Алиев С.М. История Ирана. XX век

Подождите немного. Документ загружается.

F-15 и F-5, истребители «Томкэт» F-14, самолеты-заправщики. Во

время своей поездки в ноябре 1977 г. в США шах сделал заявку на

140 истребителей F-16, которые в ВВС США начали поступать

только с 1977 г. Было закуплено и заказано свыше 800 новейших

военных вертолетов (в основном в США и Италии). Для осна-

щения сухопутных войск были приобретены и заказаны свыше

2 700 танков, более 3 тыс. бронетранспортеров, самоходных артил-

лерийских установок и других бронированных машин [174].

Поскольку вооруженные силы Ирана не обладали достаточ-

ным количеством специалистов для эксплуатации закупаемых

новейших систем вооружения и их технического обслуживания,

возникла необходимость в значительном увеличении числа

иностранных, в основном американских, военных советников и

военно-технических специалистов в Иране. Одновременно воз-

росло число иранских военнослужащих, направляемых на пере-

подготовку в США и другие западные страны.

Особое место в военных приготовлениях Ирана шахское пра-

вительство отводило строительству военно-морского флота. [175]

К 1975 г. ВМС страны насчитывали свыше 50 боевых кораблей -

фрегатов, эсминцев, корветов и т. д. В США было заказано шесть

ракетных эсминцев, в Англии - ракетные крейсеры, во Франции -

шесть ракетных катеров. Иранское правительство планировало

также приобретение подводных лодок, включая атомные.

Составной частью военной программы шаха явилось строи-

тельство системы военных баз и военно-технических центров

разведки в зоне Персидского залива, в том числе на побережье

Ормузского пролива. Важное место в военных планах Ирана зани-

мало строительство крупной военно-воздушной базы в Бендер-

Аббасе и модернизация военно-морской базы в Хорремшехре. На

побережье Оманского залива в Чахбехаре при участии США было

начато сооружение крупнейшей в районе Индийского океана ком-

бинированной военно-воздушной и военно-морской базы.

Военная программа Ирана предусматривала также развитие

собственной военной промышленности. Основные мероприятия в

этой области, однако, касались строительства сборочных и ре-

монтных заводов. Модернизация имевшихся и создание новых

предприятий осуществлялось при участии иностранных фирм,

прежде всего американских и английских.

Одновременно с началом реализации программы военных

приготовлений иранское руководство сформулировало собствен-

ную военно-политическую доктрину. Важнейшим ее компонен-

том была идея о необходимости наращивания военных приготов-

лений, с тем чтобы Ира» в 80-е годы стал пятой-шестой державой

в мире по уровню военной мощи [176]. Шах и его близкое окру-

жение утверждали, что увеличение военного потенциала вызвано

необходимостью сохранить и упрочить национальный суверени-

тет. В прошлом, говорили они, из-за военной слабости страны

иранский суверенитет нарушался; кроме того, возрастание эконо-

мического потенциала требует усиления обороноспособности

страны. Оправдывая закупки новейших систем вооружений, шах

утверждал, что, в связи с колоссальными изменениями в военной

технике, линия обороны страны сдвинулась далеко к югу от иран-

ского побережья Персидского залива, в район Индийского океана.

Поскольку главные водные артерии, связывающие Иран с миро-

вым капиталистическим хозяйством, пролегали через Персидский

залив и северную часть Индийского океана, основной акцент в

военном строительстве делался на южные районы, прилегающие

к Персидскому и Оманскому заливам.

Военно-политическая доктрина шахского режима была выра-

жением притязаний Ирана на ведущую политическую роль в зоне

Персидского залива и северной части Индийского океана. С этой

целью иранское руководство, не без подсказки Вашингтона, вы-

двинуло тезис о необходимости усиления охраны путей вывоза

средневосточной нефти в Японию, Западную Европу и США.

Беря на себя роль стража морских коммуникаций на весьма

отдаленных подступах к Персидскому заливу, Иран добивался

активной поддержки своих военных приготовлений ведущими

державами Запада и, прежде всего, США и Великобританией.

Иранские устремления тесно связывались с задачей сохранения

«стабильности» в этом стратегически и экономически важном

районе мира. С точки зрения шаха и его заокеанских друзей,

главной угрозой «стабильности» считалось национально-освобо-

дительное движение, для обозначения которого шах нередко

употреблял термин «коммунистический заговор». В то же время

шах надеялся, что, став ведущей державой в обширном регионе,

Иран станет играть значительную роль в глобальной политике,

получив, в частности, возможность войти в близкое политическое

и экономическое сотрудничество с развитыми государствами

Запада, потребляющими большую часть нефти, добываемой в

зоне Персидского залива.

