Алиев С.М. История Ирана. XX век

Подождите немного. Документ загружается.

как в области экономики, так и в политической и социальной

сферах делали бюрократическую буржуазию одной из самых

влиятельных сил общества [133]. Нефтяной бум привел к еще

большему укреплению ее позиций.

Бюрократическая буржуазия была тесно связана с верхушкой

промышленно-банковской буржуазии, хотя их интересы не всег-

да полностью совпадали. Это объяснялось тем, что бюрократи-

ческая буржуазия, выражавшая волю шаха и проводившая в

жизнь его социально-экономические и политические установки,

во имя сохранения авторитарного режима и сглаживания соци-

альных противоречий участвовала в разработке и проведении

политики, порою ущемлявшей интересы крупного капитала.

Вместе с тем государственный сектор играл важную роль в

развитии частнокапиталистического сектора. Более того, именно

благодаря целенаправленной деятельности властей уже в 60-х

годах начался процесс формирования новой влиятельной про-

слойки промышленно-банковской буржуазии. Этот процесс осо-

бенно усилился после 1973 г. Бурный рост поступлений от нефти

был использован властями, помимо всего, также для укрепления

позиций своих сторонников в лице указанной прослойки, посред-

ством перераспределения национального дохода в ее интересах.

Подобное перераспределение осуществлялось путем предостав-

ления крупному капиталу огромных, и не только по иранским

масштабам, кредитов под невысокие проценты, выгодных госу-

дарственных заказов, налоговых льгот. Ко второй половине 60-х

годов эта новая фракция иранской буржуазии стала значительной

силой, сумевшей приступить к созданию промышленных групп

монополистического типа [134].

Все это, однако, не означает, что в Иране капитализм насаж-

дался лишь сверху. Развитие капиталистических отношений в

Иране имело сравнительно долгую историю. Середина 60-х годов

XX века была временем, когда уже шел процесс превращения

капитализма в ведущий уклад в масштабах всей страны. Поэтому

попытка отнести в принципе верный тезис Р. Н. Андреасяна о по-

явлении в некоторых аравийских монархиях своеобразного госу-

дарственного феодально-монополистического капитализма к Ира-

ну вызывает возражения [135]. Трудно согласиться и с мнением,

согласно которому госсектор Ирана, как и ряда других государств

в зоне Персидского залива, можно называть таковым «лишь услов-

но» по той причине, что он формировался «не вследствие обычных

процессов концентрации капитала, типичных для развитых капита-

листических государств», а создавался «обуржуазивающимися фе-

одально-монархическими режимами» [136]. Во-первых, когда де-

лается попытка определить характер общественного уклада, вряд

ли будет верным избрать в качестве единственного критерия его

генезис. Во-вторых, в Иране госсектор формировался буржуазно-

помещичьим государством как императив, т. е. как необходимое

условие развития капиталистических отношений.

Сыграв решающую роль в становлении новой верхушки

иранской буржуазии, которую условно можно называть финан-

сово-промышленной олигархией, глава государства в то же время

всеми имевшимися в его распоряжении средствами добивался от

нее полной покорности. В значительной мере именно вследствие

этого у представителей верхушки иранской буржуазии не было

серьезных поползновений к политической самостоятельности.

Вместе с тем в результате возрастания экономической мощи

крупного капитала его политическая роль, особенно в 70-е годы,

все более усиливалась. Одна из особенностей происходивших ле-

том 1975 г. парламентских выборов заключалась в том, что в мед-

жлис и сенат были избраны и назначены представители крупного

капитала - промышленники и финансисты. «Тайме» отмечала,

что каждый из этих бизнесменов возглавляет какую-либо про-

мышленную группу - своеобразное иранское монополистическое

объединение [137].

Представители крупного капитала считали своим долгом

выразить признательность главе государства за поддержку, кото-

рую оказал им госсектор. Тем не менее финансово-промышлен-

ная олигархия, взращенная шахом на нефтедолларах, проявляла

подчас недовольство некоторыми аспектами социальной и эконо-

мической политики государства. Так, сенатор Али Резаи, крити-

чески оценивая расширение промышленной деятельности госсек-

тора, упрекал правительство в желании «сочетать капитализм и

социализм» [138]. Глава промышленной группы и семейства Лад-

жеварди-Касем выступил в сенате за экономическую и финансо-

вую политику, благоприятствующую деятельности тех капита-

листов, которые в состоянии участвовать в реализации «новых и

крупных промышленных объектов». Он резко критиковал прави-

тельственные организации за «бюрократизм» при выдаче лицен-

зий на строительство новых промышленных объектов [139]. Вер-

хушка буржуазии требовала также пересмотра некоторых пунк-

тов законов о труде, социальном обеспечении и подоходном нало-

ге. В правительство Дж. Амузегара (август 1977 - август 1978 г.)

