Кузовков Ю.В. Мировая история коррупции
Подождите немного. Документ загружается.
301
олигархией. Как видим, имперское строительство было любимым занятием олигархии во
все времена и исторические эпохи
Такие же тенденции происходили и на территории континентальной Западной и
Центральной Европы во время первых европейских циклов коррупции. К началу XVI в.
здесь образовалась империя испанско-австрийских королей Габсбургов, которая включала
не менее половины территории континентальной Западной и Центральной Европы, в том
числе Испанию, Нидерланды, южную Германию, Австрию, Чехию, Венгрию, Миланское
и Неаполитанское королевства, Сицилию, Сардинию, Балеарские острова и даже часть
территории современной Франции. Трудно представить себе что-либо более
эклектическое, чем эта империя, которая была соткана из множества различных кусков.
Возможно, именно поэтому она просуществовала не слишком долго, уже во второй
половине XVI века она начала разваливаться.
Во многом, однако, это было предопределено тем, что амбиции Габсбургов
столкнулись с амбициями французских королей Валуа, которые собирались строить свою
империю, прежде всего, путем подчинения мелких соседних государств. Война между
двумя империями – Габсбургов и Валуа, которую историк Р.Колс называет войной между
французским и испанским империализмом ([309] p.173), составила целую эпоху в истории
Западной Европы. Эта война длилась почти без перерыва около 60 лет – с конца XV в. до
второй половины XVI в., в основном на территории Италии, и закончилась полным
истощением обеих империй, так и не принеся ни одной из них решающей победы. Но
война Габсбургов и Валуа на полстолетия приостановила или затормозила процесс
глобализации в Западной Европе, поскольку вести международную торговлю в условиях
такой большой войны стало невозможно ([309] pp.165-184).
Надо сказать, что и то, и другое было счастливым обстоятельством для Западной
Европы. Прекращение глобализации, даже на полстолетия, дало ей столь необходимую
передышку, в которой она очень нуждалась. Как парадокс историки отмечают тот факт,
что на территории Италии, где 60 лет не прекращались войны, в этот период прекратился
демографический кризис и начался бурный прирост населения. На некоторых
территориях, где шли военные действия, население в течение XVI в. выросло в 2,5-3 раза
([150] pp.21, 34). Однако в этом парадоксе нет ничего удивительного, мы видели это во все
эпохи в самых разных странах (в Византии, Польше и т.д.). Как только прекращалась
морская торговля, то олигархия сразу же переставала грабить и обманывать население,
морить голодом города, к этому исчезали какие-либо стимулы – куда прикажете деть
награбленное, если его некуда сбывать? А раз население переставали грабить и
эксплуатировать, то оно переставало вымирать, и у него восстанавливалась нормальная
рождаемость. Война, которая прокатывалась по территории раз в несколько лет и снова
исчезала, была для населения, по-видимому, меньшим злом, чем глобализация, которая
прекращалась совсем в период войн, и вместе с ней прекращался кризис коррупции.
В этой связи в Европе в ту эпоху нашли широкое распространение взгляды о том,
что войны полезны – они якобы уничтожают лишнее население, прежде всего нищих, а
остальное население от этого начинает жить намного лучше. На самом деле войны, как
правило, вели к прекращению глобализации, и население действительно начинало жить
лучше, нищие исчезали, но не потому что часть населения погибала, а потому что на той
территории, где шла война, прекращалась внешняя торговля и вместе с ней - спекуляция,
вызывавшая обнищание населения и голодоморы.
Но главное счастливое обстоятельство для Западной Европы состояло в том, что
имперское строительство шло лишь благодаря устремлениям и амбициям ее правящей
верхушки. Народы вовсе не были заинтересованы во вхождении в эти формирующиеся
империи. Наоборот – фламандцы и голландцы самоотверженно сражались за свою
независимость от испанско-австрийской империи Габсбургов, а итальянцы столь же
самоотверженно сражались за независимость и от нее, и от французской империи Валуа.
При этом ни французский, ни испанский, ни австрийский народы, в свою очередь, вовсе
302
не стремились порабощать итальянцев и голландцев, им эта война была по большому
счету безразлична, и велась она в основном силами наемников. Именно поэтому
голландцы и итальянцы в этой войне за независимость победили, а обе империи эту войну
проиграли.
