Богатырёв П.Г. Вопросы теории народного искусства

Подождите немного. Документ загружается.

венного отношения к сценическому действию, меняющему

свои движения контрастными штрихами?

Основное в гротеске — это постоянное стремление

художника вывести зрителя из одного только что постигну-

того им плана в другой, которого зритель никак не ожидал»

(там же, стр. 226—227).

Ярким примером такого «стремления художника вывес-

ти зрителя из одного только что постигнутого им плана

в другой, которого зритель никак не ожидал», мы находим

в народной пьесе «Царь Максимилиан». Начальные сцены

рисуют нам родного сына Царя Максимилиана—Адольфа—

как героя, который не отступает от своих религиозных убеж-

дений и ни на какие посулы Царя Максимилиана не согла-

шается стать язычником. Царь Максимилиан неоднократно

заключает сына в темницу на долгие годы и наконец казнит

его.

Вслед за трагической сценой казни следуют буффонад-

ные сцены с гробокопателями, которые зритель никак не мог

ожидать. Гробокопатели измеряют тело Адольфа, оба пада-

ют, один старик попадает пальцем в рот Адольфу. Адольф

слегка кусает палец старика, вскакивает и уходит. Старики

тоже уходят (см. 85, стр. 31).

Профессор Фр. Штибитц справедливо заметил, что «со-

временная драма своими корнями уходит, с одной стороны,

в средневековые религиозные пьесы, с другой — связана

со сценой античных Афин. Низшие драматические виды

античной драмы, такие, как фарс

мим, были живы на антич-

ной сцене еще в древности и в начале средневековья, а по-

тому могли непосредственно повлиять на средневековую

драму. Знакомство же с трагедией и комедией поддержива-

лось только чтением их в школах. Высшие виды античной

драмы — трагедия и комедия — начали влиять на драма-

тическое творчество европейского Запада только с эпохи

итальянского Возрождения.

Первой драмой нового времени, возникшей под античным

влиянием, была трагедия «Софонисба», написанная Джи-

анджиорджио Трисино в 1515 году. С этого момента можно

наблюдать, как оба элемента, античный и средневековый,

все время борются между собою и эта борьба является дви-

жущей силой развития современной европейской драмы.

Все развитие нашей драмы в основе своей связано со стрем-

лением занять определенную позицию по отношению к ан-

тичной драматической традиции, и нынешняя форма драмы

является результатом многочисленных побед, поражений

и компромиссов в борьбе с драмой античной.

162

В общем, можно сказать, что античная драма, со своей

точной формой, одержала верх над драмой средневековой,

во всяком случае ее художественное влияние было более

действенно» (303, стр. 229).

В народном театре (в противоположность современному)

художественное влияние средневекового театра более силь-

но,

чем античной трагедии. Профессор Вацлав Черный отме-

тил целый ряд сходных черт у народного театра и театра

средневекового.

И средневековый и народный театры допускают мешани-

ну различных драматических жанров, в частности мешани-

ну трагического и комическо-буффонадного, одновремен-

ное исполнение или чередование в одной пьесе сцен траги-

ческих и комических, а также участие в одной

и той же сцене комических и трагических персонажей.

И тот и другой театры не подчиняются законам единства

времени и места.

Оба театра допускают показ на сцене грубых, жестоких

действий, не требуют, как в нашем театре, отнесения этих

действий за сцену, за кулисы.

Репертуар народного театра состоит из пьес, близких

по содержанию к пьесам средневекового театра, или даже

из вариантов этих пьес.

Тематика пьес народного религиозного театра совпадает

с тематикой пьес средневекового религиозного театра. Рели-

гиозные темы и там и здесь'берутся из Библии и из житий

святых.

И в средневековом

в народном театрах житийная драма

переплетается с легендой, моралите — со сценами типа

«Спора души с телом» и т. п., светская драма — с народны-

ми новеллами и фабльо.

И средневековый и народный театры часто используют

не только декламацию, но и пение.

