Иоганн Густав Дройзен. Историка

Подождите немного. Документ загружается.

даже бракосочетание; государственное сообщество сра

зу же старается сформулировать национальность, исхо

дя из понятия государства, таким образом натурализо

ваться. Но любая из сфер, едва достигнув институцио

нальности, переходит в стагнацию. Ибо ее истина есть

не покой постоянства, а непрерывность движения, не

непрерывное развертывание установленного природой,

которое, сохраняя себя, меняется, а диалектика проти

воположного в себе, которое сохраняется, неустанно

меняясь, т. е. которое чувствует противоречие в себе,

примиряясь с ним и в своем примирении обновляет его,

чтобы затем его снова сгладить.

Ибо — и это другая сторона — таким же мощным,

как и стремление к институциональности, является

здесь и стремление к идеальности. Идеи истинного,

доброго, прекрасного всегда претендуют на то, чтобы

быть настоящим содержанием этого реального мира,

стать в нем осуществленными и признанными. И в той

мере, как развивается тяга к институциональности,

высвобождаются идеальные факторы, выступая про>

тив уже возникшего, увещевая, требуя, не давая покоя;

они не успокоятся до тех пор, пока не проникнут снова в

порядки, не пройдут их насквозь и не изменят их.

Это трудное, но бесконечно важное понимание того об>

стоятельства, что в тех сферах, о которых мы говорим,

здоровое начало не допускает чрезмерности ни того, ни

другого, напротив, идеальное находит смысл только в

реальном бытии, реальность же только в идеальном со

держании. Как отдельный человек имеет нравственную

задачу своего существования не в эмансипации плоти, не

в аскетизме и самоистязании, а в том, чтобы быть све

жим, здоровым и сильным душой и телом, и готовым

творить всяческое добро. Кто же сетует на весьма силь

ные трения действительности, кто не понимает, что

борьба и шум действительного мира есть бесконечно со

держательнее и оказывает более освежающее воздейст

вие, чем любая тихая институциональность или скуч

ные китайские тени идеалов, тот либо слишком молод,

либо слишком стар для исторического мира.

354

Я должен сделать еще одно предварительное замеча

ние. Я до сих пор намеренно редко употреблял — или во

обще не употреблял — слово «свобода». Не потому, что я

не знаю или не признаю, что свобода представляет собой

одновременно и семечко, и плод нравственной истории.

Ибо свобода есть самоопределение духа в себе, самораз

вертывание его сущности в волении. В первой сфере есте

ственных общностей свобода еще была связана, спрята

на под субстанциональной природой нравственных от

ношений, которые сложились в этой сфере. В естествен

ных общностях индивидуум был лишь их членом, как

рука, нога, лишь при этом теле являются рукой, ногой.

Но целое было единством, имманентным всем единич

ным моментам: духу семьи, народа и т. д. В свою очередь

в идеальных сферах было, конечно, полнейшее самооп>

ределение духа. В священные моменты, когда индиви>

дуум жил целиком во власти этих идей истинного, свя>

того, он чувствовал себя бесконечно свободным в себе. Но

сущность свободы требовала большего, а не только пре>

краснодушия бесконечных чувств и тихого пожатия

руки единодушной восторженности. И точно так же, как

в этих идеальных сферах идут вперед к созданию произ>

ведений, к институализации и т. п., точно так же стано>

вится очевидным, что лишь с границы начинается про>

верка и испытание на прочность свободы.

Эта граница встречается в реальных сферах на каж

дом шагу. Она заключается в равной свободе других,

которую приходится признавать, в общности всех, ко

торой вынуждены подчиняться, желают они того или

нет. Здесь имеет место не так, как в естественных сфе

рах, любовь и одинаковое чувство целого, не так, как в

идеальных сферах упоение равным стремлением, пре

умножением и притоком сил в соревновании воодушев

ленных одной идеей, а прежде всего торможение и до

кучная необходимость, ибо того, что достается одному,

лишается другой; чего один пытается достичь, то вызы

вает одновременно зависть другого. Именно в этом

пункте присутствует постоянная опасность, что власть,

интерес, формальное право угрожают истинной свобо

355

де, т. е. правам других нравственных сфер; и все же че

ловек, чтобы быть ко всему причастным, не должен

служить и следовать только одной нравственной сфере.