входил ряд политических деятелей, непосредственно выражав-

ших интересы крупной промышленно-банковской буржуазии, что

было признаком усиления ее позиций.

В то же время в условиях шахской диктатуры усиление по-

зиций крупной буржуазии ограничивалось в основном экономи-

ческой сферой. Порою, как было подчеркнуто, представители

крупной буржуазии выражали недовольство социально-полити-

ческими аспектами осуществлявшейся государством экономичес-

кой политики. Подобные заявления делались даже такими близ-

кими шаху деятелями, как Шапур Ансари [140]. Он обращал вни-

мание на то, что достигнутый значительный уровень иранского

частного капитала находится в дисбалансе с его сравнительно

низким политическим статусом.

В действительности шах и выполнявшие его политические

директивы предводители бюрократической буржуазии (члены

правительства и т. д.) блокировали почти все политико-экономи-

ческие инициативы, исходившие от промышленно-финансовой

буржуазии.

6.13. Возрождение абсолютной монархии и

серия реформ

В политическом плане существенной чертой развития Ирана

в период нефтяного бума оказался курс на упрочение личной дик-

татуры шаха. Весной 1975 г. был осуществлен переход к «одно-

партийной системе». По инициативе шаха была образована «Пар-

тия возрождения иранской нации» («Хезб-е растахиз-е меллат-е

Иран»). Основными идейно-политическими принципами партии

«Растахиз» были объявлены верность «шахиншахскому строю»

(т. е. монархии), конституции (которую шах нарушал) и програм-

ме «революции шаха и народа». В программе партии «шахиншах-

ский строй» провозглашался единственной формой правления,

соответствующей «национальным чаяниям» иранского народа.

Шах был назван «командующим» и «вождем» иранской нации.

В официальном издании «Философия иранской революции» роль

вождя в общественной жизни была названа «решающей» [141].

В числе важнейших компонентов «революции шаха и народа»

были включены национализм, точнее великодержавный персид-

ский шовинизм, пропаганда которого приобрела особенно широ-

кие масштабы в период нефтяного бума.

Шах утверждал, что история иранского государства «в своем

величии и самобытности представляет исключение во всеобщей

истории» [142]. Он был убежден, что обоснование истинно иран-

ской природы реформ явится важным условием их популярности.

«Мы не предложили ее, - писал он о программе «белой револю-

ции», - народу в качестве импортного товара. В течение целых

тысячелетий мы сами являлись творцами идей, философии и

логики. Для нас было бы недостойно рядиться сегодня в чужие

одежды» [143].

Проводившаяся в целях манипулирования общественным

мнением идейно-политическая кампания была призвана обосно-

вать надклассовый характер шахского режима. И так как в 60-е

годы благодаря экономическому подъему материальное и соци-

альное положение значительной части населения, включая трудя-

щиеся классы, несколько улучшилось, пропаганда властей оказы-

вала также известное воздействие на общественную психологию

неимущих слоев, прежде всего рабочих и крестьян. У заметной

части из них создавалось иллюзорное представление относитель-

но сущности шахского режима и его политических целей.

Между тем протекавшие в стране на рубеже 60-70-х годов

общественные процессы отчетливо обнаруживали классовое со-

держание позитивных перемен. На новой, капиталистической ос-

нове обострялись классовые и политические противоречия. Осо-

бенно рельефный характер они приобрели после 1973 г., когда

капиталистические производственные отношения получили мощ-

ный импульс для ускоренного развития как вширь, так и вглубь.

Их наиболее отчетливым выражением стали и негативные сторо-

ны перемен - жилищный кризис, рост незанятости, резкое увели-

чение удельного веса традиционных средних слоев, безземель-

ного крестьянства и маргиналов, усиление миграционных процес-

сов, рост инфляции, углубление социальной дифференциации. Эти

явления свидетельствовали о том, что проводившаяся режимом

политика определенных уступок трудящимся классам, основу ко-

торой составляли некоторые пункты программы «революции ша-

ха и народа», не смогла предотвратить рост социальных и поли-

25 Зак. 65

393

тических противоречий. Более того, в результате социальной

политики режима в период резкого увеличения нефтяных дохо-

дов они заметно обострились.