Основные элементы военной доктрины шаха вытекали из его

политических амбиций и цели упрочения режима. Они ясно про-

сматривались в высказываниях шаха относительно конкретных

задач военных приготовлений. Во-первых, шах не скрывал, что

усиление вооруженных сил связано с необходимостью сохране-

ния существующей в Иране политической системы [177]. Он

писал, что военная мощь нужна не только для национальной обо-

роны, что она неизменно была «решающим фактором с точки

зрения обеспечения социальных перемен» в борьбе с «феодаль-

ными элементами, а также агентами красной реакции и черной

реакции» [178]. Во-вторых, шах утверждал, что широкий ком-

плекс мероприятий по усилению военного могущества вызван

стремлением иранского руководства с помощью силы сдержать

рост националистического и «коммунистического» движения в

зоне Персидского залива и Индийского океана [179].

Одновременно с увеличением военного потенциала в эпоху

«Растахиз» (по выражению шаха и его окружения) происходили

значительные перемены во внешнеполитическом курсе Ирана.

Военная сила и финансовый потенциал приобретали характер

активных инструментов внешней политики. В феврале 1973 г.

Иран по договоренности с США направил в Оман экспедицион-

ный корпус, сыгравший решающую роль в подавлении антимо-

нархического движения. Оказав военно-политическую помощь

курдскому национальному движению в Ираке, возглавлявшемуся

Мостафой Барзани, и подтолкнув курдских повстанцев в начале

70-х годов к продолжению кровопролитной войны с регулярной

иракской армией, к весне 1975 г. шах пошел на улучшение

отношений с иракским руководством, фактически способствовав

поражению курдского движения [180]. Вдохновителем этого но-

вого курса в отношении Ирака, как позже стало известно, было

правительство США. Военно-политическое давление, сочетавше-

еся в некоторых случаях с готовностью идти на компромисс, дало

возможность шаху во время переговоров с Ираком, касавшихся

спорных пограничных вопросов, в принципе добиться принятия

выгодных Ирану условий. В 1977 г. Иран одновременно с Сау-

довской Аравией направил военные материалы Сомали, которое

вело войну против Эфиопии. Иран совместно с монополиями и

ведущими державами Запада оказал финансовую помощь прави-

тельству Заира во время выступления катангских сепаратистов.

После апрельской революции 1978 г. в Афганистане, опасаясь

роста советской экспансии в регионе, шах поддерживал распро-

странявшиеся западными СМИ сведения о существовании заго-

вора против территориальной целостности Пакистана. По некото-

рым сведениям, он даже вынашивал планы вооруженной борьбы

против афганских руководителей.

Шахское правительство в тот период прилагало большие

условия, направленные на достижение военно-политической кон-

солидации государств региона, прежде всего стран, расположен-

ных в зоне Персидского залива. В случае официального офор-

мления предложенного шахом в мае 1973 г. пакта государств зо-

ны Персидского залива [181] Иран как самая сильная в военном

отношении страна приобрел бы еще больший вес. Одновременно

шах добивался активизации деятельности СЕНТО, полагая, что

превращение его в военный блок типа НАТО может значительно

упрочить военно-политические позиции Ирана в обширном гео-

графическом районе. Арабские государства зоны залива с опас-

кой встретили энтузиазм шаха, учитывая, в частности, его тайные

политические игры с руководителями государства Израиль.

В 70-х годах Иран значительно расширил свои внешнеэконо-

мические связи, в том числе и с развивающимися государствами.

Предоставление крупных кредитов Египту, Индии, Пакистану,

Сенегалу, Южной Корее и другим странам имело для Ирана как

экономическое, так и политическое значение. В экономическом

плане иранское руководство таким образом намеревалось приоб-

рести новые рынки для своей промышленности. Обычно кредиты

предоставлялись с товарным наполнением, за их счет осущест-

влялась поставка Ирану некоторых видов сырья из указанных

стран. В плане же политическом подобное использование нефте-

долларов во многих случаях, но не всегда означало поддержку

прозападных режимов афро-азиатского региона. Используя бла-

гоприятную для Ирана конъюнктуру, вызванную энергетическим

кризисом, шахское правительство выступило с инициативой уч-

реждения «Азиатского рынка», намереваясь занять в нем аван-

гардную позицию [182].

