Хачатурян Н.А. (ред.) Двор монарха в средневековой Европе: явление, модель, среда

Подождите немного. Документ загружается.

134

Н. А. Хачатурян

реблять в своих титулах формулу «Божьей милостью», что яв-

лялось привилегией исключительно королей.

Я хотела бы завершить свой рассказ о Бургундском дво-

ре в трактате О. де Ля Марша наблюдением о дискурсе автора

трактата. Он написан в форме рассказа и в «объяснительной»

манере. Она продиктована исходным убеждением автора в том,

что порядок при дворе подчинен принципам разумности и при-

чинности . Поэтому описание статуса служителей хлеба и

вина — объектов, связанных со священным культом, по мне-

нию автора должно опережать описание службы стола свет-

ского суверена. Соответственно и статус этих служителей при

дворе является более привилегированным, нежели в случае ка-

кой-то другой службы персоне принца.

Функциональная роль рациональной мотивации в трак-

тате часто связана с попытками автора дистанцировать Бургун-

дию от Франции. Например, автор трактата не упустил возмож-

ности подчеркнуть разницу в административной практике Бур-

гундии с Францией: он провел сравнение с должностью канц-

лера, который в Бургундии занимал в отличие от Франции

высокое положение первого чиновника Политического совета

герцога. Самый «веселый» пример мотивации «особого» поло-

жения Бургундии, который дает О. де Ля Марш, касается его

объяснений названия службы, связанной с вином. Главный чи-

новник и его 50 помощников, обслуживающих стол герцога

вином (а двор по свидетельству автора выпивал более 1000

винных бочек в год, не считая праздников) назывались не

«boutilliers», как во Франции, a «echansons». Интерес представ-

ляет не столько смысл самого утверждения, правдивость кото-

рого сомнительна, сколько развернутое объяснение, которое

дает О. де Ля Марш этому обстоятельству. Он пишет, что тер-

мин «boutillier» больше подходит к службе в винных погребах,

а не за столом принца, где он кушает прилюдно и должен быть

«зеркалом добродетели и почетности». Вино, рассуждает ав-

тор, это лакомство «как никакое другое, в том числе мясо» Он

вспоминает древних, которые радовались на пирах вину и эту

радость выражали пением. Поэтому, заключает он, и служба

вину должна носить имя echanson — от слов «пение» и «петь»

(chanterie, chanter)

Бургундский двор

135

Предпринятый в статье анализ можно рассматривать в

качестве первой попытки автора в разработке темы Бургунд-

ского двора в творчестве О. де Ля Марша. Он не исчерпал оцен-

ки двора как властного института, которую можно расширить

и углубить путем изучения, в частности, данных того же трак-

тата по этикету, являвшемуся важным средством репрезента-

ции и конституирования власти.

Что касается поставленного в статье вопроса о степени

продвинутое™ Бургундии по пути публично-правового оформ-

ления государственной системы, то полученный нами материал

действительно свидетельствует об известном отставании инсти-

туционного процесса от практической реализации планов авто-

номного существования принципата или планов его территори-

ального расширения. Было бы некорректным, однако, толковать

отмеченное отставание только как показатель «феодальности»

государственного управления в Бургундии. В данном случае это

было бы преувеличением, поскольку опыт Бургундии как части

французской монархии не являлся «чистым» экспериментом.

Кроме того, дворцовое управление в свою очередь составляло

только часть общей и довольно громоздкой системы.

Применительно к деятельности Бургундского двора как

властного института речь должна идти скорее об исключитель-

ной ситуации, связанной с отсутствием в стране политическо-

го единства. Этот последний факт сам по себе мог явиться од-

ним из источников слабости позиции бургундских герцогов.

Примечания:

Библиографическая ориентация: Huydts G. Le premier chambellan des

dues de Bourgogne 11 Melanges d'Histoire offerts a H. Pirenne. Т. 1.1926.

P. 263-271; Stei n H. La date de naissance d'Olivier de la Marche //

Melanges d'Histoire offerts a H. Pirenne. T. 2. P. 461-464; Huizitiga ].

L'Etat bourguignon, ses rapports avec la France et les origines d'une

nationalite neerlandaise // Moyen Age. 1930. (I), 1931 (III); Richard].

Flistoire de Bourgogne. Paris, 1957; Histoire de la Bourgogne sous la

direction de J. Richard. Toulouse, 1978; Elias N. La societe de cour.

Paris, 1973; Leguai A. Les «Etats» princiers en France a la fin du Moyen

136

Age. Annali della Fondazione Italian a per la Storia Amministrativa. 4,

1967. P. 133-157; Clauzel D. Finances et politique a Lille pendant la period

bourguignonne. Dunkerque, 1982; Histoire des provinces fransaises du

Nord / Sous la direction d'Alain Lottin; T. 2 par H. Platelle, D. Clauzel,

1989; Contamine Ph. La Bourgogne au XV siecle // Des pouvoirs en France

1300-1500. Paris, 1992; Le Banquet du Faisan. Arras, 1997; Caron M.-T.,

Clauzel D., Rauzier Y., Sommier M. La Cour des dues de Bourgogne (1369-

1477), consommation et redistribution // La cour comme institution

economique / Sous la direction de Maurice Aymard, Marzio A. Romani.

