Егоров Б.Ф., Лотман Ю.М., Вердеревская Н.А., Щукин В.Г. и др. Из истории русской культуры. Том V (XIX век)
Подождите немного. Документ загружается.
горной службы в классных чинах или за 30 лет службы и в нижних, и в классных
чинах (если горный чиновник выслужился из нижних чинов, что на казенных горных
заводах было нередко), а за 20 или 25 лет — в половинном размере. В таможенном
ведомстве за 30 лет службы пенсия назначалась в размере 1/2 оклада жалованья и
увеличивалась на 10% за каждый год, прослуженный сверх 30 лет. Но в случае
прекращения службы по причине расстроенного здоровья или увечья эти сроки могли
сокращаться, а если увечье было получено при поимке контрабандистов, то за 30 лет
службы назначалась пенсия в размере полного оклада жалованья.
Существовали пенсионные льготы и в придворном ведомстве.
792
Артисты императорских театров, не имевшие чинов,, но считавшиеся на государственной
службе, также были включены в систему пенсионного обеспечения. За 20 лет службы на
сцене им полагалась пенсия в размере оклада жалованья (но при этом не свыше 1142 руб.
в год). Иностранные подданные за такой же срок службы на российской сцене могли
претендовать на пенсию в размере половины их жалованья. Если артист расстраивал
здоровье на сцене, то за 5 лет службы ему полагалась пенсия в размере 2/3 жалованья, а
если он получал увечье во время представления или на репетиции, то по особому ходатай-
ству пенсионный стаж для него мог быть и еще больше сокращен. После назначения
пенсии за 20-летнюю службу артист должен был прослужить на сцене еще 2 года «в
благодарность» за пенсию (если Дирекция императорских театров нуждалась в его
работе), довольствуясь жалованьем, не превышающим размеров его пенсии.
С 1830 г. существовал Комитет заслуженных гражданских чиновников. Он выплачивал
пенсии и единовременные пособия чиновникам, которые «служа с усердием, от трудов,
понесенных в продолжение должностей их, подверглись тяжким и неизлечимым
болезням». Пенсии комитета выплачивались также вдовам и сиротам. Размер этих пенсий
зависел от класса чиновников по Табели о рангах. Для должностей первых трех классов
действовал принцип «высочайшего усмотрения», для 4-го пенсия составляла 715 руб.
серебром в год, для 5-го — 572, для 6-го — 343, для 7-го 228, для 8-го — 171, для 9-го —
143, для 10-го — 114, для 12-го — 85 и для 14-го — 57 руб. в год. Но если получаемое в
последней должности жалованье превышало эти суммы, то комитетская пенсия
выплачивалась в размере жалованья. Служащим, не имевшим классного чина или
занимавшим неклассные должности, пенсия назначалась в размере от 57 до 28 руб. в год.
В ряде ведомств существовали свои эмеритальные кассы. Такие кассы существовали в
Министерстве юстиции, у горных инженеров, инженеров путей сообщения (в этой кассе
могли состоять и инженеры, служащие на частных железных дорогах, но для них процент
отчислений из жалованья в кассу увеличивался в 2 раза), в почтово-
793
телеграфном ведомстве, в удельном ведомстве, у служащих детских приютов
ведомства императрицы Марии, в ряде епархий у православного духовенства и др.
Уставы этих касс утверждались верховной властью в порядке сепаратного
законодательства и включались в Свод законов. Капиталы эмеритальных касс
формировались из специальных средств соответствующих ведомств, пособий от казны
и ежегодных взносов участников касс. Участие в эмеритальной кассе было
обязательным для всех служащих данного ведомства. Размер отчислений в кассу в раз-
ных ведомствах колебался от 4% до 8% оклада жалованья. Размер эмеритальной
пенсии определялся общим служебным стажем, количеством «платных лет» и чином;
для вычисления использовались специальные таблицы. Так, например, полный
эмеритальный оклад инженера путей сообщения в чине действительного тайного
советника составлял 1430 руб. в год, а в чине коллежского регистратора — 145 руб.
В конце XIX века стали создаваться также пенсионные кассы. Их деятельность
охватывала как государственных служащих, так и служащих органов местного са-
моуправления и общественных и частных учреждений. Устав (разработанный, как
правило, на основе типового) пенсионных касс утверждался правительством. Участие
в пенсионных кассах штатных служащих учреждения, в котором существовала
пенсионная касса, было, как правило, обязательным, нештатных — добровольным.
