Аргунова В.Н. Социальная справедливость: ценностно-институциональный анализ

Подождите немного. Документ загружается.

190

Глава HI

дой воплотившегося Слова, являющегося для Запада якорем спа-

сения. Такое понимание Троицы придает значимость миру твар-

ному, озаренному светом славы и благодати. В тварном мире

существует сверхъестественное тварное, поэтому мир Божест-

венного Творения обретает значимость и ценность. В познании

Бога Запад идет преимущественно катафатическим путем: Бог

открывается через присутствие в своих творениях. Мир тварный

предстает прямым воплощением божественных идей, являющих-

ся причиной-образцом.

Смещение акцентов в восприятии Христа — от Богочело-

века и Сына Божия к земной Его ипостаси — делает земную

жизнь Христа важнее Его Воскресения «смертию смерть поправ».

Это порождает, по мнению Н. А. Нарочницкой, идеи западноев-

ропейского гуманизма. Упоительно дерзостное воспевание чело-

века и его созидательных возможностей трактуется как развитие

в человеке именно Божественного начала, ибо сам Господь наде-

лил его разумом и творческим началом, создав его по своему

образу и подобию. Гуманистический экстаз гордыни в толкова-

нии этой христианской истины неудержимо вел к превращению

идеи «богоподобия» в идею «богоравности»

Ориентация Запада на организацию земного устройства

придает культуре этой цивилизации утилитарную направлен-

ность. Восприятие мира приобретает модальность «мир — сред-

ство». Утилитарная стратегия бытия — это стратегия использова-

ния существующих природных и социальных условий. Е. Н. Яр-

кова считает важнейшей характеристикой утилитаризма его отказ

от абсолютизации каких-либо смыслов. Высшее благо утилита-

ризма — «благо человека» — понятие относительное, отсюда и

неотделимость самого утилитаризма от релятивизма. Господство

принципа пользы определяет ценностную «всеядность» утилита-

ризма, который не только формирует свои специфические ценно-

сти,

но и использует другие. Ценностно-смысловое поле утилита-

Наронницкая

Л.

Россия и русские в мировой истории. М.,

2003.

С.

27.

Социальная справедливость

России

191

ризма представляет собой чрезвычайно эклектичное, подвижное

образование. Спектр утилитарных мотиваций простирается от

умеренного конформизма, гибкого приспособленчества и согла-

шательства до откровенного цинизма

Иначе выстраиваются отношения человека с миром в рос-

сийской цивилизации, основанной на восточно-христианской

традиции. Познание Бога и мира осуществляется противополож-

ным путем — апофатическим. «Путь негативный, апофатиче-

ский, — пишет В. Н. Лосский, — стремится познать Бога не в

том, что Он есть (то есть не в соответствии с нашим тварным

опытом), а в том, что Он не есть. Путь этот состоит из последова-

тельных отрицаний <...> сначала устраняется все тварное, даже

космическая слава звездных небес, даже умопостигаемый свет

небес ангельских. Затем исключаются самые возвышенные атри-

буты — благость, любовь, мудрость. Наконец, исключается и

само бытие. Бог не есть что-либо из этого; в самой природе Своей

Он непознаваем. Он — "не-есть". Но (и в этом весь парадокс

христианства) Он — тот Бог, Которому я говорю "Ты", Который

зовет меня, Который открывает Себя, Личного, Живого»

Толкование Троицы в православии предполагает, прежде

всего, отрицание какой-либо взаимосвязи между ее ипостасями

кроме происхождения. Начало единства — Личность Отца, яв-

ляющего пределом соотношения. Он объединяет все ипостасные

свойства — отцовство, рождение, исхождение. Однако «единона-

чалие» Отца не выражает субординации внутри Троицы, все ее

лики сохраняют свою равнозначность.

Восточная Церковь не знает промежуточной фазы между

Богом и тварным миром, категорически их разводит. В тленном

мире присутствует Свет Божий, он во всем и вне всего. Божест-

венные энергии сами по себе — суть отношения между Богом и

тварным бытием. Они вступают в отношения с тем, что не есть

Яркова

Е.

Н.

Утилитаризм как тип культуры: концептуальные па-

раметры

специфика

России.

