Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

231

после неоднократных знаков со стороны США о молчаливом невмеша-

тельстве в межарабский конфликт

506

С доводами Уолтса можно соглашаться до тех пор, пока субъект по-

литики, обладающий ядерным или другим оружием массового пораже-

ния, считается рациональным, а именно, претендует на политическую

власть. Они приложимы более к межгосударственным отношениям. Но

что если для субъекта политики проблема власти неактуальна, если его

цель негативна и носит протестный характер, сводясь преимущественно

к разрушению, как можно ожидать от некоторых экстремистских или

террористических организаций? Тем более, что развитие науки делает

все более доступной технологию изготовления оружия массового пора-

жения в условиях небольшой лаборатории

507

. Проблема современного

терроризма крайне неудобна для структурной теории Уолтса, так как

она совершенно не вписывается в ее логику и может рассматриваться

лишь как временное явление. Примечательно, что в одной из работ

Уолтс прямо отказывается рассматривать вопрос о ядерном терроризме,

аргументируя тем, что все равно террористы будут покупать его на

«черном рынке» или попросту украдут. Это произойдет независимо от

того, как на межгосударственном уровне будет реализована программа

нераспространения ядерного оружия

508

Во всяком случае, ядерное разоружение государств видится многим

неореалистам перспективой маловероятной, а процесс медленного рас-

пространения этого оружия неизбежным. Для многих государств оно

привлекательно тем, что рассматривается как единственная гарантия

сдерживания превосходящего противника. Трудности на пути всеобще-

го ядерного разоружения связаны не в последнюю очередь с техниче-

скими условиями. В США считают, что в обозримом будущем не поя-

вится надежных средств для контроля больших территорий на наличие

ядерных арсеналов

509

. Залежи урана достаточно распространены по

506

Waltz K. Peace, stability, and nuclear weapons// Art R., Waltz K. (eds.) The use of

force: military power and international politics. Fifth edition. New York, London: Rowman

and Littlefield Publishers, 1999. P.359–360.

507

Prins G. The heart of war. P.239.

508

Waltz K. Peace, stability, and nuclear weapons. P.359.

509

Детекторы позволяют обнаружить ядерные материалы на расстоянии несколь-

ких сот метров. На большей дальности радиационный фон от боеголовок сливается с

фоном, создаваемым естественными и другими источниками радиации. Однако еще

существуют средста маскировки, которые делают «заметным» ядерные материалы всего

232

всему миру, но даже запасы обогащенного урана, в частности, в России,

не поддаются оценке. Некоторые способы обогащения ядерного сырья

(с помощью центрифуг или лазерных технологий) не требуют больших

производственных площадей и позволяют сделать этот процесс «неви-

димым» для средств технической разведки. Поскольку ядерные техно-

логии будут развиваться и дальше, возможность надежного контроля

ставится американскими военными специалистами под сомнение

510

Если намечаемые планы по реформированию и развитию вооружен-

ных сил оправдают самые оптимистичные ожидания, они одновременно

принесут с собой и определенные риски. Возможность побеждать про-

тивника с минимальными издержками будет превращать войну из край-

него средства в наиболее предпочтительный политический метод, что

способствует милитаризации внешней политики Вашингтона. Вторая

категория рисков связана с тем, что военное превосходство не является

абсолютной гарантией успеха в международной политике, что должны

учитывать практики от политики. Примером может послужить пробле-

ма предотвращения атак террористов. Третья опасность военного отры-

ва состоит в том, что США вынуждены будут все более полагаться на

свои силы, что может в перспективе привести к утрате союзников. С

другой стороны, вырастет и число врагов

511

. Подобная тенденция про-

явилась при подготовке и проведении военной операции США против

режима Саддама Хусейна в 2003 г., когда усилились антиамериканские

настроения не только в мусульманских, но и в западноевропейских

странах. Наконец, рост внешнеполитических обязательств способен

привести к эффекту «перенапряжения сил» и затем к ослаблению влия-

ния США в мире.