Тогда бы началась bellum omnium contra omnes,

если

бы в нравственной власти общностей не была заложена

принудительная граница. И в этом подчинении самооп

ределения общему состоит отличие свободы от произво

ла, возникает свободная воля, признающая одновре

менно свою меру и сущность во внешней границе, ра

зумная воля, разумная постольку, поскольку она по

знает как таковые нормы нравственной идеи, которым

она подчиняется, и признает их не потому, что они яв

ляются законом извне, а потому, что она признала их

как справедливые и благие.

Таким образом, здесь под контролем реального мира

возникает свобода, развертывая всю свою нравствен>

ную энергию. В ней вырабатывается конкретный тип

самоопределения, т. е. личность, характер.

Теперь, переходя к обсуждению этих сфер в частно>

стях, мы должны вспомнить, что нам придется рас>

смотреть их с исторической точки зрения, т. е. они, как

и все прочие нравственные сферы, в любой момент сво>

ей реализации менее всего думают об исторической зна>

чимости своих деяний. Напротив, они преследуют оп>

ределенную, как мы бы сказали, техническую задачу, и

только особое исследование понимает эти деяния в кон

тексте их становления, с точки зрения их истории. Нет

никакого правового отношения, никакого государства

и т. д., которое не имело бы в себе существенного момен

та, способствовавшего его возникновению. Но частное

правовое отношение касается технически лишь этого

определенного субъекта и объекта. Производство опре

деленных вещей кормит стольких>то рабочих и пред

принимателей. Государство имеет те или иные текущие

дела, доходы, общественные организации. Одним сло

вом, отдельные моменты, когда эти нравственные общ

ности появляются и реализуются, представляют собой

дела, каковые на первой ступени были порядками, на

следующей — задачами. То, что эти дела, как малые,

356

так и великие, являются пульсом истории, как прави

ло, не осознают те, кто их совершает. Ибо они соверша

ют их не ради истории, а в интересах момента, в зависи

мости от условий и мотивов, являющихся именно сей

час определяющими. В текучке дел их обобщают в со

вершенно ином аспекте, и уж никак не с исторической

точки зрения.

Исторический подход совсем иной. То, ради чего про

изошло любое частное событие, его цель в глазах дейст

вующих лиц кажется истории уже не целью, а средст

вом, условием и т. д., благодаря чему реализовали этот

момент, важный в контексте становления. Целью

Александра, когда он завоевывал Азию, не была элли

низация Азии; быть может, она ему была нужна для его

смелых и честолюбивых планов мирового господства.

История же говорит с улыбкой: то, что было целью его

тщеславия, в моих глазах представляется лишь истори>

ческим средством эллинизации Азии. Если г. Перэр

изобрел Crédit mobilier,

и все богачи доверили ему

свои жиро, то у них не было ничего иного в мыслях,

кроме желания наживы, но при этом они совершили не>

слыханный переворот, сломав финансовую монополию

Ротшильдов. Историческому рассмотрению мало дела

до алчных целей этих банкиров. Оно познает, как гото>

вилось крупное изменение в денежном обороте и как

алчность некоторых умных финансистов вызвала ката

строфу. И так повсюду.