Западной Европе не довелось познать во время первого цикла коррупции, какую
силу может приобрести нация, уставшая и отчаявшаяся за период затянувшегося кризиса
коррупции. Именно эта сила в конце IV в. до н.э. двинула греко-македонские фаланги на
завоевание Востока – и возникла империя Александра Македонского. А перед этим в
течение всего IV века до н.э. Греция пребывала в страшном экономическом,
демографическом и социальном кризисе, возникшем на фоне начавшейся в V в. до н.э.
античной глобализации; а известнейшие греческие писатели и политики, включая
Ксенофонта и Исократа, призывали греков двинуться на Восток, чтобы завоевать его
богатства и найти тем самым выход из накопившихся внутренних проблем ([143] p.535).
Таким образом, Александр Македонский реализовывал чаяния и надежды греков, которые
они вынашивали целое столетие. Примерно то же самое произошло в III-II вв. до н.э. с
римлянами, о чем выше уже говорилось: римский народ, уставший от кризиса, сам
подстегивал свою правящую элиту к тому, чтобы завоевывать Карфаген и другие
соседние государства. В XX веке то же самое переживет Германия при Гитлере – устав от
внутренних проблем и не прекращающего кризиса коррупции, весь ее народ устремится
на завоевание сначала Центральной Европы, а затем России. До этого, в начале XIX века,
нечто похожее случится во Франции при Наполеоне – французский народ, уставший от
кризисов, гражданских войн и революций, устремится на завоевание всей Европы и всего
мира.
Но в эпоху раннего капитализма ничего подобного в Западной Европе еще не было.
Первый кризис коррупции был сравнительно мягким, закончился почти везде уже в XV
веке, и ни одна большая европейская нация не успела накопить в себе ту усталость и
отчаяние, которые мы видим в приведенных выше примерах. Ту усталость и отчаяние,
которые неизбежно должны были вылиться наружу, и которые правящая верхушка очень
легко могла использовать для того, чтобы создать действительно мощную империю,
подобно Римской, или подобно империям Наполеона и Гитлера. Империю, которая, в
свою очередь, сделала бы неизбежной и глобализацию, и продолжение кризисов
коррупции в Европе – поскольку любая империя сама по себе есть не что иное, как
глобализация.
10.7 «Кризис XVII века»
Как выше отмечалось, историки до сих пор спорят и не могут прийти к консенсусу
относительно причин как кризиса XIV в., так и кризиса XVII в. И даже называют
последний, как правило, не иначе как «кризис XVII века» ([261] p.69), поскольку не могут
придумать более подобающее название. Между тем, этот кризис имеет ту же природу, что
и кризис XIV в., о чем выше уже было сказано, и чему далее будут приведены
дополнительные подтверждения.
Начнем с фактического материала: факты – упрямая вещь, с ними невозможно
спорить. Прежде всего, XVII век опять ознаменовался серьезным демографическим
кризисом. В Италии резкое замедление роста численности населения началось в
последней трети XVI в. - то есть, что удивительно, после того как прекратились войны в
Италии и ее разорение французскими и испанскими войсками, что продолжалось до 1557
г. ([261] p.21) Природа этого феномена уже была объяснена выше. Но по-настоящему
заметное сокращение населения произошло во многих странах к середине XVII в., а в
некоторых продолжалось до конца столетия или до начала XVIII в. Так, число жителей
Испании в течение XVII в. уменьшилось, по оценкам, на 1/4 ([261] p.48). Во Франции
сокращение населения было заметно уже в середине XVII в., а к концу правления
303
Людовика XIV (1715 г.) оно уменьшилось, по оценкам, на 4-4,5 миллиона человек, то есть
примерно на 20-25%. К середине XVII в. население Италии, по оценкам, сократилось на
20%, Германии и Моравии – на 1/3, Богемии – наполовину ([261] p.71; [151] p.577). Хотя
ранее считалось, что в некоторых странах, в частности, в Германии, уменьшение
населения середины XVII в. было вызвано Тридцатилетней войной, но в последнее время
многие историки более не видят в войне основную причину, указывая на то, что в
Германии сокращение населения началось задолго до войны ([262] p.21).
По имеющимся данным, демографический кризис, как и в XIV веке, был вызван в
основном увеличением смертности на фоне повсеместных голодоморов. В периоды
массового голода цены на хлеб были, как правило, в 2-4 раза выше обычного уровня.
