Боннар Андре. Греческая цивилизация
Подождите немного. Документ загружается.
22
È íóæäà, è ãîðå, è ðàäîñòü?
Íå çîâåøü ëè èíîãî «âïåðåä»?
Íå âåëèøü ëè äðóãîìó — «ìåäëè»?
Öàðü, çà÷åì æå ñêîâàë òû Ýâðèï íàì?
Ëþäè, ðîä, îòöâåòàþùèé çà äåíü,
Êàê óñïååòå âû ïåðåæèòü
Âñå òÿæêîå ãîðå è ìóêè,
×òî íåñåò Òèíäàðèäà?..
(Там же, с. 1460—1520)
Такимобразом,напротяжениивсейдрамыслышитсяэтотголосвселенной,созвучныйслирикой,голоскоторыймы
именуемпоэзией.Этичары,наполняющиенасблаженством,пение,внушающеенамлюбовьксамойжестокоститрагедии.
Греческаятрагедияпереполняетнасодновременноиужасомивосхищением.
Инашесердцетрепещетвгрудивпорыведикоговосторга.
ÃËÀÂÀ III
ÄÐÀÌÀ «ÂÀÊÕÀÍÊÈ»
Еврипидумерв406годудон.э.вМакедонии,гдеонгостилуцаряАрхелая.Емубыло75лет.«ИфигениявАвлиде»и
«Вакханки»— последние написанные имтрагедии,которыедошли до нас. Они были поставлены насцене в Афинахв405
году,послесмертипоэта.Обепьесыснискалипоэтупервуюпремию—честь,которойЕврипидредкоудостаивалсяпри
жизни.
Драма«Вакханки»—оченьстранная,онаприводитнасвзамешательство.Покрайнеймереонавесьмаопределенно
подводитнасктойтайне,котораямучиланашегопоэтавтечениевсейегожизниипытаясьпроникнутьвкоторуюондавал
самые противоречивые ответы —отайнебога, его существовании, его справедливости и несправедливости,егоролив
мирозданииивжизнилюдей.
Тайнабога,потребностьвбогетерзалиЕврипиданавсемегожизненномпути.Онтоверилвбога,тобогохульствовал.
В своих «Вакханках»,выведянасценудействующихлиц,смелонаступающихнасилы, мучившие его, Еврипид наконец
развязываетэтисилы,—этоипревратилоеговтрагедийногопоэта.
«Вакханки»—этоключктрагедийномупоэтуЕврипиду.Интерпретацииэтойдрамыпрямопротивоположны:то
этосвидетельствообращенияЕврипидакбогу,тоэтосамыйявныйотказотбога,—такговорято«Вакханках».Яещевернусь
кэтому,но,чтобылучшеразобратьсявовсем,яхочусначалапроанализироватьэтувеликолепнуюпоэму.
МывФивах,местерождениябога.ПереднамибогДионис,сынЗевса.Онвозвращаетсявэтотгород,гдемолнияотца
исторглаегоизчреваматериСемелы.ОнвозвращаетсявФивы,местосвоегорождения,дабывозвеститьсвоюбожественность
фиванцам,которыеегонепризнают.
ЕгосопровождаютнеистовыевакханкиАзии.ОнипомогалиДионисураспространитьегокультнадалекомВостоке,
теперьонихотятдобитьсяторжестваэтогокультавродномгородеДиониса—Фивах.
Дионисужепокаралсестерсвоейматери. Они смеялись над его божественным происхождением. Теперь они
искупаютсвойгрехвгорах.ОнитакжепревращеныввакханокиутверждаюттеперьбожественностьДиониса.
Но у Диониса появляется противник более опасный.ЭтоПенфей— молодой фиванский царь, который в
дионисийском культе видит лишь обман и анархию. Дионис хочет доказать Пенфею,чтоон,Дионис, — бог. Чтобы
осуществить свое намерение, Дионис принимает внешность и внушающую доверие и в то же времяволнующую,он
принимаетобликодногоизсвоихжрецов—молодоголидийцасосладкимголосоминежнымлицом.Подтакоймаскойон
пытается соблазнить царя Пенфея.ЕслиПенфейустоитпротивегособлазнов,Дионисубьетего. Таково построение
трагическогоконфликта.
Мистическаяатмосфератрагедиинакаляетсяспоявлениемхораазиатскихвакханок.Ониприближаютсяподзвуки
флейтыитимпана,провозглашаютсчастьеверующего, отдающегосясвоему богу на лоне природы.Путь,которыйведетк
Дионису,уводитотискусственностигородов,этотпутьвьетсявгоры,ближекволшебствудеревьевиживотных.Облаченныйв
шкуруоленя,опьяненныйзвукамимузыки,человеквступаетвмирприроды.Онкружитсявпляске,иземляпляшетвместес
ним.Онприходитвэкстаз,падаетназемлювсозерцаниибога,которогоонпризывает.Приведемотрывокоднойизпесен:
Î, êàê òû ñ÷àñòëèâ, ñìåðòíûé,
23
Åñëè â ìèðå ñ áîãàìè
Òàèíñòâà èõ ïîçíàåøü òû,
Åñëè, íà âûñÿõ ëèêóÿ,
Âàêõà âîñòîðãîâ ÷èñòûõ
Äóøó èñïîëíèøü ðîáêóþ...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Î, êàê ìíå ëþáî â ïîëÿíàõ.
Êîãäà ÿ â íåèñòîâîì áåãå,
Îò ëåãêîé äðóæèíû îòñòàâøè,
 èñòîìå íà çåìëþ ïàäó,
Ñâÿùåííîé íåáðèäîé
1
îäåòà.
Ñòðåìÿñü êî ôðèãèéñêèì ãîðàì,
ß õèùíèêà æàæäàëà ñíåäè:
Çà ñâåæåé êîçëèíîé êðîâüþ
Ãîíÿëàñü ïî ñêëîíàì õîëìà.
Íî ÷ó! Ïðîçâó÷àëî: «Î Âàêõ, ýâîå!»
Ìëåêîì ñòðóèòñÿ çåìëÿ, è âèíîì, è íåêòàðîì ï÷åëèíûì,
Ñìîë áëàãîâîííûõ äûìîì êóðèòñÿ.
Ïðÿíåò òîãäà Äèîíèñ...
È âîò óæå íîñèòñÿ âèõðåì:
Îí íåæíûå êóäðè
Ïî âåòðó ðàñïóñòèò.
Âîò ôàêåë ãîðÿùèé â ãîðàõ çàìåëüêàë
Íà òèðñå ñâÿùåííîì.
È ñ âàêõè÷åñêîé ïåñíüþ ñëèëèñü
Ïðèçûâíûå êëèêè.
(Еврипид. Драмы, т. I, M., 1916, «Вакханки», перевод И. Ф. Анненского, с. 222—224)
1
От греческого глагола — надевать на себя шкуру молодого оленя во время вакханалий.
НеоднивакханкислышатзовВакха.Вотприходятдвастарца—прорицательТиресийиКадм,основательФив.Стех
поркакдыханиебогавеетнадгородом,сердцаобоихстариковбьютсябыстрее.Онивзялисвященныйжезл,ониидутвгоры
славитьбога.Ихстарыеногисовершатиэточудо:онибудуттанцеватьвчестьбога...Сценатрогаетнаспростотойверыдвух
старцев;крометого,онавозвещаетомогуществебога,способногосделатьто,чтостаростьуженебудетболеестаростью.Но,
однако,мыещенезавоеваны.Немногообольщены.Неспокойны.Нашмиррассудочноймудростиначинаетколебаться.