В середине 60-х годов, когда иранское правительство, руко-

водствуясь национальными интересами, внесло важные коррек-

тивы в свою внешнюю политику, пойдя на установление эконо-

мического и научно-технического сотрудничества, в том числе со

странами социалистического содружества. Одновременно в неко-

торых международных вопросах Иран стал отстаивать принципы,

соответствующие в той или иной степени потребностям разви-

вающихся государств. Так, в первой половине 70-х годов Иран

выступил с требованием индексации цен на нефть в соответствии

с ценами на основные виды промышленного оборудования, им-

портируемые развивающимися государствами из стран Запада.

Иран также неизменно поддерживал идею об увязке цен на нефть

со стоимостью американского доллара. Правительство Ирана бы-

ло одним из инициаторов переговоров «Север-Юг» [183], в рам-

ках которых первоначально была сделана попытка разработать

общую генеральную линию развивающегося мира, выступающе-

го за перестройку международных экономических отношений на

основе равноправия. Иранские государственные деятели в 1975 г.

осудили тогдашнего государственного секретаря США Генри

Киссинджера и других американских официальных лиц, призы-

вавших «в случае необходимости» направить американские вой-

ска в нефтеносные районы Персидского залива. В целом в тот пе-

риод иранская политика в известной степени содействовала сбли-

жению позиций ряда стран Азии, Африки и Латинской Америки,

недовольных экономической политикой развитых капиталисти-

ческих государств и транснациональных корпораций.

Однако во второй половине 70-х годов Иран стал отходить от

прежней линии, его внешнеполитический курс становился все бо-

лее прозападным. Эта перемена была вызвана двумя обстоятель-

ствами. Во-первых, гегемонистские устремления иранского руко-

водства, порожденные экономическими и политическими интере-

сами шахского двора, бюрократической буржуазии и крупного

капитала, полностью «Вписывались», особенно в отношении Пер-

сидского залива и северной части Индийского океана, как было

отмечено, в стратегические планы Запада [184]. США и Англия

поощряли наращивание Ираном, как и Саудовской Аравией, во-

енного могущества, поддерживали его намерение установить в

зоне Персидского залива свое лидерство. Во-вторых, отход Ирана

от прежней позиции носил не полностью добровольный характер.

Страх перед растущей внутренней оппозицией и национально-

освободительным движением на Ближнем и Среднем Востоке

обусловливал уступчивость шахского режима в отношении Запа-

да. Следует также принять во внимание, что усиление зависимос-

ти Ирана от экономически развитых стран в отношении поставок

вооружений и военной техники значительно уменьшало возмож-

ности проведения Ираном подлинно самостоятельной политики.

Усиление прозападной линии в иранской политике четко вы-

рисовывалось и в области мирохозяйственных связей. В первую

очередь это относится к нефти. Длительное время, особенно в

конце 60-х - начале 70-х годов, Иран играл активную роль в дея-

тельности ОПЕК, ведущей наступление на позиции транснацио-

нальных корпораций в нефтяной промышленности развивающихся

стран. Иранское требование об увязке уровня цен на нефть с цена-

ми на основные промышленные товары и с курсом американского

доллара в начале 70-х годов стало важным элементом политичес-

кой линии ОПЕК. Именно представителями Ирана были сфор-

мулированы принципы политики цен, проводимой ОПЕК [185].

С начала 70-х годов Иран в вопросе о ценах занимал, как пра-

вило, среднее положение, не поддерживая ни радикальную ли-

нию Алжира и Ирака, ни позицию Саудовской Аравии, выступав-

шей обычно против повышения цен на нефть и за их заморажи-

вание на длительный период. В целом нефтяная политика Ирана

способствовала сохранению единства в рамках ОПЕК, в част-

ности в такой трудный для организации период, как 1974-1975 гг.,

когда из-за экономического кризиса, охватившего капиталисти-

ческий мир, она подверглась сильному давлению ведущих дер-

жав Запада. Тогда ОПЕК не только сумела сохранить стабильный

уровень справочных цен на нефть, но и поднять их (осень

1975 г.). Следует заметить, что в тот период в вопросе о ценах на

нефть Иран пытался оказывать на руководителей Саудовской

Аравии сильное давление. Иранские газеты «Кейхан», «Эттелаат»

и некоторые другие органы печати вели прямую атаку на прави-

тельство Саудовской Аравии, называя его нефтяную политику

«проимпериалисгической» [186].

Во второй половине 70-х годов иранская позиция измени-

лась. Представители-Ирана и Саудовской Аравии воспрепятство-

вали новому повышению цен на нефть, на чем настаивали многие

члены ОПЕК. В том, что летом 1976 г. ОПЕК решила не повы-

шать цен на нефть, важную роль сыграла иранская позиция, хотя

наиболее активно против повышения цен выступали Саудовская

Аравия и Кувейт. Весьма активно противодействовал Иран повы-

шению цен на нефть также на конференциях ОПЕК в Каракасе

(декабрь 1977 г.) и Женеве (июнь 1978 г.). Сближение позиций

Ирана и Саудовской. Аравии ослабило сплоченность входящих в

ОПЕК государств и значительно уменьшило их шансы на успех в

противоборстве с Западом.