Пенсионный капитал формировался из средств соответствующего учреждения
(например, земства), его ежегодных пособий, вступительных и ежемесячных взносов
участников кассы. Последние составляли чаще всего 6% от жалованья. Размер пенсий
зависел от суммы всех выплат (с учетом роста по процентам); в ряде касс этот
принцип сочетался с применением возрастного коэффициента. Для назначения пенсии
требовался минимальный срок участия в кассе (обычно 10 или 12 лет). Размеры
пенсий вычислялись по специальным таблицам.
Пенсионные кассы действовали и как страховые, выплачивая пенсии и пособия при
потере трудоспособности, несчастных случаях и т. п.
794
Пенсионные кассы существовали практически во всех земских учреждениях, во многих
городских, в ряде частных предприятий, у фармацевтов и т. д. В 1900 г. была создана
пенсионная касса народных учителей и учительниц. Постепенно пенсионные кассы стали
охватывать все большее число служащих негосударственных учреждений, организаций и
предприятий.
НЕСЛУЖЕБНЫЕ ЗАНЯТИЯ
Россия неслужащая, все те, кто не состоял ни в военной, ни в гражданской службе, т. е.
подавляющее большинство населения, занималась земледелием, торговлей, фабрично-
заводским и ремесленным производством, получала доход от недвижимой собственности
и вложенных в предпринимательство капиталов, жила личным трудом, работала по найму
или находилась в личном услужении, а также обслуживала существующие экономические
и культурные институты.
Среди самодеятельного населения дореформенной России лица свободных профессий
составляли довольно незначительную прослойку. Большинство педагогов (даже
домашних наставников и учителей), врачей, ученых, архитекторов, даже артисты
императорских театров (т. е. большая и лучшая часть актеров) находились на государст-
венной службе. На службе (хотя бы номинальной, не для основного заработка) находилась
и большая часть литераторов. А независимость от службы иных деятелей культуры
основывалась на их принадлежности к дворянству и наличию у них доходов с имений.
Картина резко меняется к середине века. А в пореформенное время появляется большое
количество свободных профессий и негосударственных мест службы, обусловленное как
реформами 60-х гг. (судебной, земской и городской), так и экономическим развитием
страны (развитие промышленности, частных железных дорог, банковского и страхового
дела и т. д.). Рост числа и тиражей газет и журналов обеспечивал возможность сущест-
вовать литературой и журналистикой большому количеству образованных людей. Отмена
государственной моно-
795
полии на театральное дело в столицах и развитие провинциальной антрепризы
открыли широкие возможности для артистов и драматургов. Рост частного
строительства в городах обеспечил возможность существования вне государственной
службы для архитекторов. Новые возможности открылись и для художников,
музыкантов и т. д.
Адвокатуры дореформенная Россия не знала, как не знала и публичного судебного
процесса. Для ведения дел в дореформенных судах, консультаций в вопросах весьма
запутанного уголовного и особенно гражданского законодательства, совершения
различных актов (покупка, продажа, заклад имения и т. д.) использовались ходатаи по
делам или частные поверенные. Рекрутировались они в основном из отставных
чиновников, нередко уволенных со службы за различные махинации, нередко их
деятельность носила полу подпольный характер. Этот род занятий не пользовался
уважением в обществе, хотя обойтись без опытного человека ни в случае судебной
тяжбы, ни при совершении различных гражданских актов было невозможно.
Официально закон не требовал от ходатаев по делам ни образовательного, ни
нравственного ценза. Запрещалось заниматься хождением по делам духовным особам,
удельным крестьянам по делам их ведомства, лицам, лишенным по суду прав
состояния или отданным в солдаты или сосланным в Сибирь (хотя бы впоследствии и
освобожденным по амнистии), а также лишенным по суду «доброго имени»,
подвергшимся телесному наказанию, чиновникам, исключенным из службы за
преступления или дурное поведение, лицам состоящим под надзором полиции, и всем
тем, кому за противозаконные поступки запрещено хождение по делам. Таким
образом, немалая часть ходатаев вынуждена была осуществлять свою деятельность
негласно.
Ходатаи по делам приравнивались по закону к служащим по вольному найму и
должны были получать в Адресной конторе билеты, в которых их клиенты делали
отметки, если были довольны их услугами.