В средневековом и народном театрах одинаковы стерео-

типные комические фигуры: в религиозных пьесах —трусли-

вые воины, черти, евреи, палачи, в светских пьесах —

евреи, крестьяне, шут и другие.

В средневековых народных пьесах втречаются и алле-

горические фигуры (например, аллегорические фигуры

Австрии, Чехии в пьесе «Турецкая война»).

Средневековая и народная драмы имеют пролог и эпилог,

исполняемый или особым актером (наш конферансье), или

одним из действующих лиц пьесы. В некоторых пьесах про-

лог и эпилог исполняет хор.

И* 163

Для средневекового й народного театров характерна тес-

ная связь между сценой и зрительным залом (см. 181,

стр.

143—156).

Недостаток места не позволяет мне хотя бы вкратце кос-

нуться ряда интересных проблем, на которые наталкивает

ознакомление с богатым материалом народного театра и у че-

хов и у словаков. Здесь позволю себе только перечислить

те проблемы, разрешение которых ждет исследования

и фольклористов и теоретиков театра:

Влияние народного театра как крупного культурного

фактора на духовную жизнь деревенского населения.

Влияние народного театра в широком смысле этого

слова на другие роды народной поэзии.

Влияние народного театра на современные постановки

любительских и профессиональных театров, а также на та-

кие зрелища, близкие к театру, как кино, варьете, цирк

др.

Целый ряд интересных особенностей народного театра

позволяет сравнить его с театром античным, средневековым,

с театром эпохи ренессанса и барокко и другими видами

старого театра.

Для исследователя народный театр имеет перед старин-

ным театром определенное преимущество, поскольку можно

на опыте проследить формы и функции различных театраль-

ных приемов и явлений. По аналогии с театром народным

исследователь далее может уяснить и оставшиеся до сих пор

непонятными приемы театра старинного.

В своей работе я редко и только вскользь касался срав-

нения народного театра с различными видами старинного

театра, предпочитая отводить больше места исследованию

приемов чешского и словацкого народного театра и проблем,

которые стояли перед крупнейшими деятелями и теорети-

ками нового театра (Бурьян, Гонзль, Гордон Крег, Мейер-

хольд, Немирович-Данченко, Станиславский, Таиров, Зих,

Шиллер и его школа и другие).

Перед выходом моей книги на чешском языке в 1940 году

Пражский театр Д-38 и его режиссер Э. Ф. Бурьян поста-

новкой первой и второй «Народной сюиты» (пьеса о св.

Дороте, «Саличка», «Нищий Вакх», «Солдаты св. Григория»,

«Комедия о Франциске и Иванушке», «Как пугали в Чехии»)

показали, какие ссгкровища таит в себе народный театр,

если подойти к нему с надлежащим вниманием и понимани-

ем.

Тот факт, что спектакли были восторженно приняты

и публикой и критикой, показывает, что приемы народного

театра еще действенны.

164

В последнее время в Польше и в Чехословакии у теат-

ральных деятелей и у публики снова наблюдается большой

интерес к народной драме. Мистерия о воскресении Христа

в постановке Дейнека имела успех не только в Польше, но

и за ее пределами, в частности она шла и в Москве.

Начиная с 1966 года с большим успехом идет на сцене

чехословацких театров (в Государственном театре имени

Магена в Брно, в Реалистическом театре имени Неедлы

в Праге, в театре города Остравы и в других) народная

мистерия «Комедия о страстях Христовых» в обработке Яна

Копецкого. В декабре 1968 года Театр имени Магена отме-

тил 150-е представление этой пьесы

Отметим интересную постановку чешской народной

пьесы «Комедия о звезде», обработанной Яном Копецким,

в Пражском Реалистическом театре. Пьеса эта была издана

в роскошном оформлении (327) и записана на пластинках.

В Государственном театре в Брно с успехом шла «Коме-

дия о королеве Сицилии Анне». Эта пьеса еще в начале

XIX века разыгрывалась крестьянами и на основании руко-

писи, найденной в Подкорконошах, подготовлена Яном

Копецким к постановке в современном театре (см. 233, 234).