В период нефтяного бума иранское правительство, по су-

ществу, устранилось от переговоров с западными державами по

линии «Север-Юг», в которых еще совсем недавно Иран играл

конструктивную роль, внося заметный вклад в формирование

общей политики развивающихся стран.

Отход от прежних позиций по всем отмеченным выше вопро-

сам был закономерным результатом перемены внешнеполитичес-

кого курса Ирана, усиления прозападного направления в его

политике. И все же происхождение этого сдвига в иранской

политике не поддается однозначному объяснению. Если принять

во внимание высказывания самих иранских руководителей, то

получается, что некоторые новые явления в экономической поли-

тике Ирана, ставшие возможными благодаря росту доходов от

нефти (прежде всего речь идет о вывозе иранского капитала -

приобретение 25% акций металлургического комплекса фирмы

«Крупп» в Бохуме, вложение капитала в добычу нефти на ан-

глийском участке Северного моря и в нефтеперерабатывающие

предприятия в Индии, ЮАР, Японии и ряде других стран), соз-

дали у шаха и его окружения иллюзорное представление о дей-

ствительных возможностях Ирана и его месте в капиталистичес-

ком мире. Им казалось, что мечта шаха о превращении Ирана в

равноправного члена «западного клуба» (выражение Мохаммеда

Резы Пехлеви) благодаря повышению цен на нефть начинает

сбываться. Поэтому вполне понятно, что, желая укрепить свои по-

зиции в западном сообществе, иранское руководство постепенно

отходило от курса, для которого было характерно известное про-

тивоборство с Западом. Вместе с тем указанный отход был ус-

тупкой и не носил добровольного характера в полном смысле это-

го слова. Иранское правительство шло на это в немалой степени

под давлением, оказываемым на него правящими кругами США.

Осуществив в Иране в послевоенный период, особенно после

1953 г., широкую экономическую и политическую экспансию,

США получили возможность оказывать значительное воздействие

на формирование иранской политики. Этим особенно отличалась

администрация президента Дж. Картера, воспользовавшаяся заин-

тересованностью шаха в новейшем американском оружии и воен-

ной технике, а также его боязнью изменений в американской по-

литике, связанных, в частности, с возможной поддержкой бур-

жуазной оппозиции в Иране. Хотя США были заинтересованы в

военных поставках Ирану не меньше, чем шах, некоторые влия-

тельные американские политические деятели считали, что следует

«притормозить и растянуть во времени процесс наращивания его

(Ирана. - С.А.) вооруженных сил, с тем, чтобы дать шаху возмож-

ность создать более надежную внутреннюю базу для проведения

избранной им политики» [187].

С этой целью (и по некоторым другим соображениям) в

конгрессе США были предприняты шаги для временного замо-

раживания экспорта современной военной техники Ирану (и дру-

гим государствам Персидского залива). Подобная мера вынудила

шаха приложить больше усилий для доказательства своей лояль-

ности в отношении США, ибо он считал любую отсрочку по-

ставки Ирану американского оружия симптомом недоверия к его

режиму. Поэтому во время своей поездки в США в ноябре 1977 г.

он стал добиваться безоговорочного выполнения военных зака-

зов, сделанных в США. В конце концов Картер пошел навстречу

его желаниям, так как «понял, что необходимы особые отно-

шения с шахом Ирана» [188]. По мнению американского руко-

водства, «очень немногие страны были так лояльны (к США. -

С.А.), как Иран, и очень немногие руководители так готовы

помогать Соединенным Штатам, как шах». Мохаммед Реза Пех-

леви был готов оправдать доверие американского президента. Во

время беседы с Картером, как впоследствии стало известно, он

обещал помешать повышению цен на нефть. И свое обещание он

выполнил [189]. Взамен он получил заверение в полной амери-

канской поддержке его планов по модернизации армии.

