Боннар Андре. Греческая цивилизация
Подождите немного. Документ загружается.
12
В целом сцена представляет подлинную страсть, но страсть контролируемую.Втожевремязадействительным
страданиемчувствуется,какотрепликикрепликевМедеерастетнеобычайнаярадостьбытьболеесильной: радостьбороться
ипобеждать...Медеяобрелавэтойсценето,чтоейбылонужнодляеемести:один‐единственныйденьотсрочки.Онагоспожа
своихпоступков.Чтоонасделает?Всезависитоттого,чтоонапредставляетсобою.Однакомыещенезнаемэтого.Загадкаее
существаещенеразгадана.
Одно несомненно: Медея совершит убийство.Онаещенепредставляетсебеясноникакойдругоймести,кроме
убийствасвоихврагов.Онакричитхору:
...Î ñëåïåö!..
 ðóêàõ äåðæàòü ðåøåíüå — è îñòàâèòü
Íàì öåëûé äåíü... Äîâîëüíî çà ãëàçà,
×òîáû îòöà, è äî÷ü, è ìóæà ñ íåþ
Ìû â òðóïû îáðàòèëè... íåíàâèñòíûõ.
(Там же, с. 457—461)
Ее воображение разгорячено:онавидитсебятоподжигательницей,товходящейнеслышнымишагамив
супружескийпокойсмечомвруке.Оналикует.
Íó, ÿ óáèëà èõ... À äàëüøå ÷òî æ?
(Там же, с. 474)
Оназаранеепредвкушаетсладострастиеубийства.Этотсмертоносныйбред,этаисступленностьобладаюткакой‐то
такойторжественностью,чтохор,вместотогочтобывужасеотступить,чегоздесьможнобылобыожидать,какбыувлечен
этимшумнымизъявлениемчувств.Онвосклицает:
Ðåêè ñâÿùåííûå âñïÿòü ïîòåêëè,
Ïðàâäà îñòàëàñü, íî òà ëè?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Âåðíî, è íàøà õóäàÿ ìîëâà
Òîæå õâàëîé îáðàòèòñÿ,
È ïîëåòÿò çîëîòûå ñëîâà
Æåíàì â óñëàäó, ÷òî ïòèöû.
(Там же, с. 505—506 и 510—513)
Вдруг входит Ясон, сдержанный и холодный. Сцена до сих пор шла замедленно,кнашемувеличайшему
удовольствию.Нужнобыло,чтобымыпрониклисьсознаниемсилыМедеи,преждечемонавступитвстолкновениесдругой,
равнойей,силой—сЯсоном.Медеяохваченажаром,Ясонхолоденкаклед.
Ясон ничего не любит. Он представлен нам совершенным эгоистом. Ясон циник, прошедший школу софистов и
говорящий ее языком.Егоумозаключениябезукоризненныдопарадокса.Медеяоказалаемурядуслуг;он это признает и
говоритобэтомсам:
...Äà,
ß ïðèçíàþ òâîè óñëóãè.
(Там же, с. 648—649)
Но,вконцеконцов,Медеебылоданолюбитьего.Этолюбви,самойКипридеонобязаннекоторойпризнательностью,
еслитольколюбовьвообщетребуетблагодарности.Нолюбовьнетребуетплаты—иначеэтонелюбовь.Крометого,Медея
получиластолькоже,сколькодала,идажеболее,и,чтоособенноважно,онаполучилапривилегиюжить«немежварваров»,
гдегосподствуетгрубаясила,австранегреков,гдецаритсправедливость
1
.Итак,слово«справедливость»слетаетсустЯсона.
Ясонпользуетсясловамисамымисвященнымисбеспредельнымбесстыдством. Что касается своего нового брака, то Ясон
оправдываетеголюбовью,которую‐деонпитаетксвоимдетям.Онэтоговорит,ионэтодоказывает:егодетиизвлекутпользу
из такого выгодного брака, который он заключает как ради денег, так и ради их хорошеговоспитания, следовательно,они
получатвыгодуиматериальнуюиморальную.
1
Во-первых,ты в Элладе
И больше не меж варваров, закон
Узнала ты и правду вместо силы,
Которая царит у вас.
(Там же, с. 631—634)
Здесь и далее примечания даны от редакции
13
Медеясамаэтопризнает,еслитолькоонаподумаеточем‐нибудьдругом,кромесвоегосупружескоголожа.Наконец,
Ясон собирается вести себя как порядочный человек:онпорываетсженой, но он предлагает ей деньги и содействие за
пределамистраны
1
.
1
На этом мы и кончим. Если вам —
Тебе иль детям нашим — деньги нужны
На дальний путь, прошу сказать теперь:
Отказа вам не будет. Я и знаки
Могу послать друзьям в чужой стране,
Помогут вам...
(Там же, с.739—744)
Говоря о знаках, Ясон имеет в виду древний обычай пользоваться в случае необходимости так называемыми «гостевыми знаками», то есть
половинками кости, которыми друзья обменивались на прощанье. Одна из половинок, будучи посланной другу, обладателю другой половинки,
находящемуся на чужбине, давала право на содействие и помощь пришельцу, удостоверяя его принадлежность к семье друга.
Бываютслучаи,когдавполнепорядочныйчеловекоказываетсясовершеннымхамом.
ВскрываяэгоизмЯсона, Еврипиддостигает неслыханнойстепениостроты. Еврипидуздесь приятно,такжекакив
другихместахсвоегопредставления,обнажитьэтоткореньбольшинстванашихпоступков.
Такой персонаж,какЯсон, не только интересует нас: он нас волнует,потомучтомынаходимвнемочевиднойне
признаваемую нами часть нас самих.ВэтомодинизсекретовискусстваЕврипида— изображать то,отчегомыхотим
отказаться.
В продолжение этой сцены страдающая Медея смогла лишь слегка задетьЯсона.Ясон, который ничего не любит,
неуязвим.Одналюбовьделаетчеловекауязвимым,иМедеяслишкомхорошознаетэто.НодействительнолиЯсонничегоне
любит?Унеговырвалосьоднослово,относящеесякдетям,словоциничное,какивсе,чтоонизрекает.
...ß ñ÷èòàþ,
×òî èõ ó íàñ äîâîëüíî, è òåáÿ
Ìíå óïðåêàòü òóò íå çà ÷òî...
(Там же, с. 677—679)
Ноэтословораскрываетего,иэтословозапоминаетМедея. Таким образом,ивэтойсцене,входекоторойона
испыталастолькоуниженийидействительнобылапридавленаглыбойэгоизмаЯсона,Медея,всегдадостаточносильнаядля
того, чтобы поддержать свое превосходство, также обретает оружие: Ясон дорожит своими детьми.Этогодостаточно.Из
временноготоржестваЯсоналогическивытекаетторжествоМедеи.