Теракт 11 сентября 2001 г. внес коррективы в программы военного

развития, которые стали включать обеспечение внутренней безопасно-

сти. В этой связи особое внимание уделяется защите информационных

сетей, ориентации вооруженных сил на упреждающие действия, повы-

шению качества разведки за счет улучшения межведомственного взаи-

модействия, сотрудничества со спецслужбами других стран и своевре-

менного определения важнейших целей. Стратегическое планирование

в традиционной военной сфере сосредотачивается на охвате широкого

на удалении нескольких метров. Можно хранить ядерные арсеналы и глубоко под зем-

лей, что также делает их малозаметными.

510

O’Hanlon M. Technological change and the future of warfare. P.162–163.

511

Binnendijk H. (ed.) Transforming America’s military. P.xxx–xxxi.

233

спектра возможных задач в любом регионе мира, а не на планах, привя-

занных к предполагаемым крупнейшим театрам военных действий. В

условиях малой предсказуемости угроз намечается отход от единого и

жестко контролируемого сверху плана реагирования на них, а также

отказ от ядерных сил как стержня, вокруг которого развиваются воору-

женные силы. Развитие вооруженных сил в XXI в. основано на широкой

кооперации с невоенным сектором промышленности. Предполагается

переориентация с долгосрочных планов военного строительства на

среднесрочные (6–10 лет)

. Таким путем будет достигаться необходи-

мый баланс между постоянной готовностью и освоением новой техни-

ки

512

Сказанное выше не означает, что на практике США будут вести

войну именно так, как задумано стратегами. Противник может не при-

нять «правила игры». В войне против Югославии в 1999 г. США до-

вольно быстро перешли от бомбардировки военных объектов к разру-

шению гражданских объектов и всей хозяйственной инфраструктуры

после того, как увидели, что сербы не собираются сдаваться по предло-

женному сценарию. Теракт 11 сентября 2001 г. способствовал обостре-

нию дискуссий об эффективных методах ведения современной войны.

С одной стороны, это стремление минимизировать использование воен-

ной силы, с другой, — необходимость превентивных ударов, включая

убийство политических лидеров

513

. Проблему выбора усугубляет тен-

денция к нестандартным способам ведения войны со стороны амери-

канских противников, не обладающих сравнительной военной мощью.

В ходе оккупации американскими войсками Ирака в 2003 г. про-

явился новый тип военного конфликта. США столкнулись с гибридом

партизанской и террористической войн. Американское командование не

в состоянии найти эффективные меры, чтобы остановить рост числа

нападений иракцев на оккупационные войска. Скорее всего, руково-

дство этими боевыми отрядами осуществлял не только Хусейн, поэтому

трудно говорить о едином фронте партизанской борьбы. Но кроме во-

енных нападений проводятся акции террора, в которых гибнут и амери-

канские солдаты, и иракское население. Теракты направлены уже не

столько на освобождение Ирака, сколько на превращение его в новый

Афганистан. Управление действиями террористов также не имеет цен-

512

Ibid. P.xx–xxi, 79.

513

Levite A., Sherwood–Randall E. Op. cit. P.90.

234

трализованного руководства, а ведется по так называемому сетевому

принципу. В таком случае ликвидация любого из очагов сопротивления

не приводит к победе, а дальнейшее увеличение оккупационной армии

вряд ли окажется по силам США

514

В операциях по борьбе с терроризмом и против политически неста-

бильных государств еще сложнее регламентировать масштаб использо-

вания военной силы и учесть политические последствия. Здесь от «иде-

альных» рецептов ведения войны остается мало: размывается различие

между мирными жителями и солдатами; нет места дипломатии; исчеза-

ют критерии пропорционального применения силы. Не случайно тради-

ционные военные действия стали играть относительно меньшую роль,

уступив место миротворчеству, принуждению к миру, специальным

операциям

515

Необходимость военной силы как инструмента политики государст-

ва неореалисты, вслед за Уолтсом, связывают с анархичной природой

существующей международной системы, что обусловлено целым рядом

условий. Прежде всего, каждое государство может рассчитывать только

на себя в защите национальных интересов, в собирании необходимых

ресурсов, в выборе союзников, которые могут быть лишь временными.

