Иоганн Густав Дройзен. Историка

Подождите немного. Документ загружается.

ных суверенитетов. Как менялся взгляд на государст

во, когда пошли от ðüëéæ к царству, а затем к империи.

Я не буду рассматривать всю последовательность фор

мообразований, через которые пробивалась идея госу

дарства. Такая история государственной идеи была бы

одним из заслуживающих благодарности исследований,

и оно бы стало историческим вступлением любой полити

ки, т. е. той науки, в которой трактуется учение о фор

мах, органах и функциях государства. Ибо политика есть

та дисциплина, которой надлежит обсуждать вопросы о

технической стороне, затрагиваемые в этом параграфе.

Я здесь лишь вкратце намечу, впрочем, весьма от

клоняясь от привычной спекуляции, основные особен

ности, вытекающие из исторического рассмотрения.

Для государства существенным моментом является

идея власти. Государство есть публичная власть для за>

щиты людей и отпора врага. В каких бы общностях ни

жили люди, для того чтобы обезопасить себе жизнь, они

нуждаются в объединении власти. Даже можно сказать,

эта защита есть prius

всех других общностей. За его су>

ществование держатся все частные существования в

нем. Они поэтому ему повинны. Государство располага>

ет ими настолько, насколько оно нуждается в этом для

самосохранения. Ибо общий, наивысший интерес всех

заключается в том, чтобы оно существовало и остава>

лось сильным, чтобы защищать и оборонять. И оно тем

сильнее, чем незыблемее чувство его необходимости в

душах тех, кого оно охватывает. Государство, в каких

бы формах, в чьих руках бы оно ни было, господствует,

поскольку у него власть. Оно есть суверен, обладающий

властью. Это квинтэссенция всякой политики.

Не провозглашаем ли мы тем самым, скажем, гос

подство грубого насилия? Впрочем, на низших ступе

нях развития государство, кроме атрибутов насилия и

произвола, мало что имеет. Но то, что оно в конце кон

цов учится понимать сущность власти глубже, истин

нее, нравственнее, что оно в конечном итоге познает и

учится организовывать истинную власть на основе сво

бодной воли людей, их свободы, жертвенности и вооду

374

шевления, на высшем развитии всего доброго, благо

родного, духовного знаменует его движение вперед. По

нятие власти не является само по себе низким, грубым,

безнравственным, оно, напротив, находит свою пита

тельную почву и условие своего существования во всех

истинно нравственных функциях. Ибо любая функция

существования людей в конце концов защищена только

властью, любая функция по>своему содержит элементы

власти, которые объединяются в руках государства, и

только в нем они благодатны и безопасны.

Понятая и развитая с этой точки зрения идея государ

ства будет иметь ту энергию, которая ей необходима,

чтобы соответствовать своей задаче, но одновременно

она должна найти и ту границу, которая ей необходима

в других нравственных сферах и только благодаря кото>

рой можно спасти их относительное право и свободу.

Задача, заключенная в понятии государства, есть

двойственная, она обращена как внутрь, так и вовне.

Развитие государственной идеи состоит как раз в том,

что в ней концентрируются, организуются и формиру>

ются все функции власти. Ибо эти функции, оказав>

шись не в руках государства и не под покровительством

его организации, превратились в средства узурпации и

угрозы для целого.

Впрочем, идея государства обладала такой энергией,

такой организацией не с самого начала, не во все време

на; далее, всякая нравственная сфера стремится свое

вольно признавать лишь те моменты власти, которые

заключены в ней. То власть церкви захватывала часть

публичной власти, претендуя полностью владеть душа

ми; то это были искусство и наука, власть идей, ини

циатива духовной жизни; то материальная жизнь поро

ждала большое неравенство общества, сословные раз

личия. Одним словом, внутренняя государственная

жизнь по>прежнему приводится в движение всеми

теми нравственными силами, каковые мы обсуждали и

каковые, пожалуй, государство может своею сильной

рукой поработить в одно мгновение, но оно не сможет

постоянно властвовать над ними. Конечно, власть мо

375

жет до некоторой степени оказывать определяющее

влияние на другие нравственные сферы, но только до

определенной степени, до определенной границы, пере

ступать которую безнаказанно она не смеет.