Paris, 1998; Scnerb B. L'Etat bourguignon 1363-1477. Paris, 1999.

L'Estat de la Maison du due Charles de Bourgongne dit le Hardiy // Nouvel-

le collection des Memoires pour servir a l'Histoire de France depuis le

XIII siecle jusqu' a la fin du XVIII s. / Par Michaud et Poujoulat. Paris,

1836-1839. Vol. 3. P. 579-603.

Ibid. P. 579 (2 col.), 580 (1-2 col.), 581 (1-2 col.), 603 (2 col.)

Ibid. P. 582 (2 col.), 584 (1-2 col.), 590 (1 col.), 603 (1-2 col.) *

Ibid. P. 579 (1-2 col.)

Ibid. P. 584 (1 col.) •

Ibid. P. 587 (1-2 col.) 3

.1 .-..:

I. 4

.(£'<•$• *V " -T

• VSS .JWV •

v Vjjj *v +

1Й

О. ВДмитриева (Москва, МГУ)

1 >r

<1.

, «НОВАЯ БЮРОКРАТИЯ» ,.

•«=•1- ПРИ ДВОРЕ «тад

' ' ЕЛИЗАВЕТЫ I

ТЮДОР

п 1

Генетическая связь между бюрократическими органами

государственного управления, поднимавшимися в XVI в. (име-

нуемыми в дальнейшем «новой бюрократией», несмотря на то,

что автор вполне осознает условность и утрированность подоб-

ного определения), и старинными властными структурами —

королевской курией и ведомствами управления двором, оче-

видна. Их публично-правовые функции нередко дублирова-

лись, состав формировался таким образом, что одни и те же

люди были представлены параллельно в различных ведомствах,

выступая одновременно и в ипостаси чиновника, и в качестве

придворного. Поэтому трудно установить грань, за которой

можно с уверенностью говорить о том, что новые бюрократи-

ческие ведомства окончательно вышли из старой куриальной

или дворцовой «скорлупы», а самая их природа, механизмы и

характер деятельности принципиально изменились.

В конце 80 — нач. 90-х гг. эта проблема стала предметом

ожесточенной дискуссии. Одним из ее участников был выдаю-

щийся знаток английской институциональной истории Дж. Эл-

тон (склонный усматривать эту грань в 30-х гг. XVI в. в так на-

зываемой «тюдоровской революции в управлении», осуществ-

ленной Т. Кромвелем, благодаря новым административным тех-

нологиям которого совершился «развод» между центральными

органами исполнительной власти, в частности Тайным советом,

и двором как центром администрирования). Другой ее участ-

ник Д. Старки акцентировавал внимание на том, что Тайный

совет не только продолжал существовать в лоне двора, но и

организационно оставался всего лишь одной из его структур

138

О. В. Дмитриева

Тайный совет будет объектом внимания и в данной рабо-

те, однако мы оставляем в стороне дискуссию о том, имел или

не имел место его «развод» с двором, которая велась примени-

тельно к эпохе Генриха VIII, поскольку очевидно, что в елиза-

ветинский период «бракоразводный процесс» зашел уже слиш-

ком далеко, и формально причислять Тайный совет к дворцо-

вым структурам значило бы игнорировать и характер, и мас-

штабы его деятельности. В елизаветинскую эпоху Тайный

совет превратился в эффективный исполнительный орган, осу-

ществлявший контроль и администрирование практически во

всех сферах жизни: он вырабатывал и вершил внешнюю и

внутреннюю политику, занимался регулированием экономики

и финансов, курировал состояние обороны, армии и флота, т. е.

решал задачи общенационального значения

. «Кабинет мини-

стров» XVI в. заседал в это время почти ежедневно; свидетель-

ство его огромной рутинной работы — Акты Тайного совета,

отражающие его много-

гранную деятельность.

Как во всякой бюро-

кратической структуре

в совете сложились свои

традиции, нормы делоп-

роизводства, внутрен-

ние дисциплина и суб-

ординация .

Тем не менее его

связь с двором, упорно

акцентируемая Д. Стар-

ки, безусловно, не пре-

рывалась, ни в полити-

ческом плане (посколь-

ку Совет частично фор-

мировался за счет ми-

нистров управления

двором), ни в ситуаци-

онном (т. к. он продол-

жал размещаться и ра-

ботать во дворце). В свя-

Королева Англии Елизавета I

•«Новая бюрократия * Елизаветы I

139

зи с этим уместно задаться рядом вопросов: каковы были усло-

вия существования и функционирования Тайного совета в ко-

ролевской резиденции; какую роль играли в его составе мини-

стры двора; как оценивался этот орган с точки зрения приори-

тетов придворных и иерархии самого двора; совпадала ли эта

оценка с самооценками, бытовавшими внутри Совета, и до ка-

кой степени эти воззрения отражали реальное состояние дел.