Как бы ни отличались конкретные условия, в общем случае важ-

нейшей задачей государства является обеспечение безопасности в

смысле физической защиты территории от военного нападения. Это ос-

тается первым условием сохранения суверенитета и обеспечения жиз-

недеятельности общества. В противном случае нет гарантии того, что

другие государства не будут претендовать на политические свободы и

благосостояние данного народа.

Кредо государственной политики на международной арене — по-

стоянное соревнование за поддержание своих позиций в конкуренции за

ресурсы и другие интересы, за достаточный уровень обороноспособно-

сти. Поскольку в условиях анархии между государствами существует

недоверие, они стоят перед необходимостью постоянной конкуренции.

Это приводит к тому, что они вынуждены жертвовать долгосрочными

интересами в угоду краткосрочным.

514

Мясников В. В Багдаде не спокойно, а будет еще хуже// Независимое военное

обозрение. 2003. №40. С.2.

515

Holsti K. The state, war, and the state of war. P.15; Kaldor M. New and old wars: or-

ganized violence in a global era. Stanford: Stanford University Press, 1999. P.7–9; de Wijk R.

The limits of military power// The Washington quarterly. 2002. Vol.25. №1. P.80–81.

235

Результаты политических действий трудно предвидеть, и они часто

не совпадают с намерениями участников событий. Все государства на-

ходятся в отношении взаимозависимости, то есть ни одно из них не

распоряжается полностью своей судьбой, так как состояние междуна-

родной системы зависит также от действий других государств.

В условиях анархии государства действуют по закону силы и не мо-

гут следовать моральным нормам, ибо нет верховной власти и закона.

Международные договоры соблюдаются лишь в той мере, в которой

они выгодны, и потому государство всегда может либо отказаться от

него, либо нарушить. «Ни одно государство не имеет юридического или

морального права на существование или процветание, единственное

«право» состоит в том, чтобы добиваться этого в меру своей силы». То

есть «право» сводится не к закону, а к свободе выбора средств для дос-

тижения цели

516

Говоря о роли военной силы в современных международных отно-

шениях, оппоненты неореализма указывают на то, что современное ци-

вилизованное и политически активное общество все менее склонно ми-

риться с военными издержками, что в условиях глобализации более ак-

туальными становятся невоенные методы влияния

517

. Согласно неореа-

лизму, международная структура все же должна рассматриваться сквозь

призму распределения силы. Сила — многовекторная составляющая, и

примет ли она военную или иную форму, не меняет существа политики.

В определенных условиях великим державам нет необходимости обес-

печивать свои интересы военной силой. Они достигаются иными сред-

ствами, которые работают настолько эффективно, насколько сильно

государство. «Пацифисты» ошибочно смешивают роль силы и практику

ее использования. Они указывают именно на последнюю как критерий в

рассуждениях об устаревании силовой политики.

В то же время военное превосходство не является панацеей. Воен-

ная сила есть лишь атрибут власти, а не синоним, и ее использование в

международных отношениях не равно установлению политического

контроля. Сила сама по себе способна лишь обеспечить удержание тер-

ритории. Но если государство–завоеватель не в состоянии установить

политическую власть, это не показатель его военной слабости, потому

516

Art R, Waltz K. Technology, strategy, and uses of force// Art R., Waltz K. (eds.)The use

of force: international politics and foreign policy. Second edition. New York, London: Univer-

sity Press of America, 1981. P.3–7.

517

McInnes C. Op. cit. P.34.

236

что одно дело победить, а другое — управлять

518

. С этой проблемой

столкнулись США, когда после быстрой военной победы над режимом

Саддама Хусейна им не удается найти адекватные политические реше-

ния. Это чревато утратой управляемости и погружением Ирака в хаос.

В связи с шоком от терактов 11 сентября 2001 г. война как продол-

жение политики другими средствами переживает «эпоху возрождения»

в практической политике США и на военно–доктринальном уровне.

Четко обозначившийся после этого события сдвиг в сторону односто-

ронней политики — «…кто не с нами, тот против нас», по выражению

президента Буша — имеет глубокие основания, связанные с претензией

на глобальное лидерство США после окончания холодной войны. Тер-

рористическая атака лишь ускорила политическую эволюцию в данном

направлении.