На практике многие владельцы имений и др. крупные собственники пользовались
юридическими консультациями опытных «дельцов», состоящих на службе. Мно-
796
гие чиновники помогали просителям при составлении жалоб и заявлений. Нередко услуги
опытного человека были необходимы при написании официальной бумаги даже для
весьма образованных и числящихся на службе людей. Не случайно, что к подобным
услугам прибегал для написания официальных документов, даже не связанных с
запутанной тяжбой, и А. С. Пушкин, хотя в принципе он должен был обучаться
делопроизводству и в Лицее, и в Коллегии иностранных дел. Репутация «опытного
дельца» была завидной и способствовала карьере и заработкам не только многих мелких
чиновников в провинции, но и части среднего столичного чиновничества.
Начиная с Екатерины II существовал институт публичных городовых нотариусов. С 1831
г. существовали также биржевые нотариусы. В их обязанности входило нотариальное
оформление сделок и др. публичных актов. Были также биржевые и частные маклеры со
сходными функциями. Они состояли при биржах, ремесленных управах и т. д. От них
требовалась грамотность и трезвость. Эта категория лиц также не пользовалась большим
общественным престижем (хотя сомнений в их честности высказывалось значительно
меньше) и не имела особенно больших заработков.
Судебная реформа 1864 г. впервые в России ввела институт адвокатуры. Функции
адвокатов выполняли присяжные поверенные, их помощники, а также в ряде случаев
частные поверенные.
От присяжных поверенных (которых, собственно, и можно назвать адвокатами в полном
смысле этого слова) требовалось высшее юридическое образование и стаж службы не
менее 5 лет по судебному ведомству или состояние в течение этого же срока кандидатом
на судебные должности или помощником присяжного поверенного, а также возраст
старше 25 лет. Запрещалось быть присяжными поверенными чиновникам, исключенным
из службы по суду, несостоятельным должникам, лицам, лишенным духовного сана. С
1889 г. лица нехристианских исповеданий допускались в ряды присяжных поверенных
только с разрешения министра юстиции. На практике это означало запрещение поступать
в присяжные поверенные евреям, активно устремившимся в эти годы в свободные
профессии, в том числе в
797
адвокатуру. Многие из них в результате, даже будучи опытными и широко известными
юристами, числились помощниками присяжных поверенных.
Камергеры и камер-юнкеры, поступившие в присяжные поверенные, сохраняли свои
придворные звания (для сохранения которых по закону требовалось находиться в
действительной государственной службе или на службе по выборам).
Но для вступления в корпорацию присяжных поверенных требовалось также согласие
совета присяжных поверенных, имевшего право отклонять ходатайства претендентов на
это звание на основе нравственной оценки кандидата, причем такое решение не
подлежало обжалованию.
Присяжные поверенные каждого округа судебной палаты объединялись в общее собрание
и совет. Собрание избирало председателя, товарища председателя и членов совета
присяжных поверенных, рассматривало отчеты совета и обсуждало наиболее
принципиальные вопросы, касающиеся нужд и интересов корпорации. Совет
рассматривал прошения лиц, желающих вступить в ряды присяжных поверенных,
заявления о выходе из «сословия» (как официально именовалась в законе корпорация
присяжных поверенных), вел переписку по этим вопросам с судебной палатой (которая
осуществляла регистрацию присяжных поверенных), наблюдал за деятельностью
присяжных поверенных, назначал очередь для бесплатной защиты лиц, пользующихся
такой защитой «по правам бедности», определял вознаграждение по таксе в случае
несогласия присяжного поверенного и его клиента при отсутствии письменного условия
между ними, рассматривал вопросы нарушения присяжными поверенными
профессиональной этики и назначал взыскания за эти нарушения. Совет обладал правом
подвергать присяжных поверенных дисциплинарной ответственности (предостережению,
выговору и запрещению практики на срок до одного года и, наконец, исключению из
«сословия»). На два последних вида взысканий была возможна апелляция в судебную
палату, определения которой по этим вопросам выносились в дисциплинарном порядке и
не подлежали обжалованию. Прокурор судебной палаты мог опротестовать решения
совета присяжных поверенных.
798
По закону в центрах судебных округов, где имелось не менее 10 присяжных поверенных,
могли создаваться отделения совета присяжных поверенных. Но на практике такие
отделения были созданы лишь в округах С.-Петербургской, Московской и Харьковской
судебных палат. В городах, где присяжных поверенных было мало, права совета закон
передавал окружному суду, что ограничивало независимость адвокатуры.