Я перехожу теперь к сцене с Эгеем,царемАфин,старымдругомМедеи.МедеядаетЭгеюубедитьсебяпринять
изгнаниеисоглашаетсявоспользоватьсяубежищем,котороецарьпредлагаетей,есливтомбудетнеобходимость.Втеатре
такиесценывызываютудействующихлициузрителяслишкомтяжелые мысли.Вданномслучаевозникаетмысльоб
убийстведетей. Крометого,здесь,вэтойсцене,визвестномсмыследействуютзаодносудьба—иначеговоря,обстоятельства
—инашистрасти.Жизньпредлагаеттакиевозможности;главное—чтобыМедеясмоглауловитьэто.Онанебоитсяумереть
послесвоегопреступления,ноонахочетнасладитьсясвоеюместью.Вотпочемуонапринимаетгостеприимноепредложение
Эгея.
После этого разговора, дающего ей возможность обезопасить себя от врагов,Медеявдругясновидит:онасначала
воспользуется детьми, чтобы расставить сети новой супруге Ясона. Дети преподнесут ей отравленные подарки, которые и
вызовут ее смерть.ПослеэтогоМедеяубьетсвоихдетей. Это единственный удар,которыйонаможетнанестиЯсону.Не
важно,чтоэтотударпоразиттакжеиеесамое.Толькотакимобразомсможетонаоткрытопродемонстрироватьсвоюсилу...
Все это она объявляет хору, смешивая ликование с ужасом, перемежая слезы с торжествующими возгласами. Пролог уже
подготовилнасктому,чтострастьМедеиможетобратитьсяпротивеежедетей,ивсе‐такимынедопускаеммысли,чтобыэто
предчувствиеобратилось в реальность.Намещенекажется,чтонеобходимость убийства детейясно осознана Медеей.Мы
говоримвместесхором:
Íåò, íèêîãäà
Òû íå äåðçíåøü
 ãíåâå áåçáîæíîì
Ñâîþ îìî÷èòü
Ðóêó â êðîâè
Äåòåé ìîëÿùèõ!..
(Там же, с. 1024—1029)
ТемнеменеепланыМедеиначинаютосуществлятьсясустрашающейточностью.ЕйлегкоудаетсязаманитьЯсонав
ловушкупримирения.Вэтойсцене,гдеонаиспытываетотцовскоесердцеЯсона,вкоторомобнаруживаетсячувствительность,
14
скрытаяподкоройэгоизма,она,притворносияя,ощутиларадостныйтрепетоттого,чтонаконец‐тонашлавнепроницаемой
броне Ясона щель, куда можно вонзить нож.Дрожьрадостииужас: ибо любовь Ясона к сыновьям —этовтожевремя
приговор,которыйобрекаетдетейнагибельитемсамымвырываетихунегодлянее.
КогдаМедеяостаетсяоднасдетьми,веедушеначинаетсявеличайшаяборьба.Онипередней,сихмилымиглазами,
сихпоследнейулыбкой:
Óâû! çà÷åì
Âû íà ìåíÿ ãëÿäèòå è ñìååòåñü
Ïîñëåäíèì âàøèì ñìåõîì?
(Там же, с. 1230—1232)
Она—полнаявладычицаихжизниисмерти.Онасжимаетихвсвоихобъятиях,покрываетихпоцелуями.
...äåòè, äàéòå ðóêè,
ß èõ ê ãóáàì ïðèæàòü õî÷ó... Ðóêà
Ëþáèìàÿ, âû, âîëîñû, âû, ãóáû,
È òû, ëèöî, êàêîå ó öàðåé
Áûâàåò òîëüêî... Âû íàéäåòå ñ÷àñòüå
Íå çäåñü, óâû! Óêðàäåíî îòöîì
Îíî ó íàñ... Î ñëàäêèå îáúÿòüÿ,
Ùåêà òàêàÿ íåæíàÿ è óñò
Îòðàäíîå äûõàíüå!.. Óõîäèòå,
Ñêîðåå óõîäèòå...
(Там же, с. 1262—1271)
Онаихотстраняетиделаетимзнакидтидомой.
Впервыевтеатредраматическийконфликтоказалсяограниченпределамичеловеческогосердца.Шестьраз,подобно
бушующимволнам,материнскаялюбовьидемонмщениясталкиваютсявглубинахэтогосердца,котороекакбудтосотворено
одновременноизживойтканииизжелеза.Водинкакой‐томоментчудится,будтолюбовьпобеждает.
Îñòàâü äåòåé, íåñ÷àñòíàÿ, â èçãíàíüå
Îíè óñëàäîé áóäóò...
(Там же, с. 1253—1254)
Нодемоннападает,действуяновыморужием,убеждаяМедею,чтоужеслишкомпоздно,чтоонаболеенесвободна,
нашептываяей,что«всесделано...возвратабольшенет...»(с.188).Иэтооднаизобычныхуловокдемона:внушатьнам,чтомы
болеенесвободны,длятогочтобымыименноипересталибытьсвободными.Ещеоднопотрясающеееедушевноеволнение
—ионасдаетсянапризывкубийству.Внутреннеедействиеразвязано.
Чтожекасаетсяеговнешнегопроявления, тооноследуетсбыстротоймолнии.Медеязавершаетегостихом,ставшим
теперьвесьмаизвестным:
...Òîëüêî ãíåâ
Ñèëüíåé ìåíÿ, è íåò äëÿ ðîäà ñìåðòíûõ
Ñâèðåïåé è óñåðäíåé ïàëà÷à...
(Там же, с. 1274—1276)
Fumos—этострасть,этоярость,демон,которыйобитаетвМедее,этосмертельнаяненависть.
Медея овладевает собой. Она спокойно ждет сообщения о смерти соперницы.Когдаприходитвестник, чтобы
рассказатьейобэтом,онаегослушаетснаводящейужасрадостью.Этотрассказярокипочтинепереносим.Образмаленькой
царевны,этойкукольнойфигурки,которуюЯсонпредпочелвеличиюМедеи,излучаетсияниежемчужины,—жемчужины,
которая вот‐вот будет раздавлена каблуком.Царевнавначалеотворачивается, увидев детей своей соперницы,но,
привлеченнаяподарками,онанеможетудержаться,чтобынепримеритьдиадемуипеплос.Сценапередзеркаломчарующе
прелестнавсвоемизяществе.Вдругеепоражаетболь.Служанкинакакое‐томгновениедумали,чтоэтоприпадокпадучей.
Затемпоявляетсяэтопламя,котороебрызжетотеелба.Иэтотужас...
Медея слушает этот рассказ, испытывая сладострастие. Она наслаждается жестокостью,вбираетеевсебякапляза
каплей.Затем вдруг резкое движение: порадействовать! Ее ждет действие.Онастремитсятуда.Какие‐топорывысердцак
горячолюбимымдетямвитаютвней.Онаделаетусилиенадсобой.Спорокончен.
