Иоганн Густав Дройзен. Историка

Подождите немного. Документ загружается.

жизни, как бы ни было привлекательным разработать

систематику именно с этой точки зрения. Все же я до

бавлю здесь несколько замечаний, которые имеют зна

чение для исследования таких вещей.

Прежде всего само собой разумеется, что все те обра

зования имеют свою историю материальной жизни,

обусловлены, собственно говоря, историческим ходом

и его результатами. В этой сфере капиталы являются

выражением прожитой истории. Ибо капиталы пред

ставляют собой прошлые времена, реализованные в на

стоящем, капиталы, выраженные не только в деньгах,

но и в инструментах, материалах, опыте, связях и т. д.,

но, как я полагаю, к этим вещам можно приложить пре

дикат «исторический» в более широком смысле слова.

Как известно, имеется налицо сильная тенденция пере>

вода этих вещей в сферу расчета физико>математиче>

ского метода, причем обычно похваляются, что при по>

мощи этого метода мы можем получить совершенно на>

дежные результаты. Еще сегодня бельгийцы, англича>

не и французы идут исключительно в этом направле>

нии: они проявляют истинное усердие в поисках, как

они полагают, статистических законов, в стремлении

составить математические формулы для всевозможных

комбинаций; они надеются, что таким путем они дос>

тигнут, наконец, чтобы здесь исчез момент нравствен>

ной свободы, и тогда останется только провести расче

ты. Первым последствием такого подхода будет то, что

экономические отношения будут изолированы от всех

других нравственных связей, и сторонники такого под

хода будут иметь, как им кажется, перед собой только

товары и стоимости, в то время как сами стоимости по

лучают значение лишь благодаря своему отношению к

личности, товары же суть всего лишь товары для лю

дей. Другое последствие такого экономического подхо

да есть то, что он действует деморализующе, получая

практический доступ,— деморализующе, поскольку он

отрицает нравственную природу человека и трактует ее

только как экономическое средство. Совершенно ло

гично, что в контексте этих дисциплин дошли до ком

364

мунизма, каковой развил сначала англичанин Оуэн

который во Франции превратился в большую полити

ческую партию.

Выступление немецкой школы против этого безобра

зия имело исключительно большое значение, сначала

это сделал Г. Хансен,

который исходил с человеческой

точки зрения, рассматривая, правда, не промышлен

ность, а земледелие, затем к нему присоединились Ро

шер и Книс. Чем дальше, тем больше осознавали, что

речь в этих сферах идет об исключительно нравствен

ных, т. е. исторических явлениях; что это сплошная ил

люзия, когда выступает статистика, держа в руках

цифры и отношения величин; что так называемые зако

ны представляют собой только наблюдаемые и сформу

лированные аналогии, а не выводы, вытекающие из ма>

тематических понятий. Разумеется, там, где постоянно

имеют дело с вещественностями, которые, следователь>

но, нужно рассматривать с механической, химической,

физической точек зрения, те же дисциплины играют

самую значительную роль, и именно их участие принес>

ло такие большие результаты в производстве и движе>

нии товаров. Но это относится к той, как мы ее назвали,

технической стороне этих деятельностей. И само собой

разумеется, что поскольку все экономические явления

движутся в товарах, стоимостях, реальных условиях

и т. д., их можно обозначить и расчитывать как раз как

величины. Но здесь определяющим являются пусть

даже и скрытые, но интеллектуальные и моральные

факторы, которые лишь приводят в движение и квали

фицируют те вещественности, и здесь цифры и форму

лы служат только для того, чтобы наглядно предста

вить и упростить комбинации. Впрочем, здесь продол

жают вести расчеты, оперируя всегда названными циф

рами, квалифицированными величинами, индивиду

альными факторами. Я сошлюсь на книгу Книса

«По

литическая экономия с точки зрения исторического ме

тода» (1853).

Второй подход, на который я хочу указать, касается

не менее распространенного заблуждения. Стало обще

365

принятым относить все экономические вопросы к поли

тике, рассматривая их как бы в зависимости от государ

ства и государственной сферы; говорят о государствен

ной экономике и народном хозяйстве, как будто огра

ничительный атрибут «государство», «народ» связан

не чисто внешне и случайно с экономическими отноше

ниями. Верно, что народ имеет тенденцию как в поли

тическом, так и экономическом плане к объединению,

но лишь тенденцию; ибо он был бы тем беднее, чем бо

лее он приближался к самодостаточности a|t%rkeia.