И вдруг —царьПенфей. Это трагический герой пьесы. Мы знаем,чтоемугрозитбеда! Он нас привлекает.Он
нравитсянамтакжесвоейпрямотой,своейоткровенностью,своиммужеством.Онцарь,онотвечаетзапорядоквгороде.Мы
признаем разумным его желание оказать противодействие поветрию,распространившемусяврезультатедвусмысленных
намеков лидийца.Конечно, мы знаем,чтооношибается, рассматривая неистовства нового культа как грубый разгул,
облеченныйвформуэкстаза.Ноонискренен.Однакодостаточнолиискренностидлятого,чтобыумилостивитьбогов?
Зрелищедвухстарцев,которыхонсчитаетбезумными,повергаетПенфеявсильныйгнев.Егонегодование,егоплохо
обоснованныеобвинения,направленныепротивкульта,которогооннезнает,говорятопоспешностисуждений,чтоедвали
разумнодляревнителярелигиирассудочной.КогдаПенфей,предварительноповелевшийброситьвтемницутехфиванских
вакханок,которыхудастсясхватить,отдаетприказсвоимвоинамзадержатьлжепророка,этогопрекрасноголидийца,тоесть
самогобога,мыпонимаем,чтоонгубитсебя.Егосудьбасвершается.Нужноливосхищатьсяим?Следуетлисожалетьонем?
Вэтовремяхорсновапоетоблаженстве,котороеснизойдетнатого,ктоотдастсяновомубогу.Дионис—податель
радости.Снимнетбольшестраданий,сним—весельеинаслаждение,МузыиАмуры.Горетому,ктопомимонегосчитает
себя мудрым. Человеческая мудрость не что иное,какгордыняибезумие.Человекнаходитдлясебяуспокоениетольков
самойбесхитростнойвере.Горемудрымиразумным.Этотликующийхор,стольязыческийвсвоемпрославлениистрасти,
странным образом поет слова,созвучныеевангельским.Кажется,чтослышишь«Господь утаил от мудрых и разумных»,а
также«Блаженнынищиедухом».ДивныйЕврипид!Еговосприимчивостькмистическомуопережаетвека.
СтражаприводитДиониса,закованноговцепи.Мыприближаемсяксамомусердцудрамы.Отнынецарьибогсмело
будутвыступатьдругпротивдругавовремярешающихсцен,прерываемыхпоходудействияпроявлениямичудес.Скаждым
разомэтистолкновениялицомклицустановятсявсеболеетрагическими,несмотрянато,чтотечениеихспорапродолжает
оставатьсясамыместественным.Этабеседа,всевремяпрерываемаяинепрестанновозобновляемая,—своегородазубчатая
передача с замедленным стопором. Поэт прерывает движение часового механизма этой беседы лишь для того, чтобы
24
подчеркнуть — то отвлекающим небольшим музыкальным отступлением,топрекраснымпением,топоразительными
чудеснымиявлениями,—какпостепеннобожествововлекаетчеловекавсвойкруг.
Пенфей не обратил большого внимания на первое чудо.Втемницецепивакханокупаликихногам,засовы
открылисьсамисобой—этопозволилопленницамбежать.
Онтеперьвнимательноотноситсякчужеземцу,которогокнемуприводят.Какаяудивительнаякрасота!Скольвелика
чарующаямягкостьэтоголица!Царьспрашивает;ответыюношитакжемягки,какичертыеголица.Ноцарьраздражается,
он угрожает; лидиец отвечает со спокойствием, более грозным,чемгнев. Пенфей на минуту смущен.Душа, более
восприимчиваяк святости божественного, угадалабы в этом достоинстве,стольспокойном,бога.Этобессмертнаясцена,в
которой пророк предстает перед царем. Неудивительно,чтоводнойиз«Страстей Христовых» византийской эпохи
использованынекоторыеизеврипидовскихреплик.Можносказать,чтоПенфейиДионис—этоХристоспередПилатом.
Пенфей. Ïîòîì â òþðüìó òåáÿ ìû çàêëþ÷èì.
Дионис. Ðàç çàõî÷ó — ñàì áîã îñâîáîäèò.
Пенфей. Íó, áîãà ÷òî-òî ïîäëå íå âèäàòü.
Дионис. Îí çäåñü, íî íå÷åñòèâ òû — è íå âèäèøü.
Пенфей. Âçÿòü äåðçêîãî, — îí îñêîðáèë öàðÿ!
Дионис. Îñòàâüòå! Çðÿ÷èé — ãîâîðþ ñëåïöàì.
Пенфей. Âÿæèòå æå! ß öàðü, à îí â ïëåíó.
Дионис. Òû ñàì íå çíàåøü, ÷òî æåëàåò ñåðäöå.
Òû ñàì íå çíàåøü, ÷òî òâîðèò ðóêà,
Òû ñàì íå çíàåøü, ÷òî òû åñòü è áóäåøü.
(Там же, с. 241-242)
Таким образом, горячность Пенфея растворяется в спокойствии бога. Человек скользит, человек погружается в
коварнуюиглубокуюбезднубожественнойтайны.Мыужезнаем, чточеловекпогиб.Номыещенезнаем,заслуживаетлибог
того,чтобыодержатьверх.
Снова раздается пение хора... Музыка волнует, тревожит,поэзияизливаетсявстрастныхпризывах. Вера требует
появленияплененногобога...«Приди...приди...появись...».
Онаутверждаетеговозвращение:«Онпридет...»
Вдруг бог отвечает.Чудосовершаетсянанашихглазах.Изглубинысвоейтемницыбогговоритсвоим
служительницам:(ОВакх!)
Хор узнает своего владыку: («П господи,огосподи!»).Земляколеблется,камниархитраварассыпаются,Дионис
разбилсвоиузы,онводворце.Пламявздымается:богявился.Вакханкихорападаюткногамсвоегогосподинаипоклоняются
ему.
Царьприсутствуетприэтомчуде,охваченныйужасоминегодованием.Онвновьвстречаетсяслидийцем,который
довольствуетсялишьтем,чтонавзрывегояростиотвечает:
ß ãîâîðèë òåáå... ìåíÿ ðàçâÿæóò.
(Там же, с. 249)
Чудесные явления продолжаются. С Киферона приходит погонщик волов и с удивлением рассказываетожизни
вакханок ка лоне природы.Киферон—этотасамаягора, на которой скоро свершится ужасная судьба Пенфея;тамдля
погонщикаволовоткрылосьодноизсамыхволшебныхзрелищ.Тамрайдлячеловекабезгрешного,живущеговсодружествес
миромживотных.Вакханкииграютсозмеями.Оникормятсвоейгрудьюкозлятиволчат.Природапредлагаеттамлюдямвсе
изобилиесвоих даров.Таммедстекаетстирсов,источникбрызжетизскалыивинобьетизземли.Поднажимомпальцев
земля,подобноженскойгруди,выделяетизсебямолоко.Новтожевремяэталасковостьприродысменяетсянеистовством
против осквернителей, которые приходят нарушать покой Эдема. Пастух рассказывает, как он с товарищами пробовал
захватитьАгаву,чтобыотвестиеекеесынуПенфею.Итогдаэтосообществохолмов,животныхиженщинсталозащищаться.
