
-
у нас
сейчас
культур
ная
революция.
А
мне
хотелось
бы
с
вами
поговорить
и
посоветоваться.
-
А
почему
именно
со
мной?
-
Вы
единственный
советский
человек
в
нашем
университете,
и
вы
не
станете
доносить
на
меня,
не
так
ли?
К
тому
же
у
вас
ясная
позиция.
Правда,
я
с
ней
не
согласен.
Не
думайте,
что
я
поддерживаю
линию
современных
ревизионистов.
Но
мне
не
по
душе
и
то
ожесточение
и
неблагодарность,
с
которой
у
нас
на
падают
на
Советский
Союз,
и
то,
как
вас,
советских,
тут
боятся
и
запрещают
нам
с
вами
разговаривать.
А
мне
хотелось
бы
с
вами
поспорить!
-
А
у
меня
нет
НИI<акого
желания
здесь
спорить
с
вами,-
сказал
я.
-
Это
ваше
право,-
миролюбиво
согласиле-я
он
и
с
недоверием
спросил:
А
что,
вы
продолжаете
учиться?
Да.
А
как
же
культурная
революция?
Стало
труднее
учиться.
у
нас теперь
никто
не
учится
и
не
работает.
Вы
один
во
всем
университете.
Помолчав
немного,
он
сказал:
-
Я
хочу
с
вами
посоветоваться
потому,
что
знаю,
с
l<eM
гонорlO.
Вы
не
обижайтесь,
но вас
так
назы
вают
-
советский
ревизионист.
А
как
вы
сами
себя
называете?
Его
вопрос
меня,
признаться,
озадачил.
Пришлось
размышлять
вслух:
-
у
нас
нет
никакого
нового названия.
Как
мы
звались
коммунистами,
марксистами
и
ленинцами,
тю<
и
зовемся.
. -
Ах
так.
Игнорируете
...
-
проговорил
он
задум
чиво.-
Сейчас
я
вам
поясню,
в
чем
дело.
Знаете,
у нас
в
Китае
часто
бывает
так,
что
людям
сначала
дают
высказаться,
выдвинуться,
проявить
себя,
а
117
потом
уничтожают.
Tar<
было
у
нас
с
правыми
Э.1емен
тами
в
1957
году.
Сначала
им дали
свободу
слова,
вы
пускали
на
собраниях,
печатали
в
газетах,
а
потом
всех
либо
в
деревню
выслали,
либо
опозорили
навсег
да.
Вы
знаете
об
этом?
-
Знаю,-
сказал
Я.-
Все
китайские
друзья,
с
ко
торыми
я
познакомился
в
Москве
на
фестивале
моло
дежи,
после
1957
года
исчезли
...
-
Значит,
знаете,-
КИВIIУЛ
он
удовлетворенно.
Но
так
было
тогда
с
правыми.
А
не
будет
ли
того
же
сейчас
с
«леными»?
-
Как
с
«левыми»?
-
удивился
я.
-
Я
ведь,
знаете,
«левый»
элемент,-
скромно
ска-
зал
оп.
Услышав
слово
«цзопаi'I»,
которое
теперь
часто
встречалось
в
дацзыбао,
я
посмотрел
с
люБОНЫТСТВО~1
на
человека,
который
до
сих
пор
казался
не
СJ1ИШКО:\f-
/
то
интересным.
-
Вы
«w1евый»?
Вы
из
тех,
кто
призывает
уничто
жать
людей?
-
Я
не
разделяю
всех
взглядов
«левых»,-
тороп
ливо
заговорил
он.-
Но
часто
их
повторял
и
всегда
держался
с
ними
вместе!
Я
думал,
так
безопаснее.
Вы
не
способны
понять,
что
такое
наша
жизнь.
Каждый
из
нас
непрестанно
подвергается
опасности.
У
нас
каж
дый
год
обязательно
движение,
а
стать
его
жертвой
легче
легкого.
