Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции
Подождите немного. Документ загружается.
271
9.2. Была ли коррупция в эпоху классического феодализма?
В IX-XII века во Франции, по мнению абсолютного большинства историков,
сложился классический феодализм, и то же самое мы видим в это время почти во всех
странах Западной Европы. Почему там в эти столетия возник именно классический
вариант феодализма? Или спросим так, если кому-то не нравится или непонятно слово
«феодализм»: почему то общество, которое мы видим на территории Франции в V-VII вв.,
образованное, читавшее прекрасно на латыни и считавшее себя в культурном отношении
преемницей Римской империи, было поражено чудовищной коррупцией? Именно об этом
свидетельствуют приведенные выше факты: экспорт знатью собственных подданных в
качестве рабов, грабительские экспедиции армии по собственной территории, голодоморы
и бунты в городах на фоне безумного обогащения и морального растления знати. И
почему менее культурное общество IX-X вв. и последующих столетий в той же Франции
(которое совершенно забыло латынь и было абсолютно неграмотным) оказалось менее
коррумпированным? Почему здесь исчезли олигархия, работорговля, дикое
имущественное неравенство и на несколько столетий установился социальный мир?
Конечно, если речь идет об одной лишь Франции, то этот феномен историки могут
пытаться объяснить сразу целым рядом причин, в том числе, например, разницей между
«плохими и гадкими» Меровингами, правившими во Франции в VI-VII вв. и «хорошими и
благородными» Каролингами и Капетами, правившими там с середины VIII в. по XIII в.
Но такие же тенденции мы видим в это время и в соседних государствах: в Италии,
Испании, Германии и даже в Византии. Повсюду на смену «неблагородной» власти в
районе VIII века пришла власть «благородная». А раз речь идет о феномене, охватившем
одновременно почти всю Западную Европу и Средиземноморье, то значит дело не в
особенностях какой-то одной страны.
Если читатель внимательно читал начало настоящей главы, то ответ ему должен
быть ясен: основной причиной указанных изменений могло стать отсутствие в этот
период сколько-либо развитой торговли Франции и вообще стран Западной Европы и
Средиземноморья с внешним миром. Например, как пишет Р.Лопез, «несомненно,
Франция периода Каролингов и первых Капетов постепенно поворачивалась спиной к
собственному средиземноморскому побережью» ([148] p.271). Данный факт, факт
исчезновения сколько-либо развитой внешней торговли (то есть глобализации) в
Средиземноморье в VIII-IX веках, а на остальной территории Западной Европы – и в
последующие столетия (до второй половины XII в.), подтвержден множеством
исторического и археологического материала и описан историками (см.: [59], глава VI).
Поэтому совершенно не случайно в этот период во Франции и соседних с ней странах
исчезают описанные выше черты грабительского феодализма, и феодализм превращается
в его классический вариант.
Резко меняется в этот период и облик местной знати. После кичливых и развратных
Меровингов, щеголявших роскошными нарядами и телегами возивших за собой золото и
челядь, прикованную к телегам цепями, простота Карла Великого (768-814 гг.) кажется
невероятной. В его лице мы видим короля, правившего огромной империей и в то же
время ходившего в обычной рубахе и даже не имевшего вплоть до последних лет жизни
ничего, похожего на дворец или замок
1
. Если, по словам Ф.Лота, единственной целью
деятельности меровингских королей и их правительств было удовлетворение личных
потребностей короля ([237] p.372), то Карла Великого заботили уже не столько его личные
интересы, сколько интересы его государства. Можно констатировать, что и грабительский
феодализм, и олигархия на территории Франции в этот период исчезли, исчезли вслед за
1
Карл Великий вплоть до последних лет жизни имел лишь несколько «охотничьих домиков», в которых по
очереди останавливался, но бóльшую часть времени проводил в дороге.
272
исчезновением средиземноморской торговли – подобно тому, как исчезла в VIII-IX вв.
олигархия и в Византии (см. главы III-IV).
Выше говорилось о том, что размеры (крупной) коррупции во все исторические
эпохи зависели от того, какую силу и власть над обществом приобретала олигархия.
Поэтому исчезновение олигархии, или резкое уменьшение ее власти, в средневековой
Западной Европе, начиная с VIII в., должно было способствовать снижению уровня
коррупции. В то же время, наличие самой феодальной системы и феодальных отношений
(крепостное право, слабость государства и т.д.) можно в какой-то мере считать признаком
коррупции. Чтобы лучше понять эту проблему, давайте рассмотрим, насколько была
развита коррупция в ту эпоху в Западной Европе, на примере Англии и взаимоотношений
между английским королем, английскими феодалами (баронами) и остальным
населением.