Движение товаров тем несовершеннее, чем оно более

связано, оно имеет неодолимую тенденцию к космопо

литичности. Что касается производства и движения то

варов, то здесь действуют совсем иные, а не националь

ные и политические границы. Выделить экономиче>

ские зоны в различных частях света и на мировом океа>

не есть одна из самых интересных, хотя еще и не решен>

ных задач; точно так же, как смелым и энергичным

предприятиям удается выходить за пределы естествен>

ных границ, так и небрежность и неудача ведет к потере

естественной зоны торговли и т. д. Кёльн до начала

XVI в. имел огромную сферу торговли, затем для него

наступил период упадка, и эта территория преврати>

лась, можно сказать, в одну площадку торговли с окре>

стными равнинными землями; с 1815 г. Кёльн вернул>

ся на круги своя и теперь является перевалочным пунк

том всего рейнско>южнонемецкого товарооборота и

почти полностью отобрал от Гамбурга всю торговлю с

югом Германии и Швейцарией и т. д.

Сопоставительный подход состоит в том, что следят за

движением товаров, изучая потоки этого движения, на

блюдая за их влиянием, своеобразно будоражащем и

вносящем оживление, которое, подобно электричеству,

рождающемуся путем трения, постоянно возбуждает и

продвигает вперед цивилизацию. Давайте пронаблюда

ем переход от XV к XVI в.: как перемещался на просторы

океана торговый поток с бассейнов Средиземного и Бал

тийского морей; далее, как с середины XVIII в., когда

хлопок начал вытеснять шерсть и лен, формировался со

366

вершенно новый торговый поток между Индией и Евро

пой. И когда продукты и фабрикаты, подобно воде, по

текли навстречу друг другу, имея постоянную тенден

цию увеличиваться, то способ выражения стоимости,

превратившийся в векселя и ценные бумаги, можно

сравнить буквально с потоком воздуха, который огибает

земной шар, подвижный, бесконечно летучий, все про

низывающий и обусловливающий, его можно понять

только в его, я бы сказал, атмосферной общей жизни.

Именно в этих формах материальная жизнь простира

ется далеко за пределы отдельного государства и народа,

и благодаря им она все больше объединяет христиан и

язычников, дикие и цивилизованные народы и делает их

зависимыми друг от друга.

Понятая в таком широком аспекте система экономиче>

ской жизни, конечно, представляется нам значительно

иной, чем когда ее рассматривают лишь по количеству

произведенных товаров. Она оказывается тем, что она

есть, одним из важных факторов в целом нравственного

мира. Для любого индивида великим и возвышающим

его моментом является сознание: что бы он ни создавал и

чем бы он ни пользовался, имел или накопил, в этой все>

мирной экономике занимает свое, хотя и весьма скромное

место, и все, что бы он ни делал, удовлетворяя сначала

свою плотскую и эгоистическую потребность, значит — и

должно значить — одновременно нечто бесконечно боль

шее, чем то, что ему сулила судьба, что дало ему повод так

поступать; подобно тому, как и в супружестве чисто твар

ный и чувственный момент должен облагородиться и оду

хотвориться благодаря познанной великой взаимосвязи

расцветшей на нем нравственной сферы. Сетования по по

воду грубого материализма касаются не материальной

жизни как таковой и ее ускоренного роста, а тех, кто жи

вет ею, не познавая ее в ее нравственном значении. Купе

ческое сословие, сословие фабрикантов, сельских хозяев

являются обывательскими не из>за их занятия, а они ста

новятся таковыми из>за умонастроения тех их представи

телей, кто не ценит благородства своего дела, кто унижает

свою профессию, не понимает ее.

367

И в заключение еще одно замечание. Для всей этой

сферы отношений требуется, как мы считаем, истори

ческий метод, в том числе, конечно, историческое изло

жение. Нам можно было бы и не говорить этого, если бы

мы придерживались традиционного взгляда, что един

ственный стиль исторического изложения — повество

вательный. Конечно, такой стиль изложения мы будем

редко употреблять без каких>либо оговорок; тем чаще

мы будем пользоваться исследовательским и дискусси

онным стилем изложения. Следовательно, можно было

бы поставить вопрос, относится ли этот круг дисциплин

к истории и только к ней. Мы не раз говорили, что исто

рическое рассмотрение отличается от технического,

практически делового. Ремесленник может не думать

все время о том, на каких математико>механических и

физических принципах основывается его мастерство,

но добиваться путем проб и ошибок хороших результа>

тов в деле усовершенствования приемов труда. Но толь>

ко те дисциплины учат взаимосвязи технических

средств и приемов. Так же обстоит дело с историческим

рассмотрением. Без практических занятий оно может

легко обойтись, конечно, при этом не понимая, чего оно

тем самым лишается. Обучение техника пониманию

математических и физических связей сводится к тому,

чтобы он в своих практических занятиях стал умнее.

Но только немногие ощущают, что становятся в своем

ремесле тем искуснее, чем больше познают их нравст

венную, т. е. историческую связь.

