Конышев В.Н. Американский неореализм о природе войны: эволюция политической теории

Подождите немного. Документ загружается.

241

личаются масштабом, последствиями, потенциально неограниченными

средствами, которые привлекаются для ведения войны, огромными

людскими потерями, большой продолжительностью. В них принимает

участие гегемон и государство, бросившее вызов. Такие войны направ-

лены на разрушение экономики, политической системы и идеологии

противника, на переустройство мирового порядка

525

В книге «Человек, государство и война» Уолтс выделяет три спосо-

ба изучения источников войн, называя их уровнями анализа. Корни

войны, как и всякого зла, следует искать в самом человеке. Это соответ-

ствует первому уровню анализа. Второй уровень возникает из того фак-

та, что человек существует в обществе, с которым он взаимодействует,

а потому вынужден с ним считаться. В свою очередь, общество в лице

государства тоже учитывает интересы своих граждан. Совокупность

государств можно рассматривать как систему более высокого порядка.

Так возникает третий уровень анализа. Здесь играют свою и роль от-

дельное государство, и система в целом. Уолтс считает, что природа

насилия связана не с одним, а со всеми тремя уровнями. Но в после-

дующих работах он рассматривает проблему войны лишь в свете струк-

турной теории, то есть как общее явление международной политики,

соответствующее системному уровню анализа.

Идея многоуровневого анализа политики оказала большое влияние

на всех сторонников неореализма, хотя и породила споры о количестве

и содержании уровней. Уровни позволяют иерархически упорядочить

множество факторов, влияющих на международную политику, а также

учесть взаимодействие причинных связей разных уровней. В неореа-

лизме пока не сформировалось другого столь же популярного принципа

комплексного анализа. Поэтому есть смысл рассматривать концепции

неореализма о природе войны, следуя уровням Уолтса.

Вопрос о природе войны Кеннет Уолтс делит на два: каковы ее кон-

кретные и системные причины. Его теория уделяет основное внимание

войне как общему, повторяющемуся феномену в истории человечества.

«Центральный вопрос структурной теории — как изменения [междуна-

525

Gilpin R. War and change in world politics. New York: Cambridge University Press,

1981. P.199–200; Modelski G. Long cycles in world politics. Seattle: University of Washing-

ton Press, 1987. P.36–37; Levy J. War in the modern great power system, 1495–1975. Lexing-

ton: University Press of Kentucky, 1983. P.3–4; Copeland D. The origins of major war. Ithaca,

London: Cornell University Press, 2000. P.3.

242

родной] системы влияют на ожидаемую частоту войн»

526

. Причины

конкретной войны должны изучаться как на уровне структуры, так и на

уровне взаимодействия государств. Последнее предполагает привлече-

ние особенностей данного конфликта: исторической ситуации, свойств

участников конфликта и двусторонних отношений государств.

С точки зрения структурной теории, распределение силы между ве-

ликими державами является основным регулятором международных

отношений, будь то состояние мира или войны. Именно оно определило

особенности отношений США и СССР и послужило первопричиной

холодной войны. Политику двух сверхдержав нужно рассматривать не

саму по себе, а с учетом баланса сил в международной системе. Вопрос

о том, какая из двух стран виновата в развязывании холодной войны,

оказывается некорректным. Правильная постановка проблемы — что

привело к холодной войне. В биполярном мире, который сложился по-

сле разгрома гитлеровской Германии, две великие державы имели кон-

фликтующие интересы и амбиции, а потому были обречены на недове-

рие друг другу, взаимные опасения, приписывание противнику агрес-

сивных намерений даже в случае принятия мер оборонительного харак-

тера. Кризисные ситуации вызывали обоюдное сопротивление любым

попыткам оппонента изменить соотношение сил. Активизация комму-

нистов в Греции спровоцировала доктрину Трумэна, а усиление влия-

ния СССР в Восточной Европе — план Маршалла и создание НАТО. В

ответ был создан Варшавский договор.

