Конрад Н.И. Избранные труды. История

Подождите немного. Документ загружается.

Из

сопоставления материала, предоставленного историку двумя рассмот-

ренными

историческими

«случаями»

эпохи Возрождения, случаями, воз-

никшими

и сложившимися вполне независимо

друг

от

друга,

можно,

как

мне кажется, вывести некоторые общие черты этой эпохи в ее

культурно-историческом содержании.

Основное,

что

тогда

в этой области проявилось, был дух гуманизма.

Однако сказать только это — значит еще ничего не сказать: в истори-

ческой жизни человечества гуманистическое начало всегда — с большей

или

меньшей силой — управляло умами и деятельностью людей; иначе

они

не были бы создателями самой истории и культуры — истории и

культуры человечества. Понятие humanitas было действительным и для

Цицерона,

понятие

жэнъ

— и для Конфуция, т. е. еще задолго до эпохи

Возрождения, и притом одинаково на противоположных концах цивили-

зованного мира того времени. Важна поэтому не сама концепция гу-

манизма,

как такового, а ее содержание. Содержание это исторически

было различным. Вспомним гордое заявление, что человек — образ и

подобие божества; вспомним о человеке — обладателе огня, вырванного

из

рук божества. Не означает ли это сознание, что человек обладает

теми же силами, какие им приписывались

божеству,

т. е. в представ-

лениях того времени — самыми могущественными? Такова была, видимо,

наиболее древняя концепция гуманизма, и концепция огромного значе-

ния,

так как без такой веры в собственную мощь человеку было бы

трудно творить жизнь и

культуру,

а о значении этого сознания сви-<

детельствует

то, что концепция эта была оформлена средствами наиболь-

шей

для умов того времени силы — средствами мифотворчества. Вспом-

ним,

далее, заповеди

«любви

к ближнему»,

«любви

к человеку», «ми-

лосердия и сострадания». Они были провозглашены также в древности,

только в более поздней, когда общественная жизнь и

культура

были

уже высоко развиты. В этих заповедях выразилось сознание равенства

братства

всех

людей, т. е. равноценности их в бытийном плане и

общности их в моральном. О значении этой концепции свидетельству-

ет то, что она утверждалась средствами, для людей того времени наи-

более императивными,— средствами религии. Концепция эта отражала

самую важную для той эпохи идею — идею неправомерности существо-

вавшего

тогда

разделения людей на полноценных — свободных и не-

полноценных

— рабов. А без борьбы с таким разделением нельзя было

двинуть вперед жизнь и

культуру,

т. е. самое историю.

Если

вспомнить

даже

это, станет ясным, что концепция гуманизма,

сложившаяся в эпоху Возрождения, исторически была уже по меньшей

мере третьей. Но содержание у нее было свое: ренессансный гуманизм

состоял в уверенности человека в ценности своей личности — во

всех

аспектах последней — общебытийном и конкретно-жизненном, в ее ра-

зуме, в ее чувственной природе, в ее волевых импульсах. При этом;

сознание

такой ценности было сопряжено с представлением автоном-

ности

человеческой личности — ее свободы и самостоятельности. Эта,

третья, концепция гуманизма получила свое оформление в категориях

уже не мифа и не религии, а философии. Гуманизм именно в таком

содержании и составляет, как мне кажется, первый признак эпохи Воз-

рождения в указанном культурно-историческом ее плане.

Не

следует

думать,

что эта концепция гуманизма устраняла преж-

ние.

Она и не могла бы это сделать: слишком драгоценны для чело-

256

веческой жизни и культуры, для самой истории те были. Но она до-

бавила к ним новое и существенное — необходимое для того, чтобы идти

вперед по пути истории.

Для гуманизма эпохи Возрождения характерно, однако, не только то,

что он

утверждал,

но и то, что он отрицал. Оба исторических

«случая»

эпохи Возрождения — китайский и итальянский — с чрезвычайной яс-

ностью указывают, что отрицалось все, что мешало духовной свободе

человека, свободе во

всех

проявлениях его природы. Главным препятст-

вием для этой свободы был

тогда

догматизм как принцип отношения к

истине

и схоластика как метод познания истины. Отрицательное отно-

шение

конкретно направлялось на то, что

тогда

в данном обществе

было прибежищем этих

двух

явлений: в Китае им было конфуцианст-

во,

т. е. философия, в Италии — католичество, т. е. религия. Но объ-

ектом отрицания ни в коем

случае

не была сама философия или сама

религия,

а только претензии той и

другой

быть единственным источ-

ником

истины, притом именно в выработанных

тогда

положениях, пре-

тензии,

поддержанные при этом властью, государственной — в одном

случае, церковной — в другом.