Горуохватилоисступление.Весьэтотрайпревратилсявместоожесточенногоизбиениянечестивцев.Дикаярезня,творимая
рукамивакханок,знаменовалавсемогуществобога—тогобога,которыйиестьсамаприрода—зарождающаяилигубящая,
когдаейвздумается,инерушимая.
Этот рассказ не трогает Пенфея. Чудо его раздражает. Он становится все жестче в своем противодействии вере,
которая оскорбляет его приверженность к порядку. У него есть войско.Онпойдетпротивгоры, он приведет
сверхъестественноекразумному.
Богсильнеечеловека.Новтотсамыймомент,когдаЕврипидубедилнасвовсемогуществеДиониса,Дионискакбудто
вдругхочетотказатьсяотпроявлениясвоейсилыихочетпоказать,чтоонспособствуетспасениючеловека.Всцене,гдесудьба
Пенфея колеблется, Дионис протягивает руку своему противнику: он предлагает царю отказаться от своего плана,он
25
разговаривает с ним милостиво. Но как раз в этот единственный момент, когда божество приоткрывает дверь своего
милосердия,человек,Пенфей,воспринимаетегопредложениекакловушку,тотсамыйПенфей,которыйвследзатемпримет
настоящуюловушкубогазадружескоепредложение.Вечноенедоразумениемеждучеловекомибогом.Пенфейупорствует...
Тогда внезапно отношение бога меняется. На мгновение он почувствовал жалость, но человек показал себя
неподатливым. Теперь Дионис будет думать только о том,какбыобманутьПенфея.Егомягкость, которая переходила в
доброту,сэтогомоментабудеттольковероломством.
ДиониспредлагаеттеперьПенфеюпереодетьсявакханкой,чтобыпонаблюдатьженщин,верныхбогу,вгорах.Царь
соблазнен: это предприятие соответствует его решительному характеру. Дионис без труда убеждает его. Пенфей охотно
уступает,потомучтоемуужедавнохочетсяпознакомитьсясэтойрелигией,скоторойонведетборьбу...Онвозвращаетсяво
дворец,чтобыпереодеться.МеждутемДионисторжествует.Онговоритхору:
Ïîáåäà íàøà, æåíùèíû, îí â ìðåæó
1
Óæ ñàì èäåò. Óâèäèò îí âàêõàíîê,
×òîá îò âàêõàíîê òîò÷àñ ñìåðòü ïðèíÿòü.
(Там же, с.. 260-262)
1
Мрежа (архаич.) — рыболовная сеть.
Хоротвечаетновымпением,оновновьсвидетельствуеторадостивакханокотдаватьсябогу,онаслаждениирезвиться
средидеревьевиживотныхналонеприроды.
Сцена,котораяследуетзаэтимпрекраснымпением, — одна из наиболее тяжелых сцен, написанных Еврипидом.
Обреченный царь выходит из дворца, преисполненный наводящей ужас радости. Он в полубредовом состоянии,онуже
одержимВакхом.ЕмумерещатсядвасолнцаидвагородаФивы.Онвидитнаголовесвоегопровожатогорогадионисийского
быка.Онввосторгеотсвоегоженскогоодеяния,онзаставляетдругихлюбоватьсясобой,онпотерялвсякоеуважениексамому
себе.Дионисдовершаетегопричудливыйинелепыйнаряд.Онпоправляетодинизеголоконов,сбившийсявовремятанца.В
руках иронически настроенного бога Пенфей только игрушка, лишенная души, смешная и жалкая. Сцена заканчивается
мрачнымпредсказанием,котороеПенфейвоспринимаетсосмехом:
Дионис. Îáðàòíî áóäåøü òû íåñîì...
Пенфей. Áëàæåíñòâî!
Дионис. Íà ìàòåðè ðóêàõ...
Пенфей. Íåò, ñëèøêîì ïûøíî!
(Там же, с. 267)
ВеселоотвечаетемуПенфей,он неведает... чемзакончится еговстреча сматерью.Веськонецдрамы —сплошной
ужас. Никогда Еврипид,томягкий,то жестокий,незаходилтакдалековобластьпатетики.Этосвоегородакровожадное
сладострастие,бушующеевтрагедии,этосценасмерти,преднамереннозатягиваемаяикакбыдоставляющаянаслаждение
самымсвоимфизическимужасом,смертьсовсемееотчаянием.
Сначала ведется рассказ о том, как вакханки разрывали Пенфея.Вэтомужасномтекстенетнималейшего
преувеличения.Тонрассказаобъективен,сточнымиподробностями,ужаснымивихточности.Хорвакханокпринимаетэтот
рассказобубийствесынаматерьюсисступлением,переходящимввосторг.
Следующая сцена —этоновыйшагвцарствоужаса. Ликующая Агава входит, предлагая своему богу то,чтоона
считаетголовой львенка,убитогоеювгорах, между тем как на остриеее тирсасочащаяся кровью головаее сына.Мягким
движениемонапоглаживаетлицо,котороеонанеузнает.
Еврипидхочет,чтобыонаузналаего.ЕестарыйотецКадмвозвращаетсясКиферонасизуродованнымиостанками
своего внука. Оказавшись свидетелем кровавого игрища и безумия Агавы,он—какэтосделалбыпсихиатр— задает ей
точныевопросы,которыедолжныдовестиеедосознаниятого,чтоонасделала.Сухостьдопроса,ведущегосяпочтинаучно,
усиливаетпатетизммоментаидоводитегодопредела.
Этотпредел,возможно,былпревзойденвследующейсцене,носледующаясценаутраченадлянасврукописи,мы
зависимот уникального манускрипта,который оказался разорванным. Можнопредставить,чтовтомотрывкеАгаваберет
одну за другой части тела своего сына, укладывает их одну подле другой, целуя их и причитая.Несколькостиховизэтой
ужасной сцены нам переданы драмой «Страстей Христовых», о которой я упоминал.ЭтистихивложенывустаМарии,
плачущейнадтеломХриста.КаксделалЕврипидэтусцену,мынезнаем.
Наконец,вфиналетрагедии Диониспоявляетсяв небе.Онсбросил маску,которую избралсебе,чтобыповергнуть
противника.Теперьонявляется,чтобывоспользоватьсясвоейпобедой.Чтоонможетнамсказать,этотбог‐победитель?
Мыожидаемегововсемеговеличии. Оноослепляюще.Мыждемего,веруявегосправедливость.Онаужасна.Мы
надеемсянанеговегомилосердии.ПриметлионраскаяниеАгавы?Онегоотбрасывает.Ещеменеедумаетонотом,чтобы
26
утешать.Агавапризнаетсвоювину,онаумоляет.Онанаталкиваетсяна«слишком поздно», которое божество выдвигает
противчеловекавзаключениетрагическогоконфликта.
Íåò; ê áîãó âû èäåòå ñëèøêîì ïîçäíî, —
(Там же, с. 288)
говоритДионис.Человекещеумоляет.Богдаетодинответ—иэто:«Я—Бог».
***
Какжеследуеттолковатьдраму«Вакханки»?Этопроизведение, само по себе полное внутренних противоречий,
всегдавызывалоразногласиясредиегоинтерпретаторов.
Некоторые склонны считать эту трагедию страстным выпадом Еврипида, направленным против религии.Свое
суждениеониосновываютглавнымобразомнатомтолковании,котороеонидаюттеатруЕврипидавообще,представляяего
какделоборьбыпоборникапросвещенияирационализма(вихпониманииэтогослова).