Английский феодализм имел свои особенности, но большинство историков относят
его к тому же типу классического феодализма, который существовал в тот период в
других странах Западной Европы. Как полагают историки, он сложился непосредственно
в эпоху завоевания Англии норманнами (1066 г.). Норманнские короли вскоре после
установления контроля над английской территорией провели подробную перепись всех
земельных владений в Англии и рассчитали доход, получаемый со всех этих земель
крупными вассалами короля (баронами). Все это проводилось с определенной целью –
упорядочить доходы короля от этих земель. Но в то время не существовало нормальных
налогов в современном их понимании. Вся страна была фактически поделена между
баронами, которые владели целыми областями со всем проживающим в них населением, и
собирали определенную «дань» с этого населения, самостоятельно устанавливая размер и
порядок уплаты этой «дани». Вот этот-то размер «дани», собираемой баронами с каждого
района Англии, и попытались рассчитать в конце XI века норманнские короли.
Однако речь не шла о том, чтобы бароны каждый год отчисляли часть собранной
«дани» королю, для того времени это было слишком сложной процедурой. Да и
некоторые бароны были столь могущественны, что они могли попросту игнорировать
такие требования со стороны короля, под теми или иными предлогами. Поэтому
норманнские короли придумали другую систему, гарантировавшую им сбор денег с
баронов. Все земли в Англии формально считались собственностью короля, но
переданной «в управление» баронам, связанным с королем личной вассальной клятвой.
Однако эти отношения и договоренности о земле не распространялись на наследников
баронов. Поэтому было установлено, что каждый раз, когда кто-то из баронов умирал, его
наследник, одновременно с принесением королю вассальной клятвы (что было, по сути,
формальностью
1
), должен был уплатить королю довольно большую сумму денег. Эту
сумму ему насчитывали с учетом тех доходов, которые он в течение своей жизни мог
получить с передаваемых ему (по наследству, но как бы в аренду от короля) территорий.
Таким образом, английские короли отдавали на откуп подвластную им
территорию, получив за это вперед внушительную сумму, которую английский историк
Г.Гарнетт называет «взяткой» ([272] p.74). Такая система, конечно, могла привести к
произволу. Например, известно, что иногда для сбора суммы, требуемой королем, бароны,
в свою очередь, требовали аналогичных огромных «взяток» от мелких землевладельцев -
за право по-прежнему пользоваться предоставленной им землей, в противном случае
угрожая их выгнать с их участков ([272] p.93).
Итак, мы видим признаки коррупции – государство в лице короля фактически
отдает на откуп барону огромную территорию со всем живущим на ней населением,
получает за это «взятку», и далее в течение всей своей жизни барон может по своему
усмотрению взимать «дань» или иным способом выжимать деньги из подвластного
населения. В то же время, здесь налицо именно то «исчезновение государства» и его
1
Кроме уплаты денег, король от вассалов практически ничего не требовал, даже армия была в основном
наемной, а не вассальной.
273
замена личной вотчиной феодала (барона), полученной от короля, которое и составляет
суть феодализма. И произвол со стороны этого феодала в отношении подвластной ему
территории (вотчины) является неизбежным следствием феодальных отношений или даже
составляет основную их черту. Поэтому такую систему отношений можно рассматривать
как коррупцию, а платежи классифицировать как «взятку», как это делают одни историки,
но можно рассматривать и как неизбежную форму взаимоотношений в обществе в
условиях классического феодализма. Так, например, Р.Лопез полагает, что описанная
выше система взаимоотношений норманнских королей и их вассалов представляет собой
«совершенную форму феодального управления» ([234] p.166).
Очевидно, что главная причина, по которой такая система не приводила к
чудовищному баронскому произволу в Англии той эпохи (этот произвол появился
позднее, в XIII-XV вв. – см. главу XII), состояла в отсутствии или неразвитости
международной торговли. Как и в Византии в VIII-IX вв., так и в Англии в XI в. для
крупных баронов не имело никакого смысла грабить своих подданных и брать с них
больше, чем им было нужно для собственного потребления. Все что они могли с них
взять, это продукты их труда: зерно, мясо, молоко, шерсть, шкуры и т.д., но в больших
количествах эти товары было невозможно ни продать, ни обменять на что-либо,
представлявшее большую ценность, ввиду неразвитости внешней торговли и малых
объемов торговли на внутреннем рынке.