Однако,

так же как и в основном — в самом появлении в эпоху

Возрождения гуманизма, и в таком пути его утверждения совершенно

нового для истории не было. Догматизм и схоластика как его неизмен-

ная

спутница складывались в истории человеческой мысли и раньше;

возникала

тогда

и борьба с ними. Исторически и логически законно и

то и

другое.

Любое учение складывается постепенно, и постепенно же

вырабатываются положения, в которых фиксируется главное, что в этом

учении есть; и вполне естественно, что эти положения на каком-то

этапе принимают законченную, вполне отработанную форму, как внут-

реннюю,

так и внешнюю — смысловую и языковую. Если учение имеет

какие-то

корни в общественном бытии, т. е. исторически обосновано,

такой

процесс для него обязателен и служит

даже

признаком его жиз-

ненности.

Поэтому само по себе появление догм как строго определен-

ных концепций есть факт не только законный, но и свидетельствую-

щий

о достижении данным учением полноты в своем развитии. С этой

стороны summa summarum конфуцианства, данная в своде Кун Ин-да,

summa summarum католичества, данная в «Summa

theologiae»

Фомы

Аквинского, представляют вершины того, что было достигнуто конфу-

цианской

и католической мыслью за все предыдущее время. Но вер-

шины

эти исторически были связаны с определенной эпохой — со сред-

ними

веками. Поэтому, когда историческая обстановка стала изменяться,

Кун

Ин-да и Фома Аквинский могли защищать свои принципы только

принудительными средствами: внутренними — объявлением своих догм

единственной истиной, внешними — использованием авторитета и силы

власти. Так догма породила догматизм. Создание догм — явление

исторически законное и прогрессивное; создание догматизма — явление

исторически закономерное, но реакционное.

Борьба с догматизмом наблюдалась в истории и раньше. Вспомним

хотя бы стремление конфуцианских мыслителей средних веков выйти из

рамок

ханьского конфуцианства и дать ему новое содержание, вводя в

него элементы, заимствованные из даосизма и буддизма. Вспомним

ереси средневекового католичества с их стремлением выйти из ставших

каноническими

рамок. Дело поэтому не в самом факте борьбы с догма-

тизмом, а в том, как она велась. И тут эпоха Возрождения также дала

нечто новое: до нее борьба с догматизмом велась при помощи догм же,

9 II. И. Конрад 257

т. е. одним догмам противопоставлялись другие; в эпоху Возрождения,

во всяком

случае

на ее восходящем этапе, не какие-либо новые, точно

сформулированные догмы противопоставлялись существовавшим, а возник

протест против

духа

догм, т. е. против догматизма как самого принципа

мышления.

Догматизму была противопоставлена свобода мысли, схола-

стике — творческое начало. В этом и состояло, как мне кажется, то но-

вое,

что внесла в историю человеческой мысли эпоха Возрождения.

Эта эпоха в ее восточном и западном вариантах показывает нам

пути, на которых достигалась

тогда

творческая свобода человеческой

мысли.

Этих путей, и притом прямо противоположных, оказалось два:

путь рационализма и путь мистики.

