Кузьмин Л.С. Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

Подождите немного. Документ загружается.

271Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции

реформы было более 2500 крупных, средних и мелких монастырей в Ти-

бете. После демократической реформы правительство оставило существо-

вать только 70 монастырей или около того. Это уменьшение более чем на

97%. Поскольку в большинстве монастырей люди больше не жили, не ста-

ло никого, кто бы присматривал за дацанами и другими религиозными по-

стройками и кельями монахов. Имели место великое разрушение и порча

людьми и другим образом, сохранность уменьшилась, наступил упадок или

полное разрушение. Во всем Тибете в прошлом было около 110 тыс. мона-

хов и монахинь. Из них примерно 10 тыс. бежали за границу, осталось око-

ло 100 тыс. После завершения демократической реформы число монахов и

монахинь в монастырях было около 7 тыс. чел., что представляет снижение

на 93%. Что касается качества монахов и монахинь, живущих в монасты-

рях, за исключением таковых в монастыре Ташилунпо, которое несколько

лучше, — качество монахов и монахинь в оставшихся монастырях очень

низкое. <...> Монастыри уже потеряли свою функцию и значение как ре-

лигиозные организации».

Возвращение монахов в мир понималось как реализация свободы ве-

роисповедания. Предполагалось, что подавляющее большинство монахов

стали таковыми против своей воли.

Монахов заставляли это повторять

иностранцам и добавлять, что они добровольно уходят из монастырей в

крестьяне, а люди «чаще обращаются за помощью в партийные и государ-

ственные организации, чем к богу. Но от этого они только выигрывают».

Это повторяют и современные левые: «Монахи, которых детьми приписали

к религиозным орденам, теперь были свободны отказаться от монашеской

жизни, что тысячи и сделали, особенно молодые. Оставшееся духовенство

жило на умеренные правительственные стипендии и дополнительный

доход с молитв, свадеб и похорон».

А в действительности десятки тысяч

изгнанных монахов не могли найти работу, увеличив число бедняков и

нищих.

Методы сокращения духовенства были следующие.

«Когда любыми

возможными способами в мирское сословие переводили монахов и мо-

нахинь, для так называемых “изучения” и “мобилизации”, в каждом мо-

настыре их в первую очередь собирали в большом молельном зале или в

большой комнате. Их тщательно контролировали, интенсивно обучали и

насильно мобилизовали на то, чтобы критиковать друг друга круглыми сут-

ками, и поднимали большую волну жесткой борьбы. К тем, кто публично

демонстрировал свою религиозную веру, приклеивали всевозможные яр-

лыки, включая “суеверный элемент”, “не любящий революцию”, против

Богословский, 1976, с. 272.

Домогацких, 1962, с. 14.

Parenti M. Friendly feudalism...

Богословский и др., 1975.

Panchen Lama, 1997, p.49–50.

272 С.Л. Кузьмин. Скрытый Тибет

них начинались нетерпимые и необъяснимые атаки и борьба. С другой сто-

роны, если монахов спрашивали, хотят ли они вернуться к мирской жизни,

а они отвечали, что хотят остаться монахами, — им говорили: “Вы так и не

обучились, вы не отбросили свои суеверия”. Против них начинали энер-

гичную борьбу, многие попадали под надзор или в заключение.

При таких обстоятельствах, даже если вы сделаны из железа, невоз-

можно просить, чтобы вас оставили монахом. Таким образом, 60–70-летние

монахи тоже просились вернуться к мирской жизни и своим семьям. Эти

люди уже не могли вновь создать семью, но не могли и участвовать в про-

изводстве. Они не хотели покидать монастырь, в котором провели первую

часть своей жизни. Это знали все. Тот факт, что у этих людей не было аль-

тернативы, кроме возвращения домой, достаточен, чтобы понять серьез-

ную проблему — они больше не могли жить в монастырях.