Близкой по сути к английской откупной системе была система кормления,
сложившаяся в эпоху классического феодализма в Московской Руси в XIII-XV вв.
Кормленщик в Московском царстве был, как правило, наместником или представителем
московского князя (позднее - царя), но не получал жалования, а кормился за счет
вверенной ему в управление территории, отдавая государю лишь часть своих доходов.
Почему в XIII-XV вв. на Руси сложилась система кормления? Ведь с X по XII век
там уже функционировала более или менее нормальная система сбора налогов, введенная
еще княгиней Ольгой. Американский историк Д.Блюм объясняет этот феномен теми
экономическими трудностями, которые переживала Русь в XIII-XV вв. Вследствие
значительного сокращения населения на Руси в то время было очень много заброшенных
земель, не дававших никакого дохода. Но даже те земли, которые обрабатывались,
использовались в основном в рамках натурального хозяйства, производившего продукты
для внутреннего потребления, а не в целях их продажи. В этих условиях сбор денежных
налогов был либо невозможен, либо играл весьма ограниченную роль. Основным был
сбор натуральных продуктов кормленщиком, и было совершенно естественным, что часть
этих продуктов он оставлял себе за свои труды по управлению вверенной ему
территорией ([138] p.73). То есть, он в буквальном смысле кормился, оставляя себе лишь
ту часть собранного зерна, мяса, яиц, шерсти и т.д., которая была ему нужна для
удовлетворения собственных нужд – оставлять больше не было никакого смысла (по тем
же причинам, что и в Англии в XI в.).
Как видим из этого объяснения, основная причина распространенности систем
кормления или откупных систем в феодальных обществах – та же, что и основная причина
появления феодализма: низкая плотность населения, которая делает невозможной или
неэффективной любую другую организацию сбора налогов и управления подвластными
территориями. Таким образом, можно рассматривать эти системы и как коррупцию, но
более правомерно их рассматривать как неизбежное явление или форму существования
общества в условиях низкой плотности населения.
В любом случае, коррупция при классическом варианте феодализма была всегда
намного меньше, чем коррупция при грабительском варианте. Это следует из самой их
природы. При классическом феодализме знать жила трудом своих крестьян и
ремесленников в подвластных им городах, и она была заинтересована в том, чтобы
государство проявляло определенную заботу о населении. В этом отношении ее можно
сравнить с овцеводами, которые прекрасно понимают, что, прежде чем стричь овец, их
274
нужно кормить и давать им возможность нагулять шерсть. Совсем другая ситуация при
грабительском феодализме. Он развивался в условиях интенсивной внешней торговли с
более развитыми странами, в которые вывозились в основном сырье и рабы, а ввозились
предметы роскоши для знати. При этом у знати создавалась иллюзия, что ее богатство и
власть зиждутся не на труде населения, а на внешней торговле, и население в этом играет
второстепенную роль. К тому же такая активная внешняя торговля всегда сопровождалась
обесценением денег (золота и серебра), что разжигало жадность знати, а тесное
знакомство с соседними, более развитыми и богатыми странами, вызывало ее зависть. В
итоге психология феодальной знати кардинально менялась, и из рачительных овцеводов
она превращалась в волков, грызущих своих собственных овец.
В том, что это приводило к более сильной коррупции государства и общества,
можно убедиться на всех приведенных выше примерах. Все случаи грабительского
феодализма были связаны не только с установлением наиболее одиозных форм
крепостной зависимости, но и, как правило, с массовым прямым грабежом населения
государством и правящими классами, что, по сути, и есть высшие формы проявления
коррупции общества. И что характерно – во всех известных случаях: Западная Римская
империя в IV-V вв., государство вестготов в Испании в VI-VII вв., Византия в XII-XV вв.,
Польша в XVI-XVIII вв., Испанская колониальная империя в XVI-XVIII вв. -
установление режима грабительского феодализма приводило к анархии, сокращению
населения и последующему распаду или гибели государства. Никогда при грабительском
феодализме не происходило образования сколько-нибудь устойчивых государств. И
наоборот, именно в условиях классического феодализма началось или завершилось
формирование многих европейских государств, существующих и поныне: Англии,
России, Франции, Испании, Германии.
Поэтому грабительский феодализм можно было бы назвать спутником
апокалипсиса – поскольку, как видно из приведенных выше примеров, именно такой
режим чаще всего наступал на последнем этапе существования государств и цивилизаций,
после чего они погибали, в то время как классический феодализм давал государству и
цивилизации шанс на «второе рождение».