рационализм и мистика в данной исторической обстановке были

двумя различными путями познания. Рационализм призывал к познанию

бытия путем его изучения — через опыт, осмысляемый при этом в ка-

тегориях логического мышления, в категориях разума; мистики же счи-

тали, что такое познание достигается прямым путем — непосредствен-

ным

соприкосновением с познаваемым, осуществляемым не только ра-

зумом, но и чувством. И тот и

другой

пути наблюдались и в Возрож-

дении

в Китае, и в Возрождении в Италии. Рационалистическое

начало у китайских возрожденцев проявилось главным образом в

русле

конфуцианства и отчасти буддизма — в его реформационных направле-

ниях,

мистическое — в

русле

даосизма и некоторых направлениях буд-

дизма. Нередко оба эти пути приводили к одному и тому же. Чжан

Цзай

назвал

всех

людей, живущих на земле, своими братьями и сестра-

ми,

а все прочие живые существа —

«травы

и деревья, птиц и живот-

ных», как

тогда

говорили,— своими «товарищами», т. е. членами одного

содружества; Франциск Ассизской обратился к рыбам и птицам, как к

братьям и сестрам. Оба пришли к тому же, но первый — путем ра-

ционализма,

второй — мистики. Как показала последующая история, ис-

торически эффективным оказался первый путь: дальнейший процесс —

общественный и культурный — был сопряжен с рационализмом, в его

новом

развитии, конечно, рационализмом как принципом познания и

опытом как его методом. Разумеется, опять-таки до определенной поры.

Не

следует

забывать также, что возрожденческий гуманизм имел

свою

судьбу:

наступило время, когда он сам стал оплотом догматиз-

ма. Чрезвычайно яркий пример этого

дает

история возрожденческой

философии

в Китае: философия эта, в свое время построившая одну

из

самых цельных, законченных и для той эпохи общественно необхо-

димых, т. е, прогрессивных, систем, с XVI в. превратилась в систему

догм, отстаиваемую уже внешними средствами — правительственной

властью, не допускавшую сомнений в своей истинности. В общем такое

же положение создалось и в Европе, где также в XVI в. явно обна-

ружился кризис гуманистической мысли в ее ренессансном облике. И на

Востоке и на Западе гуманизм Возрождения сменился гуманизмом Про-

свещения.

Но этот поворот — предмет особого исследования.

В тесной связи с гуманизмом в указанном реальном, историческом

содержании находится то, что получило наименование «Возрождения».

Это наимеование стало

даже

главным обозначением всей эпохи. Не

посягая

на столь прочно утвердившееся терминологическое обозначение

данной

эпохи, все же отметим с точки зрения существа дела: то, что

подразумевается под этим наименованием,— факт для характеристики

этой

эпохи вторичный, несомненно неотъемлемый от главного — гуманиз-

ма, но все же только сопутствующий ему.

258

Как

было сообщено выше, китайское слово

фугу

не только по об-

щему смыслу, но

даже

прямо лексически показывает, что речь идет о

возрождении древности. В европейских обозначениях этой эпохи — в сло-

вах Rinascita, Renaissance — понятие

«древность»

лексически не вы-

ражено,

но оно подразумевается если и не в прямом смысле — как воз-

рождение самой древности, то во всяком

случае

как возрождение наук и

искусств на основе древности. Таким образом, гуманисты Возрождения

как

на Востоке, так и на Западе в равной мере обратились к древ-

ности.

За чем? За вдохновением и помощью. К какой? К «классической».

Гуманисты Возрождения хотели видеть в жизни и

культуре

новое,

они

чувствовали и понимали, в чем это новое состоит, но нуждались в

помощи

при разработке своих взглядов и, что не менее было важно

для них, в подкреплении своих взглядов чьим-либо авторитетом. Такой

авторитет они нашли в древности.

Однако нужно было при этом всемерно укрепить этот авторитет в

глазах современников. Гуманисты Возрождения сделали это. Строго го-

воря,

тот ореол, которым в глазах человека Западной Европы окружена

греко-римская

античность, в глазах человека Восточной Азии — китай-

ская

античность, если и не создан целиком гуманистами Возрождения,

то во всяком

случае

укреплен ими. И за этим ореолом скрылось мно-

гое в реальной картине античности. Этот ореол оказался настолько проч-

ным,

что следы возрожденческой идеализации античности сохранились

до новейшего времени.

Но

древность обширна и очень различна в свои разные эпохи. Поэ-

тому в высокой степени характерно для Возрождения, в какой древ-

ности

гуманисты этой эпохи искали вдохновения и поддержки. И в Китае

в Италии такой древностью оказалась ее классическая пора: для

китайцев

— эпоха

«Лего»,

т. е, средний период китайской древйости, для

итальянцев — последний период Республики и начальный Империи в

древности латинской, период полисов — в древности эллинской, т. е. так-

же средний период древности. Более ранняя древность признавалась, во

всяком

случае

к ней относились с почтением, но поздняя древность от-

вергалась, во всяком

случае

она играла гораздо меньшую роль. Объ-

яснение

этого

следует,

как мне думается, видеть в том, на что было

выше указано: в зависимости отношения к древности от отношения к

средним векам. Эти два отношения — две стороны одного и того же

исторического мировоззрения. Концепция Возрождения родилась в про-

цессе борьбы за свободу человеческой мысли, за свободное развитие,

всех

сторон человеческой природы. Мешали этому догмы в оболочке

философии,

светской — в Китае, религиозной — в Италии. Надо было вый-

ти из-под их власти. Но догмы эти были созданием предшествующей

эпохи;