Структура Тайного совета всегда несла на себе глубокий

отпечаток его происхождения как совещательного органа при

монархе, выкристаллизовавшегося из более аморфного Коро-

левского совета, поэтому и в XVI в. в его составе можно было

встретить прелатов церкви — архиепископов и епископов, чле-

нов правящей династии, видных придворных и королевских

фаворитов, однако в период правления Елизаветы число «де-

коративных фигур» было сведено к минимуму, а последние по-

падали в Совет, только если обладали необходимыми деловыми

качествами и недюжинной работоспособностью. В него также

непременно входили «великие официалы» — лорд-канцлер, в

ведении которого находилась большая государственная печать,

лорд-хранитель (малой) печати, а также практически все веду-

щие министры двора — лорд-камергер, вице-камергер, казна-

чей двора, королевский конюший, лорд-адмирал (который хотя

и ведал английским флотом, выполнял при дворе функции ви-

ночерпия за королевским столом)

. Почетным председателем

во время заседаний Совета являлся лорд-канцлер. Однако от-

нюдь не он и не министры двора играли первую скрипку в ели-

заветинском Тайном совете: подлинное лидерство в эту эпоху

закрепилось за государственным секретарем и лордом-казна-

чеем — должностными лицами, ведавшими финансами и коор-

динировавшими политику кабинета. Значимость этих постов воз-

росла во многом благодаря личности У. Сесила, лорда Берли, по-

следовательно занимавшего их в течение долгих лет

Должность государственного секретаря претерпела осо-

бенно заметную эволюцию на протяжении XVI в.: если к нача-

лу века он был не более чем клерком, неотступно следовавшим

за государем и фиксировавшим его распоряжения (именуясь

при этом «king's secretary»), то уже в 30-х гг. он превратился в

«главного», или «государственного», секретаря (principal secre-

138

О. В. Дмитриева

tary, secretary of state), служившего связующим звеном между

королем и Советом, а также организующего работу последне-

го. Секретарь готовил повестки заседаний Тайного совета и

был координатором всей работы кабинета министров, одним

из самых осведомленных должностных лиц королевства, по-

скольку именно ему приходилось иметь дело с секретными до-

несениями, адресованными Совету, а порой и решать, в каком

составе этот орган должен обсуждать те или иные вопросы, не

всегда доводя их до общего сведения.

Занимавший этот пост в конце XVI — нач. XVII в. Роберт

Сесил, сын лорда Берли, оставил нам размышления о высоком

престиже «главного секретаря» — ближайшего к монарху чи-

новника, которому по сути были доверены безопасность госу-

даря и государства, а также все нити управления последним.

По его мнению, «поскольку секретарю должна быть ведома

каждая мысль короля... либо тот сам должен исполнять эти об-

ременительные обязанности, что противоречит его величию»,

либо должен избрать секретаря, которому он мог бы безраз-

дельно доверять. «Поскольку дела какой угодно важности об-

суждаются только между государем и секретарем», Сесил срав-

нивает их отношения со взаимным расположением двух влюб-

ленных, скрывающих его даже от близких друзей. От других го-

сударственных деятелей секретаря отличало, по его мнению, и то,

что его полномочия были по существу неограниченными: он

проводит внешнюю и внутреннюю политику «по своему усмот-

рению», опираясь на доверие государя и авторитет его слова

В распоряжении государственного секретаря могли нахо-

диться 1 — 2 клерка, которые вели регистрационный журнал и

документацию Тайного совета и рассылали многочисленные

циркулярные письма с его инструкциями по стране. Таким об-

разом, елизаветинский Совет был сложившейся бюрократичес-

кой структурой с развитым делопроизводством, имевшей це-

ремониального главу в лице лорда-канцлера, но на деле на-

правляемую неформальным лидером — государственным

секретарем.

Однако нельзя игнорировать и другие его характеристи-

ки. Тайный совет не воспринимался современниками как по-

стоянно действующий орган управления государством, он по-

142 •«Новая бюрократия* Елизаветы I

прежнему считался «советом короля» или королевы, избран-

ным самим монархом и прекращающим свою деятельность со

смертью последнего. Личностная связь с монархом проявлялась

и в том, что Совет именовался «council attendant», т. е. присут-

ствующий при королевской особе, сопровождающий ее повсю-

ду из резиденции в резиденцию, в летних поездках по стране,

чтобы в любой момент быть под рукой и к услугам государыни.