Наметилась и определенная утрата интереса США к НАТО как во-

енному инструменту

519

. Она связана с растущим разрывом в системах

вооружения, разведки и управления боем, которыми обладают США и

союзники по блоку. Эффективность подразделений НАТО даже в слу-

чае их прямого переподчинения Пентагону считается относительно не-

высокой. Необходимость коллективных решений внутри альянса все

более тяготит США

520

. Дальнейшая судьба НАТО связана со многими

вопросами, которые заслуживают специального изучения. Готовы ли

новые восточноевропейские и прибалтийские члены этой организация

безоговорочно защищать национальные интересы США и выделять

деньги на перевооружение? Как «неофиты» будут балансировать между

партнерами по Евросоюзу и США в случае возникновения разногласий

по линии НАТО? Будут ли западноевропейские члены альянса увеличи-

вать военные расходы в рамках НАТО или направят усилия на создание

собственной системы региональной безопасности? Можно предполо-

жить, что судьба НАТО будет зависеть от того, насколько США сумеют

быть таким лидером «большой семерки»

521

, который сумеет консолиди-

ровать интересы всех великих держав перед лицом остального мира.

518

Waltz K. Theory of international politics. P.183–193.

519

Это вовсе не исключает развитие и использование инфрструктуры альянса в ин-

тересах США в будущем.

520

Gnessoto N. Reacting to America// Survival. Winter 2002/2003. Vol.44. №4. P.99–

101.

521

Россия является номинальным восьмым членом сообщества и не имеет реально-

го влияния.

237

_______________________

Содержание важнейших категорий, которыми для политических на-

ук являются «сила», «ненасилие» и «власть», остается дискуссионным.

Между тем от их толкования зависят как общие теоретические построе-

ния, так и практически–политические рекомендации. Граница между

насилием и ненасилием на практике весьма подвижна, она определяется

в контексте конкретно–исторических обстоятельств. Для неореалистов

сила государства в широком смысле является одним из возможных спо-

собов осуществления власти. Применительно к государству она может

рассматриваться как атрибут власти, обобщенный потенциал (мощь),

приведенная в действие мощь с учетом результата или как итог систем-

ных взаимодействий многих государств. В качестве системного призна-

ка сила учитывается в виде ее распределения между государствами. Во-

енная сила определяется теорией не только исходя из имеющихся воо-

руженных сил, их структуры и выучки. Она зависит от потенциала го-

сударства в широком смысле и от способности политического руково-

дства эффективно и в нужные сроки преобразовать эти ресурсы в воен-

ную мощь.

Задача разложения силы на измеряемые компоненты, столь привле-

кательная для прикладных исследований, наталкивается на принципи-

альные трудности: асимметричный характер потенциалов государств,

отсутствие прямой зависимости между мощью и результатом силовых

действий, невозможность учесть идеальные факторы и интерпретиро-

вать все многообразие политических отношений в терминах силы. По-

этому многие неореалисты предпочитают считать силу обобщенной ха-

рактеристикой и часто сводят ее к мощи государства.

Сущность войны — силы в действии — не изменилась со времен

Клаузевица, несмотря на серьезные трансформации международной

системы, связанные с окончанием холодной войны, процессами глоба-

лизации и прогрессом в военном деле. Угроза глобальной войны снизи-

лась. Американские эксперты обращают основное внимание на войны

между наиболее развитыми странами и «периферией» и проблемы вме-

шательства в конфликты внутри «третьего мира».

Современная война означает планирование и управление боевыми

действиями в режиме реального времени, быстротечность боя, высокую

мобильность и взаимодействие войск, неограниченную глубину фронта,

разгром противника без сосредоточения сил и средств огневого пора-

238

жения в непосредственной близости от поля боя. Но война по–преж-

нему служит продолжением политики, а не ее заменителем. Поэтому

ошибочное политическое решение может поставить государство, име-

ющее подавляющее военное превосходство, перед выбором: поражение

или война на уничтожение — вместо столь привлекательной для поли-

тиков «управляемой» войны.