а) [Сфера общества],

б) Сфера общественной пользы

В сфере общественной пользы мы имеем дело с беско

нечным разнообразием общностей, основное свойство

которых, в конечном итоге, всегда одно и то же. Ибо в

сущности личности заключено прежде всего свойство

соотносить себя и все с собой. Первым выражением сво

боды является эгоизм, стремление к обладанию и на

слаждению. И поскольку в любом индивиде повторяет

357

ся с равным основанием одно и то же стремление, по

скольку любой в своем себялюбии все же ограничен в

средствах, связан пространством и временем, посколь

ку он как раз в этой своей потребности обладания и на

слаждения всегда зависим от целой бесконечности бы

тия вне его, развивается взаимность, конкуренция, бес

конечное увеличение, с одной стороны, труда, чтобы

наслаждаться, а с другой — своего бессилия, своей не

состоятельности, чтобы иметь.

Прежде всего нам необходимо установить, в чем от

личие сферы общественного блага и потребностей от

сферы идеальных общностей. Ибо и в последних дают о

себе знать потребности, благо.

Обе сферы отделены друг от друга, скажем, неопреде

ленной межевой линией, отличаются часто отнюдь не

только по форме их проявления.

В поступательном развитии сначала только плотские

потребности доходят до изысканных духовных возбуж>

дений, а духовные нисходят до самой низшей точки це>

ликом земной сущности — отношение, которое следует

учитывать и оценивать, чтобы не ошибиться в явлени>

ях, с одной стороны, в материальной, а с другой — ду>

ховной и интеллектуальной жизни, и правильно толко>

вать как те, так и другие в их конечных проявлениях.

Единственно достоверным критерием является их

исходный пункт. Он есть, впрочем, совершенно проти

воположного вида. Ибо в одном разряде есть и остается

определяющей особенностью стремление к наслажде

нию, хорошему самочувствию, эвдемонизму. В другом

разряде основной идеей является идея одухотворенно

сти и идеализма, которая, познавая, одушевляя, моде

лируя, стремится пронизывать все вплоть до самого

низшего.

Из этого противопоставления становится ясно, поче

му мы можем обобщить одну из этих двух сторон в идее

блага. Впрочем, исходным пунктом является прежде

всего потребность индивида, мощный инстинкт эгоиз

ма, стремление иметь и наслаждаться. Нравственным

моментом в нем является, во>первых, то, что личность,

358

чтобы реализовать себя, должна создать и иметь сферу

своей воли, в которой она царит безусловно, с которой

она может обращаться как с вещью. Ибо, не имея такой

сферы своей воли, она сама превратилась бы из субъек

та в объект. Во>вторых, в том, что вследствие ограни

ченности отдельной личности эта сфера воли есть огра

ниченная, односторонняя и не соответствует бесконеч

ной энергии экспансии свободы, нуждается для своего

восполнения во многих других и поэтому вступает с

ними в общность труда, общения, материальной жиз

ни, в зависимость, в которой личности проходят испы

тание на прочность, но их сфера воли всегда использу

ется для того, чтобы сгладить субъектное и объектное в

их взаимном определении друг друга. Но цель этой

общности есть благо, т. е. все обновляемое и восстанав>

ливаемое чувство личности, определенной и удовлетво>

ренной в своей сфере воли.

Как видим, моментами, которые здесь важны, явля>

ются труд — ибо он, физический или умственный, или

и тот и другой вместе, приобретая, производя или полу>

чая, создает сферу воли,— затем взаимное желание

идти друг другу навстречу, осуществляющееся в беско>

нечно разнообразных формах.

Любая нравственная сфера может быть понята в ас>

пекте субъективных деятельностей, следовательно,

труда и компенсации, или как объективная структура

идеи блага, которая здесь складывается. Объективная

структура идеи блага есть гражданское общество. Само

собой разумеется, что оно имеет не один только аспект,

в котором оно соприкасается с государством. Но оно не

ограничено государством, оно не ограничивается им,

его общности выходят далеко за пределы государства, и

чем более развита материальная жизнь, тем больше;

как гласит известное выражение: торговля — космопо

литична, а у денег нет отечества, и т. д.

