Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

211

основанных на рутинных отношениях. В частности, речь идет о дипло-

матических контактах, которые могут учитываться по публикациям в

средствах массовой информации. В качестве показателей используются

доли, проценты

452

или сложные индикаторы. Если описать попарные

отношения между государствами количественными показателями, то с

помощью кластерного и других методов можно получить их распреде-

ление по группам. Международная система делится на более или менее

«сплоченные» полюсы, состоящие из государств, которые обладают

близкими наборами указанных признаков. Отношения внутри полюсов

и между ними описываются количественно. Это позволяет делать выво-

ды о том, насколько отчетливо мир делится на коалиции, какие госу-

дарства нейтральны или близки к существующим коалициям, какой из

союзов прочнее

453

Методики вычисления полярности относительно проще. В их основе

лежит статистический прием, предложенный Дэвидом Сингером. Соот-

ветствующий коэффициент концентрации силы между великими дер-

жавами CON получают, учитывая три составляющие мощи, каждая из

которых включает в себя два показателя:

• военная (военные расходы, численность армии);

• промышленная (потребление энергии, производство стали);

• демографическая (городское население, общая численность на-

селения).

По каждому из шести показателей для каждого государства вы-

числяется доля от общей суммы, далее от долей берется среднее ариф-

метическое. Оно отражает долю мощи данного государства. Конечный

коэффициент вычисляется как стандартное отклонение этой доли, по-

деленное на максимально возможное стандартное отклонение для дан-

ного числа государств

454

. Если между государствами получается равное

распределение силы, то есть не наблюдается концентрации силы, коэф-

фициент CON будет равен нулю. В обратном случае он растет, и веро-

ятность войны повышается. Отметим, что в эту методику априорно за-

ложена идея о том, что многополярный мир всегда безопаснее, что, ко-

452

Например, процент государств, участвующих в оборонительном союзе.

453

Wayman F., Morgan T. Measuring polarity in the international system// Singer J.,

Deihl P. (eds.) Measuring the correlates of war. P.141–145; Bueno de Mesquita B. Measuring

system polarity// Journal of conflict resolution. 1975. Vol.19. №2. P.187–216.

454

Wayman F., Morgan T. Measuring polarity. P.146–147.

212

нечно, является упрощением реальной ситуации. Позднее были разра-

ботаны и более сложные методики расчетов, но они тоже не решили

указанных выше методологических проблем.

_______________

)

— 1/n

CON =

√

————————— ,

( 1 — 1/n )

где

n — число государств в системе,

j —

доля государства от суммарной мощи системы ( 0 до 1).

Еще одна несложная и довольно популярная методика для опреде-

ления полярности принадлежит представителю теории циклов Джорджу

Моделски. Он считал международную систему однополярной, если 50%

военных расходов в мире приходится на одну страну. Биполярная сис-

тема образуется, если два государства в сумме тратят более половины

всех средств, причем каждая не менее 25%. Все остальные конфигура-

ции считаются многополярными

455

. Аналогично, для определения числа

полюсов используется величина валового национального продукта, со-

гласно которой современная система трехполярная: США, Япония и

Европа с Германией в качестве лидера

456

В то же время американские авторы отмечают, что определение по-

лярности современного мира в виде численных показателей становится

все более сложным. США, все еще оставаясь самой мощной державой в

военном отношении, постепенно теряют преимущество в технологиях,

торговле и финансовых возможностях. Отсюда относительное падение

политического влияния США в мире по сравнению с периодом бипо-

лярности. Складывающуюся систему иногда называют «одно–мно-

гополярной». Частичным решением проблемы является разработка

455

Modelski G. World power concentrations: typology, data, explanatory framework.

Princeton: Princeton University Press, 1974.

456

Russet B. Trends in world politics. New York: Macmillan, 1965. P.2–4; Organski A.,

Kugler J. The war ledger. Chicago: The University of Michigan Press, 1980. P.30–38; Gar-

ten J. A cold peace: America, Japan, Germany, and the struggle for supremacy. New York:

Random House, 1992. P.183.