Онастучитвдверьвтотмомент,когдахорпризываетсияниесолнца. Поэт воздерживается от рассказа о смерти
детей.Возможно,рассказослабилбынашевпечатлениенакакие‐томгновения.Крикиубиваемыхдетейпрорываютсясквозь
пение хора, этого достаточно для того, чтобы наше нервное напряжение достигло предела... Действие развертывается с
максимальной быстротой. Ясон уже здесь,передзакрытымидверьми. Он ломает себе пальцы, стараясь открыть двери.Он
15
хочетотомститьзасвоюмолодуюжену,онхочетспастисыновейотнародноговозмездия,нохоркричитему,чтодетиегоуже
мертвы.Сколькотрагедийзаканчиваетсясловами—«ужпоздно!».Судьбаопережаетлюдейвбыстроте.
Ноздесьсудьба—этоМедея.Онапоявляетсявнебенакрылатойколеснице,подленеетрупыдетей,которыхлюбили
ионаиЯсоникоторыхубилавзаимнаяненавистьродителей.Медеятеперьдостиглапредельноговеличия.Оназаплатилаза
своюпобедуценойболеедорогой,чемсамажизнь.Ясоншлетейпроклятия,ионжеобращаетсякнейсмольбами.Нослова
Ясона,умеющеготакискусножонглироватьими,падаютназемлю,онинеимеютболеенисилы,нисмысла.
В своем ужасном триумфе Медея как бы застыла.Внейнетничегоживого,ничего,кромежелеза. Бесстрастие,
сотрясаемоетолькожестокимсмехом,которыйонакидаетвлицоЯсону.Итеперьмызнаем,ктоона.
***
Ктожеона?Ясно,она—чудовище.Ноонотакблизконам,что,пожалуй,каждыйможетстатьтакимчудовищем.
Постараемсяпонять.
Медея —этопреждевсегосердце,объятое страстью.ОналюбилаЯсона. Это несомненно.Онаеголюбилавсилу
сердечнойстрасти,нолюбилатакжерадиславы.Онбылоднимизеезавоеваний,иэтольстилоеетщеславию.Теперьонаего
ненавидит.Кажется,чтоненавистьвнейвзялаверхнадвсем.ОнаненавидитвЯсоненетого, кого онаеще любит,какэто
случается.Еененавистьвызванаиутраченнойлюбовьюиоскорбленнойгордостью:онаненавидитвЯсонетого,ктоееунизил,
того, кто олицетворяет отрицание ее собственной силы.Ичтобывновьутвердитьвглазахдругихивособенностивсвоих
собственныхглазахэтуотвергнутуюсилу,онаубиваетсвоихдетей, смертельноранивтемжеударомихотца,мстяемутем
самымзасвоеунижение.
Оналюбитсвоихдетей.Ониее«любимые».Оналюбитэтусветлуюулыбку,откоторойзамираетеесердце.
...óïàëî
È ñåðäöå ó ìåíÿ, êîãäà èõ ëèö
ß ñâåòëóþ óëûáêó âèæó...
(Там же, с. 1233—1235)
Оналюбитихвсегда:итогда,когданежноласкает,нотакжеитогда,когдаубиваетих.Онаихубиваетзатем,чтобыее
врагинесмеялисьнадней.Онаихубиваетпотому,чтоеенаводящаяужасжаждагосподствапревратиласьвнейв«демона»
(слово это много раз встречается в тексте),надкоторымонауженевластна.И«демон»этотнеестьлисила, пришедшая
извне?Илиэтопреступнаяярость,обитающаявнеосознанныхглубинахеесущества?Возможноитоидругое.Медеяэтогоне
знает,оназнаеттолькото,чтоэтасиласильнееееволи,ионаговоритэто.
Все это не только реальная психология силы,исилычрезвычайной. Ясная воля Медеи уступает ее страсти.Эта
страстьживетвнейивладеетею.Этоэлементдемонического,обитающийвеенежномсердцематери.Этопсихология,но—
иначе говоря —этотакжеодержимость. Силы психологические неотличимы от сил,которыеуправляютвселенной.Амы
сами,отделимылимыотвселенной?Ивотвопрос:куда ведет психологическийреализм, открытый Еврипидом? Еврипид
подчеркивает в демонической страсти Медеи нашу принадлежность кмирувцелом, нашу зависимость от «космоса».Но
осознать это — значит в некотором роде освободиться от этой зависимости. Правда трагедии —этосила, которая
освобождает.
Еврипидневысказываетсяопределеннооприродеэтойдемонической силы. Но что он показывает с полной
ясностью,такэтоужасающуюсложностьнашегосердца,неведомогонамсамим.Онпоказываеттакже,чтоэтасила,живущая
внас,трагичнапотому,чтомыбессильнывборьбепротивнееичтоонанасгубит.
Медеябезвозвратнопогиблавсамыймоментторжества.Препятствия,которыедосихпорвсегдавосстанавливалиее
могущество,этипрепятствиябольшенесуществуют.Дажесамаматеринскаялюбовьпреодолена.Нотеперь,всвоейпобеде,
онаразобьетсяопустоту.
И смерть Медеи, выражаясь образно, воспринимается нами не как возмездие, но как исполнение предназначения,
выявлениеееприроды,которое,какивсякоеосуществление,наполняетнасрадостью.
ÃËÀÂÀ II
ÒÐÀÃÈ×ÅÑÊÎÅ Â «ÈÔÈÃÅÍÈÈ Â ÀÂËÈÄÅ»
16
Трагическоеначалочеловеческогосердца,открытоеЕврипидомиотмеченноездесьвсвязисразбором«Медеи»,не
является единственной причиной гибели героя. Чаще всего драма построена таким образом, чтобы показать,чтовесьма
различныеэлементы—волябожества,внезапноестечениенепредвиденныхобстоятельств,чувствадействующихлиц,чувства
самогогероятрагедии—всестремится,иликакбудтостремится,коднойцели—ксмертигероя,пугающейзрителя.Новто
жевремя, так какдействующие лицавесьманеустойчивы,асудьба ибожественнаяволя неменеешатки, другоедвижение
пьесы—обратноеразвитие—влечетнасвкаждыйданныймоментнексмерти,нокспасениюгероя.Отсюдаоченьсложное
действиеснепрерывнымипотрясениями,многочисленнымиперипетиями,которыееслииповергаютнасвбезднуужасаи
отчаяния,тодлятоголишь,чтобызаставитьнассноваподнятьсякнебесамнадеждыирадости.ЭсхилиСофоклникогдане
создавалидействийстольсложных,«интриг»,способныхдержатьнасвтакомнапряжении,чтоунасзахватываетдух,длятого
чтобы в следующий момент мы уже могли вздохнуть полной грудью.ТакещеразЕврипид, уженазакатетрагедии,
утверждаетсверкающуюновизнусвоегоискусства.
Яхочупопытатьсяпоказатьэто, коснувшись некоторых действующих лиц из «Ифигении в Авлиде», не излагая,
впрочем,содержаниявсегодействия.