Причем, как указывает английский историк Ф.Спунер, некоторые такие «кризисы
выживания» носили глобальный характер (как, например, в 1627-29 и 1649-50 гг.) и
охватывали одновременно несколько стран: Италию, Францию, Англию, Нидерланды,
Германию, Испанию ([261] p.73). Как пишут историки, периоды обострения дефицита
продовольствия и массового голода повторялись, как правило, каждые 10-15 лет и
длились несколько лет, а иногда и до 5-6 лет подряд. Такие «кризисы выживания» были,
например, в 1562-66, 1573-77, 1590-92, 1596-97, 1627-29, 1648-52, 1660-63, 1675-79, 1683-
85, 1709-1710 гг. ([214] pp.21-22) Массовый голод вызывал эпидемии различных болезней,
распространявшихся практически ежегодно в весенне-летний период и поражавших в
основном бедные слои населения, о чем выше говорилось. Как указывает французский
историк Р.Муснье, средняя продолжительность жизни в бедных кварталах французских
городов в XVII веке составляла всего лишь 18 лет ([261] p.480). Резко снизилась в эту
эпоху и рождаемость. Как установили английские демографические историки Э.Ригли и
Р.Шофилд, в Англии рождаемость с середины XVI в. до середины XVII в. снизилась
примерно в 1,5 раза ([319] p.230). Во Франции рождаемость также в XVII веке была очень
низкой – приблизительно в 2 раза ниже, чем у тех же французов, но уехавших жить в
Канаду ([160] pp.234-235, 203). В целом, значительное повсеместное сокращение
населения Западной Европы в XVII в., как и в XIV веке, является установленным фактом
и не может быть объяснено войнами, природными катаклизмами или какими-то
чудовищными эпидемиями, а является социально-экономическим феноменом.
Одновременно мы видим опять и повсеместное обнищание населения. Как
указывает Ф.Спунер, заработная плата в европейских странах (опять, как и в XIII-XIV вв.)
отставала от роста цен, и в целом общий уровень жизни в Европе в течение второй
половины XVI в. – начала XVII в. неуклонно снижался. Это подтверждается целым рядом
данных по Англии, Франции, Германии, Австрии и Испании ([260] p.22). Согласно
расчетам французского историка Ж.Делюмо, для того, чтобы заработать центнер зерна,
наемному рабочему во Франции в конце XV в. приходилось работать 60 часов, в середине
XVI в. для этого требовалось уже 100 часов, а в последней трети XVI в. – уже 200 часов
([214] p.395). Следовательно, в ходе второго цикла коррупции во Франции реальная
зарплата рабочих упала более чем в 3 раза. По мнению И.Валлерстайна, не вызывает
сомнения тот факт, что с начала XVI в. по середину XVIII в. в Западной Европе
увеличился разрыв между богатыми и бедными ([310] p.29), что также является одним из
важнейших признаков начавшегося в XVII веке кризиса коррупции.
Практически во всех странах Западной Европы в XVII в. мы видим и глубокий
экономический кризис – разрушается промышленность, приходит в упадок сельское
хозяйство. Как пишет И.Валлерстайн, в XVII в. практически исчезла ранее очень развитая
текстильная промышленность в Италии и Испании; а в Германии к середине XVII в.
вообще исчезла какая-либо промышленность, которая была до этого достаточно развитой,
и произошел возврат к примитивным ремесленным производствам ([309] pp.199, 181, 187).
В Восточной Европе последствия «кризиса XVII века» были еще более серьезными.
Здесь произошло самое сильное сокращение населения: в Чехии и Польше – в 2 раза
([184] p.135), а в европейской части России – примерно в 5 раз (см. выше).
304
Последствия этого кризиса были самые печальные. Повсеместно в Восточной
Европе утвердилось крепостное право: сначала в восточной Германии, Венгрии, Чехии,
Польше, Прибалтике, Румынии, а в течение XVII века и в России. Причина, как указывает
И.Валлерстайн, заключалась в нехватке рабочих рук, вызванной демографическим
кризисом ([309] p.112). Почти целиком была разрушена местная промышленность,
приходило в упадок сельское хозяйство. Ослабленные кризисом, большинство этих стран
потеряли независимость и были захвачены соседями. Венгрия перестала существовать как
самостоятельное государство – она была разделена на три части, присоединенные к
иностранным государствам; такая же судьба постигла Чехию. В XVIII веке то же самое
произошло с Польшей. Как указывает И.Валлерстайн, Восточная Европа окончательно
превратилась в «периферию» Западной Европы ([310] pp.131-142). Здесь почти
повсеместно установился грабительский феодализм, ориентированный на экспорт сырья и
продовольствия, и, как мы это видели на примере Польши, фактическую власть на местах
захватила феодальная олигархия.