213

комплексных показателей, включающих население и территорию, эко-

номическую и военную мощь

457

Интерес американских ученых к проблеме измерения силы вновь

повысился в 1990-е гг. Не только последствия информатизации, но и

недостаточная предсказуемость международного развития поставили

задачу переосмысления источников силы государства. Заказчиком ис-

следований выступает военная разведка США. Конечная цель проекта

— получить метод стандартизованных оценок для выяснения того, ка-

кие государства приближаются к статусу великих держав, то есть могут

быть конкурентами США в постбиполярном мире; как отличить «ко-

лосса на глиняных ногах»

458

от действительно сильного противника,

причем до того, как он создаст достаточный потенциал. Метод должен

обеспечить определение группы «критических» государств с возможно-

стью синхронного сравнительного анализа их потенциалов плюс срав-

нение скорости их развития в диахронном измерении. В этом направле-

нии работает известный мозговой центр РЭНД–корпорэйшн, традици-

онный партнер министерства обороны

459

Хотя задача еще далека от того практического воплощения, которое

ожидают заказчики, в ходе исследований отрабатываются принципи-

ально новые решения. Эксперты РЭНД предлагают учитывать не только

особенности развития современного постиндустриального общества, но

и уроки сокрушительного поражения Советского Союза в холодной

войне и Ирака в 1990–91 гг. Их крах был вызван неэффективностью по-

литической власти при значительных экономических, военных и других

ресурсах

460

. В основу обновленной концепции силы положены следую-

щие постулаты: продолжающаяся «информационная революция» имеет

глубокие и долгосрочные последствия для гражданской и военной сфе-

ры жизни общества; решающее значение имеет способность государст-

венного аппарата обратить достижения общества в ресурсы силы; сила

государства в конечном выражении сводится к военной составляющей,

а в военном деле особое значение имеют технологии связи и обработки

457

Kugler J., Arbetman M. Choosing among measures of power: a review of the empiri-

cal record// Stoll R., Ward M. (eds.) Power in world politics. Boulder: Lynne Rienner,

1989. P.75.

458

Примером считается СССР в конце 1980-х гг.

459

Tellis A., Bially J., Layne Ch. Measuring national power in the postindustrial age.

MR1110. Santa Monica: RAND, 2000. P.xiii, 5–9, 36.

460

Ibid. P.6.

214

информации. Государство и общество рассматриваются уже не просто

как «контейнеры» для ресурсов, а как активные социальные структуры.

Сила государства формируется из постоянного взаимодействия мно-

гообразия ресурсов и эффективного государственного управления.

Концептуальную основу проекта в основном образуют труды предста-

вителей теории длинных циклов, эволюционной теории и гегемонист-

ской стабильности.

Военная сила получает более широкую и комплексную трактовку,

чем прежде, и включает в себя:

• Стратегические ресурсы, предоставляемые государством воен-

ному ведомству, в том числе бюджетные ассигнования (с уче-

том их доли от ВНП), кадры, военная инфраструктура, институ-

ты военного строительства и развития

461

, военно–промышлен-

ный комплекс, военные резервы и средства поддержки.

• Индикаторы, показывающие, насколько полезно ресурсы могут

быть обращены в силу и насколько стратегии соответствуют

системе угроз; качество военно–гражданских отношений (в осо-

бенности между высшим политическим и военным руково-

дством); военное сотрудничество с союзниками; объем иннова-

ций и скорость их внедрения в военное дело.

• Вооруженные силы, которые принимаются в расчет не в аспекте

количественного и качественного превосходства, а прежде всего

как достаточный спектр доступных боевых средств для реше-

ния разнообразных задач. Количественное сравнение с военным

потенциалом других государств делается по этому оптимизиро-

ванному набору вооруженных сил

462

О современной войне

Проблема войны за последние годы не раз оказывалась в фокусе

внимания политических наук. В постбиполярном мире очень скоро про-

явилась тенденция к хаосу и непредсказуемости в развитии междуна-

461

Американский термин «RDT&E institutions» — Research, Development, Testing

and Evaluation institutions. Имеются в виду академические и специальные военно–

учебные заведения и исследовательские центры для подготовки кадров, испытания тех-

нических средств, отработки концепций боевых действий, изучения иностранного опы-

та.

462

Tellis A., Bially J., Layne Ch. Measuring national power. P.xi–xvi, 47–50, 136–176.

