жители терпели от буйств, вымогательств и грабежей новой революционной армии очень сильно.
Жалобы на волонтеров так и сыпались в Париж. Между тем для Национального Собрания не
представлялось другого исхода для пополнения редеющих все больше и больше рядов армии. Призыв
по жребию был чрезвычайно непопулярен и упразднение милиции произошло именно потому, что вся
провинция в один голос потребовала отмены ненавистного жребия. Набор рекрутов на том же
основании, как это происходило в армии старого порядка, теперь считался невозможным. Что касается
до принудительного набора во имя родины, во имя защиты ее от неприятеля, то время его еще не
пришло. Революция считала всякое принуждение в этом деле вредным. Она думала, что армия,
созданная принудительно, а не составившаяся добровольно, не может быть проникнута патриотизмом и
обнаружить достаточно мужества, чтобы умирать за отечество. Поэтому, когда выяснились все
недостатки первоначальной организации волонтеров, все попытки усовершенствовать существующий
способ пополнения войск должны были исходить из того положения, что волонтеры навсегда останутся
ядром французской армии. 28-го декабря в то
- 21-
время, как военный министр Нарбонн объезжал фронт и знакомился с состоянием армии, Национальное
Собрание приняло подробный регламент, регулирующий службу волонтеров. В нем, между прочим,
находился пункт, который в будущем должен был быть чреват самыми пагубными последствиями. Этот
пункт гласил: «Все граждане, допущенные в добровольческие батальоны Национальной гвардии, будут
свободны уйти из их состава по окончании каждой кампании, предупредив своего капитана об этом за
два месяца; каждая кампания будет кончаться первого декабря каждого года». Когда Нарбонн вернулся
из своей поездки, он сделал подробный доклад Национальному Собранию о своих впечатлениях и
предложил план реформы, которая, по его мнению, должна была возродить былую мощь французской
армии. Прежде всего Нарбонну пришлось констатировать, что в армии, на которой покоилась вся
надежда страны и которую считали в достаточной степени хорошо снабженной людьми, не хватало до
комплекта целых 51.000 человек. Министр находил, что необходимо спешно принять меры к тому,
чтобы пополнить этот вопиющий некомплект в людях. В его глазах был только один способ достигнуть
того, чтобы ряды армии пополнились вновь. Этот способ заключался в том, чтобы влить волонтеров в
ряды старых линейных полков. Другими словами, создать один вид армии, не разделяя старые
линейные полки и новые волонтерские батальоны. Нарбонну было очень трудно защищать свой проект.
Он прекрасно знал настроение Национального Собрания и предчувствовал, что критика волонтерской
организации, этого излюбленного детища революции, должна будет вызвать самые серьезные нападки,
так же, как и мысль о слиянии волонтерских батальонов, т. е. войск, помазанных каплею
революционного елея, с частями старой армии, армии старого порядка. Он знал, что в глазах многих это
- 22 -
значило, растворить революционное войско в войске дореволюционном и, может быть, контр-
революционном. И действительно, когда началось обсуждение доклада Нарбонна в Национальном
Собрании, критика посыпалась со всех сторон. Дебри говорил, что проект Нарбонна о слиянии —
проект чрезвычайно опасный. «Я бы хотел, восклицал он, скорее обратного нововведения, т. е.
превращение всех солдат армии в Национальную гвардию». Альбит назвал предложение военного
министра вероломным. Однако, в Собрании были и сторонники военного министра. Разумеется, они все
сидели на скамьях умеренных. Жокур, бывший военный, особенно энергично поддерживал
предложение Нарбонна. Он указывал на то, как мало обосновано опасение, что дисциплина, столь
необходимая на войне, может повести к ослаблению любви к свободе и выродиться в идолопоклонство
перед вождями. «Если бы это было так, восклицал он, то из этого следовало бы, что вообще не нужно
набирать армию». Жокур считал, что необходимо сделать все, чтобы создать армию, способную
сопротивляться неприятелю. «Неприятельским войскам вы можете противопоставить только части
хорошо дисциплинированные и хорошо обученные. Мне ответят, что мужество народа заменяет
дисциплину и военную тактику. Я не буду рассматривать — является ли эго утверждение истиною