Со званием присяжного поверенного признавались несовместимыми должности члена
земской управы, нотариуса, кандидата на судебные должности, почетного мирового
судьи, а в частных занятиях — все те, которые по существовавшему в обществе мнению
роняли достоинство корпорации или считались предосудительными. На практике это
означало возможность для присяжных поверенных предпринимательства, вхождения в
правления различных компаний, службы в них в качестве юрисконсульта и т. п.
Закон запрещал присяжным поверенным покупать или тем или иным образом приобретать
права доверителей на имущества, бывшие предметом тяжб, в которых участвовал данный
присяжный поверенный, вести дела против своих кровных родственников, быть
поверенным одновременно обеих тяжущихся сторон, переходить от одной стороны к
другой во время судебного процесса, оглашать тайны своего доверителя. Считалось также
нарушением корпоративной этики забегать к судьям с заднего крыльца, предъявлять в
ходе судебного процесса подозрительные доказательства, советовать подсудимому
отказаться от признания и вообще предпринимать действия, направленные на введение
суда в заблуждение. Осуждалась также реклама.
Вознаграждение услуг присяжных поверенных за ведение уголовных дел определялось
свободным соглашением с клиентом. Для гражданских дел существовала такса, хотя на
практике в крупных гражданских делах, где речь шла о значительных суммах или
имуществах, вознаграждение значительно превышало таксу. Считалось, что громкое имя
можно было составить себе только в уголовных процессах, но настоящее богатство
заработать только в гражданских. Другим источником дохода присяжных
799
поверенных были консультации. Занятие адвокатурой считалось достаточно
прибыльным. Хотя, конечно, разница между известными и высокооплачиваемыми
адвокатами и менее удачливыми их коллегами была велика, в принципе занятие
адвокатурой обеспечивало безбедное существование.
Помощники присяжных поверенных имели право на самостоятельное ведение
гражданских дел (на правах частных поверенных) и заниматься консультациями. От
них требовалось наличие высшего юридического образования и приписка к какому-
либо присяжному поверенному (с регистрацией в судебной палате), хотя такая при-
писка носила нередко чисто формальный характер.
В ряде мест помощники присяжных поверенных организовывались в самостоятельные
корпорации (комиссии помощников присяжных поверенных).
Частные поверенные могли вести гражданские дела при наличии у них свидетельства
от судебных мест. Условием такого свидетельства было высшее образование или
проверка на предмет знания законов в месте, выдававшем свидетельство, а также
нравственный ценз. Дисциплинарная власть над частными поверенными принад-
лежала окружным судам или съездам мировых судей, при которых они состояли и от
которых получали свидетельства. Эти инстанции могли наказывать их предупре-
ждением, выговором, временным запрещением практики и лишением права практики.
Частные поверенные могли быть также устранены от практики решением министра
юстиции.
Самостоятельной корпорации частные поверенные не имели.
Частные поверенные были низшим звеном адвокатуры.
В коммерческих судах в качестве представителей сторон выступали присяжные
стряпчие, которые допускались этими судами к практике по предъявлению аттестатов
(дипломов), послужных списков, свидетельствующих о наличии у них опыта
юридической деятельности и т. п. удостоверяющих документов.
Судебная реформа упразднила всех прежних нотариусов и маклеров (оставив лишь
биржевых маклеров,
800
которые были посредниками при сделках, которые они же могли и оформлять, и
биржевых нотариусов, свидетельствовавших сделки между русскими и иностранными
подданными, совершавших протесты векселей, переводы документов и ряд других
действий на бирже и избиравшихся из числа биржевых маклеров; их служба считалась
полуобщественной-получастной, а подчинены они были биржевым комитетам) и ввела
новую организацию нотариата. Отныне нотариусы состояли при окружных судах.
При каждом окружном суде полагался нотариальный архив, которым заведовал старший
нотариус. От старшего нотариуса требовался образовательный ценз, равный цензу члена
окружного суда.
Собственно нотариальные функции в современном понимании исполняли младшие
нотариусы. Они считались на государственной службе «за уряд» и пользовались во время
пребывания в должности правами 8-го класса, но не получали жалованья, не награждались
чинами и орденами и не имели права на пенсию. Образовательный ценз от них не
требовался, но они должны были сдать специальный экзамен при окружном суде.
Назначались нотариусы председателем судебной палаты. В должность они вступали при
свидетелях, а старший нотариус должен был внести денежный залог. Право надзора за
ними и ревизии принадлежало окружному суду. С 1887 г. нотариусы могли быть уволены
старшим председателем судебной палаты за упущения или предосудительные действия.