следовательно, она и была виновата во всем. Но когда она на-

чалась? Надо было найти ее начало, и оно было найдено: она началась

с того момента, как померкла лучезарная пора древности.

Следует

сказать, что за этой исторической концепцией скрывается

известная историческая реальность. Действительно поздняя древность,

т. е. последняя фаза истории рабовладельческого общества, как на Вос-

токе,

так и Западе, сливается с ранним средневековьем, т. е. первой

фазой

истории общества феодального. Многие явления средневековой

культуры, особенно в области религии и философии, получили развитие

еще в поздней древности. Как на один из примеров этого можно ука-

зать па историю даосизма на Востоке, христианства — на Западе. В це-

лостную религиозно-философскую систему даосизм сложился в период

259

«Вэй и

Лючао»,

в эти китайские средние века, но первое свое разви-

тие получил еще во время Ханьской империи. В релпгпозно-философ-

скую систему христианство превратилось в раннее средневековье, но его

источники,

как еврейские, так и эллинские, восходят к древности; да

многое в христианской догматике также сложилось еще в позднюю

пору этой древности. Именно потому, что поздняя древность оказалась

как-то

«замешанной» в том, что принесли с собою средние века,

гума-

нисты

Возрождения и обратились к древности в ее классической фазе.

На

этом факте необходимо остановиться. Мы знаем, что обращение к

древности за помощью и вдохновением отнюдь не является особенностью

одной

эпохи Возрождения. К древности и на Востоке и на Западе об-

ращались и до нее и после нее. Важно, к кому или чему конкретно

обращались. Гуманисты итальянского Возрождения обращались к Пла-

тону, а не к Плотину, гуманисты китайского — к Мэн-цзы, а не к Ван

Би.

Богословы средних веков и гуманисты Возрождения обращались к

Аристотелю, но первые — для того, чтобы с его помощью воздвигнуть

здание схоластики, вторые — для того, чтобы с его помощью разрушить

это

здание. К концепции пяти первоэлементов материальной природы

обращались в Китае и в средние века, и в эпоху Возрождения, но в

первом

случае

— для того, чтобы построить на ее основе мистико-ма-

гическое учение, во втором — для того, чтобы с ее помощью материа-

листически осознать процесс бытия. Поздняя древность и раннее сред-

невековье как-то отделили человечество от более ранней поры его исто-

рии,

Возрождение вновь соединило его с нею. Иначе говоря, было вос-

становлено, а может быть,

даже

впервые по-настоящему создано пред-

ставление о преемственности исторического бытия человечества, и со-

здано было это представление на гуманистической основе — на основе

отношения

к человеку как к автономному деятелю истории.

В заключение

следует

только напомнить, что никакого действитель-

ного Возрождения древности, разумеется, не было, да и не могло быть.

Разве мыслимо было после всего того, что выстрадало человечество в

своей борьбе против разделения людей на свободных и рабов, снова

возвращаться к рабовладельческому строю? Это — в социально-экономи-

ческом плане. Нельзя было вернуться и к идеологическим системам

древности. Паганизм фанатичных поклонников Платона в Италии конца

XV в.— всего лишь эпизод истории религиозно-философской мысли Воз-

рождения; самое характерное же для Возрождения — стремление по-

строить новую систему мировоззрений. Острое внимание сунских фило-

софов

к древнему «И цзину» отнюдь не означало возврата к его на-

туралистической концепции бытия, а было лишь знаком растущего

осознания

бытия как диалектического процесса. То же наблюдалось и в ли-

тературе. Итальянские гуманисты восхищались произведениями античных

авторов, но сонеты Петрарки совсем не

«Amores»

Овидия — ни no-

форме,

ни по содержанию. Хань Юй, призывавший к возвращению к

древности и видевший эту древность сквозь призму ее письменных па-

мятников,

назвал настоящую в его глазах литературу своего времени

«древней литературой», но

даже

в тех же ее жанрах, которые разра-

батывались им и его единомышленниками,— в жанрах статьи, трактата,

этюда и т. п.,— и в них было мало общего со сходными элементами в

литературе древности, не говоря уже о

стихах

п повествовательной

прозе.