Новосибирск,

2001.

С. 29.

Лосский

В.

Н.

Указ. соч.

С.

204—205.

192

Глава HI

Бог, которое по воле Божией и приводит к бытию. Чтобы соеди-

ниться с лучом Божества, надо подняться над миром тварным,

порвать с ним всякую связь. Таким образом, окружающий мир

теряет значимость в глазах индивида. Ценность приобретает

лишь мир духовный, поскольку только в нем и через него воз-

можно узнать Бога. Если быть терминологически точным, то речь

идет не о познании Бога, а о соединении с Ним. Процесс по-

знания предполагает наличие объекта и субъекта. Апофатиче-

ский путь — это постепенное освобождение от власти всего, что

доступно познанию, от видящего и видимого, т. е. от объекта и

субъекта, он приводит к их слиянию.

Отношения человека с Богом предельно ярко отражают

принципы взаимоотношений индивида с внешним миром. Со-

гласно западной традиции, развитой и углубленной христианст-

вом,

хотя индивид и реальный материальный и социальный мир

противостоят друг другу? их противостояние носит позитивный

характер. Человек пребывает внутри этого мира как особая его

часть, часть творческая, ответственная за мироустройство. Запад-

ный индивид ценит окружающий мир, поскольку именно в нем

уже имелось совершенное творение — Сын Божий, по заветам

которого должно и возможно совершенствовать сущее. Рождение

Христа — это главное событие в религии западных христиан,

подчеркивающее значимость земной жизни. Устроение земной

жизни, так же как и отношения с Богом, основывается на вполне

понятных, прагматических основаниях. И в католицизме, и в

протестантизме доминирует юридическая концепция искупления,

согласно которой жертва Христова была обусловлена необходи-

мостью удовлетворения Божественного правосудия за грех Адама

и его потомков, заслуживших за нарушение закона Божия вечное

наказание. Христос же взял на себя это наказание, искупив, т. е.

выкупив, человечество от праведного гнева Бога-Отца. Искупле-

ние, следовательно, толкуется как воздающая справедливость,

более соответствующая секулярному миру

Белова

Т.

П. Отношения человека и мира: православный, католи-

ческий и протестантский взгляд // Государство и Церковь в России:

Социальная справедливость

России

193

В российской культуре индивид связан с бренным миром

особыми трансцендентными отношениями. Бог отделен от мира

Своей волей, Божественные идеи творения отделены от твари,

как воля художника отделена от произведения, в котором она

проявляется

. По этой причине материальный мир утрачивает

свою значимость. Подлинный мир — это мир духовной благода-

ти,

царство подлинной свободы и равенства. Для соединения с

Богом, который есть вся полнота бытия, необходимо категориче-

ски отрешиться от окружающего мира, пребывающего вне Бога.

Апофатический путь способствует не просто обособлению мате-

риального и духовного миров, но их противопоставлению и

взаимоисключению. Порвать с внешним миром, отказаться от

него,

чтобы войти в совершенный мир, — вот главная задача

человека. С. Л. Франк именует такую познавательную и жизнен-

ную позицию христианским реализмом. Она предполагает при-

знание божественной основы и потому положительной ценности

всего конкретно сущего. В то же время усматривается роковое

несовершенство эмпирического состояния мира и потому огра-

ниченность возможностей его чисто человеческого совершенст-

вования

. Отношения индивида с миром строятся на иных, по

сравнению с Западом, основах. Человек в русской культуре при-

зван не к устроению земной жизни, а к ее отрицанию. Негатив-

ность, конституирующая существо мира, предстает как положи-

тельная связь с Богом. «Мир сам по себе "безосновен", он есть не

из "себя самого", он как бы витает над бездной, имеет под собой

"ничто"

(и в этом смысле действительно "сотворен" "из ничто").

Но,

чтобы избегнуть бессмысленного гипостазирования этого

"ничто" и дуалистического противопоставления его Богу — как

будто вне Бога, рядом с Богом и по своему происхождению и

бытию независимо от Бога могло бы быть вообще что-либо

история взаимодействия в сфере благотворительности. Иваново, 2002.

С.103.

Посети

В.