Основная структурная причина войн лежит в нарушении баланса

сил на международной арене. Сила государства, не имеющего соперни-

ка, всегда несет потенциальную опасность для остальных, причем это

не зависит от намерений политиков

527

. В таком положении в конце

XX в. оказались США, которые могут считать, что в качестве лидера

однополярного мира они проводят внешнюю политику в интересах ми-

ра и справедливости. Но эти действия необязательно совпадают с инте-

ресами других государств, в том числе союзников. Так превосходящая

сила провоцирует недовольство других государств и стремление вос-

становить баланс.

526

Waltz K. The origins of war in neorealist theory. P.92.

527

В качестве иллюстрации Уолтс приводит слова премьера Канады Пьера Трюдо в

ответ на вопрос, каково быть соседом США: «Это почти так же, как спать со слоном. Не

важно, насколько дружественно или раздражено это животное… оно влияет каждым

невольным движением и даже ворчанием».

243

Отсутствие серьезных угроз безопасности делает более свободным

выбор средств в международной политике, которая попадает в зависи-

мость от самых разных факторов. Силовое вмешательство США в Бос-

нийский кризис в 1994 г. произошло под влиянием внутриполитической

конъюнктуры, когда кандидат в президенты Боб Доул использовал тему

Боснии в предвыборной борьбе. США не раз применяли военную силу

против стран «третьего мира» для принудительного установления де-

мократии.

Баланс сил рано или поздно объективно восстанавливается, так как

новые сверхдержавы занимают свое место в международной системе.

Уолтс отмечает, что после окончания холодной войны он складывается

в Азии

528

, где США держат такое же количество вооруженных сил,

сколько в Европе. Экономическое развитие Японии уже поставило ее в

разряд регионального и глобального лидера. Для статуса сверхдержавы

ей не хватает военной мощи. Она по–прежнему опирается на гарантии

безопасности, предоставляемые США и сдержанно относится к идее

развития собственных вооруженных сил и ядерного потенциала. Тем не

менее, Япония вынуждена продвигаться по этому пути под влиянием,

по крайней мере, двух факторов. Во–первых, глобальные экономичес-

кие и политические интересы требуют адекватных инструментов для их

обеспечения. Во–вторых, угрозу интересам Японии создают быстрые

темпы экономического роста Китая, потенциальной сверхдержавы. Ки-

тай модернизирует вооруженных силы, включая ядерный потенциал, и

уже способен поразить баллистическими ракетами территорию США.

В теории Уолтса война как общее явление является непременным

атрибутом международной политики до тех пор, пока в ней действуют

суверенные государства и анархия остается ее основным принципом.

Возможен ли мир, построенный не по концепции баланса сил? По мне-

нию Уолтса, баланс на иных принципах возможен, если есть эффектив-

ная супранациональная власть. Но это не что иное, как идея мирового

правительства, которую он считает утопичной

529

. Пока не найдены бо-

лее действенные механизмы согласования интересов, политика суве-

ренных государств в условиях анархии предполагает борьбу за нацио-

нальные интересы.

528

Ibid. P.32.

529

Waltz K. Man, the state and war. P. 238.

244

Полярность международной системы, которая зависит от числа ве-

ликих держав

530

, тоже связана с проблемой войны. Тот или иной вид

полярности системы формируется как следствие перераспределения

силы. С окончанием холодной войны исчезли четко очерченные грани-

цы влияния. Исчезло ожидание адекватного ответа в случае серьезного

нарушения баланса сил одной из супердержав. Для переходного перио-

да характерно отсутствие устойчивой структуры, что само по себе про-

воцирует силовую политику.

Переход к постбиполярному миру сопровождался рядом важных со-

бытий. Распались Советский Союз и содружество стран социализма.