Чрезвычайно выразительным признаком, что никакого восстанов-

ления

древности не было, служит то, что произошло в Китае: старые

классики

были фактически заменены новыми.

260

Гуманизм и Возрождение — таковы наиболее общие и в то же время

основные

движущие силы эпохи Ренессанса, какою она предстает в

истории

человечества в своих

двух

вариантах — итальянском и китай-

ском.

Все явления культуры этой эпохи либо прямо созданы этими

силами,

либо целиком определяются ими. Прямо созданы ими филосо-

фия

поэзия;

целиком определялись ими литература в целом, истори-

ческая наука, искусство; под воздействием их развивались и естествен-

ные

науки. Определялся ими и самый стиль жизни: для гуманистов

как

Италии, так и Китая характерно стремление к практической дея-

тельности, к распространению своих идей. Одинаковыми в обоих слу-

чаях были и средства их распространения: публичные выступления, за-

нятия

с учениками, беседы с друзьями, дискуссии с противниками;

послания,

памфлеты, статьи, трактаты, образовавшие научную, публи-

цистическую

литературу;

исследования, комментарии к классикам, со-

ставившие специально филологию Возрождения. Вся эта многообразная

деятельность показала нам существование особого общественного слоя —

интеллигенции,

по своему положению, характеру деятельности, по са-

мому своему типу резко отличного от деятелей культуры прежних вре-

мен

— пророков, мудрецов, учителей, мастеров. Гуманисты Возрожде-

ния

— писатели, ученые, художники — положили начало типу интелли-

генции

нового времени, и круг их деятельности во многом очертил круг

деятельности интеллигенции последующих эпох.

Часто говорят, что ренессансная интеллигенция, совершив переворот

умах

образованного общества своего времени, не оказала сколько-

нибудь серьезного влияния на народную массу, поскольку не имела ни-

каких

связей с ней. В доказательство приводят — и их действительно

можно привести — множество подтверждений. Но в чем же

тогда

об-

щепризнанное

великое историческое значение этой эпохи? Ответ на

этот вопрос, как мне кажется,

дает

сама история.

Выше были намечены общие черты, характеризующие с культурно-

исторической стороны эпоху Возрождения, какой она была в Китае и

Италии.

Само повторение их в каждой стране и появление совершенно

независимо

от каких бы то ни было взаимных влияний заставляет ду-

мать, что тут действовала какая-то историческая закономерность; то об-

стоятельство, что черты эти характеризуют действительно самое важное,

что относится к

духовному

производству, заставляет считать их ключом

пониманию места этой эпохи в общей истории данных народов.

Как

было указано, эпохой Возрождения в Китае я предлагаю считать

VIII—XV

вв.; эпохой Возрождения в Италии считаются

XIV—XVI

вв.

Китай и Италия в эти века были странами феодальными. Если

относить утверждение феодального строя в Китае к III в. (после

восстания

желтых повязок в конце II в.), в прошлом этой страны

было уже пять веков феодализма. Если утверждение феодального

строя на итальянской почве отнести к V в. (времени остготского

королевства Теодориха Великого), в прошлом этой страны было

уже восемь феодальных столетий. Таким образом, и в Китае, и в Ита-

лии

эпохи Возрождения феодальный строй находился уже далеко не на

раннем

этапе своей исторической жизни. Не вдаваясь в изложение тех

изменений,

которые к VIII в. в Китае, к XIV в. в Италии произошли

их феодальных

структурах,

позволю себе только напомнить слова

К.

Маркса: «В средние века (германская эпоха) деревня как таковая

является отправной точкой истории, дальнейшее развитие которой про-

261

токает затем в форме противоположности города и

деревни»

. Мне ка-

жется, что это

«затем»

относится именно к эпохе Возрождения. То, что

именно

развитие городов со всеми экономическими, социальными и куль-

турными последствиями этого было одним из самых характерных явле-

ний

эпохи Возрождения в Италии, общеизвестно. Не менее важным фак-

том экономической, социальной и культурной жизни Китая в его эпоху

Возрождения было развитие городов как центров не только политически-

административных, военных, но и торгово-ремесленных и

культурных.