В этом обнаруживались более архаические черты Совета, «ро-

димые пятна» его средневекового прошлого. Несмотря на из-

менившуюся природу его деятельности, он по-прежнему оста-

вался неотъемлемой частью непосредственного окружения мо-

нарха. Парадоксально, но именно напряженность его работы,

необходимость постоянных встреч и консультаций (что вовсе

не было характерно для средневекового Большого совета, со-

биравшегося спорадически) усиливала «придворный» характер

Тайного совета, поскольку его члены практически постоянно

пребывали при дворе, жертвуя досугами и надолго оставляя

свои семьи. В 1550 г. видный государственный деятель Т. Пад-

жет в своих «Рекомендациях Совету короля» (Advice to the

King's Council), считал весьма важным, чтобы по меньшей мере

шестеро из членов Тайного совета «постоянно присутствовали

при дворе», причем кворум могли составить трое из них (одна-

ко при непременном участии государственного секретаря). Ре-

шения, принятые ими по текущим делам, затем утверждались

остальными. Симптоматично, что обосновывая это требование,

Паджет исходит из необходимости обеспечить непрерывность

в работе бюрократической машины — «the six in the absence of

the rest may pass the affairs occurent». Это существенно отлича-

ется от формулировки подобного же требования к советникам,

приводимой на четверть века раньше в так называемых Элтем-

ских Установлениях (1526), регулировавших жизнь двора Ген-

риха VIII: «Чтобы никогда Его королевское высочество не ис-

пытывало недостатка в почетном присутствии при его милости

советников, с которыми Его высочество могло бы обсудить по

его усмотрению дела». Именно исходя из его потребностей, а

не абстрактных интересов делопроизводства, им было прика-

зано «постоянно присутствовать в любом месте, где будет пре-

бывать Его высочество». Во дворце Уайтхолл Тайному совету

138

О. В. Дмитриева

была отведена особая комната для заседаний (однако о ее точ-

ном местоположении ведутся дискуссии, поскольку сам дворец

сгорел). Наличие специального помещения — безусловно, знак

престижа и важности этого органа, однако если мы обратимся

к свидетельствам современников, то будем вынуждены при-

знать, что советникам приходилось работать в атмосфере, не

способствовавшей сосредоточенности, поскольку прямо за две-

рями их кабинета бурлила светская жизнь, и любопытствую-

щие зеваки-придворные норовили проникнуть в «святая свя-

тых», где вершились судьбы государства. Некий Роберт Лэндэм,

занимавший должность привратника Совета, оставил живую

зарисовку того, как ему приходилось наводить порядок среди

придворных: «Если Совет собирается на заседание, я всегда под

рукой. Если кто-нибудь болтает, я говорю: Тихо! Или вы не зна-

ете, где находитесь! А если я застану кого-нибудь подслушива-

ющим или подглядывающим в щелку или в замочную скважи-

ну, я с ним не церемонюсь. Но теперь они ведут себя пристой-

но, они меня уже хорошо знают» .

Поскольку работа советников длилась по несколько ча-

сов в день, во время перерыва дворцовые службы сервировали

для них обед в комнате Совета (любопытно, что когда практи-

чески те же самые чиновники заседали в другой ипостаси, в ка-

честве суда Звездной палаты, им накрывали стол в другом по-

мещении, и меню в этом случае было иным).

Проблема столования Тайного совета во дворце дает нам

неожиданную и редкостную возможность оценить его зна-

чимость и место с точки зрения придворных приоритетов.

В 1600 г. опытный государственный деятель Т. Вильсон напи-

сал трактат о состоянии английского государства

, указав в нем

среди прочего расходы на содержание двора. Его рассказ о

ежедневных затратах на еду для всех обитателей дворца стро-

ится в соответствии с тем, как в разных помещениях сервиро-

вались столы для королевы и придворных. Перечисляя их, Виль-

сон бессознательно воспроизводит иерархию значимости обе-

дающих персон с точки зрения придворных служб и ведомства

кухни. Согласно его сведениям, во дворце ежедневно накры-

вали 46 — 47 столов: первые два, естественно, для королевы — в

присутственной зале и в частных покоях; третий — для «вы-

•«Новая бюрократия* Елизаветы I

142

Лорд-казначей Уильям Сесил лорд Берли (М. Гирердс Младший, после 1585)