Последние стали искать партнерства с бывшими врагами. Возник опре-

деленный вакуум власти на международной арене. США остались в

статусе единственной глобальной державы, способной влиять на собы-

тия в любом регионе мира с помощью политических, экономических и

военных средств. Одновременно наблюдается процесс глобализации

экономических отношений в мире и бурный экономический рост в

Азии. Ввоз товаров в США из стран этого региона только с 1975 по

1995 гг. возрос с 25 до 280 млрд. долл. и составил 40% всего импорта, а

экспорт с 30 до 150 млрд. долл., что покрывает 30% американского экс-

порта

531

. Благодаря смещению центров мирового развития ожидается,

что в течение ближайших десятилетий отношения между ведущими

странами приобретут особый динамизм, связанный с ростом неопреде-

ленности. Как считают эксперты РЭНД–корпорэйшн, они могут иметь

тенденцию развития как в сторону консолидации, так и по линии уси-

ления противоречий

532

После краха коммунистической идеологии государства стали разли-

чаться в основном уровнем экономического развития. Это позволяет

говорить об изменении характера межгосударственных противоречий.

Активизация малых государств, освобожденных от политической опе-

ки, нарушает сложившуюся иерархию, прежде всего в области эконо-

мических отношений. Устранение прежнего давления со стороны вели-

ких держав пробудило старые конфликты между развивающимися

530

Если в международной системе образовались две коалиции, это необязательно

означает биполярность. По Уолтсу, полярность как структурный признак определяется

только количеством великих держав.

531

Khalizad Z., Lesser I. (eds.) Sources of conflict in the 21–th century: regional futures

and U.S. strategy. MR897–AF. Santa Monica: RAND, 1998. P.12–13.

532

Ibid. P.14–15.

245

странами. На международной арене сталкиваются отдельные государ-

ства и многочисленные пересекающиеся (по членству государств) аль-

янсы, в основе которых этническая, религиозная, экономическая, идео-

логическая и иная общность. Причем альянсы могут не совпадать с на-

циональными границами государств

533

. Примером может служить дея-

тельность исламских фундаменталистов.

Между американскими учеными нет единого мнения, считать ли со-

временную систему многополярной или однополярной. Уолтс утвер-

ждает, что с окончанием холодной войны международная система на

короткий срок стала однополярной. В свете структурного подхода од-

нополярность — явление временное из–за неравномерного распределе-

ния силы. В перспективе, которая оценивается в 10–20 лет

534

(примерно

к 2015 г.), следует ожидать перехода к многополярной системе как бо-

лее сбалансированной и менее склонной к насилию. Новыми претен-

дентами на лидерство Уолтс и его последователи считают Японию, за-

тем Германию, Китай, Евросоюз и Россию, в случае ее экономического

возрождения

535

. Неустойчивость нынешнего однополярного устройства

связана с тем, что государство–лидер, в данном случае США, тратит

слишком большие усилия за рубежом, ослабляя себя в долгосрочной

перспективе. Но даже в случае умеренной политики лидера более сла-

бые государства все равно никогда не будут уверены, изменится ли «на-

строение» у гегемона. Основной аргумент Уолтса — судьба империй в

истории человечества

536

533

Sullivan M. Power in contemporary international politics. Columbia: University of

South Carolina Press, 1990. P.78–81; Brown S. The causes and prevention of war. New York:

St.Martin’s Press, 1994. P.234–235.

534

Waltz K. The emerging structure of international politics// International security. 1993.

Vol.18. №2. P.50.

535

Waltz K. The emerging structure of international politics. P. 55; Mearsheimer J. Back

to the future: instability in Europe after the cold war// International security. Summer 1990.

Vol.15. №1. P.173–176, 190; Layne Ch. The unipolar illusion: why new great powers will

rise// International security. Spring 1993. Vol.17. №4. P.49, 51.