Япокажу,каксудьбаИфигении,еесмерть,которуюждутвначалеикоторойтребуетжрецАртемидызаниспослание
благоприятного ветра для отплытия греческого флота в Трою, покажу,чтоэтасудьба, составляющая самую сердцевину,
жестокоесодержаниетрагедии,определяетсябольшейчастьюнеустойчивостьюхарактеровдействующихлиц,окружающих
Ифигению.Этидействующиелица,тожелающие,тонежелающиесмертигероини,—«составныеэлементы»трагического
события, которое доминирует в драме и в конце концов все стягивает к себе, события, которое, помимо того,всилу
последнегоударасудьбынесовершаетсявтотмомент, когда оно должно было бы свершиться, и которое есть смерть
Ифигении.
***
Агамемнон, отец и царь,тотсамый, кому жрец повелел ради обеспечения победы греческого народа над Троей
принестивжертвусвоюдочь,Агамемнон—одноиздействующихлиц,внутреннераздвоенных,однаизтехсложных,ясказал
бы,путаныхнатур,какиеЕврипидлюбилизображатьвсвоихпроизведениях.
Агамемнон — слабый человек,этодуша,полная стремлений что‐тосовершить, но лишенная воли.Этонеплохой
человек,онинебезсердца,далеконет.Ончувствителен,идажеоченьчувствителен.Онполонблагихнамерений,можетлегко
растрогаться,склоненкприятныммечтаниямоблизких,любитстроитьпрекрасныепланыдлясвоейстраныидлясамого
себя.Онлюбитсвоюдочь.Онжелалбыейсчастья,удачногозамужества,большойлюбви,стольжепрекрасной,какисамаее
красота.
ОнлюбитсвоюГрециюихотелбывидетьеенезависимойигордой.Онлюбитпочестииславу:своемупотомствуон
хотелбыоставитьпрославленноеимя,новсегдатолько—«онхотелбы».Еговоляможетбытьвыраженатольковусловном
наклонении, она не переходит в действие,онанезнает, как материализоваться. Напротив, расплывчатость его натуры
приводитктому,чтолюдииобстоятельстваформируютее.Волядругихзаставляетегосразужесомневатьсявсобственной
воле. Он плывет по зыбким волнам своих собственных чувств.Искольодниегопроекты, одни его привязанности
противоречат другим! Ведь каждое изсвойственных ему качеств,которыеедванамечаютсявнем,—добрыйотец,великая
личность,неисправимыймечтатель —угрожаетпреградитьпутьдругому.Ивотонужерастерян,неспособенвыбратьсебе
дорогуипридерживатьсяее.Онпишетписьмо,чтобыИфигенияявиласьвгреческийстан,тутжеегоуничтожаетивновьего
пишет. Он говорит «нет» Менелаю, который требует отвратительного убийства,но,когдаМенелай, растроганный слезами
брата,всвоюочередьговорит«нет»,этоон,Агамемнон,говорит«да»тому,чтоонсчелудобнымназвать«предопределением».
Ибокаждоепротиводействиеегоколеблющейсяволестановитсярокомвегонеустойчивомпредставлении.Вконечномсчете,
предоставивдругимрешатьвместонего,оняростноцепляется—какэтослучаетсясослабыми—зарешение,которое,какон
воображает,предписаноемудолгом.Онбольшеничегонеслышит,онзаглушаетвсебеголоссердцаиздравогосмысла,он
грубоотталкиваетотсебядочь,которуюнежнолюбит.Онвоображает,такимобразом,всвоемпостыдномупрямстве,которое
заменяетемумужество,чтоондаетсвоемународуи,каконполагает,даеттакжесебесамомуурокиобразецтвердости.
В своей суровой любви к правде Еврипид всегда находит чрезвычайное удовольствие в развенчивании ложных
доблестей.ЭтотАгамемнон, военачальникицарьцарей, который,вместо тогочтобызаставитьвойско,политиков,жрецов,
ненавидимыхим,признатьсамоезаветноежеланиесвоегосердца(спасениелюбимойдочери),желание,соответствующее—
онэтознает—законусовестииестественнымдоводамрассудка(вопрекитребованиюбогини),этотвеликийцарь,который
позволяетвсемуправлятьсобоюи,идяотпораженияккапитуляции,позволяетзагнатьвтупикстрахаещеоставшеесяунего
мужество,этотжалкийАгамемнон,которомумы,однако,неотказываемвнашемрасположении,—персонаж,которыйпоэт,
умеющийчитатьвнашихдушах,наиболееубийственноизображает.
ДляАгамемнона,этогочувствительногоибезвольногочеловека,нетиноговыхода,как—справедливолишьнаодин
момент —служитьроку,судьбе, которая, как он представляет ее себе, могуча и неумолима.Он, который не умеет
противостоять ни обстоятельствам, ни своим подчиненным, ни бессмысленному предсказанию, наберется мужества,
почерпнутого в глубинах своего отчаяния,отвергнутьмольбыдвухженщин, противостоять душераздирающим воплям
Ифигении,простертымкнемурукаммаленькогоОреста...Втяжкуюминутуонотступаетсложьюнаустахонеобходимости
воевать,этотпобитыйгерой,которыйвсего‐навсеголишьпреступник.
17
Уже не первый раз в своем театре Еврипид хочет проанализировать трагичность человеческого поведения в таком
аспекте, когда наши инстинкты (все равно —хорошиеилидурные), наши наиболее естественные чувства — семейные
привязанности, любовь к родине, стремление к славе — не контролируются, не сдерживаются и не направляются ясным
разумом, твердой волей, общепризнанными принципами и когда в силу этого мы оказываемся во власти различных
случайностей,что,безсомнения,приводитккатастрофе.Нефилософствуяинеморализируя,Еврипидиспытываетприэтом
остроенаслаждение,лишьконстатируяистину.Онконстатирует,чтоАгамемнонлюбитсвоюдочьичтодочьлюбитего,что
их связывает удивительная нежность, но что счастье Ифигении,котороекакбудтобыпредопределеноэтиминежными
отношениями,строится,помимовмешательствабогов,тольконазыбкомпескедушиееотца.Иэтотам,вглубинеэтойдуши,
вмалодушнойнежностиотцавернее,чемвковарнойзападнеоракула,найдетсвоюгибельИфигения.Существуетлиболее
трагическийобразсудьбы?
Теперьодругихдействующихлицах.Клитемнестралюбитсвоюдочь.Ктоосмелилсябысказатьпротивное?Дляее
спасенияонабурнопроявляет, выставляет напоказ свою материнскую любовь. Однако тайная язва подтачивает это
беспредельнонежноечувствоилишаетегосилывоздействия.