В Чехословакии и за ее рубежом с успехом шла пьеса

Сусанны Кочевой «Колдунья» («Босорка»), созданная на ос-

нове фольклора.

Появился также ряд интересных теоретических работ,

посвященных народному театру, написанных в традиции

режиссеров авангардных театров В. Мейерхольда, Э. Бури-

ана и Гонзла. Назовем цитированную выше ценную статью

Яна Копецкого «В защиту условностей» (240) и его же всту-

пительные и заключительные статьи к опубликованным им

пьесам «Комедия о страстях Христовых» и «Комедия о ко-

ролеве Сицилии Анне», а также его статью на французском

языке о народном чешском театре эпохи барокко (239).

Большое место народному чешскому театру эпохи барокко

уделено Яном Копецким в его книге «История чешского

театра (1). От начала до конца восемнадцатого столетия»,

изданной Чехословацкой академией наук (см. 238).

Пьеса напечатана в журнале «Divadlo» за 1966 г. (см. 235).

Эта же пьеса с предисловием Я- Копецкого и послесловием Я- Ска-

цела вышла отдельной книгой в Праге в 1967 г. (см. 236).

В 1968 г. Театральным институтом в Праге была издана роскошно

иллюстрированная книга, посвященная постановке этой пьесы

в Брно. В книге помещены статьи Я. Копецкого, режиссера спек-

такля Е. Соколовского и других постановщиков пьесы (см. 237).

16§

В 1935 году вышла антимилитаристическая пьеса Э. Бу-

риана «Война», созданная на основе народных песен (176).

В 1939 году проф. К- Мошинский в своем капитальном труде

«Народная культура славян» поместил раздел, посвященный

народной драме у славян (264).

Значительный интерес представляет статья Нико Курето

на словенском языке «Народный театр в Словении» со ссыл-

ками на народный театр у чехов и словаков (248).

Детальное ознакомление с народным театром у чехов и

словаков ставило передо мною новые проблемы. К сожале-

нию,

для разрешения этих проблем не всегда хватало мате-

риала. Дошедший до нас материал далеко не полон и не

совершенен. Часто это только отрывочные сведения об очень

интересном представлении. Для того чтобы уяснить смысл

многих явлений в чешском и словацком народном театре,

мне приходилось привлекать параллельные явления других

театров (из русского народного театра, из театра так назы-

ваемых «первобытных народов» и т. д.), прибегать к выска-

зываниям о подобного рода явлениях современных теат-

ральных теоретиков театра. В настоящем издании книги

я сделал ряд новых по сравнению

чешским изданием допол-

нений. О многих явлениях, встретившихся в народном теат-

ре у чехов и словаков, было затруднительно определенно

высказать свое мнение, и некоторые из своих положений

я считаю только как бы вопросами к последующим исследо-

ваниям. К сожалению, многое уже в народном театре и в Че-

хии, и в Моравии, и даже в Словакии исчезло, однако неко-

торые народные представления еще сохранились. Теорети-

ки театра и практические деятели сцены должны поспешить

проработать этот ценный материал.

Надеюсь, что мои замечания и высказывания возбудят

интерес у практических деятелей театра и побудят их озна-

комиться с богатым репертуаром народного театра и с его

многообразными приемами. Подчеркиваю, что приемы эти

могут быть использованы не только при постановке народ-

ных пьес, но после творческой переработки и в таких поста-

новках, которые с народным театром

не

имеют ничего общего.

Если моя работа побудит также и театроведов к дальней-

шему изучению проблем, мною здесь намеченных и постав-

ленных, и если будущие исследователи дополнят и исправят

высказанные здесь положения, я могу считать задачу моей

работы выполненной.

IIржи Поливке, профессору

Карлова университета в Праге,

в знак признательности

и уважения.