сокопоставленных дам» (great ladies). Четвертым по счету был

назван (как и обслуживался) стол лорда-камергера, главного

министра двора, сервировавшийся в большом зале, где накры-

вали столы для фрейлин и придворных дам (№ 5 и 6). Показа-

тельно, что ни один из «великих официалов» — ни лорд-канц-

лер, ни лорд-хранитель печати, ни лорд-казначей не имели при

этом персонального стола во дворце, как, впрочем, не полага-

лись они и лорду-маршалу, и лорду-адмиралу. Таким образом,

выполнение важных общегосударственных функций не счита-

лось в микрокосме дворца достаточным основанием для при-

138

О. В. Дмитриева

вилегированного положения. (По контрасту — казначей двора

и контролер финансов двора пользовались правом сидеть от-

дельно от остальных придворных, их столы в иерархии Виль-

сона названы 8-м и 9-м.) Но что же члены Тайного совета, в чис-

ло которых входили и вышеупомянутые обделенные столами

чиновники? Общий стол для них, накрываемый в «палате Со-

вета», все же фигурирует у Вильсона на 7-м месте. За столами

с 11 по 13 обедали незначительные должностные лица двора —

хранитель сундуков и клерки королевской кухни, а вслед за

этой мелкой сошкой Вильсон упоминает стол графа Эссекса,

который выделялся ему как королевскому конюшему (т. е. ми-

нистру двора), но отнюдь не как лорду-маршалу и члену Тай-

ного совета, каковыми он также являлся. Как и в случае с дру-

гими чиновниками, и здесь прослеживался приоритет придвор-

ной должности.

Наконец, 15 и 16-м в списке Вильсона значатся столы двух

государственных секретарей (поскольку в это время эти обязан-

ности делили между собой два чиновника)

. Вслед за ними рас-

полагался стол клерков Совета и ведомств малой государствен-

ной печати и личной королевской печати, столы капелланов,

хранителя драгоценностей, а также слуг тех джентльменов, ко-

торые прислуживали королеве за обедом. Завершали перечень

25 столов для младших служащих из ведомств кухни, птични-

ков, прачечной, гардероба, музыкантов и т. д. На первый взгляд

выделение секретарям Совета особых персональных мест мо-

жет быть истолковано как признание их важной роли, однако

явный приоритет перед ними, отдаваемый трем клеркам коро-

левской кухни и хранителям сундуков, должен рассеять иллю-

зию особого авторитета государственного секретаря при дворе.

Следующий список, в котором можно усмотреть своеоб-

разную иерархию значимости должностей, также принадлежит

Вильсону и представляет собой составленную им смету расхо-

дов казначейства на выплату жалованья должностным лицам

«как при дворе, так и повсюду»

. Здесь Вильсон, естественно,

следует логике и практике другого ведомства — казначейства.

В отличие от предшествующего перечня в данном доминируют

куриалы — высшее чиновничество, стоящее выше министров

двора, как с точки зрения казначейства, так и Вильсона: откры-

•«Новая бюрократия* Елизаветы I

144

вает список лорд-канцлер со всем штатом его ведомства, 3 — 6 ме-

ста занимают чиновники различных королевских судов, а так-

же ведомств, связанных с особыми доходами короны — Судов

приращений, Первых плодов и десятин, суда опеки, канцлер-

ства герцогства Ланкастер. Почетное седьмое место отводится

лорду-хранителю печати, а 8 и 9 — верховным судьям судов Ко-

ролевской скамьи и Общих тяжб. В данной иерархии Тайному

совету отводится почетное десятое место, однако при этом го-

сударственный секретарь не выделяется из его состава. Ниже

располагаются советы по делам особых юрисдикций — Уэльса,

Ланкастера и Честера, а в непосредственной близости — про-

чие чиновники почтовой и курьерской служб, лорд-адмирал и

его офицеры, хранитель арсенала и т. д. И лишь за ними тес-

нятся разнообразные придворные службы.

Таким образом, как явствует из вышеприведенных тек-

стов Вильсона, вне зависимости от того, рассматривался ли

Тайный совет как составляющая часть придворной среды или

как один из элементов в системе разнообразных государствен-

ных институтов, ему отводится довольно скромное место. В пер-

вом случае из его состава мысленно выделяют министров дво-

ра, которым отдаются доминирующие позиции; во втором —

куриалов, роль же Совета в целом как корпоративного органа

и его теневого министра-координатора — государственного

секретаря, кажется, все еще остается незамеченной и недооце-

ненной современниками.