215

родной системы. В итоге круг решаемых военной силой задач не только

не сузился, но даже расширился. Появились новые виды войн: гумани-

тарные интервенции, операции по установлению и поддержанию мира,

антитеррористические операции. Использование военной силы единст-

венной супердержавой вышло за рамки международных норм, закреп-

ленных в уставе ООН. Все это делает актуальным переосмысление ряда

вопросов, связанных с тем, для чего и как военная сила будет приме-

няться в ближайшем будущем. В этой связи весьма важно остановится

на взглядах неореалистов и близких к ним представителей школы стра-

тегических исследований об особенностях современной войны, военной

стратегии и способах ведения боевых действий. К наиболее авторитет-

ным экспертным организациям в данной области, имеющим неореали-

стическую ориентацию, следует отнести РЭНД–корпорэйшн, Универ-

ситет национальной обороны, Институт национальных стратегических

исследований, Военно–морской колледж, Брукингский институт, Уни-

верситет Джона Гопкинса, Массачусетский технологический институт.

В политике насилие может принимать самые разные формы, от ди-

пломатического давления до открытой войны. Война, которая по выра-

жению Карла фон Клаузевица, «представляет собой до известной сте-

пени пульсацию насилия, более или мене бурную»

463

, обычно определя-

ется как организованная вооруженная борьба между армиями двух или

более стран. Однако этот термин имеет и множество метафорических

значений: «война идеологий», «война умов», «холодная война». Воору-

женная сила может выступать как вспомогательное средство для под-

держки дипломатии, обеспечения иных политических или гуманитар-

ных миссий. Применение силы варьируется по степени интенсивности

(война, конфликт малой интенсивности, полувоенная операция, оказа-

ние военной помощи), по открытости боевых действий (война, специ-

альные операции, тайные операции). Иногда военная мощь достигает

своих целей, не приходя в движение, — в виде угрозы. Однако за всеми

этими формами угадывается основная, «чистая идея», или природа вой-

ны, о которой писал Клаузевиц.

Давно стали общим местом его слова о связи политики и войны.

Важно обратить внимание еще на одну грань философии войны. Есть

совершенно определенное различие между войной как идеей и войной

практической. Эта мысль весьма актуальна в связи с появившейся кри-

463

Клаузевиц К. Указ.соч. С.55.

216

тикой Клаузевица. В частности, указывают на несоответствие между

его учением и практикой современной войны. Появление ядерного

оружия делает маловероятным развязывание войны между великими

державами. Этому же способствует разрушительный характер совре-

менного оружия и высокие издержки на подготовку и ведение боевых

действий, что делает войну все менее экономически выгодной для по-

тенциального победителя. Из этого делают вывод об изменении ее при-

роды. Критике вторят либеральные толки об устаревании войны как

политического средства в условиях глобализации и торжества либе-

ральной демократии в наиболее развитых странах

464

Другая волна критики связана с представлениями о постмодернист-

ской стадии развития США и некоторых других стран. Постмодерн ас-

социируется с эрозией национальной и культурной идентичности, со

снижением социально–политического единства общества, с переходом

национальной экономики от производства к регулированию глобально-

го рынка через господство в финансовой и информационной сферах, с

устареванием института государства в виде чрезмерно централизован-

ного бюрократического механизма. Для такого общества считается не-

характерной ориентация на массовую армию, которая призвана защи-

щать территорию государства. Приоритет эпохи постмодерна — ком-

пактные вооруженные силы для участия в рамках временных коалиций

в миротворческих операциях с минимизацией потерь за счет наращива-

ния технологического преимущества. Крупномасштабные операции,

проводимые США в Персидском заливе в 1991 и 2003 гг., рассматрива-

ются как атавизм холодной войны. Все это якобы говорит о необходи-

мости создания новых, «постклаузевицианских» военных стратегий

465

В стратегии Клаузевица категория войны раскрывается сквозь

призму понятия «абсолютная война», которая имеет естественные тен-

денции (крайности): применение силы сдерживается только имеющи-

мися в распоряжении противников средствами, противники стремятся

нанести полное поражение друг другу, борьба сопровождается крайним

напряжением их сил. Введение в философию (сущность) войны прин-

ципа ограничения и умеренности представляется ему абсурдным. При

464

См.: Mueller J. Retreat from doomsday: the obsolence of major war. New York: Basic

Books, 1989; Fukuyama F. The end of history? // National interest. 1989. №16. P.3–18.

465

Boyer P., Wood R. (eds.) Strategic transformation and naval power in the 21th century.

Newport: Naval War College Press, 1998. P.14–15, 20–21; Luttwak E. Toward post–heroic

warfare// Foreign affairs. 1995. May/June. P.109–122.