Должность нотариуса также считалась достаточно доходной. Не суля богатства наиболее
удачливых и популярных адвокатов, она без риска и особых волнений гарантировала
обеспеченное существование.
Врачи в основном находились на государственной, а с 1860—1870-х гг. и на земской или
городской службе. В дореформенной России в уездах существовали должности уездных
лекарей, а в губерниях — инспекторы губернской врачебной управы. В некоторых
городах существовали городовые врачи, содержащиеся за счет городов. Штатные врачи
полагались при казенных больницах и при лечебных заведениях приказов общественного
призрения и различных благотворительных обществ. Своя систе-
801
ма, включающая полковых врачей, госпитали и т. д. существовала в военном ведомстве.
Аналогичная система медицинского обслуживания была в учреждениях придворного
ведомства. После земской и городской реформ появились земские и думские врачи,
состоявшие на службе у земских и городских учреждений. Впервые системой
медицинского обслуживания стало охватываться сельское население. Земства
организовывали многочисленные больницы, амбулатории, аптеки.
Но наряду с казенными медицинскими учреждениями, которых было совершенно
недостаточно, особенно в провинции, допускалась деятельность вольнопрактикующих
врачей. Все медики в России подчинялись Медицинскому совету, который только и мог
давать (или подтверждать) право на занятия медицинской практикой. Основанием для
таких занятий был соответствующий российский диплом (медицинского факультета
одного из российских университетов или Медико-хирургической академии). В случае
если претендент на медицинскую практику в России получил образование за границей, то
он должен был сдать экзамен при Медицинском совете или — если это был врач, очень
известный в медицинском мире, — получить заключение совета без экзамена. От медика,
практикующего в Российской империи, требовалось знание русского языка.
Врач, желающий заняться вольной практикой, должен был подать заявление (с
приложением соответствующего диплома) в губернское врачебное управление (врачеб-
ную управу) или — в уезде — через уездного или городового врача.
Губернская администрация имела право возлагать на вольнопрактикующих врачей
отдельные поручения, привлекать их к общим работам в случае эпидемий. С 1845 г.
врачам, в том числе и вольнопрактикующим, в случае «явных ошибок», допущенных по
незнанию, могла быть запрещена практика до нового специального испытания.
Вольнопрактикующие врачи обязаны были являться по приглашению больных, в том
числе, в случае необходимости, и для принятия родов. Они имели право выдавать детям
свидетельства о привитии оспы, а больным, которые
802
были у них на лечении, свидетельства о болезни и смерти, но для придания последним
законной силы требовалось утверждение губернским врачебным управлением.
Всем практикующим врачам вменялось в обязанность писать рецепты «явственно»,
обозначая свое звание, имя и фамилию. При этом необходимо отметить, что между
многими врачами и аптекарями существовал негласный обычай уплаты врачу
определенного процента с каждого рецепта.
Врачи казенных мест обязаны были лечить всех обращающихся в эти места бесплатно. Но
им не запрещалось в свободное от должности время заниматься и частной практикой. В
этом смысле вознаграждение вольнопрактикующих и состоящих на казенной или
общественной службе врачей было одинаковым и его размер определялся степенью
известности врача и сложившимися традициями. Так, например, популярный в Москве
доктор Захарьин брал за визиты к богатым купцам по 500 руб., хотя обычный врачебный
гонорар за такой визит в это время составлял 10 руб. Но при лечении малоимущих закон
устанавливал определенные ограничения, формально распространяющиеся на врачей,
получающих казенное жалованье. Закон гласил, что «от людей малоимущих все врачи
должны быть довольны следующим вознаграждением за труды»: доктор медицины за
посещение больного в городе с выпиской рецепта — 30 коп., а без выписки рецепта — 15
коп., за городом — 60 коп., а за «словесный или письменный совет» — 1 руб. 50 коп.;
лекарь за посещение в городе 15 коп., за городом — 30 коп., за кровопускание — 7 и 1/2
коп., удаление зуба — 15 коп. и т. д. За операции «количество платы не определяется, а
предоставляется оная добровольному условию врачующего с болящим, однако ж
напоминается врачам, что медицинское управление за непомерное требование платы не
оставит их без взыскания по законам».
За помощь врача при тяжелых родах малоимущие должны были платить 1 руб. 50 коп., а
«убогим» такая помощь полагалась бесплатно. Повивальная бабка с малоимущих должна
была брать также 1 руб. 50 коп., а «недостаточным» оказывать помощь бесплатно.