536

Waltz K. Structural realism after the cold war. P.28. Аргумент об ослаблении лидера

из–за чрезмерных усилий за пределами своих границ представляется не таким уж одно-

значным. Он имеет гораздо больший вес в отношении к индустриальному и некоторым

более ранним этапам развития государств. Информационные общества современного

типа, к которым относятся и США, с необходимостью ориентированы на активные дей-

ствия в планетарном масштабе: навязывание другим странам выгодных для США моде-

лей экономического развития, вывоз за рубеж некоторых видов производств и техноло-

гий (ресурсоемких, устаревающих, вредных), использование местной рабочей силы и

246

Оценивая возможные конфигурации международной структуры, он

отмечает, что, вопреки бытовавшему прежде мнению, биполярная

структура более стабильна, чем многополярная. Стабильность сохраня-

ется благодаря анархичной организации международной системы и по-

стоянному количеству великих держав, определяющих судьбы мира.

Во–первых, в биполярном мире достигнутое равновесие могут поколе-

бать лишь внутриполитические проблемы, но не третье государство.

Даже если оно попытается играть более значительную роль, две вели-

кие державы легко могут вернуть мир к биполярности. Противники

четко определены, что снижает риск политических ошибок. Во–вторых,

две супердержавы не могут уклониться от ответственности за поддер-

жание общей стабильности, а это сдерживает любого потенциального

агрессора. В–третьих, в биполярной системе великие державы рассчи-

тывают главным образом на собственную экономическую и военную

мощь, а не на помощь союзников. При многополярности государства в

военном отношении государства зависят от партнеров и вынуждены

вступать в альянсы, беря на себя обязательства, которые могут втянуть

их в конфликт, не имеющий непосредственного отношения к собствен-

ным интересам. Сложность союзнических отношений и более высокая

степень экономической взаимозависимости повышают политические

риски. Поэтому при многополярности риск войны гораздо выше.

В рассуждениях Уолтс опирается на модель советско–американских

отношений, сложившуюся после Второй мировой войны, когда против-

ники обладали примерно равной военной мощью. Последовательная

потеря Китая Соединенными Штатами и Советским Союзом не сказа-

лась значительно на балансе сил, так же как и выход Франции из воен-

ных структур НАТО. В биполярном мире противники хорошо известны

и понятны, так что даже распространение ядерного оружия может ока-

заться дополнительным стабилизирующим фактором. Лидерам двух

альянсов проще выстраивать стратегию, защищая главным образом

свои интересы. Ни США, ни СССР особенно не заботились об одобре-

ресурсов, создание и удержание контроля над глобальными коммуникациями и инфор-

мационной инфраструктурой. В результате интеграция происходит все более не в ре-

зультате захвата территории или насильственного политического подчинения госу-

дарств, а за счет различных форм влияния и взаимной экономической выгоды. В такой

ситуации гораздо большую выгоду получают государства–лидеры. Он они могут сде-

лать сотрудничество в какой–то мере привлекательным для зависимых стран, используя

их существенное отставание в социально–экономическом развитии.

247

нии своей политики со стороны менее влиятельных союзников. Любой

провал мог быть превращен в победу противостоящего блока, что за-

ставляло быстро реагировать на неожиданные события, компенсируя

нежелательные изменения.

Если число великих держав больше двух, то непредсказуемость от-

ношений выше. В условиях взаимозависимости многочисленные альян-

сы становятся менее определенными по своей направленности. В силу

несовпадения интересов у политиков меньше свободы в принятии ре-

шений, гораздо труднее достигается компромисс по этническим вопро-

сам, по разделению сфер влияния, сложнее определить систему угроз и

жизненно важные интересы альянса в целом. В итоге реакция на кризи-

сы становится замедленной и менее последовательной

537

Среди тех ученых, кто наиболее близок Уолтсу, выделяются не-

сколько точек зрения на системные причины войн. Структурный реа-

лизм Уолтса сохранял серьезное влияние в начале 1990-х гг., хотя порой

оно проявлялось в довольно неожиданной форме. К примеру, перерас-

пределение сил в Европе после окончания холодной войны, как писал

Джон Миршаймер накануне развала СССР, чревато возвратом к много-

полярному миру и повысит риск войны в Европе на почве этнических

конфликтов. Следуя буквально рассуждениям Уолтса об эффекте сдер-

живания ядерных арсеналов в советско–американском противостоянии,

он даже высказался в пользу контролируемого распространения ядерно-

го оружия в Европе вместо последовательного разоружения. США не

должны были отказываться от военного присутствия в Европе, даже

если СССР уйдет оттуда. Таким парадоксальным образом предотвра-

щение войны в Европе связывалось с продолжением конфронтации в

духе холодной войны

538

. Прямая экстраполяция тезиса Уолтса на пост-

биполярный период представляется малооправданной.

