
51
Мыкасаемсяздесьглубоконовыхчертвпредставленииомире,какоедаетПлатонвГрециизачетыревекадонашей
эры. Античная жизнь до сих пор не обращалась к проблемам смерти и потустороннего мира. Занятая созиданием и
освоениемземныхблаг,онабылацеликомнасыщенарадостьюземнойжизни,столькраткойдлячеловека, иэтажизньбыла
мужественной, справедливой и даже, если это было нужно, героической,насколькоэтобыловозможно. Потустороннюю
жизнь греки представляли чаще всего только как неполноценное существование и для большинства из них сомнительное.
Вспомните об Ахиллесе! Он живет полной человеческой жизнью. Он растрачивает,расточаетжизньбезсожаленияв
волнениистрастей.Онникогданевспоминаетоднесмерти.Смерть—этоплата,принимаемаятолькозабессмертие,которое
дляАхиллесаозначаетславу.Однакоеготень,котораянеболеекак«колеблющаясяголова»,сошлавАид.Улисснаходитее
там, когда отваживается бесстрашно вступить в царство мрака. Он спрашивает Ахиллеса относительно положения царя,
котороеемупредоставленовбедномраюЕлисейскихполей.Ахиллесотвечаетсвнезапновспыхнувшейсилой:
ß á íà çåìëå ïðåäïî÷åë áàòðàêîì çà íè÷òîæíóþ ïëàòó
Ó áåäíÿêà ìóæèêà áåçíàäåëüíîãî âå÷íî ðàáîòàòü,
Íåæåëè áûòü çäåñü öàðåì ìåðòâåöîâ, ïðîñòèâøèõñÿ ñ æèçíüþ.
(«Одиссея», Песнь 11, с. 489-491)
Вот это и есть греческая античность,гуманистическаявсвоейоснове! Утверждение безусловной, единственной
ценности—ценностинастоящейземнойжизнивпротивоположностьпечальнымутешениямжизнипотусторонней.
СПлатоном всеменяется. Душажилапреждетела,онабудетпродолжатьжитьпослесмертитела,поскольку она
превращаетсявдобродетель,проходитнесколькоземныхсуществований.Действительно,черезсмертьнужнопройтинеодин
раз. Не единожды смерть должна освободить мудрого от уз телесной жизни. «Философствовать, — заявляет Сократ уже
мертвый,Сократ,живущийвПлатоне,—философствовать—этоучитьсяумирать».Ипокаонговоритсосвоимиучениками,
с которыми смерть скоро разлучит его,скоторымисмертьразлучаетего,чтобысделатьегосовершенным,вотмыужи
чувствуем, что ось античного существования повернулась.Жизньнастоящегомомента, которую мы проводим в радости и
горести,обладаямужествомислабостью,мудростьюинезнанием,эфемернаяжизньнастоящегопересталабыть—какэто
утверждалостолькопоэтовимудрецов—нашимсамымдорогимдостоянием,средоточиемидостоверностьюнашегобытия.
Земнаяжизнь,единственнаяиимеющаяпределы,нашепревышевсегостоящееблаго,нашадрагоценная,нашанезаменимая
чувственнаяжизнь—этонеподлиннаяжизнь,какутверждаетПлатон.Земнаяжизньтолькопрелюдиякистиннойжизни,
бытьможет,школа,вопрос,поставленныйсмерти.Да,заявляетссилойновыйСократ,Сократзагробногомира,оживающийв
Платоне,этотСократ,которыйестьПлатон,Платон,возникшийизСократа,да,земнаяжизньестьнечтоиное,как«обучение
смерти».Отнынеглубокаянадеждачеловека,еенаиболееубеждающийсмысл—этопотусторонниймир.
Такимобразом,бессмертиенашейдушидоминируетнадвсем,оноохватываетнашусмертнуюжизнь.
Вотпочемувтемнице, где Сократ выпивает яд,ученикичитаютнаеголице«дивное спокойствие». Он не спеша
говорит о смерти: «И в самом деле, по‐видимому,какая‐тонепроходимаятропаудаляетнас,имыникогданесможемв
достаточноймередостигнутьтого,кчемустремимсяичтомыназываемистиной,покаунасбудеттелоипокакдушебудет
примешаноэтозло.Ивсамомделе,телосоздаетдлянасбесчисленныепрепятствияиз‐занеобходимостипитатьего;аесли
сверхтогопостигнутнасещекакие‐либоболезни,тоонимешаютнамстремитьсяксущему. Тело наполняет нас
вожделениями, страхами,всякогородапризраками,пустяками.Иправильноговорят,что, действительно, из‐за тела нам
никогданеудаетсяниочемдажепоразмыслить.Толькотелоиприсущиеемустрастипорождаютвойны,восстания,бои;ибо
всевойныведутсяиз‐заприобретенияденег,аденьгимывынужденыприобретатьрадитела,рабствуяпередуходомзаним.И
вот,врезультатевсегоэтогоунаснеостаетсядосугадляфилософии.Авконцеконцов,еслидажеунасиокажетсядосугимы
обратимсяккакому‐либоисследованию,опять‐такитело, вовремянашихразысканий,постоянновмешиваясь,производитв
насволнениеистрах,такчтоиз‐занегонеудаетсяразличитьистину. Таким образом,мыприходимнаделектакому
заключению: раз мы хотим когда‐либо узнать что‐либо в чистом виде, нам надлежит освободиться от тела и смотреть на
самыевещиприпомощитолькодуши.Тогда‐то,должнобыть,мыибудемобладатьтем,кчемустремимся, чегоявляемся
поклонниками, именно рассудительности, —когдамыскончаемся,какуказываетсамоеэтослово;при жизниже этого не
бывает.Кольскоро,покапринастело,нельзяничегопознатьвчистомвиде,то(следуетпризнать)одноиздвух:либоникак
нельзяприобрестизнания,либотолькопослесмерти—ведьтолькотогдадушаостанетсясамапосебе,отдельнооттела,не
раньше.Иприжизнитакжемыбудемприближатьсякпознаниюистины,по‐видимому, тем более, чем менее будем
общатьсястелом,иметьснимделотольковслучаяхкрайнейнеобходимостиинебудемнаполнятьсяегоприродой,небудем
очищатьсебяоттела,покасамбогнеосвободитнасотнего.Таким‐тообразом,совлекаяссебябезрассудство,свойственное
телу,очищаясьотнего,мыбудемпребывать—кактоиестественно—стакимижесвободнымисуществами, какмысами,и
черезнассамихпознаемвсечистое,что,пожалуй,иестьистина.Ведьнечистомунедозволеноприкасатьсякчистому»
1
.
1
Платон, Федон, Творения Платона, т. I, Петроград, 1923, с. 135—136.
«Совлекая с себя безрассудство, свойственное телу, очищаясьотнего»и,выше, «пока не будем наполняться
природой»тела, —вэтомотрывке,конечно, все полно унижения тела, презрения к телу и чувственной жизни —таковы
новыеинтонациивустахгреческогописателя!
Еще раз понятие упадка заявляет о своей амбивалентности. Что бы подумал Гомер,неговоряужеоПиндареи
Аристофане, об этом теле, препятствующем расцвету нашей индивидуальности, этом унижении тела, которое как будто