Действенным рычагом американского давления на шаха стал

и так называемый вопрос о правах человека, поставленный Кар-

тером отчасти в демагогических целях и отчасти во имя победы в

идеологической войне против социалистических стран во главу

угла американской внешней политики. Первоначально Мохаммед

Реза Пехлеви и его окружение восприняли начатую Картером

кампанию так, будто новый президент США выступает против

28 Зак. 65

417

монархических, авторитарных систем правления. Подобная ин-

терпретация, видимо, была отчасти вызвана появлением в 1976-

1977 гг. в американской печати серии статей, направленных про-

тив иранского режима и лично против шаха. Новый посол США в

Иране У. Салливан в июле 1977 г. докладывал в госдепартамент,

что «политика Соединенных Штатов в вопросе о правах человека

является центральным моментом чуть ли не всех бесед, которые я

имел с высокопоставленными иранскими должностным лицами

на протяжении первых шести недель моего пребывания в Ира-

не» [190]. Салливан писал, что уже дважды обсуждал этот вопрос

с шахом, один раз - с шахиней Фарах, а также с большинством

членов иранского правительства.

Как следовало из появившихся в американской печати

сообщений о ноябрьских беседах 1977 г. шаха с Картером, вопрос

о правах человека был использован президентом как средство

давления, призванное вынудить Мохаммеда Реза Пехлеви изме-

нить свое отношение, в частности, к проблеме цен на нефть.

Получив обещание способствовать замораживанию цен на нефть,

представители американской администрации распространили в

печати шахское истолкование причин жестокого преследования

инакомыслящих в Иране. Шах будто бы объяснил президенту

США, что в Иране репрессиям подвергаются лица, нарушающие

иранский закон о запрещении коммунистической партии. «Этот

иранский закон, - отметил шах, - аналогичен американским зако-

нам, запрещающим участие в деятельности организаций, плани-

рующих насильственное свержение правительства». Американ-

ские руководители, которые отнюдь не собирались портить отно-

шения с Ираном, ибо отводили ему новую, более значительную

роль в своих стратегических планах в зоне Персидского залива и

Индийского океана, были склонны принять шахскую версию.

Во время второй встречи с шахом, состоявшейся в Тегеране

31 декабря 1977 г. - 1 января 1978 г., Картер не только публично

заявил, что в Иране отсутствуют нарушения прав человека, но и

пустился восхвалять Мохаммед Резу Пехлеви. «Благодаря заме-

чательному руководству шаха, - заявил американский президент,

- Иран является островком стабильности в одном из наиболее

неспокойных районов мира... На свете нет такого государ-

ственного деятеля, к которому я лично питал бы большую при-

знательность и личную привязанность». Подобные высказывания

«борца за демократию и права человека» в адрес иранского шаха,

снискавшего себе во всем мире дурную славу своей репрессивной

политикой в отношении недовольных и инакомыслящих, вызвали

отрицательную реакцию в печати многих стран.

Американский журналист Скотт Армстронг отмечал, что да-

же американскому послу в Тегеране У. Салливану столь пылкая

речь Картера показалась «чрезмерной». Впрочем, далее Арм-

стронг писал следующее: «Но даже если Картер говорил более

пылко, чем хотелось бы Салливану, кто его мог осудить? Шах

всего за несколько недель до этого выполнил свое обещание

помешать повышению цены на нефть, задуманному организацией

стран - экспортеров нефти, и, казалось, был склонен согласиться

с США в вопросе об ограничении продажи американского ору-

жия Ирану» [191]. Представляется, что были и другие важные

причины, побудившие Картера произнести о шахе слова, полные

восхищения. Во-первых, шах охотно брал на себя миссию жан-

дарма в зоне Персидского залива и северной части Индийского

океана, которую американская администрация намеревалась на

него возложить. Во-вторых, он все активнее выступал в качестве

проводника американской политики в регионе. Совершенно не

случайной была «предусмотрительность» шаха, который к приез-

ду Картера пригласил в Иран короля Иордании. Президент США

обсуждал с Хусейном в Тегеране американские планы восстанов-

ления мира на Ближнем Востоке [192].

Как явствует из секретных документов, опубликованных МИД

Исламской Республики Иран осенью 1981 г., шахский режим до

конца 60-х годов держал руководство Израиля в курсе своей дип-

ломатической деятельности на Арабском Востоке. Особый инте-

рес представляют документы, касающиеся пятидневной встречи

министра иностранных дел Ирана А. Халатбари с министром

обороны Израиля Ш. Пересом и министром иностранных дел

И. Аллоном. Иранский министр информировал израильских госу-

дарственных деятелей о контактах своего правительства с ООН,

обсуждал с ними возможность привлечения короля Хусейна к

предстоявшим мирным переговорам Израиля с Египтом [193].

Насколько шах был увлечен ролью проводника американско-

го курса на Ближнем и Среднем Востоке, показывает тот факт,

что в сложное для его власти время, когда в Иране явно обо-

значился опасный рост недовольства его политикой, он лихора-

28*

419