Но теперь понятно, в чем заключается здесь дело. Со

вершенно нелепым представлением является мнение,

что государство ad libitum

издает тот или иной закон о

правосудии, распоряжение в системе налогов и т. д. То,

что оно может распоряжаться самовластно, заключает

ся в сущности власти. Но государство станет самым гру

бым, т. е. самым слабым, если оно будет делать такие

распоряжения. Чем свободнее и более жизнестойкая го

сударственная идея, тем очевиднее проявляется то об

стоятельство, что государство есть всеобщий примири

тель нравственных сфер, ведя с ними неустанно перего>

воры, полемизируя и заставляя их вести полемику меж>

ду собой. На это способна и годится только идея власти.

Ибо только она по своей сути равнодушна к материаль>

ной стороне любой особой сферы, если при этом не за>

трагивается власть. Только государство может быть тер>

пимым в делах религии, может быть одинаково спра>

ведливым к бедным и богатым в суде, может быть спо>

койным в конкурентной борьбе материальной жизни.

Я полагаю, что в таком взгляде заключена формула,

подлинный жизненный нерв конституционной жизни.

Ведь не в том же дело, имеют или нет созванные любым

путем сословия право высказывать свое мнение. Напро

тив, такое вмешательство, будь то сословное или пред

ставительное, имеет несравненно меньшее значение,

чем полагают. А суть конституции заключается в том,

осознает ли государство и насколько задачу возвыше

ния своей власти, если оно поступает не самодержавно,

а согласно основным реальным интересам, все равно:

были ли признаны эти интересы путем публичной дис

куссии или представительства, или осмотрительного

администрирования.

Я упоминаю в том числе и администрирование. Од

ним из самых вредных представлений, впрочем, весь

ма расхожих, является то, что>де по мере усиления ор

376

ганизации власти дела со свободой становятся тем

хуже. Не учреждения Карла Великого положили ко

нец немецкой общинной свободе, а то обстоятельство,

что государственная идея была парализована и долж

ностные лица на службе церкви, войска, государства

стали при отсутствии государственного контроля зло

употреблять и должностью, и службой ради своей лич

ной корысти. От таких явлений деградации, каковые

нам демонстрируют немецкая сословная система

XVII в., английская знать XV в., иерархия, городская

автономия средневековья, нет никакого иного спасе

ния, чем концентрация, новая организация и победа

государственной идеи. Где такое не удается, как у

польского, немецкого народа, там теряют то единст

венное, что нельзя терять, а именно национальное су>

ществование. Можно сказать это и так: государство в

качестве публичной власти есть страхование всех нрав>

ственных сфер внутри государства, все они жертвуют

столько от своей автономии и самоопределения, сколь>

ко требуется, чтобы власть была на месте, чтобы защи>

щать и представлять их. Иными словами, власть есть

самая высокая из всех нравственных сфер при полней>

шем их здоровье, свободе и движении.

Другой аспект власти, аспект защиты от внешней

опасности, есть более простой, ранее возникший, мож>

но сказать, первичный. Это суверенитет, независи

мость и самоопределение государства, т. е. его свобод

ная личность в ряду с другими государствами и народа

ми, которые нужно утверждать. Каким бы большим ни

было отличие держав в количественном выражении,

качественно любое государство — и это заложено в его

сущности — в таком же полном смысле слова есть

власть, и оно суверенно, как любое иное государство.

Совершенно очевидно, что отношения равноправия

государств тотчас умаляются потребностью соседства,

общения и т. д.; что появляется потребность путем до

говора создать общее право, которому власть ad hoc под

чиняется; что все сводится к тому, чтобы найти форму,

которая будет согласно этому праву улаживать возник

377

шие споры между державами, любую тяжбу, а ежели не

по этому праву, то после переговоров и благодаря взаи

мопониманию. Такая поздняя стадия, где она наступа

ет, свидетельствует о более высоком культурном разви

тии. Понятие государства должно быть понятым и

сформированным как таковое, чтобы понятие между

народного права оказывало на него благоприятное,

смягчающее воздействие.

Я не буду рассматривать бесчисленные формы, кото

рые нашло международное право для укрепления меж

дународных связей. Важнее пронаблюдать, как повсю

ду по мере того, как развивается внутренний аспект по

нятия власти, слабеет глухая изолированность вовне,

подлинное понятие суверенитета. Можно сказать, меж

дународное право имеет тенденцию становиться все

строже, прочнее, превращается, наконец, в государст>

венное право.