9.3. Феодализм и концепция этногенеза
Этногенезом называется процесс возникновения, развития и угасания наций. В
наиболее завершенном виде концепция этногенеза наций и народов Земли была
разработана известным русским историком Л.Гумилевым на основе анализа развития
различных народов Евразии. В самом упрощенном виде ее суть состоит в следующем.
Любой этнос или нация, подобно человеку, обязательно проходит в своем развитии
несколько этапов, которые можно условно назвать детством, юностью, зрелостью и
старостью. За старостью (обскурацией) наступает смерть этноса, либо этнос может
получить второе рождение и начать новый жизненный цикл. Руководствуясь
положениями своей концепции, Л.Гумилев разработал графики жизненных циклов
ведущих этнокультурных систем Евразии – включая, например, римлян, русских,
западноевропейских наций и т.д. ([32] с.477)
Изучение результатов работы историка приводит нас к интересному выводу. Там,
где можно проследить период зарождения и детства (инкубационный период) этноса, он
всегда совпадает с эпохой феодализма. Например, детство большинства современных
западноевропейских этносов, согласно Л.Гумилеву, протекало в IX-XI вв., и это совпало с
эпохой феодализма в Западной Европе. Детство славян, согласно Л.Гумилеву, пришлось
на II-III вв. н.э. Тогда же, как мы знаем, у славян существовал феодализм – так, известный
русский историк античности М.Ростовцев писал, что в области расселения славян в
Крыму и северном Причерноморье во II в.н.э. местное население жило в условиях
крепостной зависимости ([92] 2, с.8). Детство греческой нации, очевидно, протекало где-
275
то в столетия, предшествовавшие расцвету классической античной Греции, то есть в VIII-
VI вв. до н.э. И в этот период в Греции мы также видим характерные черты феодализма –
и преобладание натурального хозяйства (см. [59], глава VIII), и крепостная зависимость
крестьян, которая, как указывает английский историк Г.Старр, в VIII-VI вв. до н.э.
существовала в Фессалии, Спарте и на Крите и лишь позднее исчезла ([142] p.425).
Соответственно, старость (обскурация) этносов тоже, как правило, совпадает с
феодализмом. Это мы видим у римлян в V в. н.э., у китайцев во II-III в. н.э., у русских в
XII-XIII вв., у византийцев в XII-XV вв. и т.д. Нередко следом за этой фазой происходила
гибель нации, как это случилось с римлянами. Но были и случаи «второго рождения»
нации. К их числу можно отнести возрождение русской нации в течение эпохи
классического феодализма Северо-восточной (Московской) Руси в XIII-XV вв. Другим
случаем «второго рождения» можно считать возрождение китайской нации в эпоху
классического феодализма III-V вв. н.э., последовавшего за крахом китайской империи
Хань. В случае «второго рождения», согласно Л.Гумилеву, этнос начинает свое развитие
как бы с самого начала и опять проходит те же стадии, которые он уже ранее проходил в
своей предыдущей жизни – детство, юность и зрелость.
Но на этом, пожалуй, и заканчивается сходство закономерностей, описанных в
настоящей книге, и теории этногенеза Гумилева. Потому что по Гумилеву развитие нации
или, наоборот, ее деградация определяются уровнем ее «пассионарности» - то есть, некой
духовной составляющей, присущей данной нации или ее элите, ее наиболее активной и
творческой части. Если «пассионарность» присутствует, то нация развивается, если же
«пассионарность» утрачивается, то рано или поздно вслед за этим наступает и смерть
нации. В отличие от этой теории в настоящей книге и в первой книге моей трилогии
приведены, наоборот, вполне материальные факторы: наличие или отсутствие
интенсивной международной торговли, плотность населения, география и т.д., - которые
могут способствовать расцвету или, наоборот, деградации и гибели цивилизаций и наций.
Итак, мы имеем два разных объяснения одного и того же явления. В предыдущих
разделах и главах было изложено материалистическое объяснение причин гибели и
возрождения наций и цивилизаций, происходивших в истории, а Л.Гумилев дал
объяснение с точки зрения внутреннего, духовного содержания этих явлений. На мой
взгляд, эти два объяснения не противоречат друг другу. Каждое из них объясняет данные
явления со своей стороны, поскольку материальное и духовное начало в жизни народов и
цивилизаций неразрывно между собой связаны.