В некоторых монастырях рабочие бригады составляли списки мона-

хов, принуждали возвращаться к своим семьям и мирской жизни. Была и

еще бόльшая крайность: они заходили столь далеко, что выстраивали мона-

хов с одной стороны, монахинь и мирских женщин — с другой и заставляли

выбрать себе кого-нибудь с противоположной стороны. Это, практически,

невозможно понять и объяснить в контексте гражданского права выбора

брачного партнера мужчинами и женщинами. Это право, которое никто не

может нарушить и которое охраняется нашим законом.

В маленьких буддийских монастырях и кельях отшельников, глубоко

в горах, было много благочестивых адептов, которые провели всю жизнь

в практике и медитации, строго следуя своей религии. Они считают все

в обычном мире ядовитым и смотрят на этот мир пессимистически. По-

скольку дело революции — тоже нечто из обычного мира, очень немногие

из них стали ее приветствовать и проявили энтузиазм. Это не только не

удивительно, но возможно и нормально. Однако кадры сочли это осно-

вой неисправимого, упрямого и реакционного мышления. Они поместили

многих из адептов этого типа под надзор или в тюрьмы. Они повели тя-

желые атаки против чистых и святых последователей, которые вели себя

согласно своей религии».

Под лозунгом «Мы должны избавиться от суеверий» ответственные

работники составляли списки обрядов, подлежавших ликвидации. «Они

постоянно поощряли действия монахов и монахинь, которые противо-

речат их религиозному учению, и требовали от них таких действий. Они

требовали их участия в плохих вещах, когда отбрасывается хорошее, а де-

лается плохое. Те, кто принимал в этом участие, могли достичь славного

титула “прогрессивных”, или “активистов”, и получить особую заботу. Это

превращало монастыри, где долгое время накапливались религиозные за-

слуги, в места, где вершится зло».

Все это, как отмечал Панчен-лама, было

Panchen Lama, 1997, p.54–55.

273Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции

грубым нарушением китайских законов и политики, которую деклариро-

вала КПК.

В марте 1960 г. китайцы провели рейд по придорожным храмам в об-

ласти Ничунгри. Они выбросили все фигуры из глины и камня, свалили

крыши и забрали деревянные балки.

Все глиняные изображения разлома-

ли на куски, из которых сделали кирпичи для постройки туалетов. Полно-

стью разрушили большой храм Гьяпун Танг в Лхасе, глиняные скульптуры

сломали, обломки рассыпали по окрестным дорогам. В 1960 г. была уни-

чтожена самая большая ступа в Тибете (высотой около 37 м) — Великая

ступа Тысячи изображений Будды Майтреи (Джампалинг Кумбум) в девять

уровней, в нижней части долины Дрананг, построенная в 1401–1472 гг. На

каждом ее этаже были храмы. В храме 1-го этажа находилось огромное изо-

бражение Майтреи. В монастыре Джампалинг поломали все здания.

Однако важнее было заставить сам народ ломать свои святыни. Ча-

стью зомбированные, частью запуганные, бывшие «крепостные» собира-

лись перед воротами монастырей на митинги, затем входили и приступали

к разрушению. Подходящие стройматериалы разбирали на строительство

зданий и дорог.

Часть деревянных деталей растаскивали на дрова. Тех,

кто не участвовал в разрушении, объявляли «суеверными», «нереформи-

рованными» и т.п. С ними «боролись». Помимо простого разрушения,

разворовывания и использования на утильсырье, коммунисты и зомбиро-

ванные ими люди превращали святыни в объект издевательств. Китайцы

откалывали головы от статуй Будды и заставляли арестованных тибетцев

носить их в качестве бадей на спине, подложив под них тханки.

Большие

тханки, висевшие на стенах в обрамлении из ткани, резали на части и рас-

пределяли среди бедняков (которые в большинстве продолжали их считать

священными).

Толстую бумагу из священных книг китайцы использовали

на стельки. Деревянные доски с гравировкой, использовавшиеся как пере-

плеты для ксилографов, пускали на стулья и половицы. Религиозные одеж-

ды раздали «культурным труппам».