803
При этом закон подтверждал, что «от людей достаточных, желающих изъявить свою
благодарность за оказанную им в болезни услугу», можно было принимать
вознаграждение и в больших размерах.
Частные лечебные заведения, открывавшиеся в особенно большом количестве начиная с
60-х гг. XIX века, могли учреждаться только с разрешения губернаторов или
градоначальников после рассмотрения проекта устава местным врачебным управлением, а
открываться — после осмотра их местным врачебным инспектором. Управлять этими
лечебными заведениями имели право врачи, практикующие не менее трех лет. Частные
лечебные заведения находились под надзором местной врачебной администрации и в
случае нарушения устава могли быть закрыты решением МВД.
Начиная с Петра I в России существовала сеть казенных аптек. С разрешения губернатора
и по заключению местного медицинского управления могли открываться и вольные, т. е.
частные аптеки. Местная администрация могла отклонить прошение об открытии такой
аптеки в случае, если в городе уже имелась аптека. Содержатель аптеки не мог открыть
еще одну аптеку в том же городе (разрешалась покупка второй аптеки в том же городе с
целью ее слияния с первой для устранения конкуренции), а в другом городе — лишь с
разрешения министра внутренних дел. Нормальным составом работников аптеки
считался: аптекарь (управляющий аптекой), провизор, аптекарские помощники и ученики.
Управляющий аптекой должен был иметь соответствующий диплом.
В губерниях существовали также губернские ветеринарные инспекторы, а в уездах —
уездные ветеринары. Ветеринары находились также на службе в Главном управлении
государственного коннозаводства и в Удельном ведомстве. Частнопрактикующих
ветеринаров было очень немного.
Профессиональные литераторы, переводчики, журналисты пользовались правами
состояния, приобретенными по происхождению (дворянин, потомственный почетный
гражданин и т. д.) или по службе. Лишь с середины XIX века можно говорить как о
массовом явлении о
804
литераторах и журналистах, не только живущих гонорарами, но и нигде не служащих
и не приобретших в начале своей карьеры каких-либо чинов, хотя бы на препода-
вательской работе. Именно к этому времени социальный статус рядового
литературного работника, например постоянного сотрудника какого-либо
периодического издания, стал самодостаточным и вполне уважаемым, а возможности
литературных заработков — обеспечивающими если не зажиточное, то по крайней
мере сносное существование. В течение всего пореформенного времени размеры
гонораров и возможности постоянных и достаточно многочисленных публикаций
постоянно возрастали.
Каждый автор — сочинитель оригинальных произведений или переводчик — имел, по
закону, исключительное право пользоваться всю жизнь изданием или продажей своей
литературной продукции. Это право он мог продавать издателям. Его наследники или
лица, которым было передано это право, могли пользоваться им 25 лет после смерти
автора, но в случае нового издания за 5 лет до окончания этого срока право
продлевалось еще на 10 лет сверх 25.
Первые издатели народных песен, сказок и т. п. произведений фольклора также
получали авторское право на это издание. Таким же правом пользовались и первые
издатели древних рукописей, например, летописей, но это не исключало права других
лиц на издание тех же памятников с иного списка, более полного или отличающегося
по редакции.
По истечении указанных сроков каждая книга или публикация становились
собственностью публики и их издание оказывалось доступным всем желающим.
Права наследников автора должны были предъявляться в течение года после его
смерти или в течение двух лет, если наследники находились за границей.
Сочинения и переводы, никому не проданные, не могли быть в случае взыскания
долгов проданы для удовлетворения кредиторов без согласия автора или его наслед-
ников. В случае продажи имущества книгопродавца за долги и по конкурсу
принадлежавшие этому книгопродавцу рукописи и права на их публикацию могли
переходить
805
к другим лицам, но последние обязаны были исполнить все условия, заключенные
прежним владельцем с автором или его наследниками.
Права на второе издание книги должны были быть предметом предварительного
соглашения между автором и книгопродавцем. Если же не было специального письмен-
ного договора на сей счет, то автор (или его наследники) мог выпустить второе издание
через 5 лет со дня выдачи из цензуры билета на выпуск в свет первого издания.
Несмотря ни на какие условия, автор мог выпустить второе издание, если добавления и
перемены в последнем составляли не менее 2/3 книги или этой книге при втором издании
придана другая форма.
Издатели журналов и др. периодики, а также альманахов имели право на переиздание их в
той же форме.
Но опубликование какого-либо сочинения на страницах периодического издания не
лишало автора права на отдельное издание этого сочинения, если на сей счет не было
специального договора.