В прогрессивном международно>правовом развитии

сама собой напрашивается мысль, что государства под

определенным углом зрения, например торговли, обра>

зования, права и т. д., образуют даже своего рода боль>

шое сообщество, в котором строгое разделение на осно>

ве понятия власти, хотя полностью не отменено, но все

же не применимо для самых важных и для обычного

хода вещей. Именно эта идея со времени Императоров

испробовалась во все новых формах и, наконец, победи

ла в форме государственной системы. Такое благослове

ние роду человеческому принесли не католичество и не

политика министерских кабинетов различных альян

сов и contrepoids,

каковую проводили со времени Три

дцатилетней войны, а смогла дать мудрость, приобре

тенная в прогрессивном движении мысли, что великие

нравственные общности, в которых живет человек,

хотя и связаны с государством, его защитой и честью и

ограничены его границей, но возникают отнюдь не

только ради него и через него.

Впрочем, мы таким образом никак не разделяем эк

зальтированного понятия государства, каковое выдви

нули доктрины последних четырех поколений и како

378

вое еще в наши дни признает учения Шталя

и практи

ка Луи Наполеона.

Если движение 1848 г. дало урок и

произвело на свет какую>либо теорию, то это учение,

что понятие государства надо рассматривать более чет

ко, чем до сих пор. Ужасные выводы, которые сделала

Франция из необдуманного абсолютного понятия госу

дарства, показывают ту бездну, куда низвергаются са

мые благородные нравственные намерения. Вторгаться

дальше в эту область является глубокой и серьезной за

дачей. Ибо только негация, каковую признает как цер

ковь, так и старая сословная система, есть, конечно, не

то, в чем заключается дело. Дело заключается в том,

чтобы найти и развить форму, в которой государство яв

ляется властью в истинном смысле слова, и не больше и

не меньше.

Необходима особая, отдельная лекция о политике, а

точнее, об искусстве государственного правления, зада>

чей которой будет развитие всех внутренних и внешних

организаций из понятия власти. Я не думаю, чтобы мы

вывели при этом формулу, как должно быть организо>

вано наилучшее государство; а просто бы сформулиро>

вали ряд значительных функций, исходя из задачи, из

нравственной природы государства, а затем посмотре>

ли, при помощи каких органов всякий раз совершают>

ся эти функции, какие средства для них есть, при ка>

ких условиях они действуют.

Вот мы и отвели этой дисциплине ее место в системе.

Кроме общего обсуждения государства и его функ

ций, надо обратить внимание на то, что любое государ

ство, по крайней мере любое более развитое, имеет свой

особый вид и организацию, свою особую историю, свою

политику. В таком случае речь пойдет также о массе

внешних связей любого отдельного государства, о вой

нах, переговорах, договорах и т. д. Подлинная истори

ческая литература состоит ведь преимущественно из

таких произведений, и любая страна и народ может

привести необозримое число таких книг.

Этим обзором государства мы закончили разговор о

нравственных общностях. Как мы видели, любая из

379

них имела свою историю, которая уходит корнями в не

запамятные времена. И поскольку этот ряд продолжа

ется до нынешнего момента, поскольку формация на

стоящего как бы включает в себя эти годовые кольца бо

лее ранних образований, мы, живущие в гуще этого на

стоящего, в состоянии понять прожитое.

Но какое бесконечное число образований в каждом

из этих разрядов! Мы говорили о духе народов. Всякий

народ, каковой здесь был и есть, имеет свой тип, свою

историю; любое государство, любое право так же. Мы

не можем отрицать, что любое формообразование в этих

сферах исторической природы и тем самым может быть

предметом исторического исследования.

Разве в задачу нашей науки входит говорить о каж

дом отдельном супружестве, о каждом негритянском

племени и т. д.? Но где нам найти меру и формулу, что>

бы всякий раз делать выбор?

Ответ на эти вопросы дает вторая часть систематики.

Как мы видели, первая часть, которая говорит о формах

нравственных сил, очерчивает целую систему специ>

альных историй, только без специальной истории от>

дельных людей, методическое место которой должно

быть где>либо в другом разделе.

Я считаю сформулированные здесь названия рубрик

особо важными результатами нашего рассмотрения.

В этой рубрикации всеобщей и специальной истории за

ключена возможность разрешить чрезвычайную пута

ницу в вопросе, что следует относить к домену истории.