Всего этого, наверное, достаточно, чтобы наметить

подходы, в пределах которых должна двигаться наша

наука в этой сфере. И она должна здесь решать задачи,

которых может не видеть и игнорировать только слепое

359

упорство, утверждая, что только государство представ

ляет интерес для истории. Хотя бы суммарно я должен

их обозначить.

1. Прежде всего труд. Здесь важным является, с од

ной стороны, применение человеческой энергии, с дру

гой — на что она употребляется.

Труд есть также нечто специфически человеческое,

как мышление и вера. И животное прилагает усилия,

чтобы удовлетворить свои потребности, свои инстинк

ты. Но все его усилия сводятся к удовлетворению, у

него нет цели, которая выходила бы за пределы этого,

нет продвижения к цели, нет истории. Для человека

труд тем большее удовольствие, чем больше он развива

ет свою свободу, свое нравственное самоопределение,

удовольствие в обуздании произвола своих движений,

как духовных, так и физических, в определении их

цели. Можно сказать, история труда есть история сво>

боды и ее поступательного движения. Она охватывает

все стадии, лежащие между бесконечным разделением

труда в цивилизации и почти животноподобным само>

довольством, инертностью и тупостью, каковые можно

еще увидеть и сейчас у самых грубых народов. Она по>

казывает бесконечный прогресс от нелепой привиле>

гии, освобождающей от физического труда в античном

мире, к нравственному признанию труда в христиан>

ском мире. И здесь потребовалась сначала глубокая Ре

формация, чтобы возвысить труд как дело чести, эман

сипировать его. Свободный труд стал блестящим ре

зультатом великого движения Просвещения XVIII в.

В истории труда заключается сущность сословий.

Ибо они возникают на основе противопоставления труда

и праздности, различия умственного и физического, об

щественного и частного труда, на основе его общности.

Сословная система установлена не государством, напро

тив, в этой форме общество имеет свою определяющую

долю в формировании и преобразовании государства.

Как в античности бытовало представление, что варвары

рождены рабами, так и сословное рвение стремится к

тому, чтобы вообще сословно зафиксировать различия

360

труда, рассматривая их как естественное предназначе

ние. Известно, как широко распространено было это в

Древнем Египте и Индии; и в наши дни претензия дво

рянской крови есть, в принципе, ничуть не лучше и

глубже, чем те древние тупость и высокомерие, и она

никак уж не согласуется с духом христианства.

Другой подход к пониманию трудовых сил должен

ответить на вопрос, в какой мере они свободны или свя

заны. Они растут постольку, поскольку они свободны,

и становятся тем свободнее, чем больше разделяется

труд, т. е. чем теснее становится общность потребно

стей. Лишь на этом пути возникает тесная связь обще

ства, в котором каждый необходим другому, каждый

определяет другого и определяется им. Возникает тот

спокойный уровень производства и потребления, пред>

ложения и спроса, который допускает лишь незначи>

тельные колебания цен, когда прежде были неизбежны

голод и внезапное разорение. И чем свободнее становит>

ся труд и разделение труда, тем надежнее застраховано

внешнее благополучие рода.

Другой аспект, как было сказано, есть то, на что

употребляются силы. Труд должен удовлетворять бес>

конечный ряд потребностей, начиная от самых низких,

материальных до самых высоких, духовных. И в про>

цессе удовлетворения растет число и приумножается

интенсивность и нравственная ценность труда. Древнее

проклятие «В поте лица твоего будешь есть хлеб» (Бы

тие, 3, 19) обернулось для человечества благословени

ем. Любой ребенок ныне знает, что уровень труда лишь

иное выражение уровня культуры.

Об умственном труде мы не будем здесь говорить; мы

учитываем много видов труда, которые обращены на

природу частично для того, чтобы направить представ

ляемые ею материалы по их назначению. Это две круп

ные отрасли производства: изготовление и добыча сы

рья и его обработка.