Такая же судьба чуть было не постигла и Германию. Она и до XVII в. не
относилась к главным экономическим центрам Европы, а была, по определению
И.Валлерстайна, «полупериферией» ([309] p.37). А в XVII веке, когда, как уже говорилось,
исчезли даже последние остатки немецкой промышленности, а в восточной Германии
сложилось крепостное право, Германия, подобно Польше, имела все шансы превратиться
в феодально-сырьевой придаток Западной Европы. Но этого не произошло – Германия
хотя и оставалась еще до середины XIX в. раздробленной и как бы в стороне от основных
европейских событий, но после двух столетий этого замкнутого внутреннего
существования вдруг, после объединения в середине XIX в., оказалась самым
экономически сильным государством Европы, и остается таким до настоящего времени.
Не меньшее чудо произошло и в Англии. Как пишет И.Валлерстайн, Англия в
середине XVI века была отсталой страной в промышленном отношении сравнительно со
странами континентальной Европы, включая Францию, Испанию и Италию ([309] p.227).
Эта ситуация начала меняться лишь в XVII веке, когда Англия стала их догонять. Но
настоящее экономическое чудо, которое историки называют английской Промышленной
революцией, произошло в Англии в XVIII веке. Именно тогда она благодаря научно-
техническому прогрессу и росту промышленности ушла вперед, оставив далеко позади
некогда самые сильные страны Европы – Францию, Италию и Испанию, которые к XIX
веку превратились, по определению И.Валлерстайна, в «полупериферийные» и
«периферийные» государства ([311] p.89).
Что же произошло? Почему «экономическое чудо» произошло именно в Англии и
Германии, которые на рубеже XVI-XVII вв. были в числе отсталых стран Европы, а не в
более развитых в то время Франции, Италии и Испании? И которые не имели ни
географических или климатических преимуществ по сравнению с южной Европой, ни
демографических преимуществ
1
– плотность населения в Англии и Германии в то время
значительно уступала Италии и не превышала плотности населения Франции ([310] p.81;
[160] p.245). Почему именно этим странам европейского Севера было суждено совершить
рывок в своем развитии, предопределивший дальнейшее стремительное развитие
западноевропейской цивилизации, обогнавшей все другие и занявшей то исключительное
положение в мире, которое сохраняется и по сей день? Ответ на этот вопрос будет дан в
следующих главах.
1
Более высокая плотность населения всегда в истории являлась важным фактором, определявшим
конкурентные преимущества той или иной страны в экономическом соревновании с другими странами (см.
выше)
305
Глава XI. Борьба европейских народов против мировой олигархии в XVI
в. – первой половине XVII в.
11.1. Образование мировой олигархии в Западной Европе
В соответствии с данным выше определением, олигархия – это класс, интересы
которого противоречат интересам всего остального общества. Мы видели в предыдущих
главах, что этот класс существовал во все времена и эпохи, за исключением периодов
классического феодализма. Но обычно его влияние ограничивалось одной страной или, в
крайнем случае, несколькими соседними странами. Иными словами, в каждой стране была
своя олигархия, и ее интересы слабо пересекались с интересами других олигархий.
Единственным исключением была, по-видимому, Римская империя в античности, в силу
ее размеров. Применительно к ней уже можно говорить о возникновении (во II в. н.э.)
мировой олигархии, влияние которой охватывало почти весь известный к тому времени
мир. И очевидно, именно ее амбиции заставили Рим во II в. н.э. изменить мудрой
стратегии, завещанной императором Августом своим преемникам – воздерживаться от
новых масштабных завоеваний – и решиться на величайшие авантюры в своей истории.
Как выше уже говорилось, именно в этот период Римская империя завоевала Дакию и
Месопотамию, для удержания которых у нее не было сил, и поэтому Дакия пробыла в ее
составе сравнительно недолго, а Месопотамия была почти сразу же утрачена. Но
стремление к власти над миром было так велико, что Рим в течение II в. – начала III в.
