Таким образом, кличка помогала революционерам расстаться со старой системой ценностей,
встать «по ту сторону Добра и Зла». Но это был не просто уход от реальности. Ими двигало
сознание собственной исторической миссии — создания нового мира, нового человека, а
следовательно, и новой системы ценностей — коммунистической. Создавался новый миф,
который должен был сокрушить старый. Если миф – это имя, то новое имя рождает новый миф.
Большевики верили в магическую связь слов и тех объектов, которые они обозначали, будь то
живые люди или неодушевленные предметы.
Магическое мышление вождей XX века мало чем отличалось от мышления первобытных людей.
Так, Дж.Фрэзер считал: «Первобытный человек, не будучи в состоянии проводить четкое различие
между словами и вещами, как правило, воображает, что связь между именем и лицом или вещью,
которую оно обозначает, является не произвольной и идеальной ассоциацией, а реальными,
материально ощутимыми узами, соединяющими их столь тесно, что через имя магическое
воздействие на человека оказать столь же легко, как через волосы, ногти или другую часть его
тела. Первобытный человек считает свое имя существенной частью самого себя и проявляет о нем
надлежащую заботу»6.
Такое убеждение вело первобытного человека к необходимости скрывать свое подлинное имя,
чтобы уберечься от злоумышленников. Например, египтяне выходили из положения, давая детям
два имени: «У каждого египтянина было два имени: истинное и доброе или, иначе, большое и
малое. Доброе, или малое, имя было известно всем, истинное же, или большое, имя египтяне
держали в глубокой тайне»7. Похожие обычаи, кстати, встречаются и в наши дни. Ребенку дается
светское имя, которое записывается в паспорт, а при крещении дается другое имя, которое, «по
приметам», рекомендуется держать в тайне от незнакомых людей.
Первобытные народы прибегали также к прозвищам. «Когда настоящее имя человека
необходимо держать в тайне, в ход нередко идет его прозвище или уменьшительное имя. В
отличие от первичных, настоящих имен эти вторичные имена не считаются частью самого
человека, так что их можно без опасения разглашать, не рискуя поставить под угрозу безопасность
называемого лица»8.
Это наблюдение помогает кое-что понять в психологии большевиков. Видимо, они относились к
своим кличкам, как к вторичным именам. Об этом свидетельствует привычка говорить о себе в
третьем лице, свойственная многим из них. Так, Сталин недвусмысленно выразил отношение к
своей кличке в знаменитом ответе на поздравления в связи с его 50-летним юбилеем. Документ