Более того, наличие этих двух объяснений: материалистического и духовного, -
позволяет их объединить, и дать третье, «диалектическое» объяснение процессов гибели и
возрождения наций и цивилизаций. Выше говорилось о том, что в жизни любой нации
рано или поздно возникают кризисы коррупции. И получить шанс на возрождение и новое
развитие нация может лишь тогда, когда ей удается преодолеть этот кризис. Но удается
это далеко не всем. Те, кому не удается, приходят в упадок и гибнут, если их не спасают
какие-то внешние обстоятельства. От чего это зависит? Почему одни нации ценой
неимоверных усилий, гражданских войн и упорного государственного строительства
умудряются преодолеть жесточайшие кризисы коррупции и превращаются в сильную и
могучую нацию, а другие не тратят никаких усилий, а просто приходят в упадок и
деградируют? Очевидно, это и определяется той самой «пассионарностью», о которой
говорит Л.Гумилев, то есть духовной составляющей нации и ее элиты
1
.
Конечно, наличие этой духовной составляющей не означает, что данная нация или
государство благодаря ей будут чудодейственным образом избавлены от всех тех
1
В частности, Л.Гумилев по этому поводу пишет, что для спасения нации в критические моменты
необходимо, «чтобы внутри этноса возникла альтруистическая этика, при которой интересы коллектива
становятся выше личных». И если эта этика не возникает, или если число «альтруистов» резко сокращается,
то этнос погибает или поглощается соседями ([32] с.170).
276
материальных факторов, которые были описаны выше и которые приводят к развитию
коррупции и кризисов коррупции. Речь не идет о волшебстве. Не стоит думать, что если
нация обладает высокой духовностью, то она подобно барону Мюнхгаузену, при помощи
некой чудодейственной силы или силы духа вытащит себя за волосы из того болота
коррупции, в котором оказалась. Как показывают исторические примеры, вылезти из
этого болота можно лишь осуществив ряд необходимых революционных преобразований,
о которых выше уже говорилось (и далее будет сказано подробнее). А вот осознать
необходимость этих преобразований и затем их осуществить могут только духовно
сильные нации, обладающие элитой, способной думать не только о личных интересах, но
и об интересах всей нации.
Таким образом, способность нации и государства в критический момент
справиться с коррупцией и преодолеть кризис коррупции определяется духовной
составляющей, способностью человека руководствоваться не личными интересами, а
интересами всего общества. И она либо присутствует у данной нации и ее элиты, либо ее
просто нет, и тогда нация обречена.
________________________________________________________________
9.4. Общие выводы и замечания к Разделу 3 (Коррупция в феодальных обществах)
1. Как уже неоднократно указывалось историками, феодализм и его главная черта –
крепостное право – всегда возникали в условиях редкого населения. Соответственно,
низкую плотность населения можно считать важнейшей предпосылкой наступления
феодализма.
2. В истории встречаются две разновидности феодализма – классический и
грабительский. Характерной чертой грабительского (торгового) феодализма является
интенсивная внешняя торговля, как правило, с более развитыми странами.
3. Грабительский феодализм всегда способствовал возникновению необыкновенно
сильной олигархии, он почти всегда приводил к распаду государств, и нередко – к гибели
цивилизаций. При классическом феодализме коррупция всегда была значительно слабее,
вместо олигархии страной управляла земельная аристократия, а нации, государства и
цивилизации, вместо того чтобы погибнуть, при нем, наоборот, крепли и получали
«второе дыхание».
4. Все исторические примеры существования грабительского феодализма связаны с
крайне высоким уровнем коррупции, приобретающей одиозный характер. Такие же
одиозные черты приобретает и правящая верхушка – олигархия. В условиях феодализма,
когда отсутствует серьезная угроза олигархическому режиму со стороны народных масс,
олигархия, как правило, уже никого не боится и открыто использует те методы
установления своей власти над обществом, которые в других условиях вынуждена
скрывать. Ниже описываются некоторые из этих методов:
(1) Использование олигархией национальных меньшинств и иностранцев в целях
угнетения коренного населения
Наиболее ярким примером в этом плане может служить использование в XVI-XVIII
вв. польскими магнатами евреев-«арендаторов» (см. главу VIII), что, по мнению даже
израильских историков, привело к антагонизму между евреями и значительной частью
остального населения Польши. Другим примером в этом отношении является привлечение
олигархией для подавления бунтов иностранных армий, причем в особенности
«варварских» армий, славящихся своей жестокостью. Примеры: Кантакузин в Византии в
XIV в. против греческого населения использовал турок-сельджуков и османов, польские
277
магнаты в XVII в. против украинского населения использовали крымских татар, а власти
Западной Римской империи в этих же целях привлекали гуннов и аланов.
Примеры активного использования национальных меньшинств и иностранцев есть
практически в любую эпоху усиления олигархии. Сенаторы и всадники в Древнем Риме
часто поручали ведение бизнеса своим освобожденным рабам-иностранцам (см. главу II).