Н. Указ. соч. С. 74.

Сенокосов

Ю.

П.

Семен Людвигович Франк: Вступ. ст. //

Франк С. Л. Соч. М., 1990. С. 6.

194

Глава III

(пусть даже пустое "ничто"), — оно может быть понято лишь так,

что оно само есть обнаружение момента "не" или "нет" в лоне

самого Бога. Это есть лишь иное выражение для того, что "инако-

востъ "

мира в отношении Бога — как все категориальное вообще

— сама проистекает из Бога. Подобно человеку, мир есть "иное

Бога"; в качестве такового он покоится на моменте "не" или

"нет",

сопринадлежащих к существу Бога»

Г. Д. Гачев верно подметил нестыковку логики российской

ментальное™ с логикой западной ментальности. «Формула логи-

ки Запада (еще с Аристотеля) — "это есть то-то" ("Сократ есть

человек", "некоторые лебеди белы"). Русский же ум мыслит по

логике: "не то, а..." (Что?)...

Нет, я не Байрон, я другой (Лермонтов)

Нет, не тебя так пылко я люблю (Лермонтов)

Не то, что мните вы, природа (Тютчев)

Не ветер бушует над бором (Некрасов)

Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем (Пушкин)»

Процесс отрицания требует усилий, воли, желания. Но раз-

рушая один слой бытия, мы лишь приближаемся к другому, тоже

несовершенному, поэтому восхождение к совершенству — это

бесконечный путь отречения от всего уже существующего. Как

соединение с Богом есть таинство, так и наше совершенное бы-

тие неуловимо, невыразимо в привычных мирских понятиях.

Такая установка лишь внешне выглядит экстравертной, т. к.

индивид сосредоточен на объективно данном — Божественной

сущности. Однако экстраверт ориентируется в своем поведении

либо на интеллектуальные выводы, либо на объективные факты.

Оба эти параметра абсолютно незначимы для восточного хри-

стианина. В отличие от позитивного экстравертного типа он идет

по пути отрицания позитивного интеллектуального знания. Со-

единение с Богом, а значит, и со всем миром реализуется посред-

ством особого душевного состояния, переживаемого субъектив-

Франк

С.

Л.

Непостижимое //

Там

же.

С.

526.

Российская ментальность: (Материалы «круглого стола») // Вопр.

философии.

1994.

№

С. 28.

Социальная справедливость

России

195

но.

Достижение этого состояния понимается как нравственное

самоочищение, покаяние, но не как объяснение или тем более

рациональный анализ. Протест против окружающего несовер-

шенства имманентно наличествует в такой жизненной установке

и порождает такое чисто русское, по мнению Н. А. Бердяева, яв-

ление, как нигилизм. «Русский нигилизм отрицал Бога, дух, ду-

шу, нормы и высшие ценности. И тем не менее нигилизм нужно

признать религиозным феноменом. Возник он на духовной почве

православия, он мог возникнуть лишь в душе, получившей пра-

вославную формацию. Это есть вывернутая наизнанку православ-

ная аскеза, безблагодатная аскеза. В основе русского нигилизма,

взятого в чистоте и глубине, лежит православное мироотрицание,

ощущение мира лежащим во зле, признание греховности всякого

богатства и роскоши жизни, всякого творческого избытка в ис-

кусстве и мысли. Подобный православной аскетике нигилизм

был индивидуалистическим движением, но также был направлен

против творческой полноты и богатства жизни человеческой

индивидуальности»

Взращенное религиозной догматикой презрительное отно-

шение к земному устроению во многом объясняет проявления

фанатизма и жесткости, а порой и жестокости, как со стороны

правителей, так и со стороны бунтующего и протестующего на-

рода. В. В. Шелохаев замечает, что «историческое нетерпение»

пронизывает и действия властей, и проекты, выдвигаемые раз-

личными общественными движениями. Власть и общество род-

нит стремление одним скачком, махом, прерывом постепенности

разрешить все проблемы, не считаясь с ценой их возможных по-

следствий. Власть, инициируя преобразования «сверху», предпо-

читала действовать в «сжатом режиме», уповая на силу исполни-

тельных структур, с одной стороны, и политическую инертность

общества — с другой

. Движение народных масс редко имело

Бердяев

К А. Указ. соч. С. 37—38.