Этот вывод, разумеется, не означает, что реформы не сыг-

рали положительной роли в судьбах режима. Как они, так и про-

водившаяся с середины 60-х годов новая политика в области

промышленности, несомненно, содействовали известному разви-

тию производительных сил и улучшению материального поло-

жения трудящихся классов. Эти сдвиги и продлили жизнь режи-

му. Однако уберечь его от нового кризиса они не смогли.

Дело в том, что если в начале 60-х годов власти прежде всего

вынуждены были приступить к преодолению наиболее важных

препятствий, стоявших на пути развития капитализма в деревне,

то к середине 70-х годов иранская верхушка столкнулась с проб-

лемами, порожденными теми специфическими общественно-по-

литическими условиями, в которых протекало ускоренное разви-

тие капиталистических отношений. Реформы были вызваны к

жизни необходимостью экономического развития и предотвра-

щения дальнейшего нарастания социальной напряженности. В то

же время существенной чертой кризиса 70-х годов явилось то,

что ускоренное развитие и рост одних секторов хозяйства и

укладов сопровождались спадом, стагнацией других.

В этой связи следовало бы акцентировать внимание на одном

важном обстоятельстве: на двойственном характере последствий

нефтяного бума. В чисто экономическом аспекте, объективно,

аграрные реформы явились необходимым шагом, направленным

на смягчение дисбаланса между городом и деревней, промыш-

ленным и сельскохозяйственным секторами. Нефтяной бум, выз-

вавший, прежде всего, чрезвычайное финансовое благополучие

государственного сектора, имел и явно негативные последствия.

Они, несомненно, были прямо связаны с волюнтаристской поли-

тикой режима. Уповая на возраставший поток нефтедолларов,

иранское руководство отказалось от продолжения курса на пре-

образования в иранской деревне. Вместо того чтобы идти путем

массированных капиталовложений в реконструкцию сельскохо-

зяйственного сектора, государство предпочло увеличить объем

импортируемого продовольствия и сельскохозяйственного сырья.

Аграрная проблема обстоятельно рассмотрена в исследованиях

ряда иранистов. Особенно большой интерес в этом отношении

вызывают труды Хома Катузиана, проф. Кейта Мак-Лэчлэка и

либерального иранского экономиста Бахрама Техрани [144]. В них

указанные негативные стороны аграрной политики эпохи Мохам-

мед-Реза шаха подвергаются основательному анализу. К тому же

в книге Мак-Лэчлэка рассмотрен также экологический аспект

проблемы.

Суть дела состоит в том, что шахский режим органически

был не в состоянии решить возникшие в этот период проблемы

или хотя бы предложить для их смягчения какие-либо новые по-

ловинчатые меры. Ибо, помимо всего, новый кризис был порож-

ден также усилившимися антагонистическими противоречиями

между политической надстройкой, сохранившей полуфеодальные

черты, и капиталистическими производственными отношениями.

Широта и размах капиталистических производственных отноше-

ний и быстрота, с которой разрушались устои традиционных

социальных структур, усиливали драматизм ситуации.

Специфика и сложность общественно-политической жизни

Ирана середины 70-х годов проистекали из особенностей об-

щественного и экономического развития страны. Хотя уже с

середины 60-х годов социально-экономическое развитие Ирана

во многом определялось капиталистическим способом производ-

ства, в целом в стране еще полностью не сложилась новая фор-

мация. Капиталистический уклад стал ведущим. Но он еще не

стал господствующим в масштабах всего иранского хозяйства.

Присущие раннему капитализму и даже докапиталистическим

формациям традиционные формы и методы хозяйствования со-

храняли в Иране еще значительные позиции. Преобладающая

часть самодеятельного населения была связана, прежде всего, с

переживавшим острый структурный кризис мелкотоварным укла-

дом. Продолжался процесс распада и разложения натурального

уклада. Период скачкообразного развития капитализма «сверху»

в годы нефтяного бума, когда с головокружительной быстротой

обогащалась крупная промышленно-финансовая и бюрократичес-

кая буржуазия, стал временем массовой пауперизации огромного

числа трудящихся и представителей мелкобуржуазных слоев

города и деревни. Углублялись различия в уровнях социального и

экономического развития различных провинций. В Систане, на-

пример, ежегодный доход на душу населения в начале 70-х годов

составлял всего 40 долларов - примерно восьмую часть среднего

25*

395

подушевого дохода. Крестьяне покидали Систан, и в поисках

средств к существованию направлялись в Хорасан и Горган [145].