Именно такие бывшие рабы, зависимые от своих бывших хозяев, проворачивали для
римских богачей различные «темные дела». В Хазарском каганате в IX-X вв. (еще один
пример олигархического режима) вся армия и полиция состояла из иностранных
наемников – гузов, хорезмийцев из Средней Азии и т.д., при помощи которых
поддерживалась власть над местным славянским населением (см. [60], глава III). В
Британской колониальной империи в XIX-XX вв. использовался точно такой же принцип:
например, на Кипре вся британская колониальная полиция была составлена из турок,
которые составляли лишь 10-20% населения Кипра и находились в антагонизме с
основным греческим населением острова. А на Крите в минойскую эпоху (II тысячелетие
до н.э.) мы видим, что все солдаты, при помощи которых поддерживалась власть торговой
олигархии над критским населением, были неграми, привезенными из Африки (см. главу
VI).
Причина указанного явления, без сомнения, состоит в том, что национальные
меньшинства и иностранцы более уязвимы, чем представители большой нации. У них, как
правило, нет выбора – поддерживать или не поддерживать «сильных мира сего», даже
если для этого им приходится совершать самые неблаговидные действия. Они прекрасно
понимают, что, отказавшись от благодетельства со стороны магнатов, они будут втоптаны
в грязь, и их участь среди массы населения, чужого им по языку и культуре, будет самой
незавидной. Выше это было показано на примере польских евреев и тех признаний,
которые они сами делали в своих письмах. В отличие от национальных меньшинств и
иностранцев, у представителей большой нации всегда есть выбор, и олигархи понимают,
что в критический момент те могут им изменить, отказавшись совершать неблаговидные
или преступные действия против близкого им по культуре и религии населения.
Есть примеры использования олигархией сексуальных меньшинств, например,
евнухов. Причем, если в мусульманском мире евнухи выполняли вполне подобающую им
роль: сторожили красавиц в гаремах, - на которую не годились остальные мужчины, то
широкое использование евнухов вне мусульманского мира – это феномен, которому еще
никто не дал внятного объяснения. Данный феномен появился как широко
распространенное явление в Римской империи в конце античности, и в дальнейшем, в VI
в., мы видим целые фабрики по производству евнухов возле Сицилии и на юге Франции,
откуда евнухов-рабов везли преимущественно в Византию. Как известно, евнухи состояли
в большом числе в свите римских вельмож в IV-V вв. (см. выше), а в VI-VII в. –
византийских вельмож. Известно немало случаев, относящихся к той же эпохе (V-VII вв.),
когда евнухи добивались высокого положения при дворе императоров Рима и Византии.
Как представляется, этот феномен имеет ту же природу, что и использование
национальных меньшинств. И объясняется он, очевидно, тем, что в том
многонациональном Вавилоне, которую собой представляла Римская империя – Византия
в V-VII вв., национальных меньшинств уже не стало, как не стало и ведущей нации. А
олигархии, между тем, по-прежнему требовались изгои общества, которые выполняли бы
беспрекословно ее приказания, и такими изгоями стали евнухи, для которых
предназначалась самая «грязная» работа. Так, задачу завоевания Африки и Италии
император Юстиниан возложил на талантливого полководца Велизария, а задачу утопить
в крови восстание итальянских крестьян, примкнувших к готскому вождю Тотиле, он
поручил не Велизарию (который был отозван), а персидскому евнуху Нарсесу и его
разношерстной армии наемников-варваров. Они и выполнили эту «грязную работу».
С учетом вышесказанного, совершенно не случаен тот факт, что с усилением
власти олигархии всегда внутри общества очень резко обостряются межнациональные
278
конфликты. Мы видим такое обострение межнациональных конфликтов в Римской
империи в V в. (варвары - римляне), в Византии в VI в. (варвары – местное население) и
затем опять в XII-XIV вв. (местное население – иностранные наемники - иностранные
купцы), в Польше в XVII-XVIII вв. (местное население – евреи, украинцы – поляки,
украинцы – крымские татары) и в других случаях.
Особенным характерным примером привлечения олигархией иностранцев при
феодализме являются правители-иностранцы. В Польше в XVII-XVIII вв. почти не было
королей – поляков по национальности, на польском троне сидели почти исключительно
иностранцы. И в России бояре в период Смуты несколько раз выдвигали в цари польских
и шведских принцев и королей; а в XVIII в. русская олигархия очень активно привлекала к
управлению государством иностранцев, преимущественно немцев: Екатерина I, Екатерина
II, Бирон и т.д.