в) Сфера права

§ 70 (75)

В этой сфере довольно распространен предрассудок,

что право, как и материальная жизнь в родственных

сферах и т. д., существует через государство, что право

порядок берет начало с возникновения государства,

или — что одно и то же — что государство есть высоко

развитый результат правовой идеи, правовой филосо

368

фии, следовательно, государство заключает в себе как

моменты все формы правопорядка. Мнение, которое

практически приводит к неслыханным беспорядкам, а

теоретически к заблуждению, выражающемуся в том,

что оно фиксирует один из факторов как исключитель

ный принцип, как если бы физиолог свел все физиоло

гические явления, например, к кровообращению. Госу

дарство, право, экономика и т. д. являются только

функциями нравственного мира, который, будучи за

ключен в нравственной природе человека, есть боль

шой макрокосмический организм.

Нравственный аспект в общностях, образуемых иде

ей права, заключается в том, что бесконечная экспан

сивная энергия личности, выражением которой явля

ется сфера воли, чувствует положенную ей границу и

признает ее в равных себе личностях и сферах воли и,

признавая ее, одновременно предохраняет самое себя.

В естественных общностях это было субстанциональное

единство любви, родства, народности, заключенными в

которых чувствовали себя индивиды. В материальной

жизни они чувствуют себя связанными взаимностью

условий и личного интереса, в правовой жизни — по>

средством общей твердой границы. И в этом ограниче>

нии они остаются свободными благодаря тому, что тер>

пят эту границу не как нечто навязанное извне, а при>

нимают как собственное определение воли. Кто не при

знал бы и не чтил этой границы, тот поставил бы себя

тем самым за пределы правового сообщества, и для него

в его волевой сфере прекратили бы свое действие гаран

тии, даже личность его была бы вне закона; и попран

ное право призвало бы власть принудить его включить

ся в правовую общность. Не право есть благодаря дого

вору, а выражение права в отдельном случае, любое

правовое отношение есть договор (implicite), и наобо

рот, фактически возникшее отношение между людьми

в материальной и государственной жизни формируется

только путем вступления в формальное право, его при

знают ставшим действительным. Тем более что даже го

сударство в своем отношении к тем, кого оно охватыва

369

ет, принимает форму права (государственного права),

т. е. оно на время отказывается от того, чтобы быть

только властью, и принимает границу права, чтобы

быть через право тем более уверенной властью. То же

самое в супружестве, в семье, правовая форма здесь,

как и в государстве, не постигает глубины нравствен

ных моментов, даже не компенсирует их.

Что касается права, то здесь речь идет о двух момен

тах личности и сферы ее воли, которой она свободно

правит, чем бы эта сфера воли ни была: собственностью,

землей, людьми и т. д., или всего лишь собственной ра

бочей силой, собственным телом.

По>видимому, ясно без дальнейших рассуждений,

что личность может располагать только своей сферой

воли, но не тем, вместе с чем ее способность распоря>

жаться прекратилась бы, т. е. своей личностью. Но во

все времена имелось рабство, даже Аристотель считает,

что его можно оправдать не по праву более сильного, а

по праву лучшего: варвары, по его мнению, рождены

рабами. Точно так же и супружеское сообщество снача>

ла рассматривали как подчинение женщины; лишь

медленно пробивала себе дорогу идея договора, сакра>

ментального освящения. Как видим, понятие свободы,

личности и тем самым основа всякого права есть ре>

зультат более высокой культуры, истории.

Тот факт, что объединения лиц понимаются как пра

вовые субъекты, т. е. как юридическое лицо, является

только продолжением фундаментального понятия. Это

не фикция, которую изобрели, чтобы перенести право

вое понятие на такие отношения; а в самой сущности

природы человеческих общностей заложено, что они

соответственно их идее или их понятию цели имеют

аналогию с тем, что строит личность. Ибо люди, нахо

дящиеся в общности, поскольку они в ней, являются

частью или членами этого целого, которое организова

но именно для этой цели или из этой идеи. Они объеди

нены тем, что они ad hoc выразили свою волю и согласие

считаться таковыми либо определенно на основании до

говора, либо безусловно, как, например, ребенок по

370

своему рождению включается в правовую сферу роди

телей. И государство в таком смысле есть правовой

субъект со всеми вытекающими из этого последствия

ми; но, конечно, оно так же, как и семья, община и т. д.

и даже как отдельный человек, есть, кроме того, еще

нечто весьма иное.