Другие критики, напротив, видят в этой трагедии апологию веры, противопоставляя к тому же это произведение
театру Еврипида — такому, каким они его себе представляют, —инаходятв«Вакханках» свидетельство обращения
стареющегопоэтакрелигии.
Возможно,чтообаэтимнения,которыекажутсястольпротиворечивыми,ошибочнылишьприусловии,еслиодно
изнихвоспринятькакисключениедругого.
Яхочусказатьследующее.Всятрагедияпредставляетсобой,соднойстороны,бунтпротивмира,такого,какойонесть
иликакимонкажется.Но,сдругойстороны,всятрагедия—этосвидетельствоверыпоотношениюкмиру,такому,какимон
долженбыть,или,вернее,такому,какойонесть,веговнутреннейсущности,икакимегораскрываетпреднамипоэзия.
Это—противоречие,подобноетому,котороеЕврипидизображаетв«Вакханках».Напраснобылобыискатьличность
самого поэта в одном из его персонажей, не принимая во внимание других действующих лиц. Еврипид —этонетот,кто
отвергаетДионисаистоитвсторонеоттех,ктоисповедуетбога,однакоиненаоборот.Он,еслиможнотаксказать,—этовсе
действующиелицасразу.Конфликтмеждудействующимилицами—этотожеон.Он—саматрагедия...«Вакханки»—это
сверкающийудармечом,которыйрассекаетегосамого,обнажениетойязвы,котораявнутринего,—страстногоиникогдане
утоляемогожеланиябога.
Еврипид—нетолькоодинПенфей.ОниПенфейтоже,однаконевесьПенфейцеликом.Отождествлятьпоэтаскем‐
либоизегодействующихлиц,хотябыисгероемтрагедии,значитнеправильносудитьоприродепоэтическоготворчества.
Великийпоэтникогданесрисовываетссебя.Еслиониизображаетсебяводномизсвоихперсонажей,тоэтоодновременнои
онсамикто‐тоещедругой,когопоэтнампоказываетвданномпроизведении.Такивсозидательнойработеплоти:можно
найтивсыненекоторыечертыотца,ноодновременносчертамисхожимиздесьбудутиновыечерты.Такиперсонаж
трагедииестьновоетворение,инаеголицепозволительноискатьлишьнекотороеотражениечертавтора,егосоздавшего.
ОтпечатокчертЕврипидавобразеПенфея—это преждевсегоотражениетребованияпорядкаиздравогосмысла,
которые царь предъявляет богу. Пенфей признал бы подлинного бога, но он уверен,чтобог,которыйпроявляетсяв
беспорядке,вдушевномволнении,которыйвыражаетсебявбессмысленныхчудесах,можетбытьтолькообманом.Пенфейне
нечестивец.Еврипидневложилвегоустаниодногоскептическогословапоотношениюкбожеству.Ничтоненапоминает
языка философии той эпохи. Пенфей верит в богов, но исступление и чудеса кажутся ему человеческой глупостью,ане
божественноймудростью,непроявлениембожества.Вобщем,онверитвтакихбогов,которыемоглибыуправлятьмиромтак
жеразумно,как,поегоискреннемуубеждению,самонуправляетгородом.Егопозитивныйум,такжекакиегообязанности
главы государства, заставляет его с подозрением относиться к мистицизму дионисийского культа.Сталкиваясьсэтим
внушающимемусомнениелидийцемисэкстатическимивакханками,Пенфей—подлинноевоплощениегосударственного
умаипринципапорядка,тоестьпросторазумаиобыкновенногоздравогосмыславсамомобычномегозначении.Пенфей
требует,чтобыиубоговбылздравыйсмысл.Онтребует,чтобыбогибылитакими,какон.Могутсказать,чтодовольноопасно
требоватьтакмалоотбожества.Однакоэтамеркачестногочеловекаосудилабымногихбогов.
ВтожевремявПенфееестьинечтодругое.Религия,противкоторойонборется,обладаетдлянегопритягательной
силой. Притягательной силой, против которой он защищается со свойственным ему благоразумием. Но что означает эта
манеравсевремянаходитьсяподлеприверженцевВакха?Онзасыпаетихвопросами,онрешаетзахватитьихврасплохвгорах.
Недлятоголи, чтобы лучше обосновать свое суждение об этом новом культе?Вернее, он движим чувством,чтовэтой
религии,которуюонпреследует,естьсмутнаяправда,ипритомправда,затрагивающаяего.Минутамикажется,чтоПенфей,
хотяон как будто невосприимчив ковсякому религиозному чувству (небываем ли и мы иногдатак женевосприимчивы к
тому,чтоужевеетввоздухе?),ужеодержимидвижетсявнаправленииктайне.Онупорностараетсяпонять.Онхочет
преодолеть сокровенное. Эта страстность отчасти объясняется тем, что рассудок его стремится подавить это неясное
религиозноечувство.Крометого,Пенфейимеетнесчастьепридаватьвопросам,предлагаемымбогу,позитивноенаправление,
котороеопределяетегообразмыслей.Этото,чтовызываетубогауклончивыйответилирезкийотказдаватьобъяснения.
27
«Каковапользаэтойрелигии?»—спрашиваетПенфей,начтобоготвечает:«Тебенепозволеноэтоузнать».—«Каков
он,твойбог?»—спрашиваетцарьеще.Ответ:«Таков,какимонзахотелбытьсам».
ЭтиответыпричудливоосвещаютдрамуПенфея.Чтоэто?Человекзамыкаетсяотбожественнойтайны?Илиэтобог
преграждает человеку доступ к этой тайне? Чудеса все нарастают.Чтоже, Пенфей отказывается их видеть?Илиэтобог
препятствуетПенфеюсоприкоснутьсясними?ЛидиецуверенноговоритотаинственномприсутствииДиониса:
...Áîã òóò, îí âèäèò, ÷òî òåðïëþ ÿ.
(Там же, с. 241)
ЧтоможетответитьПенфей,кромеэтого:
Íó, áîãà ÷òî-òî ïîäëå íå âèäàòü.
Даикаконувидитего,еслибогскрываетсяотеговзоров?Новотещечудесныезнамения:запорыраскрываются,бог
принимаетвнешность быка, двореццаря рушится, объятыйпламенем.Зрениеислухцаряотмечаютэтифакты,нодоего
сознаниянедоходитбожественностьдейства...
Чтоещесказать?Почемубогприбегаетксвоемумогуществудлятого,чтобызатуманить,анеоткрытьдуховныйвзор?
Мы коснулись здесь трагического начала божественного благоволения.Пенфей, говоря языком христианства,не
удостоенблагодати.Богводинизмоментов,казалось,предлагалПенфеюэтублагодать(всцене,окоторойяупоминал):«Еще
возможновсеуладить...Яхочуспаститебя». Благодать предложена,нонедана.И,неправдали,можносказать,чтобог
отказалвнейПенфею,еслиэтаблагодатьдействительноестьдар?ВэтотмоментчерезПенфеямы,безсомнения,наиболее
приблизились к Еврипиду.Емутожехотелосьбыпонять. Трагическое произведение поэта свидетельствует о его желании
внестивжизньрелигиозныйсмысл,постичьжизньвеебожественнойреальности.КакиПенфей,Еврипиднередкосовсе
сметающей,неистовойсилойрветсявперед,навстречубожественному.Безсомнения,егонатуратакжечуждамистическому
чувству,такжесуха,какинатураПенфея.ВтожевремяуЕврипида,какиуПенфея,вегопоискахбогамогловозникнуть
чувство,чтоэтонеонсталчерствым,ночтоэтоДругой,этобоготгородилсяотнего.