МАГИЧЕСКИЕ

ДЕЙСТВИЯ,

ОБРЯДЫ

И ВЕРОВАНИЯ

ЗАКАРПАТЬЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Синхронный (статический) метод швейцарского лингвиста

Де Соссюра оказал значительное влияние на русских линг-

вистов. Данная же работа является одной из первых попы-

ток приложения синхронного (статического) метода к иссле-

дованию этнографических и фольклорных фактов.

Уже в начале двадцатых годов я стал применять синхрон-

ный метод к анализу этнографического и фольклорного

материала Закарпатской области Украины (тогда именуе-

мой Подкарпатской Русью).

На I съезде славянских этнографов и географов в Пра-

ге в 1924 году мною был прочитан доклад «Этнографические

поездки в Подкарпатскую Русь. Опыт статического исследо-

вания». В этом докладе содержалось сообщение о примене-

нии мною синхронного метода при собирании и исследовании

фольклорного и этнографического материала во время моей

поездки в Подкарпатскую область Украины в 1923 году.

В последующие годы я совершил ряд поездок по собира-

нию этнографического

фольклорного материала

в 1927 го-

ду на II съезде славянских этнографов и географов

в Польше прочел доклад на тему: «Синхронический метод

и этническая география».

В 1929 году в «Трудах Института славяноведения» в Па-

риже вышла на французском языке моя книга «Actes magi-

ques rites et croyances en Russie Subcarpathique», в которой

был последовательно использован синхронный метод. Пере-

вод ее и помещен ниже.

Синхронное изучение народных обычаев, обрядов и ма-

гических действий показало, что мы имеем дело с постоян-

ным изменением и формы и функции этих этнографических

фактов. На многих примерах мы видели, как меняется функ-

ция одного и того же магического действия, обычая и т. п.

В своей книге я стремился главным образом указать-

на большое значение применения синхронного метода в эт-

нографии и фольклористике, чему тогда, к сожалению, уде-

169

лялось очень малое внимание. Подчеркивая важность син-

хронного метода, я тем самым хотел обратить внимание

исследователей на целесообразность его применения в этно-

графии и фольклористике и на его эффективность.

В последнее время в лингвистических трудах подчерки-

вается, что диахронное и синхронное изучение должны быть

тесно связаны. Диахронное изучение лингвистических фак-

тов помогает выяснению сходных фактов, изучаемых син-

хронным методом. Оба эти метода обогащают друг друга

и уточняют наши выводы.

Хотелось бы указать, что и в области этнографии и фоль-

клористики, несомненно, можно достичь интересных

результатов, применяя в сочетании синхронный и диахрон-

ный методы. Нам кажется, что синхронный и диахронный

методы помогут уяснить фольклорные факты, отраженные

в нашей книге.

* * *

Сбор материала к книге «Магические действия, обряды

и верования Закарпатья» был начат мною в начале двадца-

тых годов. Кроме собственного материала я привлек богатые

фольклорные данные из архива чешского исследователя

культуры Западной Украины Франтишка Ржегоржа (в ру-

кописи). Архив содержит записи конца XIX и самого нача-

ла XX веков. В книге были также использованы и печатные

работы по украинскому фольклору, вышедшие в свет в конце

XIX и в начале XX веков. Поэтому читателю следует иметь

в виду, что исследуемый в моей книге «Магические действия,

обряды и верования Закарпатья» материал должен отли-

чаться от ныне бытующего в Закарпатье фольклорного

и этнографического материала. Ведь прошло около пяти-

десяти, а в некоторых случаях и больше лет. Естественно

поэтому, что собранный мною и привлеченный архивный

и печатный материал следует рассматривать как историче-

ский: несомненно, многие обряды, обычаи и магические дей-

ствия исчезли, а другие изменили свою форму и функции;

изменилось и их толкование местными крестьянами; неко-

торые мотивированные действия и обряды, зафиксирован-

ные в двадцатых годах, исполняются ныне как немотивиро-

ванные или носят эстетическую функцию.