Панчен-лама писал:

«Для искоренения буддийских статуй, буддий-

ских писаний и буддийских ступ некоторые наши ханьские кадры разра-

ботали план, сделав исключение для очень небольшого числа монастырей,

включая четыре великих монастыря, которые находились под охраной. Для

других монастырей Тибета — в небольших деревнях, маленьких городах и

городах в обширных земледельческих и скотоводческих областях — они

мобилизовали наши тибетские кадры и некоторых людей из активистов,

не понимавших смысла исполнения этого плана. Они узурпировали имя

Tibet Under Chinese, 1976, p.56.

Ely M. The true story...

Puntshok, 1998, p.22–26.

Smith, 2008.

Panchen Lama, 1997, p.50–51.

274 С.Л. Кузьмин. Скрытый Тибет

масс и, “надев маску на лицо” масс, пустили великий поток волн для уни-

чтожения статуй Будды, буддийских писаний и ступ. Они сожгли несмет-

ное число статуй Будды, буддийских писаний и ступ, бросали их в воду, на

землю, ломали и расплавляли их. Они безрассудно провели дикое и стре-

мительное разрушение монастырей, буддийских часовен, стен с “мани” и

ступ, украли много украшений со статуй Будды и драгоценных вещей из

буддийских ступ.

Поскольку правительственные закупочные органы не старались про-

водить различий, закупая цветные металлы, они закупили много статуй

Будды, ступ и сосудов для подношений, сделанных из цветных металлов,

и выказали стремление поощрять разрушение этих вещей. В результате

некоторые деревни и монастыри выглядели не как результат обдуманных

действий человека, а скорее как случайно разрушенные бомбардировкой

во время войны, на что невыносимо смотреть. Далее, они без разбора ата-

ковали религию, используя тексты “Трипитаки” как материал для удобре-

ний, особенно же использовали изображения Будды и буддийские сутры

для изготовления обуви. Это было совершенно бессмысленно. Поскольку

они делали много такого, что вряд ли стал бы делать даже лунатик, люди

всех слоев были крайне смущены, шокированы и пришли в уныние. Они

кричали со слезами на глазах: “Наша местность превращена в темную мест-

ность” и т.п. Трудно представить и описать тибетские буддийские статуи,

писания и ступы, разрушенные таким образом, но некоторые люди до сих

пор говорят, что “широкие массы рабочего народа стали сознательными,

поэтому они были уничтожены”. Это полнейший нонсенс, который про-

исходит от полного непонимания современного положения в Тибете».

Уничтожение религиозных построек проводилось по следующей

схеме.

Специальные команды китайских минералогов посещали их, чтобы

определить и изъять все драгоценные камни. Потом являлись металлурги

с той же целью, после чего все ценное вывозилось на армейских грузови-

ках. Стены взрывали, все деревянные балки и опоры увозили. Глиняные

скульптуры разрушали в надежде найти в них драгоценные камни. Остав-

шиеся куски дерева и камней убирали. Сотни тонн ценных религиозных

статуй, тханка, изделий из металла и других сокровищ были вывезены из

Тибета. Есть ряд сообщений о конвоях грузовиков, увозивших в Китай ме-

таллические предметы из монастырей Тибета.

Вначале грузовики везли

небольшие статуи из золота и серебра, позже — крупные статуи, которые

были распилены и предназначались на переплавку. Это разграбление про-

должалось и в период Культурной революции до 1970-х гг. и называлось

«перераспределением богатства в период демократической реформы». Мао

Цзэдуна надлежало считать «живым Буддой», а его идеи — новой религией.

Тибет: правда, 1993.

Tibet Under Chinese, 1976, p.80; Smith, 2008, p.116; Smith W. Congressional panel...

275Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции

В начале 1960-х гг. портреты Мао Цзэдуна, Лю Шаоци, Чжоу Эньлая вы-

ставляли в уцелевших храмах рядом с иконами-тханка.

Религиозная жизнь была в основном разрушена. Панчен-лама писал

«Что до нынешней ситуации после демократической реформы с теми мо-

настырями, где есть монахи, то большинство религиозных собраний, со-

браний и церемоний в честь определенных событий в основном прекраще-

но, больше не происходит собраний и дебатов по священным писаниям.