Согласно более умеренной точке зрения, Европа должна была ос-

таться мирной после ухода советских войск. Стефен ван Эвера на при-

мере той же Европы доказывал, что переход к многополярности не обя-

зательно должен сопровождаться нарастанием конфронтации. Соглаша-

ясь с тезисами Уолтса об устойчивости биполярной структуры, он уточ-

нил, что некоторые факторы на самом деле имеют неопределенное

537

Waltz K. Theory of international politics. P.161–176; См. также: Waltz K. The spread

of nuclear weapons: more may be better// Adelphi papers. №171. London: International Insti-

tute for Strategic Studies, 1981.

538

Mearsheimer J. Op. cit.

248

влияние на проблему войны. В частности, тезис об относительно боль-

шем риске войны в многополярной системе явно преувеличен. Ведь

члены политического или военного альянса могут отказаться от соблю-

дения обязательств, если посчитают, что нападение обойдется значи-

тельно дороже, чем оборона. Более того, они могут предпринять совме-

стные действия для сдерживания агрессии потенциального агрессора. С

другой стороны, в биполярном мире супердержава тоже не может дей-

ствовать без оглядки на союзников. Нежелание членов НАТО участво-

вать в прямом военном конфликте с СССР в определенной мере сдер-

живало США в 1950-е гг. от превентивных ударов по советской терри-

тории, от эскалации войны в Корее, от применения ядерного оружия

против Китая во время тайваньского кризиса. Поэтому в смысле безо-

пасности многополярная структура незначительно отличается от бипо-

лярной

539

В конце 1990-х гг. среди американских экспертов больший вес

приобрели умеренные оценки. Они связаны с осознанием уязвимости

США, а также с эволюцией международной структуры в сторону мно-

гополярности, которая сопровождается постепенным сужением круга

внешнеполитических задач США. Хотя в ближайшее время трудно

ожидать проявления политики баланса сил в отношении США, другие

государства могут косвенно препятствовать американским инициати-

вам. Недолговечность однополярности объясняется не только асиммет-

ричным распределением силы, что делает структуру неустойчивой, но и

сомнениями, что США смогут реализовать свое превосходство в виде

системы институтов, которые бы обеспечили устойчивый мировой по-

рядок. Тенденция к многополярности способна обострить прежде всего

региональные противоречия

540

. Потенциал нестабильности склады-

вается вокруг Азиатско–тихоокеанского региона: быстрое развитие Ки-

тая плюс неразрешенность противоречий с Тайванем, напряженная си-

539

van Evera S. Primed for peace: Europe after the cold war// Lynn–Jones S., Miller S.

(eds.) The cold war and after: prospects for peace. Cambridge: MIT Press, 1993. P.224–226.

540

Layne C. The unipolar illusion: why new great powers rise// Brown M., Lynn–Jones S.

(eds.) The perils of anarchy: contemporary realism and international security. Cambridge:

MIT Press, 1995. P.132–133; Kupchan Ch. Hollow hegemony or stable multipolarity? // Iken-

berry G. (ed.) America unrivaled: future of the balance of power. Ithaca, London: Cornell

University Press, 2002. P.68–69, 96–97; Walt S. Keeping the world «off–balance»: self–

restrain and U.S. foreign policy// Ikenberry G. (ed.) America unrivaled. P.128–129;

Mastaduno M. Incomplete hegemony and security order in the Asia–Pacific// Ikenberry G.