Этаэкспансивнаямать—энергичнаяженщина.Веесемье,гдевсемужчиныслишкомчувствительныинервны,она—
самаволя.Можноожидать,чтоееэнергиялегковозьметверхнадеенерешительныммужем,которогонещадитееязык.Она
гордасобой,ионаимеетнаэтоправо.Клитемнестрахорошопрожиласвоюжизнь:онапревосходнаяженасвоегомужа,с
которымвступилавбракбезлюбви.Она,какиположено,имеетдетей,ихонавоспиталапоправилам,унеевседобродетели,
какиенадлежитиметьженщине:онавернаяжена,хорошаямать,отличнаяхозяйка.Этодостойнаягражданка.
Ее появление производит впечатление:онавыезжаетнаколесницесосвоейстаршейдочерью, которую просили
привезти, и со своим младшим сыном, которого она взяла с собой по собственному побуждению;крометого,онавзялао
собой массу вещей.Всевысаживаютсяизколесницывесьмачинно,спомощьюслугизевакизхора, сопровождаемые их
советами.ВследзатемКлитемнестравелитдочеривстатьрядомснейиприглашаетприсутствующих полюбоваться этой
картиной.
Своего мужа она просит сообщить подробности о семье и предках жениха и о свадебной церемонии.Союз
прекрасен.Оназаявляет,чтоудовлетворена,сожалеялишь,чтосвадьба,ввидуобстоятельств,неможетбытьотпразднованас
подобающимблеском.КогдаАгамемнонпроситеенеприсутствоватьприбрачнойцеремонии,онаотказываетсясделатьэто
и бурно протестует. Свадьба дочери без матери —этопревосходно!Предоставитьотцувместоматеридержатьсвадебный
факел—какаянепристойность!Вэтойссорепоследнеесловоостаетсязаней.
Да,этосильнаяженщина, которая,кажется, в состоянии вырвать у судьбы ее жертву, заставить своего жалкого
супругапризнатьееволю.Ноэтоейнеудается,несмотрянавсеееотчаянныестарания.Почему?Вплодеимеетсячервь.В
этом сердце матери есть изъян,ипотому‐томольбаматериодочеризвучитфальшиво.Этудочь,которуюонакакбудто
любит,Клитемнестразащищаеттолькоизсамолюбия.Унеевзялито,чтопринадлежитей,иэтоскореевозмущаетее,чем
приводитвотчаяние.Какосмелилисьнанестиейтакоеоскорбление!Онавыставляетсвоидостоинства,своенеудовольствие.
Мольбапереходитвоскорбления,вугрозу.Вэтойборьбе,которуюонаведетпротивизвечногопротивника—мужа,кажется,
чтооназабываетопредметеборьбы—жизниеедочери.Затоонаникогданезабываетосебесамойиосвоихнеоспоримых
правах.Всамомделе,онаболеенеумоляет,онаведеттяжбу.Однакоееаргументациянемешаетзрителюпоставитьтакой
странный вопрос: «Кто же из двух больше любит свою дочь?Отец, который хочет убить ее,илимать, которая хочет ее
спасти?»Ответне вызываетсомнения.По правдеговоря,ониобалюбятее,новтовремякакслабыйотецпривязанкней
всемифибрамисвоейстраждущейдуши,матьпреждевсеголюбитвнейто«благо»(еслиможнотаквыразиться),котороеу
неенесправедливо отняли,часть своего благополучия,тот капитал,которыйонанакапливалавтечениевсейсвоейхорошо
направляемойжизни...Нужнолиещеговоритьолюбви?
ВотпочемуизлиянияматеринскихчувствКлитемнестрынеоказываютсвоегодействия.Онанеможеттронутьсвоего
мужапотому,что самавглубинах своегосердцавовсенерастрогана.Печальэтойматеринебезпримеси,она соединенас
вульгарнымсамодовольством,которымполнаКлитемнестра.
Сэтого момента демон трагического завладеваетэтой матерью с ее притворными материнскимичувствами, затем
чтобы довести до крайности безнадежность участи Ифигении. Наиболее мучительны те сцены драмы,гдебедноедитя,
покинутое своим отцом,незная, на что опереться в своей последней борьбе, выслушивает тяжеловесные соболезнования
своейматери.Мычувствуем,чтовозлеКлитемнестрыгораздобольше,чемвозлеотца,Ифигенияобреченанасамоегорькое
одиночество.Ифигения идет на смертьопустошенная, лишенная всего...Трагедийныйпоэт—демонтрагедии—поставил
подле Ифигении грубую личность — Клитемнестру —недлятого, чтобы утешать ее перед смертью, но как некую
ироническуюмаску,олицетворяющуюнепониманиеживымисостояниятех,когоуводитангелсмерти.
Клитемнестра,какиАгамемнон,—одинизвыразительныхобразов,определяющихсудьбуИфигении...
Нестоитдолгоостанавливатьсянадвухдругихвестникахсудьбы.ГрубоватоемягкосердечиеМенелая, человека
неглубокого,которогоотпроявлениячувствсдерживаетуязвленноесамолюбиемужа,можеттолькоускоритьгибельтой,о
комМенелайдумает,весьманекстатиразражаясьслезами,однаконепроявляяиособойнастойчивостивжеланииспастиее.
Ещеболееэкспансивный, чемегобратАгамемнон,онвсилусвоейэмоциональностикидаетсяизоднойкрайностивдругую;
этосумасбродныймуж,потрясающийнебоиземлю,чтобывозвратитьсебесупругу,которуюоносуждаетипрезирает.Как
18
брат,он тоготов оскорблятьАгамемнона, топреисполненкнему сострадания.Этанеустойчивая натура—лучшее орудие
слепойсудьбы,котораявернеестроитчеловеческоенесчастьевхаосечеловеческогосердца.
Наконец,Ахилл,этотчистыйюноша,великодушныйицеломудренный, вминутуозаренияпочувствовавшийсвою
общностьсИфигенией,этойблагородной,самоотверженнойдевушкой,которуюбезеговедомадлявидапредназначилиему
в жены, —чтоможетонсделатьдляэтойродственнойемудуши? Твердо уверенный в своих достоинствах,наивно
убежденный,чтотысячимолодыхдевушекжелаютбракасним,онпредлагаетсвоюжизньипринимаеткакдолжное,чтоона
отвергнута. На скорбном горизонте молодой девушки он появляется как напоминание о счастье,какпризраклюбви,
промелькнувшийвтотмомент,когдадлядевушкиужеоткрылсялишьпутьодиночества,избранныйеюиведущийксмерти.
Итак,всердцахвсехтех,ктолюбитИфигению,трагическоепоставилосвоюзападню.
Малотого,этазападнялишьследствиезлогорока,выходящегоизрядавоннесчастногослучая,который,возможно,и
естьистинныйбогтрагедии,этотроквнекоторыхдрамахЕврипидакакбудтонасланотсутствующимибогами.Пустьещераз
перелистают«Ифигению»,пустьзаймутсяизучениемкомпозициидействия!