Третий документ, имеющийся в нашем распоряжении,

будучи порожден в недрах Тайного совета, отражает еще одну

иерархическую последовательность, которая относится уже

только к его составу. Это порядок, в котором члены Совета под-

писывали друг за другом официальные документы, т. е. в пер-

вую очередь перечень конкретных лиц, а не абстрактных долж-

ностей

. (Следует отметить, что он датируется 1601 г., и пер-

сональный состав Совета абсолютно идентичен тому, с кото-

рым имел дело Т. Вильсон, по-разному ранжируя его в своих

списках.) Личностный фактор, безусловно, накладывает отпе-

чаток на данный перечень. Первой в нем стоит подпись архи-

епископа Кентерберийского Дж. Уитгифта, которому отдавал-

ся приоритет ввиду его духовного сана. В дальнейшем же по-

1 \

138

О. В. Дмитриева

рядок подписания официальных бумаг не всегда определялся

титулом или социальным статусом (рыцари здесь порой опере-

жают графов), а должностью. Вторым значится Т. Эджертон,

рыцарь, лорд-хранитель большой печати Англии, Т. Сэквил,

рыцарь, лорд-казначей, Чарльз Ховард, граф Ноттингем —

лорд-адмирал Англии. За министрами-куриалами следует граф

Шрусбери, аристократ «без портфеля», чье место в списке, по-

видимому, определялось его социальным статусом. Его под-

пись — своеобразный рубеж, за которым оказываются четыре

должностных лица, связанных с управлением двором. Первым

среди них идет не лорд-камергер, как этого следовало ожидать,

а Эдуард граф Вустер, конюший королевы, что, вероятно, опре-

деляется титулом; вслед за ним — лорд-камергер Дж. Кэри,

рыцарь, У. Ноллис, рыцарь, контролер двора, Дж. Стэнхоуп, ры-

царь, вице-камергер.

И лишь после того как все министры двора оставляли свои

автографы на документах, десятым по счету их подписывал

Роберт Сесил, рыцарь, главный секретарь, тот самый, кто так

гордился своим исключительным положением в государстве,

которое обеспечивало ему приоритет перед любым другим

чиновником. Доверенный избранник и бюрократический

«возлюбленный» монарха, в действительности управлявший

работой кабинета (за ним следовали Дж. Фортескье, канцлер и

подказначей Казначейства, Дж. Попэм — лорд верховный су-

дья и Дж. Херберт— «один из секретарей Ее Величества»).

Таким образом, даже во внутренней жизни Тайного со-

вета, когда он выступал как некое «корпоративное тело», чле-

ны которого были прекрасно осведомлены о том, кто и какую

роль играет в работе этого органа, иерархия соподчинения вы-

страивалась не в соответствии с реальным вкладом в дело, а с

традиционными стереотипами, как социальными, так и ведом-

ственными, и здесь по-прежнему престиж принадлежности к

королевской курии или двору преобладал над новыми бюро-

кратическими ценностями.

•«Новая бюрократия *Елизаветы1146

иг

Примечания:

<;г<£д«Ч • ••;>АЛ и •бл'.'югф • . ,•<росЩиЛ

v '* ,ji" •••••:>

л,

*ti

' Щ

•'

•'!>!' .'4VI If-! fi

Ы:

-.'iL v.^'J /i'.j*

Elton G. R. The Tudor Revolution in Government. Cambr., 1969; Idem. Tudor

Government: the points of contact. Studies in Tudor and Stuart Politics

and Government. Vol. III. Cambr., 1983. Полемика между Элтоном и

•'•'*• Старки в основном отражена в: Starkey D. (ed.) The English Court

from the Wars of Roses to the Civil War. London, 1987; Elton G. R. Tudor

Government. The Historical Journal. Vol. 31, № 2 (1988). P. 425-434;

Starkey D. Tudor Government: the Facts? The Historical Journal. Vol. 30,

. № 4 (1988). P. 921-931.

|Q предыстории, возникновении и функциях Тайного совета см.: Bal-

dwin ]. F. The King's Council in England during the Middle Ages. London,

1913; Guy ]. A. The Privy Council: Revolution or Evolution? // Re-

volution Reassessed. Ed. Starkey D„ Coleman C. Oxf., 1983; Hoak D. E.

The King's Council in the Reign of Edward VI. Cambr., 1976; Lander J. R.

' The Yorkist Council and Administration, 1461 — 1485 // English His-

..i- torical Review. Vol. 73, 1958; Ponko V. The Privy Council and the spirit

of Elizabethan Economic Management, 1558 — 1603 // Transactions of

the American Philosophical Society, New Ser. Vol. 58, part 4, 1968; Pol-

lard A. F. T. Council, Star Chamber and Privy Council under the Tudors.

Ill: The Privy Council // English Historical Review. Vol. 38 (1923); Pul-

man M. B. The Elizabethan Privy Council in the 1570s. Berkeley, 1971; Wei-

kel A. The Marian Council Revised // The Mid-Tudor Polity. London, 1980.

Лучший анализ системы делопроизводства в Тайном совете см.: Ho-

ak D. Е. The King s Council in the Reign of Edward VI. Cambridge, 1976.

Как сообщал в своем статейном письме посланник Бориса Годунова

Григорий Микулин, присутствовавший на королевском приеме у

Елизаветы I, «перед королевну ставили ести столники человек с

тридцать, а чашники перед королевну пить наливали пять чело-

век боярские дети, а перед питьем ходил с отливкою боярин лорд

Адмирал». Сб. Имп. Русского Исторического Об-ва. Т. 38. СПб.,

1883. С. 336 — 337. Подробнее о королевском застолье в елизаве-

тинской Англии и функциях различных должностных лиц в ходе

него см.: Дмитриева О. В. Церемониал, церемонность и бесцере-

монность в королевском застолье елизаветинской Англии //

Одиссей. М„ 1999. С. 85-91.