Нояужесказал, что поэт отражен не только в Пенфее.Хор вакханоки даже те два старцане в меньшей степени
представляютсобойдругойполюсегодуховнойжизни.Одвухстарцахскажемтолько,чтотвердостьилиискренностьихверы
моглавозбудитьзавистьубеспокойного, рассудочного человека,какимбылЕврипид, могла привести его к соблазну
установить и для себя душевное равновесие. Тиресий —этопедант, он запрещает себе обсуждать свои верования и этой
ценойпокупаетсебевнутренниймир.СтарыйКадм—ребенокдушой,нооннастолькоформалист,чтодлянегодостаточно
выполнения ритуала, чтобы обрести спокойствие.Мирэтихдвухстариков, их вторая молодость, которую им принесло
принятиераскрытыхистин,—старикЕврипидмогзабытьсявтакихмечтахвминутуусталости...Нопоэтостанавливаетсяна
этихперсонажахлишьнаодинмомент:прибежищедляпрестарелых—этонедлянего.ЕслионимогпозавидоватьТиресию
и Кадму,чтоонитаковы, каковы они есть,всежеонзнает,чтоон—другой.Их покорность не удовлетворяет его чувство
человеческогодостоинства.Онвсегдабежалотраясегоиммобильностью,ионвступаетвполемикусхоромвакханок.
Хороваяпоэзия«Вакханок»уникальнавтворенияхЕврипида.Этотхорвакханокпредставляетсянамчистойлирикой,
новедьхортакжеидействующеелицо.Этапоэзияневитаетнаддействием,непаритвобластибезмятежнойкрасоты:хор
вакханок вводит нас в объятое пламенем сердце трагедии и также в сердце самого Еврипида. Голос хора заставляет нас
прислушатьсяксамомумогучемузову,которыйкогда‐либоизмирабожественногодоносилсядопоэта.
Бограскрываетсяздесьснесравненнойсилой.Безсомнения,некакбогпознания,нокакбогприроды,существующего
мира.Богвгорах. Он проявляет себя там чудесными знамениями своей свободной созидательной деятельности.Онв
сверканииструиисточника,впрыжкахживотных,всокровеннойжизнилесовигор.Он—этомногообразиежизни,которое
включаетвсебяжизньчеловекаивтожевремявыходитдалекозаеепределы.Он—этопотокжизнивселенной,который
увлекает человека в своем стремительном беге.Ивсякаяжизнь,развивающаясявнедрахприроды, божественна. Молодой
олень,резвящийсянасверкающихкраскамилугах,ветви,какбыокутанныесумракомвтишилесной,—вотсчемвупоении
неистовоготанцасливаетсявакханка.Бог—этоиестьслияниевоединовсехтворений.Гора,принимающаяучастиевобщей
пляске,полнатемжебожественнымдыханием,чтоисущества,которыеонанесетвсебе.Несущаясявпляскеземляидикие
звери,охваченныенеистовством,неотделимыотбога.Одинитотжепотокувлекаетихи,еслинужно,направляетпротивтех,
ктопытаетсянарушитьэтоединство.
Лишьчеловекживет,отделившисьотприроды,ивэтомвсеегонесчастье.Человек—этодействительносозданныйза
пределамивеликогоцелогоизолированныймир,иэтотмирчеловекназываетсвоеймудростью.Мудростью,котораянечто
иное,какбезумие,ибоэто — отделениеот бога.Еврипид не разв своих произведенияхкасается тайныбезумия,онвсегда
определяетегокакобособленность.Здесьемупредставляетсябезумиемвсяжизньчеловека,целикомотделившаясяоттого
бога,которыйраскрываетсявприроде.
Пусть человек откажется от своей мудрости! Потому что,какговоритудивительныйстих: «Мудрость — не есть
мудрость».Небесполезнозаметить, чтоперваяизэтих мудростей,такназываемаямудростьчеловека—обозначена словом
среднего рода,оченьумнымсловом, которое придает этой мудрости характер искусственности,втовремякакsofos
обозначает мудрость, которую человек находит, отбросив свой критический разум, это доброе старое слово современного
языка,словоженскогорода,посуществу,обозначающееживуюиплодотворнуюмудрость.
28
Пусть человек перестанет пребывать в одиночестве со своей мыслью!Пустьон, говорит поэт,ведетсвоюдушув
шествие!СвященныеоргииВакхавгорахуносятчеловекаотнегосамого,возвращаяеговкругжизнивселенной,даруютему
экстаз: он видит бога.Толькозакружившисьвпляскеназемле, которая сама несется в танце,надевшкуруживотного,
увенчавшись листвой, включившись в ритм земли и всего рожденного землею, человек достигнет единственно истинной
мудрости—безумиябезумствующих.Самсделавшисьбезумным,тоестьвдохновенным,онпознаетвсебеприсутствиебога.
Тогда природа предоставит ему в избытке чудесные дары.Онадастемувино, молоко,мед.Ноприсущаяейщедрость
скажетсяособенновпоявлениирадости.
ПознаниеВакхаестьрадость.Втрагедииименноэто—основнаятемахоров.Радостьтанцаипения,радостьзвучания
флейтыивесельявиноградныхгроздьев,весельеАфродитыирадостьМуз—таковажизнь,котораяоткрываетсядлятех,кто,
отказавшись от мудрости разумных, отдается Дионису в простоте сердца.Этарелигия, обретающая радость в общении с
природой,которая,согласноантичномупониманию,неестьсозданиебога,носамавцеломбожественна,этарелигиядлянас
имеетопределенноеназвание:этоязычество.Ноэтоназваниемалозначит,еслионнепредставляетподлинныйрелигиозный
опыт.Какнамкажется, Еврипид,вневсякогосомнения, разделяет это чувство божественного, этот «энтузиазм»вполном
смыслеслова,которыйозначает«богвнас»,исилойочарованиясвоейпоэзиихочетзаставитьинасразделитьэточувство,
выраженное в хорах «Вакханок».Всетоупорство, с каким его разумное существо противится божественному,уноситсяв
потоке этих хоров.Недумаю,чтояошибаюсь,услышавздесьголосдуши,накакое‐томгновениецеликомзаполненной
присутствиембожества.
Таковдругойполюситрагедии,исамогоЕврипида.
Нонеявляетсялиэтаверапоэтатолькопорывом,краткойвспышкойвмоментпорыва?Чтобыэтознать,надо
обратитьсякличностиДиониса,уточнитьегодействиявдрамеивыяснитьчувства,какиеонвозбуждаетвнас.
Бог,которыйодушевляетприроду,действуеттакжевмирелюдей.Этотмирсуществует.Еврипидслишкомпривязан
ковсемучеловеческому,егосердцеслишкомизраненоневзгодаминашегосуществования,чтобыонмогоспаривать,чтомир
людейсуществует ичто онкак таковойимеет правонавнимание божества.Если емуслучаетсяотрицать законностьэтого
мира, построенного человеком на свой лад,тоэтовконечномсчетеонделаетлишьвовремякраткихприливов
натуралистическогомистицизма,окоторыхяговорил.И,наконец, толькопосвоимдействиямвмирелюдейДионисбудет
принятилиотброшен.