Принято

отмечать, что в эпоху Возрождения в Италии начали возникать

формы

капиталистического производства. Но

следует

помнить и

другие

слова К. Маркса:

«Хотя

первые зачатки капиталистического производ-

ства спорадически встречаются в отдельных

городах

по Средиземному мо-

рю уже в XIV и XV столетиях, тем не менее начало капиталистической

эры

относится лишь к XVI

столетию»

. Италия — страна Средизем-

номорья,

XIV—XV

вв.— время ее эпохи Возрождения. Следовательно,

эпоха эта все еще принадлежит феодальной эре истории этой страны.

еще большим основанием то же можно сказать о времени Возрож-

дения,

т. е. о

VIII—XV

вв. в Китае. И все же это уже особый этап

истории

феодального общества. Я предложил бы назвать его переходным.

Исторический

процесс в своих больших линиях непрерывен. Когда

дело

касается такого явления, как смена общественно-экономического

строя,

то отмирание одной его формы и рождение

другой

есть процесс

весьма продолжительный. Поэтому пограничные полосы истории рабо-

владельческого общества и истории общества феодального сливаются в

одно целое. В истории народов Запада мы это видим в так называемой

эллинистической

эпохе, переходящей в историю раннего периода Римской

империи.

Эта эпоха — последний этап истории рабовладельческого об-

щества в этой зоне Старого Света и начальный — истории общества

феодального. С IV в. обнаруживается перемещение центра политиче-

ской

и культурной жизни из Рима в Византию, а

«вместе

с возвы-

шением

Константинополя и падением Рима заканчивается Древ-

ность»

,— сказал Ф. Энгельс. Поэтому историю феодального общества в

Италии

нельзя оторвать от этого подготовительного этапа, этой переходной

поры.

То же можно сказать и применительно к истории феодального об-

щества в Китае. Утвердился этот строй в III в., но складываться

начал раньше — в позднюю пору Ханьской империи. Она, эта пора,

составляет этот переходный этап.

Такое же положение создалось при

переходе

от феодализма к ка-

питализму: и тут пролегла целая большая переходная эпоха. Если на

Западе брать уже не одну Италию, а всю Западную Европу, то эта

переходная эпоха заканчивается в конце

XVIII

в. утверждением ка-

питализма во Франции. Если на Востоке брать не один Китай, а всю

Восточную

Азию, такая переходная эпоха там заканчивается в середине

XIX в. утверждением капитализма в Японии. Представляет особый ин-

терес то, что страны, в которых элементы переходного этапа зародились

раньше,

чем в

других

(Китай и Италия), оказались отстающими от

других,

более молодых стран: капиталистический строй в Италии ус-

танавливается только в XIX в., в Китае — только в конце XIX —

начале XX в., причем

даже

не успев развиться во всей своей полноте.

См.: К.

Маркс

и Ф.

Энгельс,

Сочинения,

т. 46, ч. I, стр. 470.

К.

Маркс

и Ф.

Энгельс,

Сочинения,

т. 23, стр. 728.

К.

Маркс

и Ф.

Энгельс,

Сочинения, т. 20, стр. 507. ' ;

262

Эпоха Возрождения

входит

в эту переходную полосу истории в ка-

честве первой ее фазы, вторая — та, которую на Западе назвали эпохой

Просвещения;

очень близкая по характеру эпоха сложилась и в исто-

рии

Китая. Следовательно, эпоха Возрождения — еще феодализм, но уже

переходящий на новый, городской этап своей истории; она еще не ка-

питализм,

но без нее не было бы и капитализма.

Что же она сделала, эта эпоха Возрождения? Она произвела ту ре-

волюцию умов, без которой не могло бы создаться мышление строителей

будущего

общественного строя — капиталистического, а этот строй был

мировых условиях того времени закономерным шагом истории, шагом

вперед по большому и трудному пути человечества. Основными носи-

телями этой революции умов были, разумеется, деятели культуры, т. е.