Экономический застой был характерен и для многих районов Бе-

луджистана, Курдистана, отчасти Йезда и некоторых других про-

винций. Буржуазные преобразования не только не сглаживали, но

нередко увеличивали существовавшие между районами различия,

что в принципе обостряло социальную напряженность.

Другая важная особенность иранского общества состояла в

том, что ускоренное развитие капиталистических отношений,

быстрый экономический рост, особенно в период нефтяного

бума, устранив или смягчив одни противоречия, породили или

обострили новые проблемы, характерные для капитализма. Не

понимая природы этих новых, присущих капиталистическому

способу производства негативных явлений, иранская верхушка

оказалась бессильной бороться с ними. В более сложных усло-

виях она не смогла верно оценить ситуацию и выработать новый

подход к решению возникших проблем. Она избрала прежнюю

тактику: с одной стороны, власти провозгласили новую серию

реформ, причем куда менее действенных, чем реформы 60-х го-

дов, а с другой - стали продолжать политику репрессий в отно-

шении оппозиционных сил.

Проведение новой программы реформ началось весной

1975 г. почти одновременно с образованием партии «Растахиз».

24 апреля был издан указ о включении реформы «расширение соб-

ственности в промышленности» в программу «революции шаха и

народа» в качестве ее тринадцатого пункта (или принципа) [146].

То, что первая из новой серии реформ касалась рабочих, не

было случайностью. Промышленное строительство конца 60-х -

первой половины 70-х годов, а также процесс урбанизации вызва-

ли резкое увеличение численности рабочих, появление новых от-

рядов пролетариата. К середине 70-х годов в Иране насчитыва-

лось свыше 2,5 млн. рабочих, занятых в промышленности и стро-

ительстве. К этому времени иранские рабочие стали играть более

значительную роль в общественном производстве и социальной

структуре страны, чем в дореформенный период. Несмотря на

частичное выполнение провозглашенных в начале 60-х годов

реформ и на усиление контроля над деятельностью созданных

правительственными органами профсоюзов, к середине 70-х го-

дов было отмечено некоторое возрастание забастовочного движе-

ния рабочих. Это свидетельствовало о росте классового сознания

иранского пролетариата и о малой эффективности широко раз-

рекламированной реформы, предусматривавшей участие рабочих

в прибылях. Даже по официальным данным, ею была охвачена

незначительная часть рабочих [147]. Власти насторожило, что в

ходе некоторых забастовок 70-х годов рабочие выдвигали требо-

вания не только экономического, но и политического характера.

Поэтому помимо реформ был разработан целый комплекс

политических мероприятий. Важное место в нем отводилось

деятельности созданной в 1967 г. Организации рабочих Ирана

(ОРИ). Первоначально ОРИ объединила три самостоятельные

правительственные профсоюзные рабочие организации Тегерана.

Через год после учреждения партии «Растахиз» был созван III

съезд рабочих Ирана. К тому времени, ввиду роспуска в марте

1975 г. партии «лояльной оппозиции» - «Мардом», примыкавшие

к ней профсоюзные организации также прекратили свою деятель-

ность. В результате к съезду был завершен процесс огосудар-

ствления всех профсоюзных рабочих организаций Ирана. ОРИ

стала единственной организацией рабочих.

Центральное место на съезде заняло обсуждение, точнее вос-

хваление, уже упомянутого тринадцатого пункта шахской про-

граммы реформ. Этот пункт имел свою предысторию. Еще в

1972 г. власти заявили о намерении организовать продажу части

акций промышленных предприятий рабочим и другим слоям

населения. Однако капиталисты встретили этот призыв насторо-

женно, некоторые - даже враждебно. Но обстоятельства, о кото-

рых говорилось выше, вынудили правительство вернуться к

прежней идее. В 1975 г. этот принцип вошел в программу «рево-

люции шаха и народа». Иранские органы массовой информации

придавали первостепенное значение пропаганде очередной ре-

формы, выдавая ее за средство, способное содействовать установ-

лению социального равенства. Более того, иранские руководи-

тели утверждали, что реализация этого принципа «революции

шаха и народа» позволит воспрепятствовать концентрации средств

производства в руках представителей частного сектора. Сам

монарх называл предстоявшую реализацию указанной реформы

«воплощением новой теории», по его словам, выгодно отличав-

шейся от марксистской концепции. «В нашей системе участия, -

писал он, - рабочий является собственником и одновременно

работает на себя» [148]. После осуществления реформы, заклю-

чил шах, в Иране система эксплуатации человека человеком бу-

дет заменена классовым сотрудничеством.