В связи с этим, в основном нет дебатов по внешним и внутренним рели-

гиозным теориям, нет учений и начитывания писаний, нет разъяснений и

учений заповедей, нет переписывания писаний, нет ритуалов освящения

льющейся водой, нет самосовершенствования и медитации, нет приготов-

ления подношений для алтаря, нет церемоний огненного подношения, нет

десяти предварительных церемоний, нет двадцати пяти собраний благово-

ний, нет освобождения от желаний через подношения божеству, нет прак-

тик пения и духовных танцев, нет изгнания злых духов и другой нормаль-

ной религиозной деятельности».

Уничтожая религию, коммунисты уделяли внимание личной жизни

тибетцев. «Люди вынуждены спускать молитвенные флаги с крыш своих

домов, им теперь неудобно носить защитные талисманы и освященные

шнуры, они вынуждены прятать статуи Будды, буддийские писания и сту-

пы, которые они почитают дома. Им не дают читать писания или накапли-

вать заслуги публично. Им не дают возжигать можжевельник для почита-

ния Будды. Неудобно или невозможно почитать или делать подношения

святым местам и известным статуям Будды и ступам, вращать молитвенные

колеса, делать подношения хорошим монахам, подавать бедным и совер-

шать другие практики, накапливающие [религиозные] заслуги. Например,

согласно тибетским обычаям, если не проводить похоронную церемонию

после того, как кто-нибудь умер, это будет рассматриваться как отсутствие

уважения к скончавшемуся, жестокость, бессердечие и гнусность. Поэто-

му люди говорили: “Если мы умрем, то умрем слишком поздно: если бы

умерли чуть раньше, мы имели бы молитвы и похоронную церемонию, но

сейчас смерть — как смерть собаки: как только дыхание остановится, нас

выбросят за дверь”».

Одновременно коммунисты усиленно занимались перевоспитанием,

просвещением и подготовкой кадров с новой идеологией. Проводились со-

брания с разъяснением линии КПК. После них людей спрашивали: «Есть

еще мнения?» Все были единогласно «за». Дискутировать было опасно, сле-

Богословский, 1978.

Panchen Lama, 1997, p.56–57.

Здесь и ниже: «церемонию chaodu» — китайская калька с тибетского названия текстов

«bar do thos sgrol» («Бардо Тодол» — «Самоосвобождение посредством слушания в со-

стоянии бардо»). В России они известны как «Тибетская книга мертвых».

Panchen Lama, 1997, p.57–58.

276 С.Л. Кузьмин. Скрытый Тибет

довало проявлять осторожность: от всех требовали единомыслия. Поэтому,

когда человек слышал: «Идти на занятия!», — его охватывал страх.

«Тибетский язык, одежда и национальные украшения, хорошие обы-

чаи, нравы и другие важные национальные признаки, которые почитались,

были включены в “три великих” объекта революционной работы: “великое

разрушение, великое разоблачение и великое объяснение”. Они

[кадровые

работники. — Авт.] считали, что все старое — это отсталое, грязное и бес-

полезное... Они пренебрегали тибетским языком, смеялись над тибетской

одеждой... Они демонстрировали неприязненное отношение к женским

прическам и косам мужчин, из-за чего стало невозможно носить приче-

ску или косу. Они считали побелку внешних стен, флагштоки на зданиях,

церемониальные подарки на свадьбу и похороны, монастырские собрания

и почитание божеств, праздничные мероприятия и традиционные виды

спорта бесполезными и ненужными, из-за чего большинство этих действий

прекратилось. <...> С древних времен до сих пор мы все носили тибетскую

одежду на работе и в повседневной жизни. Например, старики говорили:

“Если мы будем носить ханьскую одежду, у нас замерзнет спина в такой

мелкой одежде, но в эти дни у нас нет другого выбора, как носить ее”. Мас-

сы называют тибетцев в ханьской одежде “поддельными ханьцами”».