239

Глава 5

Три уровня анализа природы войны

В мировоззрении неореалистов важной составляющей остаются

представления «классического» периода. Конфликтность по–прежнему

выводится из свойств международной системы, государства и человека,

но концепции неореалистов отличает стремление преодолеть недостат-

ки классической модели за счет переосмысления базовых понятий и

развития новых методов исследования.

Как известно, реалистическая традиция опирается на учение о войне

Клаузевица. Он усматривал ее источник в социальных антагонизмах,

которые доходят до межгосударственных противоречий и не имеют ра-

ционального объяснения. Положение о конфликтности международной

системы, позаимствованное затем реалистами, у самого Клаузевица по-

лагается как неизбежная данность, выходящая за пределы строгого тео-

ретического анализа войны. В этом виден исторический отпечаток вре-

мени на его мировоззрение, наложенный эпохой революций, наполео-

новских войн, раздробленности и неопределенности судеб самой Гер-

мании. Именно поэтому основное внимание обращено в первую оче-

редь на военный аспект силы, а дипломатия и война, внешняя и внут-

ренняя политика выступают для немецкого мыслителя как едва ли раз-

деляемые сферы деятельности. Отсюда и его отказ теоретически объяс-

нять причины насилия.

Опираясь на труды предшественников, Ганс Моргентау перенес ра-

циональный анализ на политику как более общее явление, чем война

522

В изучении объективной природы конфликтов он следовал Томасу Гоб-

бсу, выделяя два существенных свойства человека и государства:

стремление к власти и конкуренцию за обладание необходимыми ре-

сурсами. В этом он видел универсальный, непреходящий закон полити-

ки

523

. Обоснованием такой точки зрения служили примеры из истории

человечества, полной войн.

Моргентау отмечал, что сила стала непреложным законом сущест-

вования международной системы. В современном виде она сложилась

после окончания Тридцатилетней войны (1648 г.), когда Европа состоя-

ла уже не из феодальных областей, управляемых семейством Габсбур-

522

Morgenthau H. Politics among nations. New York: Knopf, 1967. P.3, 5.

523

Ibid. P.27, 208.

240

гов, а из суверенных государств. Международные конфликты имеют

корни в столкновении интересов государств, обладающих неравной си-

лой. Государства не могут отказаться от вооруженной борьбы даже если

их лидеры решат, что война разорительна. «Вся история показывает,

что нации–государства, занимающие активную позицию в международ-

ной политике, постоянно готовятся, либо вовлечены, либо восстанавли-

ваются после организованного насилия в форме войны»

524

Помимо равновесия сил на международной арене, фактором ста-

бильности в рамках классического реализма считалась многополяр-

ность системы. Великие державы компенсируют возникающее неравен-

ство привлечением союзников. Несовпадение интересов множества не-

больших государств также способствует общей стабилизации. Послед-

нее суждение уподобляет политику взаимодействию разнонаправлен-

ных механических сил, что является неоправданным упрощением. Не

случайно классический реализм не объясняет, почему в случаях при-

мерного равенства государств в биполярной системе (Спарта против

Афин в Древней Греции, Иран против Ирака в новейшей истории), и в

многополярных системах с многочисленными альянсами (Первая миро-

вая война) все же происходили войны. Никак не поясняется и феномен

превентивных войн, которые начинались из боязни утерять могущество.

Неореалисты поставили вопрос о войне несколько по–иному. Идея

многоуровневого анализа международной политики позволяет говорить

про общие причины войны, которые проявляются на уровне системы в

целом, и более частные — на уровне государства и личности.

Системные причины войн

Кеннет Уолтс рассматривает международную систему не просто с

точки зрения его конфликтности, как это делал Моргентау, а берет в

качестве исходного пункта дихотомию «мир и война». Целью человече-

ства является мирная жизнь, поэтому вопрос к теории формулируется

так: чтобы найти пути к миру, нужно понять, в чем природа войны.

Следует отметить, что неореалисты традиционно обращают основ-

ное внимание на так называемые глобальные, или «большие войны»

(major war), между великими державами. Это связано с постулатом об

их решающей роли в международной политике. Глобальные войны от-

524

Ibid. P.42.