217

этом рост культуры нисколько не парализует и не отрицает заключен-

ного в самом понятии войны стремления к истреблению противника

466

Клаузевиц при этом отмечает: «под естественной тенденцией войны мы

подразумеваем только философскую, собственно логическую тенден-

цию, а не тенденцию действительных сил, находящихся в столкнове-

нии... война, как она протекает в действительности, часто значительно

отличается от ее начального, отвлеченного понятия»

467

Понятие «абсолютной», или «идеальной», войны использовано в

философском смысле. Это исходная точка для анализа от абстрактного

к конкретному и затем обратного восхождения к познанию существен-

ного в феномене войны. Понимать «абсолютность» здесь следует в ге-

гелевском смысле. В данном случае война на уровне логики разрешает,

или «снимает», развившуюся до предела «идею» межгосударственного

противоречия. Это происходит в анализе, на уровне логики и филосо-

фии, а не в опыте, то есть в области практической политики и на полях

сражений.

Не вызывает сомнения, что для Клаузевица философия и опыт, тео-

рия войны и практическое использование силы отнюдь не совпадают.

Поэтому он допускал возможность «абсолютной» войны в действитель-

ности, но вовсе не в качестве практического, наиболее эффективного

продолжения политики, а как ее мыслимый предел. При переходе от

сущности войны к реальности, когда она становится орудием и продол-

жением политики, когда свое слово говорят исторические и другие ус-

ловия — тогда «естественные тенденции войны» получают свое прак-

тическое ограничение, а не проявляются в «чистом» виде. Идеологи

фашизма, а также некоторые современные критики Клаузевица не заме-

тили различия между философией и опытом. По Клаузевицу, цели, ха-

рактер и средства конкретной войны должны определяться только ис-

ходя из учета особенностей данной эпохи и политических обстоя-

тельств, а не из того соображения, что тотальная война есть универ-

сальное средство решения политических проблем. Его критики указы-

вают на то, что современные формы войны не укладываются в понятие

«абсолютной», а далее торопливо переходят к тезису об устаревании

учения Клаузевица. По существу они делают ту же самую ошибку.

466

Клаузевиц К. Указ.соч. С.36–37.

467

Там же. С.56, 61.

218

Обращаясь к тексту книги «О войне», мы находим, что на практике

цели войны могут быть достигнуты не с помощью «абсолютной» войны

на уничтожение, а вообще без ведения боевых действий. Среди этих

средств политическое давление, нейтрализация союзников, износ и раз-

рушение вооруженных сил противника, истощение его физических сил

и воли

468

. Если для абстрактной войны главное — поражение воору-

женных сил, захват территории и подавление воли противника, то в

случае реальной войны, опять–таки, полный разгром и оккупация тер-

ритории вовсе не обязательны. «Преодолеть противника есть ... не что

иное как уничтожить его вооруженные силы смертью, ранами или же

каким–нибудь иным способом, будь то раз и навсегда или в такой лишь

мере, чтобы противник отказался от дальнейшей борьбы»

469

. «Уничто-

жение неприятельских вооруженных сил и разгром неприятельской

мощи достигается лишь в результате боя, действительно имевшего ме-

сто или предложенного, но не принятого»

470

Важно подчеркнуть, что реальная война, не изменяя своей природе,

«может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсив-

ности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением

простого вооруженного дозора»

471

. Поэтому, говоря о «продолжитель-

ном мире»

472

между СССР и США в период холодной войны, было бы

ошибочно терять из вида смысл и контекст событий, диктуемый сущно-

стью войны. Деление методов борьбы на военные и невоенные доста-

точно условно, потому что их реальное значение приобретается в поли-

тической практике в зависимости от конкретных условий и целей.

Учение Клаузевица говорит о том, что реальная война — явление

многогранное. Если теоретический анализ позволяет вычленить и рас-

смотреть по частям ее общие и особенные черты, в действительности

война все равно остается неразложимым, динамичным целым, которое

вовсе не желает следовать научным схемам: «война ... в конкретном

случае несколько изменяет свой характер, но также в своих общих фор-

468

Там же. С.46, 64–65, 195, 257.

469

Там же. С.257.

470

Там же. С.195.

471

Там же. С.46.

472

Тезис о холодной войне как о продолжительном периоде относительной ста-

бильности (long peace) был введен в оборот Джоном Гэддисом, см. об этом: Gaddis J.

The long peace: elements of stability in the postwar international system// International secu-

rity. 1986. №10. P.92–142.