Теперь понятно, что разговоры о вечном праве, есте

ственном праве — совершенная бессмыслица. Ибо, ве

роятно, в природе человека заключено то, что он имеет

права, или, точнее сказать, что он имеет свое место, это

объясняется не абстрактно природой человека, а массой

особых моментов, которые присущи именно этому че

ловеку. И вечные права суть бессмыслица, ибо всякое

право, как и любая нравственная сфера, находится в не

прерывном движении, есть исключительно историче>

ской природы. Но, вероятно, следует сказать, что исто>

рические события, пережитые этим народом, этой эпо>

хой, создают из того, что есть, право, общее убеждение,

которое затем есть убеждение именно этого народа, этой

эпохи, что из совокупности нравственных образований

складывается норма того, какие граница и порядок

должны быть налицо. Позитивное право ищет выраже>

ние этого, формирует закон, санкционирует власть в

том смысле, что она одновременно за это будет оказы>

вать покровительство. Но сущность правовой жизни и

правопорядка, как и материальной жизни, есть не че

рез государство, а благодаря истории и ее прогрессу.

Высказанного выше достаточно для общей ориента

ции. Понятно, как здесь, так и повсюду, историческое

рассмотрение нормативно. Если Монтескье в «Esprit

des lois» исследовал не только сущность законов, но и

взаимосвязь законов, правовых условий со всеми дру

гими нравственными отношениями народа или госу

дарственной жизни, то значение его работы состоит в

том, что он впервые трактовал историю не только как

сборник ученых заметок, но и как наставницу, которую

нам необходимо учиться слушать и понимать. Собст

венно говоря, этим был проложен путь большому исто

рическому исследованию правовой сферы. Если Ганс

371

в своей книге «Наследное право во всемирно>историче

ском развитии» сделал попытку проследить выделен

ную им сферу правовой жизни во всех ее исторических

формациях, то он исходил из совершенно верной исто

рической мысли, что идея права проделала большое ло

гически последовательное развитие, в котором каждый

последующий шаг вносит что>то новое в познание; он

совершил только одну своеобразную ошибку, отнеся

поставленную им задачу к философии права, каковая

однако в полном смысле слова является исторической.

Если Йеринг

в своем знаменитом исследовании «Дух

римского права» делает попытку осмысления правовой

жизни этого народа, прошедшего своеобразный путь

развития, исходя из индивидуального гения римского

народа, то его идея изложить в системе развития рим>

ского права периферию, центром которой является как

раз этот народный дух, была исторически верной. Тем

самым он выступает против привычной манеры изло>

жения романистических исследователей, которые счи>

тают, что в качестве догмы следует принять и употреб>

лять только римское право как образцовое и завершен>

ное. Напротив, Йеринг указывает, почему некоторые

фундаментальные определения получили более глубо>

кое понимание и на все времена вначале в римском пра>

ве, точно так же, как, скажем, в Греции появились пер>

вые непреходящие откровения об искусстве.

Я не буду обсуждать отдельные аспекты правовой

сферы. В ней более очевидно, чем в сфере материальной

жизни, что и правовые условия, и правовые формы во

обще, и любая правовая сделка, война законов — исто

рической природы и тем самым являются объектами

исторического исследования. И, может быть, самым

значительным достижением правоведения за послед

ние полвека есть понимание того, что юридическое об

разование непрерывно, и оно все время идет вперед, оно

исторической природы. Понимание, утверждению ко

торого способствовала не только так называемая исто

рическая школа.

Ибо ей было присуще строго романи

стическое, даже догматическое направление; она от

372

вергала существование какого>либо иного сложивше

гося права, кроме римского, и отказывала в собствен

ном законотворчестве прежде всего нашему времени

(Савиньи). Исследования германистического направле

ния, напротив, привели к более глубокому проникнове

нию в суть права и в конечном итоге открыли путь к по

стижению римского права, не только в догматическом

аспекте.

г) Сфера власти

§ 71 (76)

Известно выражение Аристотеля, что человек есть

z^on politikÜn, политическое животное. Этим поняти>

ем он обозначает присущий человеческой природе мо>

мент жизни в государственном сообществе. Это челове>

ку органически необходимо, как говорить и мыслить.

Мы уже обсуждали, что эта имманентная потреб>

ность в государственности нашла далеко не с самого на>

чала соответствующее выражение или, вернее: относи>

тельно подходящим выражением была и самая низшая

форма, подобно тому, как и неразвитый язык все же яв>

ляется относительно достаточным. Ибо государство на

этапах прогрессивного развития приходило к более вы>

соким организациям, к самостоятельному развертыва

нию моментов, которые заключены в нем, достигло сво

его содержания, притом настолько, что, наверное, мы

только теперь постигли его.

Республика Платона, «Политика» Аристотеля поль

зуются заслуженной славой. Но и в той и другой поня

тие государства еще не выходит за пределы ðüëéæ, город

ской общины. Понятия «государственное» и «комму

нальное» в них еще совершенно слиты, и, исходя из

представлений, почти невозможно себе вообразить ка

кое>либо эллинское государство, в котором власть этой

народности объединилась бы для защиты родины и от

пора врага. У философов есть для этого лишь понятие

óõììá÷ßб, объединение многих коммунальных и локаль

373