Частные письма, записки и т. п. материалы, не предназначавшиеся для публикации, могли
быть изданы лишь с согласия их автора или его наследников, а в случае с письмами —
совокупного согласия автора и адресата.
Никто не имел права на публикацию какого-либо произведения без согласия автора, в том
числе на перевод на другие языки, издание публично произнесенной речи, доклада и т. п.,
а также на перепечатку текста под видом журнальной рецензии. Можно было без особого
согласия автора или его наследников помещать отрывки из авторских произведений и
отдельные статьи в хрестоматиях и учебных книгах. Ссылки и цитаты из авторского
текста в критических статьях не могли составлять более 1/3 этого текста, причем
собственный текст автора статьи должен был составлять не менее 2/3 общего объема
работы. Запрещалась публикация новых переводов, если их текст на 2/3 совпадал с
прежним переводом (другого переводчика). При издании словарей признаком плагиата
считалось совпадение большей части определений и толкований с ранее изданными
словарями. Этот же принцип применялся при издании карт, исторических таблиц, таблиц
логарифмов и т. п.
806
Книга, изданная в России, могла быть опубликована в переводе только без приложения
оригинального текста. Сочинители таких книг, для которых были необходимы особенные
ученые изыскания, имели исключительное право на издание этих книг в России и на
других языках. О намерении воспользоваться таким правом они должны были объявить
при издании оригинальной книги и в течение двух лет этим правом воспользоваться.
Автор, напечатавший книгу без соблюдения требований Цензурного устава, лишался всех
прав на нее.
При новых изданиях требовалось указывать на титульном листе, с какого издания
напечатана настоящая книга, печатается ли она с исправлениями и дополнениями или без
них.
Все случаи плагиата, незаконного издания (например, без согласия автора) и т. п.,
именуемые в тогдашней юридической практике контрафакцией, а также случаи продажи
рукописи сразу нескольким лицам были предметом судебного разбирательства, причем
споры между авторами, переводчиками, издателями или типографщиками и кни-
гопродавцами разбирались в третейском суде, а при несогласии сторон — в обычных
судебных учреждениях.
Академии, университеты и др. научные общества, издающие книги, также пользовались
25-летним сроком исключительной собственности (с добавочным 10-летним в случае
переиздания), после чего эти книги становились собственностью публики. Но напечатание
какого-либо сочинения в трудах того или иного ученого общества не лишало автора прав
на последующее самостоятельное издание этого сочинения, если иное не было оговорено
в уставе общества или в специальном договоре.
Условия труда и вознаграждения постоянных сотрудников редакций периодических
изданий были предметом специальных соглашений. На эти соглашения (договоры)
распространялись общие нормы гражданского права.
Нормы деятельности предпринимателей регулировались гильдейским законодательством,
а также специальными законами о торговле, промышленности, кредитных учреждениях.
Порядок открытия промышленных и торговых заведений был разрешительный, причем
право на
807
открытие того или иного заведения зависело от наличия у владельца соответствующего
гильдейского свидетельства, а в пореформенное время — и соответствующего промы-
слового свидетельства. Главным препятствием для получения разрешения на открытие
промышленного предприятия в городе мог быть вред данного производства для, как мы
бы выразились теперь, экологии города.
Для трактирного промысла существовало особое законодательство. В первой половине
XIX века общее количество трактирных заведений в столицах было ограничено законом.
Вплоть до 60-х гг. XIX века частных коммерческих банков в России не было.
Существовали лишь банкирские конторы и дома. В дальнейшем стали один за другим по-
являться частные (акционерные) банки. Их открытие регулировалось Кредитным уставом,
а уставы каждого банка утверждались в порядке сепаратного законодательства.
Этот порядок существовал и для акционерных обществ.
В XIX веке торговое и промышленное предпринимательство в России могло вестись как
от имени отдельного владельца (или его семейства), так и от имени товарищества или
общества. Товарищества бывали полные, где товарищи (компаньоны) отвечали за все
действия фирмы всем своим имуществом и вели дело сами на основании специального
договора между собой, на вере, где товарищи доверяли тому или иному лицу или группе
лиц вести дело на выделенный ими капитал, неся ответственность лишь в размере этого
капитала, а также на паях. Товарищества на паях приближались по типу к акционерному
обществу, но вместо обезличенных акций в таких товариществах были именные паи.