Итак,вФивахжилачеловеческаясемья:дед,матьисын,соединенныеузамивзаимнойнежности.
В этой семье появляется бог;членысемьинепризналиего.Агавасмеялась. Пенфей преследовал его.Отдалсяему
одинлишьКадм.Тогдабогрешилпринудитьчленовсемьипризнатьегобожественнуюличностьинаказатьневерие.
Онумножилзнакисвоейбожественностиисвоеговсемогущества.Нокакиежеондалзнакисвоейсправедливости,
своеймилости, своейчеловечности? Ихс трудом обнаруживаешь:этопризнакиненадежныеимимолетные.Нетмилостей
болеенепонятных,чемегомилости.Конечно,ДиониснепринималссамогоначаларешенияумертвитьПенфея.Онявилсяк
Пенфеюкакбог,скрывшийсяподмаской.Онпредупреждал,онугрожал.Онбылтерпелив.Брошенныйвтюрьму,онещене
действовалрезко,онявлялновыезнамения.Пустьчеловекоткроетглазанаихочевидность—ибогспасетего.НоПенфей
остается слеп к этим знамениям:богнаноситемуудар. Ибо слепота есть лишь другое название отказа от бога,иэто
непростительное преступление. Но это вовсе не отказ от божественного,какимбыононибыло, не ожесточенность
невосприимчивыхдуш.Пенфейблагочестив,онповерженотнюдьнекакатеист.ОднакоэтоотказотДиониса,отказотэтого
бога —ирожденного,иявленного. В какой религии отказ от бога,разонрождениявлен,незаслужилбырастерзания
Пенфея?Имеютсятакжекарывечные.Возможно, что это и есть божественная Справедливость. Но это такого рода
справедливость,котораязаставляетколебатьсяверуЕврипида.
А Агава?АКадм?Агавасогрешилатем,чтонесколькопоспешилаисудилабога. За это Дионис приговорил ее к
тому,чтоонавпадаетвбезумиеивбезумиистанетчтитьего,азатемкубийствусвоегосынаикэтойужасноймуке—всвоих
рукахузнатьголовусына,которогосамаонаубила.ЧтокасаетсяблагочестивогоКадма,тоионподвергсякаренечестивых.
Всемогуществобогапроявляетсявэтойнеограниченнойсвободе.Нужно,чтобыЕврипидразинавсегдасделалсвойвыбор.
НапротяжениивсегосвоегожизненногопутиЕврипиднередкооказывалсянаэтомперепутье.Еслибогвсемогущи
если этого всемогущества достаточно,чтобыоправдатьсебя, то Дионис оправдан.Чтобыонниделал.Ибо,какговорит
Софокл,«чтобыниделалибоги,этоникогданебываетплохо».Веравтакомслучаепревращаетсявсвоегородасвященный
ужас,ичувствоподчиненияэтойбезграничнойсилеможетприноситьотраду. Бог— это та стихийная сила, которая
побуждаетнастанцеватьипеть,тасила,подчиняяськотороймыумираем,авместеснамиивесьмир.Всеэтовзятоевместе—
наслажденияигорестижизни—иестьтаослепительнаятайна,котораяповергаетнас.Итак,отказавшисьотмира,гдевсе
должно представлять порядок,разум,очевиднуюсправедливость, Еврипид включается в вакхическое шествие,где
принимаютсявовниманиелишьбожествоисступленияиживотнаярадостьрастворениявовсепоглощающемпотоке.
Ноеслибогвсвоихпоступкахдолженруководствоватьсязаконами,которыесутьзаконынашегоразума,темзаконом
Разума, каким он представляется нашему сознанию, если бог сам есть нравственное сознание,еслионможетбытьтолько
совершенным выражением нашей несовершенной человеческой природы, не клокочущей бездной, разверзающейся под
нашиминогами,ночистымсветомвнас,высшейстепеньюсправедливостиилюбви,точтожесказатьоДионисе?
29
В «Вакханках»встречаютсякакбудтомоменты,ичемдальше,темчаще,когдаЕврипид, терзаемый этой
двойственностью,уженесчитаетболее, что бог должен выражать полноту жизни и представлять самый высокий образец
сознания.Итак, достаточно того, чтобы Дионис не удовлетворил одного из условий,которыедраматургпоставилдля
признаниябога,достаточнотого,чтобогпоявилсявнебетрагедии,торжествуявсвоейбесчеловечнойбожественности,чтобы
Еврипид,увлеченныйсвоейлюбовьюкстрадающемучеловекуинравственнымитребованиями,выдвинутымиразумом,вдруг
отвернулся:онотказываетсяотэтогобога.
Действительно,начинаястойсцены,когдавходитАгава,несущая, не ведая того, голову своего сына,мыуже
понимаем,чтоЕврипидскажет«нет».Потомнаступаетмомент,когда,узнавсвоегосына,Агаваиспускаеткрик:человечность
поэта восстает против божественной бесчеловечности.Чтоже, боги ниже человека? Теперь появляется Дионис, чтобы
объявитьсвоерешение:Агаветакжевынесенприговор.Лицомклицустем,ктоееосуждает,оназаявляет:
Íî ðàçâå ñìåðòíûé ãíåâ ïðèñòàë áîãàì?
(Там же, с. 288)
Этим стихом, несомненно, злоупотребляли.Конечно, злоупотреблять — значит пользоваться им для того, чтобы
определить смысл трагедии в целом, еще более злоупотреблять, если пользоваться им,чтобысделатьизЕврипида
неверующего,аиздрамы—орудиепротивверы.Этотстих,которыйточновыражаетчувствоАгавывопределенныймомент,
естьтакженеболеечемодинмомент, выражающиймысльЕврипида.Правда,эторешающиймомент.Трагедиядалаявный
крен.Еврипидвыбрал.
Еврипид страстно жаждал веры. Его произведения свидетельствуют об этом.Ионобрелверу:онуловилв
«Вакханках» величие бога, раскрывающееся в его всемогуществе.ВтожевремячеловечностьЕврипида, его сочувствие
страданию,егонравственное сознание(ипочемубынесказать—еговеравчеловека)непозволилиемуукрепитьсявэтой
другойвере,вкоторойонутратилбысебявбоге.«Вакханки»—этонаиболеестрастныйпорыв,какойкогда‐либоустремлял
Еврипидакбожеству; эта трагедия также и самое горестное падение драматурга.Носледуетлидействительноназывать
падениемэтосвойствооткрытодержатьсяпередлицомбога?ВедьнасамомделеЕврипиднеотрицает,чтоэтотбог,которого
онподвергиспытанию,существует.Еврипидзнает,чтоонужасен.НоЕврипидзаявляеттолько,чтоэтотбогнеимеетболеек
немуотношения.Ждетлиондругогобога?
Иливернее:неимеетлиондругогобога?Чтожезначиттогдаэтотвнутреннийпламень,который озаряет всеего
произведениеистиннойлюбовьюкчеловеку?
Ни одна трагедия Еврипида не является более значительной,чемэтатрагедияегогения, открытого всем зовам
жизни.Ниоднанепоказываетсбольшейясностью,чтоЕврипид—«поэтсцельнойдушой»(этогоПлатонхотелдлясебякак
философа).ВсозданныхимдействующихлицахЕврипиддаетвыходбунтующимсиламсвоейприроды.Скольбынибыли
буйно противоречивы требования его существа, он отвечает за все.Ипотому,чтооннеотрицаетниодногоизэтих
требований,потому,чтоонпринимаетжизньсовсемеежестокимнапряжением,ониявляетсяпоэтомтрагедийным.