Итогдаобнаружатсявсечувствадействующихлиц,станутяснывсеобстоятельства,переплетающиесядругсдругом,
то отталкивающие,тонаправляющиедругдруга,описанные с безукоризненной точностью. Ни одной погрешности входе
драмы! Всякий раз, как только одно из действующих лиц выполнило свое назначение,одновременносегопоступкоми
внушенной им нашей эмоцией — надеждой или страхом, — всякий раз,вторгаясьвнашевосприятие, появляется другое
действующее лицо, всегда воодушевленное вполне естественным и вполне обоснованным чувством,причемэтолицодает
действию и нашей эмоции обратное направление. Следуя зигзагообразной линии,гдекаждаявершинауглаотмечает
перипетию,действие,незамедляясьнинаминуту,движетсявперед, к смертиИфигении, —смерти,всепритягивающейк
себе.Чтониделаютдействующиелица,замыслилилиониэтусмертьилиищутвозможностиизбавитьсяотнее, выигрывает
толькоона,ивсегдаона,выигрываетсовсевозрастающейбыстротойиприполномсоответствиисразвертываниемстрастей,
вовлеченныхвигру.Ночейжеэтозамыселвиденздесь,еслиэтонерок,которыйвообщебездумен?
Издесьнапрашиваетсяссылкана«Эдипа‐царя».ДрамаСофоклапостроенанеменеесовершенно,чем«Ифигенияв
Авлиде». Но адская машина,котораягубитЭдипа, не действует сама собой.Софоклзаставляетнаспознатьипризнатьее
божественного творца. По крайней мере он заставляет нас признать наличие таинственного действия (грозного божества),
стоящего за событиями,котороеиопределяетнашусудьбу. А в более сложном и так хорошо построенном механизме,
разрушающемжизньИфигении,недействуетлинаэтотразискуснаярукаавтора(тоестьлитератора)?
Нет.ТутдействуетНечто,играющеенамииносящеестрашноеимя—Рок.
И это следует утвердить.Средипятиперсонажей, от которых зависит жизнь и смерть Ифигении, —Агамемнон,
Клитемнестра,Менелай,Ахилли,конечно, самаИфигения,—срединихнеттаких,которыевкакой‐томоментдрамыради
спасенияИфигениисталибыдействоватьодинвследзадругимилидвое‐троевместе.Несчастныйслучай(чтозаНесчастный
Случай?)нежелает,чтобыонибралисьзаэтовсесразу.Междутем,чтобыпредотвратитьтрагическое,чтобыотнятьунего
властьнадэтойжизнью,находящейсяподугрозой,достаточнобылобытолькосовпадениядобройволинесколькихчеловек,
ихсовместногорешения.ИтогдавойнасТроейнесостояласьбы.АИфигения(унеенебылобынуждывчуде)былабыжива.
Внушаетлинампоэтмысльотом,чтоэтобогизахотеливвергнутьгрековитроянцеввубийственнуюдесятилетнюю
войну?Вовсенет.Жрецвещаетгрекам:
...Åñëè, — ìîëâèë, —
Çàêîëåòå äåâèöó, áóäåò âàì
È ïëàâàíüå ñ÷àñòëèâîå, è ãîðîä
Âû âðàæåñêèé ðàçðóøèòå, à íåò —
Òàê íè÷åãî íå ñáóäåòñÿ...
(Еврипид, Пьесы, перевод с древнегреческого, «Ифигения в Авлиде», М., «Искусство», 1960, с. 108—112)
Вуказаннойдрамеэтавойнанепредставленанамкакпредопределениесвыше,исходящееотбогов.Онанепоказана
какявнаягосударственнаяинациональнаянеобходимость.Даипосуществуследуетзаметить,что,какнамкажется,угроза
существованиюисвободеГрецииимеласьтольковсловесныххитросплетениях,слетающихсуствождей,заинтересованныхв
таких излияниях.Есливэтомдельцеречьшлаотом, чтобы один из вождей сохранил свое командное положение и не
упустилвозможностидобитьсяблестящейславы,тоодругомможносказать:
Æàæäåøü òû ÷åãî? Ïîäðóãè äëÿ óòåõè ñëàäîñòðàñòíîé?
(Там же, с. 433)
Иможноливтакомслучаеговоритьонеобходимостивзаконностивойны?Развеэтовойназаосвобождение?Мы
сомневаемся в этом уже тогда,когдаубеждаемся, что устами невинной Ифигении повторяются лишь ходячие формулы:
«спастиГрецию»и«обуздатьварваров».ИнеотносилсялиненавидящийвойнуЕврипидироническиикжертве,вкоторую
наивноедитяобратилосвоюжизньрадитого,чтопоэтсчитаетиллюзорным?ИнеизобразиллионИфигениюоказавшейсяв
сетяхсофизмов,распространяемыхотносительнослуженияродине?Янерешаюэтоговопроса,самогоделикатногоизвсех.
19
Несомненноодно.Этавойнаболеебессмысленна,чемкакая‐нибудьдругаявойна,иотвратительна,какивседругие
войны;исовершенноясно,чтоееможнобылоизбежать.Длятогочтобыдействительноееизбежать,былобыдостаточно,—
построенное поэтом действие,сегодвижениемвзадивперед,сегопротиворечивымирешениями,сеговнезапными
толчками,показываетэтосовсейясностью,—былобыдостаточнотакогомгновения,котороеобъединилобывсестремления
спасти Ифигению,хаотично«разбросанные»вдраме, или собрало бы в единую твердыню все сокровища нежности,
благородства,жалости,бездумноразвеянныеповетру.Ноименнопокакой‐тослучайности,которойниктонеуправляет,эта
минута—самаярешающаяизвсехвдраме—ненаступает.Препятствия,которыеуправляютдействием,расстраиваютвсе
усилия.КогдаАгамемнонхочетспастидочь, Менелай противодействует ему.КогдажеМенелайхотелемупомочь,
Агамемнон объявляет, что теперь это уже стало невозможно. Когда Клитемнестра и Ифигения с мольбами и слезами
осаждают чувствительного Агамемнона, эта неустойчивая личность делается твердой,какскала.Наконец,когдаАхилл
предлагает акт насилия,Ифигения, которая только что цеплялась за жизнь, теперь, охваченная слабостью,стремитсяк
смерти.КаждыйразздесьприсутствуетСудьба—Рок.Идаженекакдействующийсдурныминамерениямиперсонаж,нокак
зараза,готоваяпроникнутьвпорычеловеческойдуши,отравитьее, пролезть в любую скважину свершающегося,дабы
превратитьсчастьевнесчастье,сделатьсвоеделосмерти.Письмо, пришедшее слишком поздно,сошибкойвадресе—и
ничегобольшененужно,чтобыизменитьнаправлениеСудьбы.