Современному собирателю фольклорных и этнографиче-

ских фактов следует сопоставить собранный мною в двадца-

тые годы материал с бытующим в Закарпатье в настоящее

170

время и проследить, в какой мере сохранились и изменились

форма и содержание обрядов.

Уже в своих первых работах — докладах о Закарпатье

на I (в Праге в 1924 году) и II (в Польше в 1927 году)

съездах славянских этнографов и географов я указывал

на то, что в различных районах Закарпатья границы рас-

пространения отдельных диалектных черт в области фонети-

ки,

лексики и т. д. совпадают с границами распространения

этнографических фактов как материальной, так и духовной

культуры.

Во французском варианте «Actes magiques rites et cro-

yances en Russie Subcarpathique» были отмечены диалектные

черты в языке многих информаторов, крестьян из различ-

ных районов Закарпатской области Украины. В русском

переводе диалектные черты в языке моих информаторов

отмечаются значительно реже. Так, не отмечается «г» взрыв-

ное,

которое явно слышалось у некоторых крестьян вместо

«г» фрикативного, как, например, в словах газда, геренда

и др. В некоторых случаях в моей книге на русском языке

я оставлял в новом закрытом слоге произношение истори-

ческого «о» то как

«у»

(вул)

то как «i»

(вьл),

то как «й» (вюл).

В наименовании сел я во французском варианте придер-

живался тех наименований, которые были зафиксированы

в XVIII веке при переписи 1773 года в Венгрии (см. карту:

М. А. Р е t г о v, Narodopisna тара Uher podle ufedniho

lexikonu osad z roku 1773, изданную Чешской академией

наук и искусств в 1924 году). Кроме

того,

отдельные назва-

ния сел я записывал от крестьян. В русский текст внесены

некоторые изменения в наименовании сел. Однако я после-

довательно избегаю давать нынешние наименования, так как

некоторые из них могли бы внести путаницу: под новым

названием не всегда можно было бы определить то село, в ко-

тором производилась моя запись.

Обычно в Закарпатской области крестьяне именовали

тогда себя «руський», «русин» и пр. Я оставляю

то

наимено-

вание, которое давал мне информатор.

Сентябрь 1969 г. п. БОГАТЫРЕВ

Введение

ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД

И СИНХРОННЫЙ МЕТОД

Синхронный анализ обрядов, магических действий и народ-

ных верований представляет собой одну из неотложных

задач современной этнографии. До последнего времени пре-

имущество отдавалось той отрасли этнографии, которая

изучает в исторической перспективе сказки, песни, послови-

цы и прочее (так же, как верования и обряды, о которых

говорится в данной работе) главным образом европейских

стран и народов. Наблюдалось стремление изучить, какими

были обряды, магические действия и верования в начальный

период своего существования, «дойти, наконец, до познания

основного остова, до первоначальной схемы обряда», как

говорил об этом Е. В. Аничков (см. 7, т. LXXIV, стр. 63).

Обычно предметом исследования становились не живые

явления и факты, а схема, в лингвистике соответствующая

реконструированной форме.

При поисках первоначального смысла обрядов и маги-

ческих действий были неизбежны неверные заключения.

Обратим внимание на целый ряд методологических ошибок

в реконструкции основного значения обряда, допущенных

и школой сравнительной мифологии и антропологической

школой, ошибок, которых можно было бы избежать, уделив

больше внимания синхронному анализу. Антропологиче-

ская школа необоснованно предполагала, что объяснение

обрядов одного народа можно по аналогии приложить

к идентичным или сходным обрядам народа другой расы

и цивилизации. Подобно всем заключениям по аналогии,

эти сопоставления антропологической школы не выдержи-

вают критики, если их рассмотреть более внимательно.

Доказательство этому мы находим в целом ряде убедитель-

ных примеров, приведенных французским социологом Леви-

Брюлем (см. 251, стр. 11—13).

Еще одна методологическая ошибка антропологической

школы заключается в том, что объяснение смысла обрядов

Перевод Т. В. Цивьян.— Ред,

№