Мы можем теперь с уверенностью сказать: все нравст

венное бытие и деятельность людей есть исторической

природы, и ему отведено место, где его можно рассмот

реть с исторической точки зрения. Нам уже не надо с

наивной беспечностью делать вид, как будто малое и

даже совсем крошечное, что произошло, является та

кой же историей, как и большое и великое, а мы теперь

знаем: это малое и крошечное имеет свое место и свое

право в специальной истории. Мне может прийти в го

лову заняться исследованием истории моей семьи, ко

торая немногим, кроме меня, будет интересна; но сама

380

по себе эта история точно так же исторической природы

и ее надо трактовать при помощи того же исторического

метода, как и историю дома Габсбургов

и рода Ховар

да.

Кто будет отрицать, что и крошечная страна Ва

дуц

или маленькое государство Сан>Марино имеют

свою историю; она вряд ли заинтересует других, кроме

тех, кого она непосредственно касается:она не пред

ставляет более высокого, всеобщего интереса!

Теперь мы обратимся к вопросу, каков тот более вы

сокий всеобщий интерес, или, иными словами, чтó от

личает историю от множества историй.

III. Историческая работа сообразно

ее исполнителям

§ 72 (77), 72 (78), 74 (79), 79 (84)

Мы обсуждали ранее, что исторической интерпрета

ции недостаточно, чтобы реконструировать целиком и

полностью прошлые времена, что здесь всегда мы будем

иметь остаток, в котором как раз и заключается самая

подлинная и сокровенная сущность человека, его лич

ная ценность.

И все же, если мы говорим, что все формы и переме>

ны в нравственном мире происходят благодаря воле>

вым актам, то, как нам кажется, как раз самое личное и

самое сокровенное человека следует считать и самым

важным для исторического рассмотрения.

Надо ли нам и здесь говорить, как пришлось сказать

при обсуждении нравственных общностей, что знание

всего того, что есть в настоящем, должно быть и здесь

подспорьем; максимальное знание своих современни>

ков, их душ и характеров должно, так сказать, поста>

вить перед нами ряд вопросов, с помощью которых мы

попытаемся исследовать людей прошлых времен в их

сущности?

Не только недостаточность исторических материалов

и неудовлетворительность исторического метода не по

зволяли нам такого полного познания характеров про

шлого. Ведь и тех людей, с которыми мы живем и обща

емся, мы не в состоянии понять в определенный момент

полностью, постичь самую сокровенную сущность их Я,

а можем это сделать только неполно, только до некото

рой степени. И тем более понять так, чтобы сказать: та

ким он будет и завтра, и завтра будет то же желать и так

же действовать. Ибо мое Я, как и твое Я, есть нечто жи

вое и подвижное, оно всякий раз по>иному возбуждается

и определяется новыми действующими на нас впечатле

382

ниями, условиями, раздражителями; чем деятельнее

жизнь, выпадающая на его долю, тем меньше можно

расчитывать и предсказывать, как это Я будет меняться.

Для наших практических интересов в настоящем,

для нашего воления и деяния имеет величайшее значе

ние представлять себе четко, по возможности достовер

но образ людей, с которыми мы имеем дело. Ибо в основ

ном, исходя из этого, мы должны ориентироваться в на

шей деятельности. С людьми прошлых времен мы не

имеем такого общения и дел. Они, если мы хотим их

изучать историческим методом, интересны нам лишь

постольку, поскольку дают нам возможность увидеть,

какую долю своего характера они внесли в то, что про

изошло; это станет нам понятно отчасти из их личности,

ибо в их же присутствии их противники и друзья, со>

трудники, соперники, завистники определялись в сво>

их действиях, в своих планах в зависимости от того, как

они верно или превратно воспринимали эту личность.

Такие мнения и суждения современников имеют,

впрочем, большое значение для нашего исследования,

так как эти люди в ходе событий оказывали определяю>

щее влияние. Но для нашей оценки обсуждаемой лич>

ности их мнения не являются нормой.

Для нас на первый план выступают два других аспекта.

1. Если индивидуум во всех нравственных общно>

стях, о которых мы говорили, живет вместе со всеми и

сам принимает какое>либо участие, то, каким бы непо

вторимым и свободным само по себе ни было его Я, он

все же в любой из этих сфер находится вместе со всеми и

ведет себя соответственно этому. Если он живет среди

этого народа, в этом государстве, то он разделяет как

право, язык, так и предрассудки этой национальности,

патриотизм этого государства; как должностное лицо

он поступает в соответствии со своим служебным дол

гом, часто круто и строго, хотя по своим личным каче

ствам он мягок и склонен к компромиссам; как солдат

он, выполняя приказ, ранит и убивает людей, подверга

ет местность опустошениям и пожарам. Он действует не

как индивидуум, согласно своему индивидуальному

383