Однаконамкажется, что крайний трагизм судьбы Ифигении заключается в отсутствии согласованности общих
усилий, необходимых для достижения успеха. Это переплетение желаний, вечная растерянность действующих лиц,их
несостоятельность,проявляющаясявкритическиймомент,иопределяетудельныйвестрагического.Нетдаженеобходимости
втом,чтобызлыесилы,вовлеченныевигру,былиоченьзначительны—таковысомнительнаяамбицияАгамемнона,жалкие
супружескиепретензииМенелая.Втотмомент,когдаСудьбаколеблется,достаточно,чтобысилыспасениястушевалисьили
перешли в другой лагерь. Достаточно одного прорыва в общей цепи воль, которые, объединившись,моглибывсеспасти.
Сквозьэтоименномалодушие,притакихстранных,неблаговидныхобстоятельствахшлоразвитиесудьбыИфигении.
Этот трагизм неустроенности мира, анархии чувств, неустойчивости воли характерен для всего театра Еврипида.
«Ифигения в Авлиде» показывает это наиболее выразительно. Но к изображению трагического в плане человеческих
отношенийэто произведениедобавляет еще нечтотакое,чтонигденеотмеченостакойсилой: отсутствиеединствамежду
людьмивмомент,когдаобщеесогласиестольнеобходимодляпредотвращениянесчастья.Ктомужездесьещеианархия.
Каждыйтянетвсвоюсторону.Рукиразъединяются.Ифигенияотталкиваетпоследнююруку,протянутуюей.
Новсякуючеловеческуюудачуподстерегаеткатастрофа.Это—недоброжелательствомирапоотношениюкнашему
счастью.Хорв«ИфигениивАвлиде»,пользуясьдревнимвыражением,принятымврелигии,именуетего«гневомбогов».Этот
ревнивыйгневдляЕврипиданеозначаеткакбудтоничегодругого—еслинепосредственнообратитьсякдействиюпьесы,не
принимаявовниманиевеличественногослова«бог»,—кромесмутнойугрозы,нависшейнадкаждойсчастливойжизнью,в
особенноститакой,котораясулитбольшиевозможности.
И вот в этом же самом месте пьесы мысль поэта обращается к такому общественному строю, забытому,ноне
утраченному безвозвратно,когдалюди, отказавшись от анархии, объединяют свои усилия в «общей борьбе», чтобы
предотвратить удар смертельного гнева, который их предостерегает. Но в том мире, о котором идет здесь речь, который
предсталпередпоэтомвлегендеобИфигении,людиоказываютсянеспособнымисоздатьэтот«общийфронт»дляспасения
одногоизних,имэтонеудается,ипоэтомунаИфигению—онасамаперебежчица—обрушивается«ненавистьбогов».
Нокакимжеобразомлюдимоглибыустоятьвобщейборьбепротивяростидемонического?Ведьэтотужассущего
не только наименование, которым они наделяют грозный лик вселенной, этот ужас созвучен страху, наполняющему их
сердца,присущим,неспособнымовладетьсвоимсчастьем.
Всенеуловимовокругчеловека,всевнемнеустойчиво.Притойнеуверенности,скакойонотбиваетсявслепую,ему
хотелосьбыоперетьсянасвоихсобратьевпонесчастью,натумашину,которуюонименуетобществом.Намекнаэтоимеется
втехнесколькихвыражениях,гдеподнимаетсявопрособ«общейборьбе».Развеэтамашинанемоглабызащититьчеловека
отскрытогоударасудьбы?Иразвенедляэтогоизобретеносамообщество?
Но не следует ли предположить,чтовэтомславномизобретениибылочто‐тонедодумано,раздля«общего
спасения»Ифигениядолжнаумереть?..Рассеянностьбогов,заблуждениесердца,предательствоСлучая—изэтогосгущения
тенислагаетсяучастьИфигении...Ивтожевремяпоэзиявночнойтьметрагедиинесетсвет,рождает радостьиисторгает
слезы.
***
Драма«ИфигениявАвлиде»,вкотороймыдосихпоротмечалитеилииныеэлементытрагического,—этонетолько
трагедия,ноипоэзия.
Яхочуэтимсказатьследующее:втосамоевремя,когдаивдрамеинаднамисамимивластвуюттрагическиесилы,
избравшиесвоейжертвойИфигению,вэтосамоевремявпениихора,заглушаяотчаяниеИфигении,слышитсяинойголос.
Поэтпробудилвнасизначальныесилывселенной,космоса(этопрекрасноегреческоесловоозначаетодновременно—мир,
порядок и красота). Чем дальше следуем мы вперед за этой бесчеловечной драмой,заэтойтрагедией, тем яснее мы
чувствуем,чтопотусторонутрагедииестьнечто,пытающеесяговоритьснами,звучитглухойголоскосмоса,мира,скоторым
20
мытесносвязаны, голос поэзии — ее образы,звуки,ритмы, — вся многообразная жизнь вселенной, краски окружающих
предметов,музыкабытия,сменасветаитени,биениенашихартерий—ивсеэтозоветнас.Этопоэтическоесловообретает
форму и, целиком смешиваясь с ужасом трагического, помогает нам переносить этот ужас, более того —любитьего;оно
доставляет нам то, что в силу ее двойственности называют «сладостной болью» (это определение относится и к самому
наслаждениюпоэзией,покрайнеймеретрагедийнойпоэзией).
Мир требует слова.Мывнезапнопереносимсявинуюатмосферу,ноневпадаемвсмешнуюидеализацию.Этов
недрах реальности, более несомненной и более легкой для дыхания, образы,вкоторыхзаключенывсеужеперечисленные
элементы поэтического очарования (музыка слов,танецритмов), — расцветают для нас в поэтические образы,принося
радостьвтотсамыймомент,когдаужастрагическогозаглядываетнампрямовглаза.
Ивоттут‐то,вгреческойтрагедии, возникаетособаянеобходимость вхоровыхпартиях,впоэзииимузыкехора,а
такженеобходимостьвисполнениипартийгероямиигероинямивтотмомент,когдакнимприближаетсясмерть.
Этонезначит,чтодолжныбытьзабытытежесткиетребования,которыегрубоинепосредственноделаюттрагедию
одним из главнейшихсредств нашегопознания человека. Через трагедию, через страдания,которыеонараскрываетперед
намиидлянассохраняет, мы познаем, что значит жизнь человека,каконатрудна, как полна бесчисленных препятствий,
которыеисходятотбоговигнездятсявнихсамих,внашемслабомчеловеческомсердце,ичтопредставляемсобоюмысами.
И,наконец,этосудьба,всегданаходящаясяподвоздействиемвсякихпревратностей,неизбежноупирающаясядлякаждогоиз
нас в непостижимую для человека смерть. Но трагедия «Ифигения в Авлиде» приносит нам и нечто другое,вселяетвнас
некуюнадежду.Онапостоянновосхищаетнасещечем‐тоиным.Онапреподноситнамоткровениядажевмоментысамых
острыхситуаций,вмоментыожесточенныхспоровижестокихударовсудьбы,которыенассражаютиповергаютвотчаяние.
Онадаритнамвзвукахпениямолодыхдевушекнеобъятныепросторыпоэзиинеизъяснимойпрелести.