(2) Уничтожение олигархией собственного населения как метод борьбы с социальным
недовольством («хороший индеец – мертвый индеец»).
Примеров применения подобных методов мы видим очень много. Так, Юстиниан в
один день в 532 г. перебил более 30 000 человек на ипподроме. Польские магнаты
Потоцкий и Чарнецкий с помощью шляхетского войска и крымских татар в 1654-55 гг.
сожгли 50 украинских городов, убили более 100 000 человек, и еще 300 000 было уведено
в рабство крымскими татарами. А Борис Годунов в начале XVII века послал татарскую
конницу для усмирения восстания крестьян Комарицкой волости, она там поголовно
убивала всех жителей, а уцелевших продавала в рабство за пределы страны ([87] с.475).
Впрочем, все эти примеры меркнут по сравнению с тем, что творили в своих
колониях западноевропейцы (еще один пример грабительского феодализма), уничтожая
порой целиком все местное население. Так было уничтожено все население Филиппин,
которое не годилось для работы на плантациях, и затем туда были завезены рабы из
других колоний; так было уничтожено индейское население в целом ряде регионов
Южной, Центральной и Северной Америки; были случаи уничтожения индийского
населения во время британской колонизации Индии и т.д. Это тоже примеры действий
олигархии, но еще худшей – колониальной.
Наряду с целенаправленным уничтожением населения, мы видим еще больше
примеров вымирания населения при олигархических режимах. Население вымирало
вследствие голодоморов и эпидемий, нещадной эксплуатации и других проявлений
безудержной погони за прибылью, в сочетании с полной безответственностью,
свойственной олигархии. Надо полагать, это и было основной причиной исчезновения
народов в условиях грабительского феодализма, включая исчезновение римлян и
латинского языка в VI-VII вв. По описаниям Григория Турского, жившего в Галлии в VI
в., голодоморы были там постоянным явлением: люди питались травой и корнями,
поедали трупы умерших и продавали себя в рабство за возможность получить еду ([224]
p.74). Известно о страшных эпидемиях в течение всего VI в., которые охватили не только
Византию, но и государства франков в Галлии и вестготов в Испании, где в то время жили
остатки римлян.
Такие же примеры массовых голодоморов и эпидемий и резкого сокращения
населения мы видим и в других примерах существования олигархических режимов: в
Византии и Киевской Руси в XII-XIII вв., в Польше в XVII-XVIII вв., в колониях Западной
Европы в XVI-XVIII вв. В частности, как отмечают историки Е.Ван ден Боогарт и
П.Эммер, после завоевания Латинской Америкой испанцами и португальцами, местное
индейское население начало очень быстро убывать: индейцев косили голод и эпидемии,
большие массы индейцев в соответствии с введенным режимом repartimiento заставляли
работать в рудниках, на ткацких фабриках и на плантациях, где они «тысячами умирали»
([168] pp.22-23).
279
(3) Разделение общества на сословия и социальные группы («разделяй и властвуй»).
Еще римская олигархия насаждала псевдо-сословия – римских граждан,
полуграждан (получивших так называемое латинское гражданство), неграждан (к которым
относилось большинство жителей империи), варваров (иммигрантов из числа германцев и
славян) и т.д. Но когда появляется возможность разделить общество на действительные
сословия, как это происходит при феодализме, то это позволяет олигархии возвести
между людьми непреодолимые барьеры и равносильно образованию разных наций со
своей собственной культурой и языком, которые ничего общего не имеют с остальным
населением. Так, польская шляхта настолько слабо ассоциировала себя с польским
народом, что считала себя особой нацией – потомками сарматов – отличной от остальных
поляков. А в России в XVIII – начале XIX вв. крестьяне искренне полагали, что среди
дворян нет русских, все они «немцы» (то есть иностранцы), сами же дворяне
предпочитали между собой говорить не по-русски, а по-французски.
(4) Создание многонациональных империй
Создание разного рода империй всегда было любимейшим занятием олигархии,
даже если это грозило крахом всему государству. Выше этому была приведена масса
примеров. Наиболее характерными можно считать те случаи, когда была заведомо ясна
невозможность удержания вновь приобретенных территорий, что не останавливало
правящую верхушку. Примерами могут служить три попытки завоевания Месопотамии
Римской империей в течение II в. н.э., завоевание Африки, Испании и Италии Византией в
VI в. н.э., неоднократные попытки Польши присоединить к себе Россию и Швецию в
начале XVII в. посредством занятия русского и шведского трона и т.д.