Повсеместно запрещали носить одежду бордового и шафранового

цвета, как у монахов.

Боролись с традиционными тибетскими костюмами

и прическами — яркими и своеобразными, различающимися у детей, муж-

чин и женщин, у разных племен, у людей разных занятий и т.д. Вместо них

вводили однообразные короткие стрижки и «маоцзэдуновки» — стандарт-

ные, тусклые, одноцветные куртки и кепки полувоенного, полутюремного

фасона.

Был взят курс на упразднение тибетского языка.

Тибетский язык был

единственным предметом, отличавшим школы этой территории от школ

Центрального Китая. Теперь его стали усиленно китаизировать: вводи-

ли китайские слова и выражения, изгоняли религиозную и «феодально-

реакционную» лексику — так называемые «вежливые обороты», приме-

нявшиеся при разговорах со старшими, и в частности, — с аристократией.

Например, запретили употреблять вежливое окончание «ла» после имени

человека.

Взамен внедряли новые, чуждые обороты: «великий вождь»,

«великая, славная и правильная КПК», позже — «великое красное знамя

Panchen Lama, 1997.

Panchen Lama, 1997, p.65–66.

Puntshok, 1998.

Тибет: правда, 1993.

Надо отметить, что за четверть века до этого аналогичные обороты искоренили в

МНР.

Puntshok, 1998, p.24.

277Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции

маоцзэдунъидей»,

«клика советских ревизионистов-ренегатов», «бумаж-

ный тигр», «изменник, провокатор и штрейкбрехер» и т.п. Часть этой лек-

сики до сих пор используется пропагандой.

Панчен-лама писал:

«Говорили, что тибетский язык низкий и непри-

годен для коммуникации и выражения смысла. <...> В последние годы,

желая провести “культурную революцию” и “унификацию письменного

языка с устным”, те люди, тибетский язык которых был низкого уровня, а

гордость размером с гору, или которые преуспели в лести и подхалимаже,

дико заявляют о том, что тридцать букв тибетского алфавита, созданных

нашим предком Тонми и являющихся основой тибетского языка, “невер-

ны”, “несовершенны”, “добавление к природе букв”. Требуя стандарти-

зации букв и считая созданный ими письменный язык безошибочным,

эти люди реформировали язык, что привело к потере его способности вы-

ражать обычные и глубокие вещи, его пригодности для коммуникации и

экспрессии. Более того, центральные власти Тибета используют лхасский

диалект как стандартный тибетский диалект и, когда приходится записы-

вать нестандартное произношение, они записывают его, как хотят. Таким

образом, кроме тех, кто понимает лхасский диалект, никто не может впол-

не понять этих документов. Сходным образом, учителя тибетского языка и

В пекинских русскоязычных изданиях того времени везде используется слово «маоц-

зэдунъидеи» (напр., Великая пролетарская культурная революция, 1970, с. 40, 41, 47,

70, 96). Переводы сделаны очень качественно. Так что этим словом можно заменить

термин «идеи Мао Цзэдуна».

Panchen Lama, 1997, p.69–70.

Кочевники-кампа (DIIR Archive, Central Tibetan Administration): 1 — в националь-

ной одежде; 2 — в «маоцзэдуновках»

278 С.Л. Кузьмин. Скрытый Тибет

секретари в Цинхае, Ганьсу, Сычуани, Юньнани и других местах все берут

их собственный диалект как обычный разговорный язык и соответствен-

но пишут на нем. Это ведет к тому, что люди за пределами той области,

которая говорит на этом диалекте, не способны понять смысл полностью.

Таким способом теряется объединяющая природа тибетского языка».

В старом Тибете не было школ в европейском смысле. Но тысячи мо-

настырей служили школами и университетами, удовлетворяя потребности

населения в образовании.

По официальным китайским данным, дети, по-

сещавшие школы, составляли менее 2% детей школьного возраста, 95% мо-

лодежи и лиц среднего возраста были неграмотны.

