Когда же ораторы ограничиваются тем, что читают написанное ими в тиши кабинета, они
больше не дискутируют, они развивают прочитанное: они больше не слушают
выступления, поскольку услышанное уже не должно изменить того, что они собираются
сказать; они ждут, пока человек, которого они должны сменить на трибуне, закончит свою
речь; они не анализируют защищаемое им мнение, они высчитывают время, которое тот
занимает своим выступлением и которое кажется им волокитой. В этом случае дискуссии
больше нет места, каждый воспроизводит уже опровергнутые замечания: он оставляет в
стороне все непредвиденное, что внесло бы сумятицу в его заранее подготовленную речь.
Ораторы сменяют друг друга не пересекаясь, и если они опровергают друг друга, то
только по случаю; они похожи на две армии, которые проходят колонной в
противоположных направлениях, друг подле друга, едва замечая своего противника, даже
избегая на него смотреть из страха сбиться с уже проложенного пути. (7, 5, 87)
..Каждый, кто может составить письменную речь или заказать ее, будет претендовать на
то, чтобы отметить свое существование в качестве законодателя, а собрания превратятся в
академии с той лишь разницей, что утомительные речи академиков здесь будут
распоряжаться и судьбой, и собственностью, и даже жизнью граждан. [7, 9, 88]
...Устранив заготовленные в письменной форме речи, мы создадим в наших собраниях то,
чего им всегда не хватало – молчаливое большинство, которое, будучи, так сказать,
приведено к порядку превосходством талантливых людей, будет вынуждено выслушивать
их за неимением возможности говорить вместо них; мы создадим большинство, которое
будет просвещаться, ибо оно вынуждено проявлять скромность, и которое благодаря
своему молчанию научится быть рассудительным. [7, 10, 89]
Присутствие министров в собраниях будет той заключительной чертой, что придаст
дискуссиям должный характер. Министры будут сами обсуждать декреты, необходимые
для управления страной; они привнесут в обсуждения фактические знания, которые
только и может дать процесс правления. Оппозиция не будет казаться враждебной,
настойчивость не выродится в упрямство. Уступив разумным замечаниям, правительство
внесет поправки в принятые предложения, разъяснит не совсем ясные редакции. Не
будучи скомпрометированной, власть сможет отдать должное разуму и сама защитить
себя при помощи рассуждения. (7, 11, 89)
[О необходимости министрам быть членами парламента] Установление несовместимости
между правительством и представительством было великой ошибкой всех наших
предшествующих конституций. Если представители народа никогда не смогут принимать
участие в отправлении власти, то можно опасаться того, что они будут рассматривать
власть как своего естественного врага. Если же, напротив, министры смогут быть приняты
в лоно собраний, честолюбцы будут направлять свои усилия исключительно против
конкретных людей, но проявлять уважение к самому институту представительства.
Нападки, направленные против индивидов, будут менее опасны для всего дела в целом.
Никто не пожелает разрушить инструмент, которым он сможет воспользоваться и
который будет пытаться ослабить силу исполнительной власти в том случае, если эта сила
будет ему не подвластна, и оберегать эту силу, если в один прекрасный день она сможет
стать его достоянием. [7, 12-13, 89-90]
Пример тому мы можем наблюдать в Англии. Враги правительства усматривают в его
власти собственную силу и свое будущее могущество; оппозиция щадит прерогативы
правительства как свое собственное наследие и уважает в своих нынешних противниках
средства, которые те будут использовать. Великий порок конституции состоит в том, что
она представляет собой опосредующее звено между партиями, и каждая из них может