Шелохаев

В. В.

Особенности отношений власти и общества в Рос-

сии:

история и современность // Куда идет Россия?..: Власть, общество,

личность.

ML,

2000. С. 11—12.

]

Глава III

позитивные, конструктивные цели и выливалось в «бессмыслен-

ный и жестокий русский бунт». К. Д. Кавелин с искренней горе-

чью отмечал: «Кроме нас, нет народа в мире, который бы так

странно понимал свое прошедшее и настоящее. Ни один народ не

разрывается в своем сознании на две половины, совсем друг дру-

гу чуждые и ничем не связанные. Подобно нам все европейские

народы переживали в своей истории крутые перевороты, иногда

по нескольку раз; однако ни один из них не смотрит на себя как

на какие-то два различные народа»

Такое социальное поведение есть следствие апофатическо-

го способа контактов с внешним миром. В рамках апофатической

традиции он не представляет собой аномалии, а выступает в ка-

честве естественного и закономерного социального поведения.

Скрупулезная и монотонная повседневная работа по обустройст-

ву своего материального окружения не имеет значимости, по-

скольку «царство Божие внутри нас». Подобно интроверту пред-

ставитель российской цивилизации идет вовнутрь себя, устрем-

ляясь к некому духовному идеалу. Тем не менее его нельзя отне-

сти к восточному цивилизационному типу, т. к. «восточный» че-

ловек воспринимает себя одной из необходимых частиц цельного

гармоничного бытия. Любое насильственное вторжение в этот

мир недопустимо, поскольку разрушает совершенство. Христиа-

нин же, будь он православным, католиком или протестантом, ощу-

щает свой отрыв от мира, нависающего над ним и довлеющего

ему всей своей мощью и величием.

Итак, мы обнаруживаем в российском индивиде превра-

щенные черты западного и восточного типов личностей. Напря-

женный характер отношений с внешним миром в российском

мировосприятии достигает предельной степени — абсолютного

отрицания всякого небожественного, т. е. материального, бытия.

Близость к Востоку обнаруживается в стремлении к духовному

слиянию с Божеством, которое все равно отделено от человека,

принадлежащего к тварному миру.

Кавелин

К.

Д. Мысли и заметки о русской истории // Кавелин К. Д.

Наш умственный строй.

ML,

1989. С. 176.

Социальная справедливость

в России

197

Второй пункт нашего анализа состоит в определении отно-

шений между «Я» и «Мы», диалектики соотношения индивиду-

ального и коллективного, толковании социального равенства и

свободы. В западной цивилизации в ценностной системе сущест-

вует приоритет индивидуальных проявлений над коллективными

интересами, свободы над равенством. Иная ситуация в россий-

ской цивилизации. Индивидуальное, личностное начало находит-

ся на периферии общественных взаимосвязей, уступая место кол-

лективному началу. Однако российское «Мы», с которым иден-

тифицирует себя «Я», не аналогично восточным «Мы»-узлам,

представленным семейными, родовыми, клановыми общностями.

Даже русская крестьянская община, существовавшая практически

на протяжении всей истории российской цивилизации, не стала

средством соотнесения личных и общественных интересов и

местом, где реализуется их единение и взаимопроникновение.

Этот тезис необходимо сопроводить комментарием во избежание

теоретических недоразумений. В данном случае мы говорим о

цивилизационном,

а не о национальном соотнесении «Я» и «Мы».

Цивилизационная общность имеет не только более широкий ох-

ват, но и большую укорененность как в ментальных структурах,

так и в социальных институтах. Национальный образ «Мы» под-

вижен, более подвержен влиянию политиков и интеллектуалов,

нередко преследующих собственные корыстные цели

. Цивили-

зационная идентичность есть наднациональный способ самоузна-

вания и узнавания других, сформировавшийся в более «плотных»

пластах культуры. Поскольку российская цивилизация не сводит-

ся к русской национальной культуре, а вбирает в себя множество

различных этносов, неправомерно и исторически некорректно

вести речь лишь о русской части российской цивилизации.