Я
с
«левыми»,
чтобы
уцелеть
самому.
Я
знаю,
вы
верите
в
гуманизм,
но
у
нас
гуманизма
нет.
Э10
буржуазный
пережиток,
а
у
нас
только
классовая
борьба
и
классовые
чувства.
Пощады
нет.
Я
думал,
что,
если
буду
повторять
самые
резкие
и
сильные
при
зывы,
меня
не
тронут.
-
А
вас
тронули?
-
спросил
я.
-
Да.
вы
этого
еще
не
знаете?
У
нас
начали
вы-
волакивать
на
стадион
«левых».
Это
делает
«рабочая
комиссия».
Нас
выводят
на
те
самые
подмостки,
где
мы
месяц
тому
назад
расправлялись
с
черным
парт
комом.
-
Не
может
быть!
-
Да,
вы
же
не
знаете
...
«Рабочая
комиссия»
хо-
тела
вывести
самого
Тань
Ли-фу.
Он
у
нас
самый
из
вестный
и
речей
говорил
больше
всех.
Так
вот,
три
дцать
человек
вышли
за
ним
на
помост
и
стали
вплот-
118
ную.
повторяя,
что У
нас
ОДНО
тело
и
одна
душа!
А
ког
да
выводили
одного
студента, он
боролся
и
выцарапал
глаз
члену
«рабочей
комиссии».
Я
молчал.
-
Вы
не
верите,-
обиделся
он,-
но
я
говорю
правду.
«Рабочая
комиссия»
хочет
нас
уничтожить.
Может
быть,
культурная
революция
тоже
ловушка
для
доверчивых,
как
и
движение
«ста
цветов»,
кончивше
еся
уничтожением
правых
элементов?
Вы
не
знаете?
Что
думаете
вы,
советский
человеI<,
о
культурной
ре
волюции?
-
Я
думаю,
что
ваше
движение,
которое
вы
так
назвали,
не
имеет
отношения
ни
к
культуре,
ни
1<
ре
волюции.
-
Я
не
думал
об
этом,-
сказал
ОН.-
Культурная
революция
-
политическая
борьба,
культурная
-
по
тому,
что
она
началась
в
вузах,
а
революцией
мы
на
зывали
все
что
угодно.
У
нас
любая
борьба
называется
революцией.
Мы
говорим,
что
революция
идет
непре
рывно.
Я
вот
и
хотел
посоветоваться,
что
мне
делать.
Вы
не
знаете,
что
будет
с
«левыми»?
Что
говорят
ино
странцы?
Что
думаете
вы
сами,
советские?
-
Так
вы
стали
«левым»
из
страха?
-
ответи.ТJ
я
вопросом
на
вопрос.
-
На
это
ответить
не
просто.-
Он
нисколько
не
обиделся.-
Хочется
пожить
спокойно,
заниматься
лю
бимым
делом
-
ведь
я
преподаватель.
У
меня
семья
и
квартира,
я
преподаю
на
факультете
иностранных
языков.
А
у
нас
каждый
год
-
новое
движение,
и
уж
не
знаешь,
что
делать,
как
быть,
чтобы
тебя
не
тро
гали.
-
Невеселая
жизнь,-
сказал
я.-
Но
к
чему
же
убивать
людей
и
издеваться
над
ними?
-
Что
поделаешь
-
классовая
борьба,
так
это
у
нас
называется.
Вообще-то
мы
не
убиваем,
но
слу
чается.
Подумав
немного,
он
продолжал:
-
Вот
уже
семнадцать
лет
Китаем
управляют
име
нем
Мао
Цзэ-дуна.
И
что
же?
Когда
мы
свергали
прежний
партком
-
теперь
мы
зовем
его
черным,-
мы
свергали
его
именем
Мао.
А
как
же
партком
управлял
нами
прежде?
Тоже
именем
Мао!
Вы
знаете,
эти
парт
комовцы
все
выдвинулись
в
19~2
году,
когда
у
нас
в
119