О государственных секретарях елизаветинской эпохи см.: Read С. Mr.

Secretary Cecil and Queen Elizabeth. London, 1965; Idem. Lord Burghley

and Queen Elizabeth. London, 1960. Idem. Mr. Secretary Walsingham.

3 vols. Oxf., 1925; Smith A. G. R. William Cecil, Lord Burghley: Minister

of Elizabeth I. Ipswich, 1991; Дмитриева О. В. «Англия— это я».

148

№

Бюрократические ипостаси лорда Уильяма Берли // Человек XVI

столетия. М., 2000. С. 9-20.

Цит. по: Cecil R. The State and Dignity of a Secretary of State's place //

Harleian Miscellany. 1809. Vol. II. P. 281-282; Elton G. R The Tudor

Constitution. Cambr., 1984. P. 94.

Цит. no: Addleshaw P. Sir Philip Sidney. London, 1909. P. 181.

Wilson Th. The State of England. A. D. 1600. London, 1936. P. 29-30. Соб-

ственно об организации питания придворных в королевских ре-

зиденциях см.: Thurley S. The Tudor Royal Kitchen: Feeding the Court //

Idem. The Royal Palaces of Tudor England. Architecture and Court Life

1460-1547. New Haven; London, 1993.

Роберт Сесил, занимавший этот пост с 1596 г., делил его с Джоном

Хербертом, начиная с 1600 г.

Wilson Th. Op. cit. P. 30-31.

Acts of the Privy Council. Vol. XXXII. P. 485-486.

•nO<r

•v •

•».o i .

> О ca-

\ .4.J ,T\ I «.IV

.•<•>»! ,1. ••.

-7.-V

; [ ]

ll. В. Шишкин (Санкт-Петербург)

МУЖЧИНЫ

В ДОМЕ

ФРАНЦУЗСКОЙ

КОРОЛЕВЫ

(XVI-XVII ВЕКА)

Дом королевы Франции или же двор королевы (maison de

la reine) как составная часть большого королевского двора орга-

низационно существовал во все времена французской монар-

хии, однако выделился в самостоятельное образование только

в конце XV в. при Анне Бретонской. Именно тогда был создан

список служащих при королеве знатных дам, которые получа-

ли жалование за свою службу. Постепенно штат дома короле-

вы стал состоять из больших и малых служб, где были заняты

лица благородного и неблагородного происхождения (в зави-

симости от выполняемых функций), которые обеспечивали

поддержание ее частной и публичной жизни

Формирование дома королевы в начале XVI в. шло почти

одновременно с ростом и реорганизацией французского дво-

ра в целом, когда к королевскому месту пребывания стекалось

дворянство, жаждущее обретения должностей, назначений и

пенсионов. Несмотря на постоянное совершенствование струк-

туры двора и едва ли не ежегодный пересмотр придворного

штата в сторону его увеличения, удовлетворить всех желающих

обрести место подле короля не представлялось возможным.

Уже при Франциске I (1515 — 1547) эту проблему стали решать

за счет дамского двора: персонал королевы стал по преимуще-

ству мужским. Более того, конкуренция мужчин при распре-

делении придворных должностей и борьба за королевский фа-

вор породили определенный антифеминизм, желание вытес-

нить дам из дома королевы путем сокращения женских долж-

156

В. В. Шишкин

I Двор французской королевы

151

ностей и перераспределения жалованья в свою пользу. Это ча-

сто происходило с позволения короля, который не мог допус-

тить, чтобы главная социальная опора монархии — дворяне-

мужчины были бы обделены королевским вниманием. Бес-

спорно, это вторжение мужчин в штат королевы также яви-

лось реакцией на растущую эмансипацию дамского двора и

вмешательство женщин в политические игры. Прежние тра-

диции рыцарского двора исключали в принципе саму возмож-

ность открытого влияния знатных дам на государственные

дела, поэтому мужчины относились к женской активности

весьма ревниво и стремились подчеркнуть свое первостепен-

ное место в жизни двора. Соотношение знатных мужчин и

женщин в штате двора королевы без конца менялось, но все-

гда в пользу первых. Например, в доме Луизы Лотарингской,

жены Генриха III, в 1589 г. числилось 162 дворянина и 123 бла-

городные дамы

Подобное положение в общем оставалось неизменным и

в последующее время, но вместе с тем нельзя не отметить тот

факт, что короли почти не пытались регламентировать внутрен-

нюю жизнь дамского двора — двора своих жен и матерей, по-

скольку королевы вслед за растущим авторитетом и властью

короля уже в XVI столетии стали подчеркивать свое собствен-

ное королевское величество и соответственно формировать

круг своих прерогатив. В частности, это касалось структуры и

церемониала двора, которые усложнялись и совершенствова-

лись в XVI — XVII вв. В борьбе против вторжения мужчин коро-

левы добились права принимать самостоятельные решения о

внутреннем распорядке и функциях своего дамского окруже-

ния, во многом исключив мужчин своего дома из повседнев-

ных церемоний. Дамская часть двора жила по своим собствен-

ным неписаным регламентам, утвержденным королевой. Ко-

роль оставлял за собой только вопросы регулирования правил

большого церемониала и общедворцового этикета, а также сле-

дил за тем, чтобы ни одно из штатных мест, закрепленных за

мужчинами, не было бы сокращено в пользу создания должно-

стей для женщин.