219

мах представляет собой странную троицу, составленную из насилия как

первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следу-

ет рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятно-

стей и случая, что делает ее свободной духовной деятельностью; из

подчиненности ее в качестве орудия политике, благодаря чему она под-

чиняется простому рассудку»

473

Думается, что сущность войны не изменилась со времен Клаузеви-

ца, но как практическое средство начала XXI в. она принимает те фор-

мы, которые зависят от характера угроз, развития военной техники и

способов ведения боевых действий. В постбиполярном мире сохраня-

ются свои факторы нестабильности. Среди них ослабление военных

блоков и политических коалиций, которое сопровождается децентрали-

зацией процессов принятия решений; усиление экономического нера-

венства государств, а вслед за ним эрозия многонациональных госу-

дарств, рост национализма и сепаратизма; более самостоятельная поли-

тика союзников США после ликвидации общей угрозы в виде СССР;

распространение оружия массового поражения.

Крупномасштабная война пока не актуальна для США, но как поли-

тическое средство война не потеряла актуальности. Другое дело, что

сегодня для западного мира в целом она связывается не с выживанием,

а становится вполне приемлемым выбором в политике против стран и

народов, не входящих в «золотой миллиард». Прогресс в военном деле

способствует укреплению мнения, что в этом случае на место войны по

Клаузевицу приходит «управляемый» военный конфликт. Исходя из

практики 1990-х гг. выделяют пять его ключевых признаков:

• Контролируемое распространение военных действий, которое

позволяет опираться на экспедиционную структуру и стратегию

вооруженных сил.

• Нацеленность войны не на все общество, а только на политиче-

ское руководство и/или политический режим государства.

• Минимизация косвенных потерь от военных действий.

• Минимизация рисков для западных обществ и их вооруженных

сил.

473

Клаузевиц К. Указ. соч. С.58.

220

• Отказ от концепции, что полный разгром вооруженных сил про-

тивника является необходимым условием победы

474

После окончания холодной войны у США нет сравнимого по силе

соперника, и в настоящее время проблема войны сдвинулась на пери-

ферию: в страны, переживающие переходный период, а также государ-

ства–неудачники и государства–изгои

475

. Соблазн силовой политики со

стороны наиболее развитых стран отчасти усугубляется политикой

США и рядом резолюций СБ ООН, которые способствуют размыванию

суверенитета других стран и международно–правовых критериев при-

менения военной силы

476

. Внимание американских экспертов обращает-

ся не на обычные войны, которые происходят между государствами, а

на так называемые внутренние войны

477

, легко пересекающие государ-

ственные границы

478

. Со времен Второй мировой войны из 150 воору-

женных конфликтов, в которых погибло около 25 млн. человек, подав-

ляющее большинство относят к внутренним войнам

479

. После оконча-

ния холодной войны тенденция к снижению их числа не наблюдается.

Более того, они стали представлять угрозу России и Китаю, что чревато

глобальными последствиями.

Вмешательство во внутренние войны на практике несет с собой оп-

ределенные риски даже для таких мощных государств, как современные

США. Дело в том, что не всегда легко определить политические цели,

которые преследуют участники конфликта. Их мотивы могут быть ир-

рациональными, потому что зачастую воюют не государства, а «терри-

тории». В них практически отсутствует военно–политическая стратегия,

474

McInnes C. Spectator–sport war: the West and contemporary conflict. Boulder: Lynne

Rienner Publishers, 2002. P.143.

475

Holsti K. The state, war, and the state of war. New York: Cambridge University Press,

1996. P.207.

476

Санкционирование военной интервенции в Сомали; создание невоенных «кори-

доров» и запрещенных для полетов зон в Боснии и Ираке в первой половине 1990-х гг.;

интервенция против Югославии в 1999 г.

477

Среди них выделяют гражданские, за передел власти, и негражданские, которые

имеют этно–религиозную основу, отличаются особой жестокостью и не всегда опреде-

ленной политической целью. Последние иногда рассматриваются как терроризм. См.:

Prins G. The heart of war: on power, conflict and obligation in the twenty–first century. Lon-

don, New York: Routledge, 2002. P.49–94.

478

Kolodzei E., Kanet R. (eds.) Coping with conflict after the cold war. Baltimore, Lon-

don: The John Hopkins University Press, 1996. P.15.

479

Sivard R. World military and social expenditures 1993. Washington: World Priorities,

1993. P.21.