трижды завоевывал Месопотамию вплоть до Персидского залива и трижды ее терял. И эти
попытки вызывали все более растущее сопротивление со стороны местных народов,
которое с течением времени настолько усилилось, что в III в. началась мощная ответная
агрессия со стороны Персии, в ходе которой были разрушены и сожжены многие крупные
римские города
1
.
Но власть мировой олигархии в античную эпоху продлилась недолго - после
резкого ослабления могущества Римской империи в III в. н.э. ее доминирующее влияние
на соседние государства прекратилось, как и ее мировые амбиции. И в последующее
тысячелетие мы не видим ничего похожего на мировую олигархию. Влияние Византии и
ее правящей верхушки даже в периоды ее наибольшего могущества ограничивалось в
основном Восточной Европой и Восточным и Центральным Средиземноморьем и не
распространялось за пределы этих территорий. Влияние Китая также всегда
ограничивалось Восточной и Юго-Восточной Азией, и амбиции его правящей верхушки
не распространялись на остальной мир.
Положение изменилось к XVI в., когда на мировую сцену вышла
западноевропейская олигархия. Этому способствовали несколько обстоятельств. Во-
первых, как уже было сказано, кризис коррупции XIV века, за исключением отдельных
случаев, указанных выше (Чехия, Англия), не был преодолен в Западной Европе
революционным путем. Он частично рассосался сам собой, когда глобализация временно
прекратилась в XV - начале XVI вв., а частично, по-видимому, просто
«законсервировался» и приобрел хронический характер
2
. А следовательно, и возникшая за
время первого цикла коррупции олигархия никуда не исчезла. Просто теперь, лишившись
прежних прибылей от международной торговли, она стала направлять свои усилия и
инвестиции в другие сферы, также сулившие прибыль. Например, венецианская
олигархия, как мы видели выше, начала выжимать последние соки из местного
крестьянства и из венецианских женщин. Однако чаще всего такой сферой приложения ее
1
Так, крупный римский город Антиохия в Сирии (с населением в несколько сотен тысяч человек) в течение
III в. был дважды взят персами и сожжен, а часть его жителей при этом была убита или уведена в рабство.
2
На это указывает, например, тот факт, что в Германии крестьянские и городские восстания в течение XV-
XVI вв. практически не прекращались, но при этом лишь один раз переросли в широкомасштабную
крестьянскую войну (в 1524 г.).
306
капиталов и ее устремлений стали военные захваты чужой собственности, о чем пойдет
речь далее.
Но прежде чем двигаться дальше, давайте уточним используемые понятия. Мы
видели в главах I-II, что Октавиан Август в период гражданских войн в Риме в 43-41 гг. до
н.э. физически уничтожил, посредством проскрипций и террора, несколько тысяч
богатейших римских семейств и конфисковал их имущество и земли, которые раздал
сотням тысяч бедняков. Это – тот случай, который можно назвать преодолением кризиса
коррупции революционным путем. В сущности, это понятие может включать любое
массовое перераспределение собственности олигархии в пользу государства и общества.
По-видимому, именно это обусловило такой расцвет Римской империи в эпоху правления
Августа: эта была эпоха, говоря современным языком, торжества среднего и малого
бизнеса, которому мероприятия Цезаря и Августа по раздаче конфискованных земель и
имущества дали второе дыхание. И какое-то время этот средний и малый бизнес
(крестьяне-фермеры и ремесленники) мог развиваться и процветать - ведь для
образования новых монопольных структур в экономике и для начала нового кризиса
коррупции требовалось, по меньшей мере, одно или два поколения. Эпоха Цезаря и
Августа – не единственный пример, такое же революционное перераспределение
собственности мы видели и в ряде других случаев во время кризисов коррупции в древних
обществах.