Я не останавливаюсь на народном хозяйстве: земле

делии, скотоводстве, лесном деле и т. д., на его техниче

ских условиях, на формах его производства с использо

361

ванием свободного и несвободного труда и т. д. Все эти

материи до сих пор рассматривались разве только с точ

ки зрения народного богатства или технического совер

шенства. Вероятно, не за горами то время, когда почув

ствуют необходимость рассмотрения этих вещей с исто

рической точки зрения, и тем самым необходимость ов

ладения ими в полном объеме. Тогда станет понятным

то обстоятельство, что Италия со времени Пунических

войн перешла от землепашества к скотоводству, от кре

стьянской усадьбы к латифундиям. Тогда станет понят

ным развитие Франции во время революции, разруше

ние аграрной, деревенской общины в России, начиная

от царствования Петра Великого.

Я перехожу к производству. Оно создает из материа

лов либо продукты питания и поддержания жизни, либо

орудия дополнения и преумножения человеческой энер>

гии, продолжения и расширения возможностей челове>

ческих органов. Чем дальше вперед продвигается куль>

тура, тем меньше доля производства, которое направле>

но на добычу сырья, на поддержание плоти. Во все вре>

мена, вероятно, знали, что органы тела можно допол>

нить и расширить с помощью инструментов, которые

частично могут увеличить их силу, частично усовершен>

ствовать ее применение. Удар дубины тем тяжелее, чем

больше диаметр ее размаха, чем дальше кулак удален от

плеча; и острота ножа придает руке энергию, которая по

зволяет разрезать глубже, чем забивая гвоздь. Каким не

свободным был труд, пока он был связан только с силой и

органами человека. С появлением любого нового инстру

мента, новой машины экономились силы человека, и их

можно было употребить для лучших целей, и человече

ский ум, шагая вперед гигантскими шагами, научался

вместо рабского труда древних времен строить для себя

рабочих гигантов из дерева и металла, которым дает

крылья ветер, сила воды или пламя. Паровые машины в

тысячи миллионов лошадиных сил, работающие теперь

в культурных странах, представляют собой масштаб ве

ликого исторического движения в этих областях, возве

дение в степень господства человека над природой.

362

Это не только свидетельство триумфа естествознания, в

этом процессе одновременно участвует множество факто

ров: государственный строй, объединение сил на соответ

ствующую цель, просвещенный взгляд на мир, который

низложил тысячу оков глупости и инерции, предрассуд

ка и привычки. И чем больше энергия таких побудитель

ных причин, тем выше действия, которые в свою очередь

сами становятся порождающими причинами, точно так

же, как и повсюду нравственно действующий момент в

каком>либо направлении сразу же оказывает всесторон

нее освобождающее и возвышающее воздействие. Книга

Рошера

«Система народного хозяйства» (изд. II, 1857)

особенно в этом аспекте является в высшей степени по

учительной и богатой историческим материалом.

2. Компенсация. То, что труд производит и изготов>

ляет, представляет собой экономические товары, они

становятся подвижными и подлежащими обмену бла>

годаря взаимной потребности, получая новую, обмен>

ную стоимость.

Из этих моментов развивается торговля в своем не>

обозримом разнообразии, развивается понятие денег

как самой ходкой обменной стоимости, которая именно

поэтому может выступать как всеобщий эквивалент и

мерило цены. Таким образом, товарооборот выходит за

пределы непосредственного обмена; в качестве обмен>

ной стоимости выступает также кредит, уверенность в

будущей ответной услуге; появляется целый ряд новых

комбинаций и форм, основанных на кредите: банки, го

сударственные бумаги, акционерные предприятия.

Другой аспект всех этих образований есть аспект эко

номических общностей. Уже семья есть таковая и при

том естественная. Дальнейший прогресс ведет к общи

нам, сельским и городским; далее объединения по инте

ресам в цехах, городские союзы, акционерные общест

ва и т. д. Уже в разряде этих отношений видно, что по

мере развития экономический характер выступает во

все более чистом виде.

Я не буду вдаваться в подробности, рассматривая эти

широкие сферы народного хозяйства и материальной

363