Это неверно. Монахи

были грамотны — а это в основном молодежь и люди среднего возраста. Их

было почти 600 тыс. До 1959 г. существовал обычай, по которому каждая

тибетская семья старалась хотя бы одного сына сделать монахом. Значит,

грамотные были в каждой или почти в каждой тибетской семье. Конечно,

это было не все население. Но, если в Тибете было около 4 млн. чел., а в бу-

дущем ТАР около 1,2 млн. (см. главу 9), то доля грамотных была явно выше

5%. И это — не считая множества грамотных мирян: все государственное

делопроизводство, вся торговля и т.п. требовали записей и счета...

Репрессиям же подверглись в основном духовенство, феодалы и про-

чие «эксплуататоры», то есть самая образованная часть населения. Взамен

разрушенных монастырских школ создали «народные школы» с крайне

низким уровнем образования, причем большинство их содержали за счет

местных жителей.

Вскоре эти школы закрыли.

Послание Панчен-ламы было одобрено на специальном совещании.

Чжоу Эньлай вызвал в Пекин Чжана Гохуа и Чжана Цзиньу и сказал им в

лицо, что они должны признать свои ошибки.

К июлю 1962 г. подготовили

четыре документа, которые одобрил ЦК КПК. В них указали на необходи-

мость объединения, религиозной свободы, выработки правил относитель-

но «бунтовщиков» 1959 г.

Панчен-лама уехал в Лхасу, а Чжан Гохуа и Чжан Цзиньу остались в

Пекине. Они стали обрабатывать партруководство в нужную им сторону.

Ли Вэйхань, поддержавший Панчен-ламу, был смещен с должности руко-

водителя Объединенного фронта. Мао Цзэдун обвинил его в «мягкости и

ревизионизме».

Тем же летом в Бэйдахэ состоялось собрание ЦК. Мао заявил, что

ключевой частью партработы должна быть активизация классовой борьбы.

Ведь для него национальный вопрос был классовым вопросом. Говорят,

председатель обвинил Панчен-ламу в попытке восстановить свои классо-

Тибет: правда, 1993.

Национальная районная автономия...

Богословский, 1978.

Barnett, 1997, p.xix-xx.

Shakya, 1999, p.290.

279Глава 8. От Народного восстания до Культурной революции

вые позиции феодального правителя, а его послание назвал «отравленной

стрелой, пущенной в Партию реакционными феодальными владыками».

А ведь Мао заявлял, что компартия не боится критики.

Более того,

он говорил: «Мы не можем применять администрирование для ликвида-

ции религии, не можем принудить людей не веровать. <...> Все вопросы

идеологического характера, все спорные вопросы внутри народа могут раз-

решаться лишь путем демократических методов — методами обсуждения,

методами критики, методами убеждения и воспитания; их нельзя решать

методами принуждения и подавления».

Но критика допустима лишь там,

где она не противоречит маоизму. Иначе оппоненту надо заткнуть рот:

«В отношении явных контрреволюционеров и подрывающих дело социа-

лизма элементов вопрос решается легко: их попросту лишают свободы сло-

ва. Иначе обстоит дело с ошибочными взглядами внутри народа».

В сентябре Чжан Гохуа приостановил выполнение принятых ра-

нее четырех документов, раскритиковал Панчен-ламу и Шераба Гьяцо.

Панчен-ламу лишили рычагов власти. Но его послание не пропало да-

ром. Освободили многих из тех, кто был арестован «по ошибке», рядовых

участников восстания и «раскаявшихся». Восстановили крупные храмы,

пострадавшие во время подавления восстания 1959 г. в Лхасе, Шигацзе и

Гьянцзе.

Правда, разрушенный дзонг (замок) Шигацзе восстанавливать

не стали. В монастырях Дрепунг, Сэра и Гандэн в ограниченных масшта-

бах разрешили религиозные службы. Есть сведения, что с 1962 по 1966 г. в

Цинхае вновь открыли 137 монастырей, в Ганьсу — 107, число монахов в

обеих провинциях возросло до 4 тыс.