Создание империи в глазах олигархии всегда имеет большую привлекательность.
Во-первых, в ее процессе можно грабить население вновь присоединенных территорий.
Во-вторых, империя делает необратимой глобализацию (любимую игрушку олигархии),
так как империя, как правило, и есть уже глобализация. В-третьих, империя всегда
приводит к размыванию роли отдельных наций, что особенно видно на примере Речи
Посполитой, в которой сами поляки в XVII веке превратились в одно из национальных
меньшинств. В рамках такой империи для правящей верхушки очень сильно облегчается
выполнение лозунга «разделяй и властвуй». Для этого достаточно натравливать разные
народы друг на друга, используя имеющиеся противоречия между ними и создавая новые,
что мы и видели выше на целом ряде примеров.
280
Раздел 4. Коррупция в Западной Европе в эпоху раннего
капитализма (XIII-XVIII вв.)
Глава X. Циклы коррупции в Западной Европе в эпоху раннего капитализма
10.1. О роли демографии в истории Европы
Как было показано в предыдущей главе, феодализм и феодальные отношения
всегда возникали в условиях редкого населения; поэтому переход к феодализму всегда в
истории был связан с упадком цивилизации. Слово «цивилизация» происходит от
латинского слова civitas (город), исходя даже из этого можно заключить, что развитие
городов – один из важнейших показателей уровня цивилизации. И этот показатель для
средневековой Западной Европы чрезвычайно низок. Например, как указывает Р.Лопез, в
1000 г. в католической Европе не было ни одного города, население которого достигало
бы 10 тысяч человек ([234] p.259). В то же самое время, по оценке другого известного
историка Г.Вернадского, в Киевской Руси в X-XI вв. было, по меньшей мере, три города
(Киев, Новгород и Смоленск) с населением, исчислявшимся сотнями тысяч человек ([13]
с.116). И примерно такого же уровня в ту эпоху достигало население Константинополя и
древней столицы Болгарии Плиски. Следовательно, плотность населения в Западной и
Восточной Европе в районе 1000 года н.э. различалась примерно на порядок - в 10 раз или
около того.
Может быть, несмотря на это, кто-то возьмется утверждать, что Западная Европа и
в X-XI вв. по уровню развития цивилизации не уступала Восточной Европе? И в
западноевропейских городках с населением 3-5 тысяч человек существовала такая же
культурная жизнь, как в мегаполисах, какими были, например, Константинополь или
Новгород? Вполне возможно, что кто-то действительно возьмется – исходя из неких
идеологических соображений. Но это противоречит всем имеющимся фактам. Как
отмечает, например, историк К.Сиггаар, в X в. даже многие западные правители (включая
немецких императоров династии Отонов, а также англосаксонских и французских
королей) были совершенно неграмотными, не говоря уже об основной массе
западноевропейского населения ([162] p.323). Этого нельзя сказать о Восточной Европе:
огромное число новгородских берестяных грамот свидетельствует о массовой
грамотности русского населения, высокий уровень грамотности и культуры
византийского населения также вне всякого сомнения. В свое время даже сам немецкий
император Отон III (996-1002 гг.) сокрушался по поводу невежественности немцев по
сравнению с образованными греками ([162] p.322).
Но к XIII-XIV вв. все перевернулось: на Востоке произошел демографический
апокалипсис, а на Западе – демографический взрыв. Население Константинополя в период
его расцвета достигало, по меньшей мере, 300-500 тысяч человек, а к моменту его
завоевания турками в XV в., по данным Д.Расселла, сократилось до всего лишь 35 тысяч
([189] p.34). Стоимость аренды земли на территории Византии с XI в. по XV в., по данным
А.Гийю, упала в 25-50 раз ([23] с.267): население так сильно уменьшилось, что никто не
был готов платить за аренду земли – ее и так стало с избытком. Страшное запустение уже
в XII в., за сто лет до нашествия Батыя, поразило Русь, города обезлюдели, повсеместно
прекратились чеканка и обращение монет, что свидетельствует о замирании торговли (см.:
[60] главу V). Здесь наступил феодализм и произошел упадок цивилизации.
А на Западе X-XIII века были столетиями демографического взрыва. Как указывает
французский историк Ж.Дори, в начале XIII в. более 40% всех семей на севере Франции
были необычайно многодетными (с числом детей от 8 до 12), в то время как до X-XI вв.
таких многодетных семей еще практически не было вообще ([214] p.230). По данным
Р.Лопеза, население Парижа в начале XIV в. достигло уже порядка 100 тысяч человек,