(ed.) America unrivaled. P.181–184, 196–201.

249

туация между двумя Кореями и Японией, достаточно сильные регио-

нальные позиции Японии, противоречия между Индией и Пакистаном.

Развивая по–своему «линию Уолтса», ряд ученых предложили раз-

личные варианты количественных мер, связывающих войну с перерас-

пределением силы в международной структуре. Например, ранговая

методика говорит о том, что поведение государства соответствует мес-

ту, которое оно занимает в международной иерархии, ранжированной

по сумме нескольких критериев. Ведущие державы, находящиеся на

вершине по всем параметрам, не испытывают проблем и потому не

склонны к насилию. Страны второго эшелона, которые слабее во мно-

гих отношениях, не проявляют заметного недовольства. Источником

насилия являются государства, у которых отдельные параметры разви-

тия находятся в несбалансированном состоянии. Например, военная

мощь не соответствует экономической (СССР и Россия), или экономи-

ческий статус — военному и политическому (Япония). И дело не в том,

что они опасаются агрессии, а в неудовлетворенности своим положени-

ем в международной иерархии. Отсюда следует общий вывод: чем

больше показатель средней несбалансированности структуры, тем выше

вероятность войны.

Все чаще перераспределение силы трактуется не как объективно

складывающееся отношение, но и как результат активных действий

субъектов политики. Например, крупнейшие государства склонны

включать в сферу своего влияния третьи страны для создания военных

блоков. В результате относительного падения своего влияния великая

держава может прибегнуть к перераспределению силы в свою пользу

путем насилия

541

В развитие идей Уолтса предлагаются более сложные концепции о

зависимости между конфигурациями баланса сил и различными типами

войн. Как пишет Микаэл Салливан, если в однополярном мире наибо-

лее вероятны войны по типу полицейских операций, то в биполярном

— небольшие войны между малыми государствами на границе гло-

бального противостояния супердержав. Ослабление лидеров при рас-

тущей тенденции многополярности, когда уже не удается поддерживать

прежний порядок, провоцирует националистические войны. Частично

541

Sullivan M. Power in contemporary international politics. P.91–94.

250

их эскалация является следствием военных операций прошлого, кото-

рые создали определенные проблемы малым государствам

542

Концепция Сейома Брауна

543

дает подобную картину зависимости.

Он вводит два системных параметра — число полюсов в международ-

ной системе и сплоченность государств внутри полюсов (коалиций го-

сударств). От них зависит вероятность войны и ее пространственная

локализация. Таблица 8 дает представление о модели Брауна. Римские

цифры условно отражают вероятность войны (чем больше величина,

тем больше вероятность), арабские — локализацию, то есть вероятность

вовлечения в нее многих государств международной системы.

ТАБЛИЦА 8. Полярность мира и вероятность войны

Количество по-

люсов в между-

народной сис-

теме

Устойчивые связи внутри

полюса (сплоченность)*

Малоустойчивые

связи внутри полюса

Однополярная I (1) IV (1)

Биполярная I (5) III (4)

Многополярная II (2) IV (3)

Нет полюсов V (1)

*С.Браун имеет в виду прочность связей государств с государством–лидером в

рамках коалиции, своего рода сплоченность. Связи осуществляются через меж-

государственные отношения, участие неправительственных организаций, поли-

тических движений, корпораций, этнических общин и т.д.

Браун выдвигает шесть гипотез, которые объясняют возникновение

войн при различных конфигурациях международной системы (или от-

дельного региона). Первая из них говорит о том, что однополярные сис-

темы с устойчивыми связями наименее склонны к войнам и способны

малыми усилиями прекратить эти конфликты. Однако в современном

мире такие системы нестабильны из–за борьбы подчиненных народов

за автономию. Если в древности подобные примеры представляют со-

бой Египетское, Шумерское и Персидское царства, Рим времен Юлия

542

Ibid. P.85–86.

543

Brown S. The causes and prevention of war. P.70–74.