Дамскому двору не случайно почти не досталось места в

историографии: ввиду малочисленности источников по исто-

рии французского двора в целом (так!) церемониал и структу-

ра двора королевы, его эволюция и роль в становлении поли-

тической системы французского общества также представля-

ются еще довольно неясными.

Судя по всему, впервые повседневные церемониальные

функции королевы и ее окружения фиксируют регламенты

Генриха III (1574 — 1589), короля-законодателя, действитель-

ного создателя правил дворцового церемониала

. Особенно

подробным и пространным среди них является регламент

1585 г., в котором присутствует отдельная статья «Порядок, со-

блюдаемый и исполняемый дворянами свиты королевы

(gentilhommes d'honneur)»

. Согласно этому «Порядку...», пуб-

личная жизнь дома королевы начиналась гораздо позже дома

короля, когда дворяне свиты собирались в ее покоях: «Начи-

ная с 8 часов утра, если ранее королевой не будет приказано

им что-либо иное, нужно проследовать в зал или приемную

комнату названной Дамы»

Надо полагать, вместе с ними в ожидании выхода коро-

левы находились свитские дамы, не участвующие в церемонии

ее утреннего подъема. Вообще любопытно отметить тот факт,

что специального упоминания о службах двора королевы в рег-

ламенте (далее — «Регламент») 1585 г. нет, и только «Порядок...»

отражает обязанности одной из мужских служб ее окружения,

а именно — той, которая была со-

здана по инициативе короля, явля-

лась наиболее престижной и един-

ственная заняла место в обще-

дворцовом церемониале ввиду

своей функциональной значимос-

ти. В то же время «Регламент» не

замечал существование остальных

служб дома королевы, закреплен-

ных за мужчинами, ввиду их мало-

значимости для дворцового цере-

мониала и исключительных преро-

гатив королевы устанавливать для

них внутренний распорядок функ-

Король Франции Франциск I ционирования. Но, как правило,

156

В. В. Шишкин

Диана де Пуатье в Амэ (фрагмент картины)

этот порядок исключал их из церемониальной жизни дамско-

го двора королевы почти полностью. Королева подчеркивала

тем самым, что ее двор — это прежде всего дамское общество.

Впрочем, «Регламент» также не замечал присутствия на

придворных церемониях женщин. С одной стороны, игнори-

рование дамской части двора являлось ярким свидетельством

антифеминизма и демонстрацией того, что королевский двор

Франции — прежде всего общество мужчин, но, с другой сто-

роны, также очевиден факт самостоятельного функционирова-

I Двор французской королевы

153

ния дамского двора по внутренним правилам, продиктованным

традициями и желаниями королевы. Реконструировать внеш-

ние детали церемониала двора королевы возможно, только рас-

сматривая служебные обязанности дворян свиты, а также ред-

кие упоминания в «Регламенте» церемониальных функций са-

мой государыни.

«Порядок...», например, закрепил пришедшее из Испании

правило, согласно которому королева, выходя из своих апар-

таментов, окружалась почетной и вооруженной свитой: «Дво-

ряне свиты королевы сопровождают ее на мессу или в иные ме-

ста, когда она осуществляет публичные выходы, и оставляют

названную Даму только тогда, когда она возвращается в свои

апартаменты. Нужно сопровождать названную Даму всякий

раз, когда она покидает дворец пешком или на лошади, в связи

с чем каждому нужно иметь по две лошади, которых надобно

держать наготове... также можно перевозить с собой багаж»

Дворяне свиты королевы обязаны были ежедневно пребывать на

своем почетном дежурстве, кото-

рое продолжалось 4 месяца под-

ряд. Всего дежурная смена на-

считывала 10 человек во главе

со своим капитаном (chevalier

d'honneur). Женам этих дворян

также дозволялось сопровождать

королеву, и хотя они не получа-

ли жалованье в отличие от своих

мужей, но близость к королеве,

возможность видеть ее и об-

щаться с ней каждый день, ожи-

дание (как правило, весьма оп-

равданное) королевских милос-

тей побуждали знатных дам раз-

делять нелегкую придворную

службу мужчин. При благопри-

ятных обстоятельствах можно

было попасть в штат к королеве,

что открывало путь к богатству,

стабильности и, главное, власти.

Король Франции

(из Часослова

Медичи, 1581)

Генрих III

Екатерины