В действительности же реформа не могла способствовать за-

метным общественным сдвигам в пользу рабочего класса. Рефор-

ма предусматривала распродажу поэтапно до октября 1978 г. 49%

акций частных и 99% государственных и других крупных произ-

водственных предприятий (оплаченный капитал каждого из кото-

рых составлял 1-1,5 млн. долл.) промышленным и сельскохозяй-

ственным рабочим, крестьянам и представителям других клас-

сов [149]. Она не распространялась на предприятия металлурги-

ческой, нефтехимической, нефтедобывающей промышленности и

других ключевых отраслей государственного сектора.

Прежде всего, в условиях, когда уровень жизни 54% семей,

по официальным данным, находился ниже порога бедности (их

ежегодные расходы в ценах 1971 г. составляли менее 800 долл. в

год) [150], отсутствовала социально-экономическая база для реа-

лизации реформы. Чиновники жаловались на отсутствие у рабо-

чих и других неимущих слоев интереса к приобретению акций.

А дело заключалось в том, что у них просто не было средств.

Чтобы помочь трудящимся приобрести акции промышленных

предприятий, были учреждены специальные финансово-адми-

нистративные учреждения, которым вменялось в обязанность

приобретать акции у фирм и предприятий, а затем путем пре-

доставления кредита способствовать их продаже рабочим и дру-

гим слоям населения с низким доходом. Однако деятельность

указанных учреждений также оказалась малоэффективной. И это

вполне понятно. Трансплантация порожденных в экономически

развитых капиталистических странах реформистских мер в отста-

лую в целом социально-экономическую структуру Ирана, где

уровень доходов абсолютного большинства трудящихся классов

оставался сравнительно низким, не могла быть успешной.

Как и следовало ожидать, реформа коснулась весьма незна-

чительного числа трудящихся. И, разумеется, она никаким обра-

зом не угрожала позициям крупного капитала. Мало того, не-

смотря на заявление шаха о недопустимости формирования слоя

«промышленных феодалов», вторая половина 70-х годов была от-

мечена дальнейшим упрочением позиции верхушки буржуазии.

То, что шах, провозглашая указанную реформу, исходил из инте-

ресов режима и крупного капитала, фактически признавали даже

члены правительства. В этом отношении весьма характерным было

высказывание премьер-министра А. А. Ховейды в марте 1976 г.

Выступая перед иранскими и американскими промышленниками и

финансистами, он подчеркнул, что реформа «расширения соб-

ственности в промышленности», никоим образом не сужая воз-

можности частного предпринимательства, в состоянии стимули-

ровать подъем производительности труда и улучшение качества

выпускаемой на промышленных предприятиях продукции [151].

Подобная интерпретация сущности реформы ясно показы-

вает, какую экономическую цель преследовали иранские власти.

Вместе с тем подчеркивать именно эту сторону реформы Хо-

вейду вынудили следующие обстоятельства. Провозглашение ре-

формы в качестве составной части программы шахской «револю-

ции» вызвало недовольство верхушки буржуазии, которая сочла,

что ее позиции могут быть при этом поколеблены. Такого же

мнения придерживались и представители иностранного частного

капитала, действовавшие в Иране. (Недаром буржуазная пресса

Запада объясняла причину увеличения объема заграничных вло-

жений частного иранского капитала главным образом опасения-

ми, вызванными у крупной иранской буржуазии новыми шахски-

ми реформами.) На самом же деле, как было отмечено, осущест-

вление новой реформы не могло нанести даже незначительного

ущерба крупному капиталу. Более того, во второй половине 70-х

годов государство продолжало оказывать крупным иранским про-

мышленным группам и фирмам большую финансовую помощь,

что позволило им значительно увеличить основной капитал.

Одним словом, реформа «расширения собственности в про-

мышленности», которая выдавалась шахом за становой хребет

нового курса, явилась еще одним образцом политики манипуля-

ции общественным сознанием и социальной демагогии. Однако

подобная политика не могла продолжаться бесконечно. Если в

условиях экономического подъема, позитивных сдвигов во внеш-

ней политике и борьбы режима «против феодалов» в 60-х годах

она сработала, то к середине 70-х годов - в период нарастания

социальной напряженности в городе, роста инфляции, ухудшения

положения большей части сельского населения - она перестала

быть эффективной.

Широкая общественность отнеслась к шахским реформам с