ÃËÀÂÀ IV
ÔÓÊÈÄÈÄ È ÂÎÉÍÀ ÃÎÐÎÄÎÂ-ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂ
Итак,онздесь, дабы сыграть свою роль в драме Греции, клонящейся к упадку, —судьятрезвыйинеподкупный,
величайшийисторикантичногомира,Фукидид,одинизвеличайшихисториковвсехвремен.
Эпоха Возрождения его почти забыла. Шестнадцатому веку больше нравилось обилие сведений живописующего
Геродота,поверхностнокасающегосявсехземныхпутей.Этотвекнеоценилвысокомернойсуровостивеликогосудьисвоегои
нашеговремени—Фукидида.МонтеньиРабленезналиегоимени.Апозднеепонятиеисторическогозакона,утвержденное
Фукидидом,развемоглииспользоватьБоссюэво«Всеобщей истории»илиВольтерв«Веке Людовика XIV»?ДляБоссюэ
историячеловечества—этопредначертаниебога,дляВольтераже—воляправителя.РазвечтоМонтескье...
УченыйXIXвекасознаниемделавытащилнасветФукидида.Онусмотрелвнемодноизсвоихсобственныхтворений,
открытиенаучнойистории,объективнойнаукивпрошлом.ФукидидсталдлянассыномXIXвека,абсолютнымисториком,
историкомчистойОбъективности(конечно,сбольшойбуквы).
И это верно, за исключением некоторых нюансов и кое‐чего, преданного забвению. Прежде всего сама история,
которую мы делаем,научиланас, что абсолютная объективность,вособенностидляисторика, пишущего историю своего
временииисториювеликойвойны,естьобманчивыймираж.Скажемпроще:Фукидид—историквесьмабеспристрастный,
беспристрастный,насколькопозволялоеговремя,егохарактериегообразование.
В то же время Фукидид не только выдающийся историк,онтакже—и,вероятно, прежде всего — выдающийся
художник. Он написал «Историю Пелопоннесской войны» наподобие драмы в трех актах,чемона,впрочем,ибылаичто
30
постепенно открывал историк по мере того, как война развертывалась. В этой драме на первом плане — четыре или пять
действующих лиц, не более.Квойнегородов‐государствнельзяподходитькаккшекспировской драме, насыщенной
сложными противоречиями многочисленных действующих лиц.Кнейследуетподходить— на что можно рассчитывать в
данной работе — в соответствии со скудным техническим оснащением классическойтрагедии.Этозначит,чточетыреили
пятьиндивидуальностей(четверовАфинах)полностьюраскрываютсмыслдрамы,неговоряужеояркихобразахизнарода,
наделенныхнеизгладимымичертами.
***
Вотвкачествепримеров,атакжедлятого,чтобысделатьболееосязательнымпортретноеискусствоФукидида,двое
из этих афинских действующих лиц, чьи образы наиболее тщательно очерчены (эти образы заставляют нас отодвигать на
второй план или оставлять без внимания тех авторов, кто стал бы их напрасно дублировать).Принципотбора,
придерживаться которого обязан каждый историк, чтобы избежать загромождения, используется Фукидидом бесконечно
шире,чемисторикаминашеговремени.Этиизбранныеперсонажи— они даны контурно, но отчетливо —вупомянутой
классической истории войны городов‐государств являются в то же время символическими изображениями политических
деятелейвсехдемократийилипсевдодемократий.
Никий—главаафинскойконсервативнойпартии;Никий—честныйчеловек,илипокрайнеймереонсчитаетдля
себя очень важным заручиться такой репутацией. Он человек недалекого ума, ограниченного практикой,чтобынесказать
рутиной,еговоеннойпрофессии.Но«война, —ссилойзаявляетФукидид, —этогосподствонепредвиденного».
Политический деятель должен предотвращать случайности. Что касается Никия, то он,каккажется, не считается с
непредвиденнымислучайностями,онрассчитываетнаслучайность,дабыпринятьрешение,передчемонвсегдаотступает.Но
этовдействительностинетольконедостатокума,этонедостатокэнергии,этозамедленноебиениежизнивегоусталомтеле.
Отчастиэтовсамомделевозрастиболезнь(Никийвписьмекафинянам,гдеонпросит,чтобыегоотозвали,ссылаетсянасвое
заболеваниенефритом,объясняяимпричиныпоражения,докоторогоондовелвозглавляемуюимэкспедициювСицилию).
Но его несчастье больше врожденное: Никий трус, когданужнодействовать.Эточеловек,которыйлишьрадипочестей
взвалил на себя тяжелую ответственность главы партии и военачальника,нокоторыйпостоянновсвоейдеятельности
парализован страхом перед афинянами, главой которых он является.Всвоейвечнойнерешительностионкакбудтовсегда
выбираетпутисамыемедленные,точноонбольшевсегобоитсядостичьцели.Еслионидействует,товсегданевпопад.Когда
нужно было бы оставаться под Сиракузами и энергично продолжать осаду, Никий просит у афинян,чтобыегоотозвали.
Когда положение, ставшее очень опасным для афинской армии,требуетотступлениябезпромедленияипочтибез
размышлений, Никий считает,чтонужнооставаться. При всем том он полон патриотизма (дажееслионнесколько
смешивает благо отечества со своим собственным престижем). Он благочестив,какиподобаетблюдущемудревниезаветы
афинянину(дажесуеверен).Ноэтидобродетеличестногочеловеканеспасаютегоотегослабостей,онсбитстолкужаждой
известности на политическом поприще.Фукидиднабрасываетегопортрет, который в иные моменты мог бы возбудить
восхищение(уНикияестьстойкостьсолдата,онмужественноумираетбесславнойсмертью),еслибыпохвалы,воздаваемые
автором,неумерялисьцелойсериеймаленькихоговорочек.Так,впредваряющейфразесказанодовольнопренебрежительно:
«...Никий, придававший слишком большое значение предзнаменованиям и всему тому подобному...»
1
.Это
«слишком»оченьсаркастичноподперомФукидида,которыйнескрывает,чтосамонвовсенетаков.
1
Фукидид, История, VII, 50, 4, перевод Ф. Мищенко, М., 1915.
Чтобы покончить с этим, наш историк выдает Никию своего рода свидетельство о добропорядочности и
подчеркиваетиронию судьбы,котораяприберегладляэтогочеловека,одержимогоблагонамеренностью, бесславнуюказнь
попавшего в плен полководца, допустившего сдачу своей армии врагу,стакимподтекстом: чтобы быть великим вождем,
возможно,недостаточнобытьпорядочнымчеловеком.
АнтиподНикия—Клеон(даиАлкивиад).Клеоноченьумен,беспощаднологичен.ФукидиднелюбитКлеона,однако
делаетемучесть, приписавемуводнойизегоречейсвоюсобственнуюфилософиюистории(каконсделалэтоиводнойиз
речейПерикла).Клеонзнаетиуказывает,чтовеликаядержавасоздаетсяидержитсятольконесправедливостью.Онзаявляет,
что государства, которые осуществляют власть, не могут без риска признать правыми подчиненные государства,сполным
основаниемвосстающиепротиввластителей,чтодержавынемогутпозволитьсебетакуюроскошь,каквдругпоказатьсебя
справедливыми, человечными,великодушными. Действительно,Афины, когда подчиненная им Митилена поднимает
восстание,могутвыбиратьтолькомеждусправедливостьюигосподством,междуМитиленойисобственнымсуществованием.