Ничего подобного не было в большинстве стран Западной и Центральной Европы в
рассматриваемую эпоху. Очевидно, именно поэтому и экономического расцвета в XV-XVI
вв. мы там не видим – в лучшем случае некоторое улучшение ситуации по сравнению с
кризисным XIV веком
1
. И в этот период мы видим там целую прослойку людей и
семейств, которых по их основным чертам можно считать типичными представителями
олигархии. В Италии эти семьи: Медичи, Борджиа, Ровере и другие, - захватили власть в
торговых республиках – Венеции, Генуи, Флоренции – и сформировали их правящую
верхушку. В Германии и Австрии мы видим такую же картину. Могущественные
семейства торговых магнатов: Фуггеры, Вельзеры, Паумгартнеры, Манлихи, Имхофы,
Тухеры, - по словам историков, «монополизировали целые сферы торговли на
общеевропейском и внутреннем рынках» и чинили препятствия деятельности более
мелких компаний, перекрывая им поставки сырья и рынки сбыта ([19] 10, с.60-61).
Кроме того, эти олигархические семейства играли важную роль и в тех
захватнических войнах, которые вели на территории Европы некоторые монархи,
стремившиеся к мировому господству. Так, известно, что Фуггеры были одними из
главных финансистов 40-летних завоевательных войн испано-австрийского императора
Карла V (1516-1559 гг.). Как указывает французский историк Р.Мандру, общая сумма,
предоставленная ему на эти цели семейством Фуггеров, исчисляется многими
миллионами золотых дукатов ([243] p.15). Их роль в финансировании его захватнических
войн была так велика, что когда у Фуггеров заканчивались деньги или лопалось терпение
и они прекращали финансирование, как это было сначала в 1547 г., а затем в самом конце
его правления (1559 г.), то у Карла V сразу же возникали непреодолимые финансовые
проблемы, и он отказывался от ее продолжения и заключал мир со своими противниками
([259] pp.356-358).
Еще более важную роль играли торговые и финансовые магнаты в финансировании
и осуществлении захватнических планов преемников Карла V, австрийских и испанских
императоров династии Габсбургов, во время развязанной ими Тридцатилетней войны
1618-1648 гг. Так, в 1622 г. группа чешских и иностранных магнатов (Лихтенштейн,
Валленштейн, Михна, де Витта и Бассери) предоставила австрийскому императору
Фердинанду II (1619-1637 гг.) финансирование в размере 6 миллионов гульденов для
1
Западноевропейские экономические историки утверждают, что по уровню экономического развития
Западная Европа в XVI-XVII вв. мало отличалась от того, что было в средние века, действительно
революционные изменения начались лишь в XVIII в. См., например: [190] p. 5
307
ведения войны в обмен на право чеканить императорские монеты на территории Чехии. За
этот год они наладили такой массовый выпуск монет и организовали такую их «порчу»,
что деньги в течение всего лишь одного года обесценились в 10 раз, что для населения
было настоящей экономической катастрофой. Как пишет чешский историк
Я.Полишенский, «эти отвратительные махинации погубили тысячи семей в самых разных
слоях населения, но они расширили и укрепили экономическое положение крупных
католических магнатов» ([279] pp.137-138).
Один из этих магнатов, Валленштейн, чех по происхождению, владевший целыми
областями в Чехии, прославился и непосредственным участием в Тридцатилетней войне.
Когда у австрийского императора Фердинанда II через несколько лет войны опять
кончились средства на ее ведение, то Валленштейн на свои деньги нанял 30-тысячную
армию и вел от имени Фердинанда II завоевательные войны в Германии и Чехии в течение
целого десятилетия (1625-1634 гг.). Как пишут историки, он с лихвой возместил
затраченные им средства на организацию армии, поскольку нещадно грабил немецкие и
чешские города и накладывал на них тяжелые контрибуции ([19] 12, с.524-526). Кроме
того, он присваивал себе, в качестве вассала австрийской короны, целые княжества. Не
довольствуясь тем, что он уже создал из приобретенных им земель целое герцогство
Фридландское на севере Чехии, он присвоил себе также захваченное им княжество
Мекленбургское на севере Германии (которое формально получил от австрийского
императора в качестве награды за свои услуги) и планировал завладеть всей Чехией после
того как захватит чешский трон и станет королем Богемии. Историки называют его
«кондотьером» ([19] 12, с.525), что как нельзя лучше характеризует суть и цели его
деятельности – грабеж и военные захваты новых территорий ради личного обогащения, но
с учетом интересов своего покровителя (австрийского императора).