интеллигенция,

но, как сказал В. И. Ленин, «интеллигенция потому и

называется интеллигенцией, что всего сознательнее, всего решительнее

всего точнее отражает и выражает развитие классовых интересов и

политических группировок во всем обществе»

. То, к чему стремшшсь

гуманисты Возрождения, было, как мы знаем из истории, исторически

прогрессивным; поэтому пусть они прямо, непосредственно и не были

связаны

с народной массой, все равно, поскольку они шли навстречу

требованиям эпохи, постольку они выражали объективные интересы об-

щества в целом. Само собою разумеется, эта революция умов в извест-

ной

мере определялась зачатками того нового, что

тогда

вообще стало по-

являться в социально-экономической сфере жизни народов, но произошла

она

раньше, чем эти зачатки превратились в ростки. О том, что ре-

волюция умов является одним из важнейших условий перехода к ново-

му общественному строю, свидетельствует то обстоятельство, что идейная

подготовка перехода от капитализма к социализму произошла еще за-

долго до утверждения социалистического строя где бы то ни было. Мне

кажется, что, поняв историческое содержание эпохи Возрождения именно

так, мы легко определим/ и ее место в истории, и ее исторический

смысл. Поскольку же такая эпоха оказалась ясно выраженной не только

Италии, но и в Китае, постольку возникает уже особый вопрос: что

такое эта эпоха с общеисторической точки зрения — принадлежность ис-

тории только одной какой-либо страны, может быть,

двух,

т. е. истори-

ческая случайность? Или же она принадлежность истории и

других

стран,

историческая жизнь которых характеризуется теми же общими

чертами, что и историческая жизнь Китая и Италии, т. е. стран, про-

шедших длительный этап рабовладельческого строя с многосторонне раз-

витой культурой, переживших и большой, столь же многосторонне раз-

витый этап феодализма, т. е. историческая для этих случаев законо-

мерность? Если это удалось бы показать на разном материале, это сыгра-

ло бы большую роль в общем понимании исторического процесса.

Мы

знаем, однако, что эпоха Возрождения, во всяком

случае

в Ев-

ропе,

охватывает часть истории не только одной Италии, но и

других

стран Европы. В то же время мы хорошо знаем, что первой страной,

которой она, эта эпоха, развернулась, была Италия; знаем также, что

Возрождение в

других

странах Европы во многом определялось тем,

что происходило в Италии. Историческая зависимость Возрождения в

этих странах от Возрождения в Италии несомненна. Коль скоро это

так, возникает вопрос об эпохах Возрождения автохтонных и отражен-

ных. Если первые, по-видимому, возникали в истории старых народов,

•' В. И.

Ленин,

Полное собрание сочинений, т. 7, стр. 343.

263

так

сказать «заслуженных

деятелей»

истории, то вторые — в истории

более молодых, вступавших на общеисторическую арену

тогда,

когда

мир

рабовладельческого общества уже

уходил

в прошлое. Поэтому своей

древности — такой, какая была у старых народов,— у этих народов не

было. Но, быстро идя по пути феодального развития, они подходили к

тому же, что и старые народы, т. е. к необходимости умственной ре-

волюции в указанном смысле слова. Поэтому эпоха Возрождения в своих

формах и на своих уровнях была и у них, причем отсутствие своей

«классической» древности компенсировалось усвоением древности старых

народов. Эллинская и римская античность стала древностью и многих

европейских народов; китайская античность заняла такое же место в

истории

культуры и

других

народов Восточной Азии.

Таким

образом, вопрос об эпохе Возрождения перестает быть вопросом

истории

какой-либо отдельной страны и становится вопросом мировой

истории.

Вместе с этим возникает и новый вопрос: о формах и уров-

нях

эпохи Возрождения в отдельных странах. Мы знаем, например, что

Германии дух Возрождения ярче всего сказался в реформации, т. е. в

перестройке религиозного сознания. Возможно, что в своей сфере — в буд-

дизме — это произошло и в Японии. Словом, далеко не обязательно, что-

бы элементы Возрождения в

других

странах развивались именно в тех

сферах, в которых они развивались в первой ренессансной стране.