Самыеидеионашемтрагическомпредназначениивключеныпоэтомвегохорыивокальныепартиидействующих
лицтрагедии.Ивсегдажестокостьлюбви,нелепость,безумиевойны,этоотвратительноеприношениевжертвуИфигении,—
все эти жестокие темы вновь и вновь возникают и терзают нас, но они повторяются уже в ином, поэтическом звучании.
Любовьисмертьпредстаютпереднамивсвоегородапоэтической«aype»
1
,иэта«аура» дана любви и смерти в образе
предметов,которыеихсопровождаютискоторымипоэтихтесносвязывает.Этиизображенияпроисходятизмираприроды,
изкрасотымирачувственного.Любовьисмертькажутсятеперьужепричастнымикэтойкрасотемира.Онипронизываются
и обрекаются красотой лугов, деревьев,пасущихсяживотных,птиц, богинь,рек,неба, золота,слоновойкости...Они
смешиваютсяспризывамипастухов,напевамисвирели,ихможноуловитьвмельканииногженщин,затевающиххороводы
наблестящемпеске...ИстрелаЭротаименуетсястрелой‐близнецом,двойнойстрелойграций—потому,чтоонанаполняет
радостьюдажетежизни,которыеонагубит.ИЕленанетолькохудшаяизжен,онасестрабожественныхБлизнецов...Икогда
фригийцы видят приближающуюся к ним смерть, она является к ним в образе ужасного и великолепного бога Ареса,
поднимающегосяизморявмедномодеянии...ИкогдаПергамоказалсяповерженным,то,дабыоплакать телаего павших
сыновей,вдругпоявляютсяобразыюныхдевушек.
1
Aura (латин.) — дуновение ветерка, свет, сияние.
Итаквсевремя.Красотакосмоса,вселеннойпостояннопереплетаетсясужасомнашегосуществования.
Вместотогочтобыидалеекомментироватьэто приобщениетрагедиикпоэзиикосмоса,мнехочетсяпривестидва
примера.
Вотхор,которыйвыступаетпослекрикливыхраспреймеждуМенелаемиАгамемноном.
Î Ïàðèñ, î, çà÷åì òâîÿ
Ñêëîíû Èäû ïîêèíóòü äóøà ðâàëàñü?
Ëþáî áûëî ñòàäàì ñåðåáðèñòûì òàì
Ïàñòèñü ïîä ìóçûêó ôëåéòû,
Òàì ïîä çâóêè ìåëîäèé Îëèìïà
Íàëèâàëîñü èõ âûìÿ ìëåêîì...
Î, çà÷åì, ñèÿÿ ïîáåäîé,
Íàñëàëà íàâàæäåíüå áîãèíÿ
Ñíàðÿæàòü êîðàáëè â Ýëëàäó?
Î, çà÷åì ïåðåä öàðèöûíû î÷è
 ÷åðòîã, èçóêðàøåííûé êîñòüþ,
Ïðèâåëà òåáÿ ñòðàñòü è, â ñåðäöå
Åé âëèâàÿ íåæíîå ïëàìÿ.
Ñàì çàæåã òû çà÷åì ñåáå ñåðäöå?
Íå íà òî ëè, ÷òîá ïëàìÿ âðàæäû òåïåðü
Íà òâåðäûíè Ïåðãàìà
21
Ãíàëî âåñëà è êîïüÿ Ýëëàäû?
(Там же, с. 668—684)
Наконец,всамыймрачныймоментдрамы,втотмомент,когдаАгамемнонотклоняетмольбыИфигении,вотжалобы,
которыельютсяизустмолодойдевушки:
Î ðîäíàÿ, è òû, ïåñíÿ ìóêè,
Äëÿ îáåèõ îäíà,
Ýòîò ëó÷ â íåáåñàõ — îí óæ áîëüøå íå ìîé,
Ýòî ñîëíöå ïîãàñíåò...
Î, óâû ìíå, óâû!
Òû, î Èäû âåíåö ñíåãîâîé,
Âû, î ñêëîíû, ãäå ïëîä ñâîé íåæíûé,
Îòíÿâ îò ãðóäè ìàòåðèíñêîé,
Çâåðÿì íà ñúåäåíüå îñòàâèë Ïðèàì;
Èëü çàòåì âû, î ñêëîíû, òîãäà
Ñáåðåãëè Ïàðèñà Èäå,
×òîá îí Èäó ïðîñëàâèë â Òðîå?
Î, óâû ìíå, çà÷åì âîçðîñ
È ñðåäü ïàñòâû ïàñòûðåì ñòàë îí
 òåõ çåëåíûõ óãëàõ, ãäå íèìôû
Ó êëþ÷åé êðèñòàëüíûõ ðåçâÿòñÿ
È äëÿ êîñ çîëîòûõ ñðûâàþò
Ãèàöèíòû è ðîçû?..
Êòî ïðèâåë âàñ, áåññìåðòíûõ, òóäà,
Ïàëëàäó ñ Êèïðèäîé ëóêàâîé,
È Ãåðó, è âåñòíèêà Çåâñà?
Î, çà÷åì òû çàæãëàñü, âðàæäà
Ìåæ Êèïðèäîé, öàðèöåé ÷àð,
È Ïàëëàäîé, öàðèöåé êîïüÿ,
È Ãåðîþ, Çåâñà ñóïðóãîé?
Íå êðàñó òàì âåí÷àëè, à ñìåðòü,
Ñìåðòü ìîþ èçðåêàëè óñòà —
Ñëàâà ýëëèíîâ — èìÿ îäíî
Çíàéòå, ãîñòüè... Áîãèíÿ êðîâè,
Êðîâè æàæäåò ìîåé, è Òðîè
Áåç íåå íå âèäàòü àõåéöàì.
À îòåö, ÷òî ìåíÿ ïîðîäèë, —
Î ìàòü ìîÿ, ìàòü, —
Íåò åãî: èçìåíèë, ïîêèíóë!
Î ìîé æðåáèé, î ãîðå÷ü ìóê,
Î ñèÿíüå êðàñû ïðîêëÿòîé.
È ó ãîðëà íåïðèñòóïíûé íîæ,
Íîæ îòöà, ÷òî çàáûë ïðî áîãà...
Î, çà÷åì, Àâëèäà, ñêàæè,
Êîðàáëÿì ìåäíîêëþâûì
Òû ïðèþò çà÷åì îòêðûâàëà?
Êîðàáëè â çàñíóâøèõ âîäàõ,
Î, çà÷åì, ñêàæè, òû ñêîâàëà?
Î öàðü Çåâñ! Íå âñå ëè òåáå
Ïîêîðíû âåòðû, íå òû ëè
Ñìåðòíûì ïóòü ïîêàçàë íà âîñòîê,
Íà çàêàò, è íà þã, è íà ïîëíî÷ü?..
Íå ïî âîëå ëü òâîåé ê íàì èäóò