Некоторым нетрудоспособным мо-

нахам стали выплачивать небольшие пенсии. Были выделены небольшие

участки земли для обработки трудоспособными монахами. В 1960-х гг.

в уцелевших монастырях стали создавать комитеты демократического

управления, существующие по сей день. Надзор за монастырями поручи-

ли представителям Комиссии по делам национальностей, которые обо-

сновались в монастырях.

Коллективизацию приостановили на ближайшие пять лет, «бригады

взаимопомощи» разделили на более мелкие, часть средств перераспре-

делили среди крестьян. А в 1964 г. кооперирование вообще прекратили.

В некоторых местах сменили руководящие кадры. Весной 1963 г. в 50–70%

уездов будущего ТАР были проведены выборы, но затем прекращены.

По-

видимому, методы их проведения военными властями вызвали недоволь-

ство населения.

Мао, 1966, с. 269.

Мао Цзэдун. К вопросу о правильном разрешении...

Богословский, 1978.

Kolas, Thowsen, 2005, p.47.

Богословский, 1996, с. 275.

Богословский, 1978.

280 С.Л. Кузьмин. Скрытый Тибет

Стали внедрять новую систему обучения. В 1964 г. там было уже 1682

начальные школы с 60 тыс. учащихся, причем вне Лхасы школу посещала

примерно половина детей школьного возраста.

В 1964 г. политические кампании в будущем ТАР стали более интен-

сивными: позиции партии здесь окрепли настолько, что остатки компро-

мисса с бывшей элитой стали ненужными. Теперь коммунисты разрабо-

тали детальное классовое деление тибетского общества.

Домашних слуг

объявили «бедными крестьянами». Из них сделали основу для приема в

коммунисты. Даже тех из них, кто участвовал в восстании, объявили «за-

блуждавшимися» и простили. Крестьян, имевших землю, но не использо-

вавших наемный труд, объявили «середняками». Здесь провели границу

между «эксплуатируемыми» и «эксплуататорами». Позже эту категорию

разделили на три подкатегории, в зависимости от того, насколько часто

они нанимали работников. Подобное разделение ввели и для кочевников.

У них аналогом «землевладельца» был «скотовладелец». Дальнейшее раз-

деление шло в зависимости от числа скота во владении и использования

наемного труда. Для классификации использовали также размер приба-

вочной продукции. Кто имел более 50%, становился «землевладельцем»,

у кого 25% — «середняк». По классам поделили и монахов, хотя их всех

объявили «паразитами». Их классовую принадлежность определяли по по-

ложению в церковной иерархии.

Избежать классовых ярлыков не мог никто. По ним выявляли «клас-

совых врагов», против которых бедняки обязаны были устраивать тамцин-

ги. Инспирировали их китайцы, ставшие важными фигурами в каждом на-

селенном пункте.

В начале 1964 г. Панчен-ламе предложили произнести речь перед

жителями Лхасы на празднике Монлам. Он согласился, но, к удивлению

властей, заявил, что Далай-лама — истинный лидер тибетского народа, и

закончил речь, выкрикнув: «Да здравствует Далай-лама!»

В апреле 1964 г. Чжан Гохуа с другими функционерами приехал в Пе-

кин. На встрече с Мао и его окружением Чжан заявил, что тибетцы готовы

к социализму, но Панчен-лама блокирует дорогу.

Дом иерарха обыскали,

нашли много документов, которые истолковали как контрреволюционные.

В Лхасе устроили выставку «улик». Например, там был джип, якобы при-

пасенный для бегства в Индию в случае, если будущее антикитайское вос-

стание провалится. Припомнили Панчен-ламе и «отравленную стрелу».

С середины сентября по ноябрь 1964 г. его в течение 17 дней подвергали

тамцингу при большом скоплении народа: оскорбляли, били, дергали за

волосы, плевали. Однако иерарх отказался «признаться в преступлениях».

Shakya, 1999, p.294–296.

Далай-лама, 1992, с. 234.

Norbu, 1999.

Shakya, 1999, p.298–299.