КлеонпредлагаетсокрушитьМитиленукровавымирепрессиями,которыевселятвовесьэллинскиймиружаспередодним
именемАфин.
Однако речи Клеона при всей ее строгой логичности не хватает кое‐какихнюансов.Красноречиеимысльоратора
несутвсебенечтовызывающеепоотношениюкреальности,хотяКлеонимногоговоритонеобходимостибытьреалистом.
Клеон—доктринер,«якобинец»,укотороговголовеимеетсяготоваясистема,иданныеопытанемогутужевнеевместиться.
Этотчеловек,которыйнепрестаннодаетурокидругим,нежелаяполучатьуроковниоткогоиниотчего,имеетнечтоот
надзирателя.УжеупоминалосьоегообвинительнойречипротивМитилены: «Это речь тщеславного педагога». Таково
свойствоегоума:жесткостьиузость.
31
НоКлеонобладаетикое‐чемдругим,кромеума.Унегоневероятнаяэнергия,безграничнаясмелость.Бьющаячерез
крайжизненнаясилапрорываетсясквозьегожестокости,привлекаяиотталкиваяодновременно.Клеоннебоитсянасилия,он
его культивирует.Он«наиболее жестокий», говорит Фукидид, среди популярных ораторов:онвсегдатребуетвсеновых
казней,массовыхизбиенийгражданскихлиц,безжалостныхрепрессий.Действительно,этотбуйный,неисправимыйчеловек
ничего не боится, даже бесчестия, в противоположность Никию, который боится бесчестия более, чем чего‐либо другого.
Никийнебоится дажесмерти,восстанавливающейегодрагоценнуюрепутацию.Клеонже,еслиможнотаквыразиться,не
боится даже прослыть подлецом.ВбитвеприАмфиполеФукидидпредставляетегокакрешившего«с самого начала»
выпутатьсяизэтогодела,спастисвоюшкуру,чегобыэтонистоило.Действительно,Клеонбежитсглавнымисиламиармии.
Ему нет дела до насмешек, которые может вызвать такое поведение: он достаточно силен, чтобы заставить замолчать
насмешников.
В одной из сцен, представленной в саркастическом тоне,ФукидидпротивопоставляетНикияиКлеонавовремя
народногособрания.Никиювотужедавнонеудается,несмотряназначительныевойскоифлот,которыеонмобилизовал,
принудить к капитуляции горсть спартанцев, занявших остров Сфактерию.Клеонхвастается: «Если бы стратеги (жест,
адресованныйНикию)былимужами»,этоужебылобысделано.Вотеслибыонбылстратегом...Никийловитегонаслове,он
слагаетссебякомандованиеипредлагаетегосвоемупротивнику.Клеоннаодномгновениесмущен.Народподшучиваетнад
ним. Никий возобновляет свое предложение.ТогдаКлеон, уже овладевший собой,всходитнатрибуну.Онберетсяс
незначительным вспомогательным отрядом, о котором он просит, привести в Афины через 20днейвзятыхвплен
лакедемонян(зрелище,которое никогдане состоялось)илиперебитьихнаострове.Народсмеетсянадэтойдерзостью,но
Клеон держит слово. Презрительной манере аристократа Никия противопоставляются в течение всей этой сцены «лихой»
размахКлеона,могучеездоровьечеловекаизнарода.
Эти свои данные,своюнеоспоримуюсилуКлеоннепредоставляетдляслужениягосударственным интересам
бескорыстно.Конечно,Клеоннеизменник,подобноблестящемуАлкивиаду,Алкивиаду‐игроку.Клеон,каконнисилен,не
чувствуетсебядостаточносильным,чтобыизменить.Это«патриот»,ионвесьмаболезненноотноситсякэтому.Онхотелбы
убедить народ,чтоон, Клеон, имеет монополию на «патриотизм». Но отметим по крайней мере,чтоегопатриотизм
небезупречен:Клеонлюбитвласть(Фукидиднеговорит«деньги»,какговоритАристофанотомжесамомКлеоне)столькоже
идажебольше,чемсвоегосударство.ЕслионвовлекаетАфинывавантюру,тоэтопотому,чтосостояниевойны,волненияи
беспорядки, связанные с ней, позволяют ему свалить своих политических противников и укрепляютеголичнуювласть.
Скажемещеболеерезко,чтотемпераментКлеонасоответствуетжестокостивойны,насилию,являющемусяосновойвойны.
Можно даже спросить себя:нестремитсялибессознательноразумКлеонаусложнитьполитическую обстановку слишком
жесткими«мерами»сединственнымнамерениемвызватьпротиводействиеибеспорядки,которыенарукуегопотребностив
насилии?
Таким образом,персонажиФукидида, созданные крупным романистом, не перестают задавать нам вопросы,
требоватьобъяснений,попростувыступать,подобноживымлюдям.
***
Можно было бы без конца говорить об искусстве Фукидида. Скажем еще только, что своеобразный и блестящий
стиль,являющийсяеготворением,точносоответствуетобразуегомышления.Фукидидмыслитипишетвдвойномритме.Все
выраженоунеговсимметрическихконструкциях,вкоторыеонмеждупрочимвводит,чтобыподдерживатьнашевниманиеи
разнообразить собственные приемы,элементы«асимметрии»,оживляющието, что в этих противопоставлениях могло бы
носитьслишкомсловесныйхарактер.Этозначит, что Фукидид думает и пишет диалектически:чтобыпостичьистину,он
непрестанноведетссамимсобойдиалог,которыйдлитсявпроцессеразвитияпредложений,напервыйвзгляднеясныхвсилу
их сжатости, насыщенности и кажущихся противоречий, но вдруг становящихся понятными читателю,которыйвникаетв
них, входит в этот лабиринт света и тени. Лишь немногие персонажи, немногие ситуации представляются Фукидиду
простымииоднозначными. Каждое существо двойственно по натуре...Ивзаключение: разве Фукидид рассказывает нам
толькоисториювойныафиняниихпротивников?Отнюдьнет.Обладаниеилиутратаблаг,наиболеенамнеобходимых,—
хлеба,свободы,славы—вотчтообсуждаетсявходеэтогосуровогодиалога,вкоторыйвовлекаетнассловоФукидида.Виные
моментынапряженностьдебатовразрешаетсясловами,которыеобладаютвесомиблескоммрамора.Вотоднопредложение
средиста,простоеипрямолинейноекакмера,обращенноеПерикломкгражданамАфин:«...Считайтесчастьемсвободу,а
свободоюмужество,ипотомунеозирайтесьпередвоеннымиопасностями»
1
.
1
Фукидид, История, II, 43, 4.
***
Ноестьидругаячерта,характернаядляисторииФукидида,котораядолжнапривлечьвнимание.Этаисторияхочет
бытьполезной,иееавторговоритобэтом.Одназнаменитаяфразаегопредисловияразъясняетэто:«Мойтрудрассчитанне
стольконато,чтобыпослужитьпредметомсловесногосостязаниявданныймомент,скольконато,чтобыбытьдостоянием
навеки»
1
.