В пореформенное время наряду с традиционными предпринимателями, ведшими
собственное или семейное дело или состоявшими в товариществе с ограниченным кругом
компаньонов, появились держатели крупных пакетов акций, деятели правлений
различных акционерных обществ, банков и т. п.
На служащих торговых и промышленных предприятий распространялись нормы договора
о личном найме, в пореформенное время уже довольно архаичные. Договор о
808
найме мог оформляться как нотариальным, так и «домашним» порядком. По закону он
должен был заключаться не более, чем на 5 лет. Для ведения хозяйских дел в торговле и в
управлении промышленными предприятиями служащие должны были иметь торговые
доверенности, которые бывали как общие, так и для производства конкретной операции.
Лица, ведущие дела по доверенности, именовались доверенными, но более общим и
универсальным названием было приказчики. Приказчики делились на младших и
старших. Ученики или несовершеннолетние приказчики не должны были по закону иметь
доверия или распоряжаться товаром более, чем на 30 руб. Во второй половине XIX века
приказчики должны были иметь приказчичьи свидетельства (с 1898 г. — личные
промысловые свидетельства).
Жизнь и деятельность лиц, занимающихся в городах ремеслом и принадлежавших к
ремесленному сословию, регламентировалась архаичными сословно-корпоративными
нормами, во многом заимствованными из Западной Европы и устаревшими уже к моменту
их введения.
Положение ремесленника (портного, сапожника, слесаря и т. п.) определялось его местом
в сословно-корпора-тивной иерархии.
Мастер должен был иметь аттестат специального учебного заведения на звание мастера
или пробыть 3 года подмастерьем и иметь аттестаты мастеров, у которых работал,
удостоверяющие его знание ремесла. Только мастера имели право заводить мастерские и
держать у себя учеников и подмастерьев. Для открытия мастерской требовалось иметь
необходимый инструмент, достаточный для работы в данном ремесле как минимум
самого мастера и одного подмастерья. Кроме того, от мастера требовалось «беспорочное
поведение».
Мастерам запрещалось держать подмастерьев иногородних и иностранных без
разрешения своего цехового начальства.
В случае болезни мастер мог по закону претендовать на помощь товарищей по цеху (в
случае бедности — на бесплатное лечение и денежное пособие). Ремесленники,
исполнявшие в «годы благоденствия» должности в цеховой управе, в случае болезни или
впадения в бедность не по
809
своей вине (не из-за пьянства, мотовства и т. п.) могли, по решению ремесленного схода,
получать вспомоществование. Вдова мастера могла продолжать дело мужа и иметь
подмастерьев и учеников. В случае необходимости цеховая управа назначала попечителя.
Подмастерье определялся законом как ремесленник, научившийся мастерству, но «для
приобретения опытностью совершенного в работе искусства» обязанный пробыть в
подмастерьях как минимум 3 года. Когда ученик производился в подмастерье и получал
подмастерское свидетельство, он должен был с мастером, у которого желал работать,
заключить условие о сроке найма и размере платы. В течение этого срока мастер не мог
выгнать подмастерья, а последний самовольно отойти от мастера. Подмастерья имели
право ходить по городам для усовершенствования в знании своего ремесла при условии
получения паспорта.
Подмастерьям как «простым работникам мастерства, живущим трудами рук своих»,
запрещалось нанимать других подмастерьев и иметь учеников. Подмастерья не могли
жить, объединившись в артель, без мастера, но могли жить и работать самостоятельно при
фабриках. Подмастерье должен был быть «почтителен ко всем мастерам и семейству того
мастера, где работает». Его личная жизнь регламентировалась тем, что «подмастерье не
должен сметь ночевать вне дома своего мастера без его ведома и дозволения; наипаче же
запрещается ему сманивать с собою учеников в трактиры или непозволенные собрания».
С 1887 г., когда лицам иудейского исповедания было разрешено держать в найме
христиан, подмастерье-христианин, живущий у мастера-еврея, должен был иметь
«особенное попечение» о состоящих у этого мастера учениках-христианах.
Каждому подмастерью цеховая управа выдавала специальную прошнурованную книжку,
в которой мастер отмечал срок поступления к нему подмастерья, его знание мастерства и
поведение, срок и причину ухода. Поскольку записи в этой книжке в значительной
степени определяли будущую судьбу подмастерья, последний мог оспаривать оценку
мастера в цеховой управе, а в случае несогласия с решением последней — далее по суду.
810
После 3 лет пребывания в подмастерьях для перехода в категорию мастеров нужно было