Точно

так же совершенно не обязательно, чтобы высшее, что было в

какой-либо

области достигнуто Возрождением, наблюдалось в этой пер-

вой

стране. Мы знаем, например, что ренессансная драма высшей ступе-

ни

своего развития достигла не в Италии, на родине европейского Ре-

нессанса, а в Англии, где Ренессанс был только отраженным. То же,

по-видимому,

следует

сказать и о ренессансной драме в Восточной Азии:

впервые она сложилась в Китае и там же достигла очень большого

развития,

но ее вершину, видимо,

следует

видеть в японской драме

XVII—XVIII

вв. Поэтому понять историческое содержание Ренессан-

са можно только на основе

учета

того, что встречалось во

всех

стра-

нах, так или иначе затронутых этим движением, группируя их на основе

исторических связей по определенным культурно-историческим зонам,

например

европейская, восточноазиатская, средневосточная. Ренессанс же

как

явление мировой истории во всем своем историческом значении рас-

крывается только при сопоставлении явлений Ренессанса как в отдель-

ных странах, так и в каждой из возможных зон. И в этом общем свете

гораздо отчетливее станут явления Ренессанса в каждой стране — их

качество, их значение, их историческая роль.

Не

могу не добавить, что при сопоставительном изучении может стать

совершенно конкретным движение мировой истории, а в этом движе-

нии

— и факт, с одной стороны, географической направленности и после-

довательности этого движения, с

другой

— его неравномерности и

даже

прерывистости. И, может быть,

отпадут

попытки то полностью зачерк-

нуть Ренессанс, целиком выводя его из средневековья, т. е. отказав

ему во всякой самобытности, то, наоборот, целиком оторвать его от

средних веков. Без средних веков не было бы Ренессанса, но Ренессанс

покончил

со средними веками покончил, однако, не в том смысле, что

зачеркнул все

в том числе и великое, что создано человеком в эти

средние века, а смело шагнув дальше.

О БАРОККО

Что такое барокко?

Первый ответ совершенно прост: это стиль, характерный для запад-

ноевропейского искусства конца XVI и всего

XVII

в., некоторые вклю-

чают сюда еще и начало

XVIII

в. Однако такой ответ тут же порож-

дает

новый вопрос: какого искусства? Или лучше сказать: всей ли сово-

купности различных видов искусства или только некоторых? Может быть,.

даже

одного?

Ответ на второй вопрос также не сложен: барокко

•—

стиль

всех

видов

изобразительного искусства, т. е. живописи скульптуры и архитектуры.

Однако затем к ним (и безоговорочно) присоединили музыку, с некото-

рым колебанием —

литературу.

Впоследствии (уже в XX в.) обозначение

барокко прилагают ко всей

культуре

— как материальной, так п

духов-

ной.

Барокко становится лицом целой эпохи.

Естествен вопрос: какой? Тут, как всегда при исторических выклад-

ках, надо решить проблему периодизации. Говорят об эпохе протобарокко,

правда, в связи с конкретным материалом. Это — как бы прокладка ме-

жду поздним ренессансом и рококо. Далее говорят о барокко в точном:

смысле, но различают барокко ранний и барокко поздний. Уточняют

даже

время: ранний барокко —

1580—1660

гг., поздний—1660—1715 гг.

При

этом считают, что настоящий, так сказать получивший самостоя-

тельное выражение, барокко — это ранний.

идут

уже уточнения по странам. Ранний барокко прежде всего

проявился в Италии, при этом ведущим видом барочного искусства была

архитектура и только потом — живопись. За Италией следовали Флапд-

рия,

Голландия и

Испания.

Поздний барокко проявился главным образом

во Франции в годы Людовика XIV и регентства, в период складывания

абсолютизма. Значит, барокко —

удел

стран Юго-Западной и Западной

Европы? А как же польский барокко, украинский, московский? Обозна-

чение этим же словом архитектурного стиля

XVII

и отчасти

XVIII

в.

восточноевропейских стран установилось очень твердо. Не

следует

ли

из

этого, что барокко явление во всяком

случае

всеевропейское?

Историк

скажет: да, именно так и есть. И объяснит почему. Потому,

что в ту эпоху существовала одна история для всей Европы. Конечно,

каждая страна жила по-своему, но общий исторический процесс был

одним для

всех

них, только одни шли в ногу с ним,

другие

даже

забе-

гали вперед, третьи отставали, и все по-разному. Так проявлялась со-

вершенно необходимая в историческом движении неравномерность. Сама

же сущность процесса со всей ясностью обрисовалась со второй поло-

вины

XVI в.— с крушения феодальной испанской империи и со времен

первой капиталистической революции в Нидерландах. Это — с общеисто-

265