Коллективная идентичность в российской цивилизации реа-

лизуется посредством государства, выступающего по отношению

к индивиду и как высший и праведный судья, и как суровый,

но любящий отец, и как сонм многочисленных родственников, не

только помогающих, но и требующих к себе внимания и почте-

РябовО.В. Указ. соч. С. 31.

198

Глава III

ния.

Постараемся выяснить причины описанной отечественной

специфики.

Один из представителей евразийства Н. А. Алексеев объяс-

няет распространение монархических убеждений среди русского

народа восточным влиянием. Культ царебожества сложился на

основе языческих религий, реализовался в восточных деспотиях,

а затем через Византию и непосредственно из азиатского мира

был усвоен и Россией

. Факт иного отношения к государству на

Западе Алексеев усматривает в большей приверженности запад-

ного христианства ветхозаветным идеям, согласно которым отно-

шения между государством и населением строятся на контракт-

ных, договорных обязательствах. Власть правителя в этом случае

ограничена не только божественной волей, но и волей народа

По сути дела, развитием этих идей является учение Августина

Блаженного о граде земном и граде небесном. С одной стороны,

Августин принципиально спас идею государства доказательством

того,

что справедливость и право невозможны без понятия об

истинной религии и истинном Боге. В то же время он заложил

фундамент для учения о правомерности борьбы с государством

неправедным. «Продолжая дело Августина, западное христианст-

во пошло еще дальше — оно не только восприняло от Библии

идею борьбы с неправедной властью, оно, кроме того, попыта-

лось обосновать теорию праведного земного государства по тем

образцам, которые были нарисованы в Ветхом Завете»

. Юриди-

ческое, договорное толкование отношений между царем и наро-

дом означает, что связь между ними несравнима с отношениями

между Богом и человеком. Существо этой связи определяется

правовыми категориями

Тенденция к индивидуализму, прагматическому восприя-

тию цельности зафиксирована и в западном варианте догмата

Алексеев

Н.

А.

Русский народ

государство. М., 2003. С. 60.

Там же. С. 27.

Там же. С. 37—38.

Там же. С. 58.

Социальная справедливость в России

199

о Святой Троице. Западно-христианскую трактовку соотноше-

ния ипостасей Троицы можно образно представить в виде лу-

чей, сходящихся в одной точке: Отец и Сын изводят Дух Свя-

той. Святой Дух оказывается для западных богословов связью

между Отцом и Сыном, т.е. одновременно и субстанцией, и

отношением. Тем самым, замечает В. Н. Лосский, единство Свя-

той Троицы «становится дифференцированным (курсив наш. —

В.

А.) соотношением: соотносясь к Сыну — как Отец, к Святому

Духу — как Отец и Сын. Отношения, вместо того, чтобы отли-

чать Ипостаси, с Ними отождествляются»

. Проецируя имею-

щийся образ основного христианского догмата на обществен-

ные отношения, мы получаем контуры Западного мира, воспро-

изводящиеся во все эпохи: наличие некоей цельности, не сковы-

вающей проявления индивидуальности, единое, представленное

многообразием.

Восточно-христианскую трактовку Троицы можно срав-

нить с растением, на котором расцвели два цветка. Личность

Отца — это своего рода корень растения, она дает происхожде-

ние Святому Духу и Сыну. Отец тем самым является пределом

соотношения других Лиц. Лосский пишет: «...Восточная Церковь

<...> воспротивилась формуле "Filioque", которая как бы наноси-

ла урон единоначалию Отца: или надо было нарушить единство и

признать два начала Божества, или же обосновывать единство,

прежде всего общностью природы, которая тем самым выдвига-

лась как бы на первый план, превращая Лица во взаимо-связи

внутри единой сущности»

. Приверженность Русской Право-

славной Церкви такой интерпретации Святой Троицы не случай-

на. Российская история нуждалась в теологическом обосновании

единой организующей силы, способной духовно и политически

консолидировать формирующуюся общность. В качестве таковой

могло выступить лишь государство, априорно располагающее

легитимным правом насильственных принудительных действий.

Лосский

В.

Указ.

соч.

С.

46—47.

Там

же.

С.

47.