Похожая ситуация была и во Франции, где местные магнаты: Бурбоны (еще до того
как стали королевской династией), Гизы, Монморенси, Шатильоны - аккумулировали в
своих руках огромные состояния и земли. Как указывают историки, принадлежавшие им
земли покрывали значительную часть страны ([260] p.283), поэтому можно сказать, что
они в буквальном смысле владели Францией. Именно эти несколько семейств со своими
наемными армиями сыграли важнейшую роль в гражданских и междоусобных войнах,
охвативших Францию в XVI в. (подробнее см. главу XIII).
В целом можно заключить, что магнаты в Западной Европе в рассматриваемую
эпоху играли исключительно большую роль в экономике и в военно-политической
области, чего не будет, например, в XVIII веке. И этот факт признается ведущими
историками. Данную эпоху некоторые из них так и называют: «веком Фуггеров», - а
английский историк Г.Элтон пишет, что ничего подобного «веку Фуггеров» в Европе не
было вплоть до «века Ротшильдов» (наступившего в XIX веке) ([259] p.16).
Вторым обстоятельством, способствовавшим образованию мировой олигархии,
было начало колониальной эпохи. Открытия новых земель и новых торговых путей и
военное преимущество, которое имела Западная Европа, способствовали легкому
покорению новых стран и неслыханному обогащению посредством грабежа и вывоза
ценных ресурсов. Наибольшего на первом этапе достигли Испания и Португалия, которые
и поделили между собой весь мир. Согласно Тордесильясскому договору (1494 г.), они
провели линию с севера на юг, проходившую примерно в 2 тыс. км. западнее Островов
Зеленого Мыса: все что к западу от этой линии, принадлежало Испании, все что к востоку
– Португалии. Но больше всего колоний захватила Испания, которая эксплуатировала их
самым грабительским образом и вывозила из них в огромных количествах золото и
серебро. Кроме того, Испания запретила всем иностранным судам плавать в Латинскую
Америку, она захватывала и конфисковывала любые суда в Атлантическом и Тихом
океане, которые направлялись в испанские колонии или оказывались «в запретной зоне».
Таким образом, под властью Испании оказалась значительная часть не только мировой
суши, но и мирового океана.
308
Основание Сантьяго. Картина П.Лиро
Но чем больше у Испании было власти над миром, тем больше ей хотелось ее
увеличить. В наибольшей мере это касается испано-австрийского императора Карла V и
его преемников на испанском и австрийском троне, которые были объединены
политическим и матримониальным союзом и ставили перед собой цель захвата власти над
Европой и над всем миром
1
. Как пишут историки, Карл V называл себя «знаменосцем
бога»; его канцлер Гаттинара утверждал, что сам Бог поставил Карла V на путь создания
мировой монархии; а враг Карла V, король Франции, говорил, что он хочет стать
«хозяином повсюду» ([260] p.301; [259] p.335). Судя по всему, после того как в его
империю вошла почти вся Латинская Америка и пол-Европы, подчинение своей власти
всей остальной Европы стало основной целью и основным смыслом его царствования. Как
уже говорилось в предыдущей главе, его империя в Европе включала Испанию,
Нидерланды, южную Германию, Австрию, Чехию, Венгрию, Миланское и
Неаполитанское королевства, Сицилию, Сардинию, Балеарские острова и даже часть
территории современной Франции. Но помимо этого, Карл V был еще и императором
Священной Римской империи. И хотя последняя фактически представляла собой
конфедерацию немецких государств, избиравших себе императора, однако император мог
влиять на эти государства, и, следовательно, вся Германия также была в какой-то мере от
него зависима.
Но этого было мало – Карл пытался подчинить своей власти также оставшуюся
часть Италии и Францию, а также вел войну против немецких государств северной и
центральной Германии. Как указывает английский историк Р.Вернхэм, притязания Карла
V распространялись почти на все уголки Европы, и даже на Скандинавию и Балтику:
выдав свою сестру за короля Дании, он включился в борьбу и за господство в балтийском
регионе ([260] p.1).
Следует отметить, что при организации своей огромной империи Карл V и его
преемники опирались на олигархические принципы управления, которые очень
напоминали феодализм, вернее, тот его грабительский вариант, о котором шла речь в
предыдущей главе. Так, испанские колонии в Америке и являлись не чем иным как
феодальными государствами – вассалами Испании, что признают пишущие о них
историки ([230] pp.211, 166). Большинство местного населения Латинской Америки
находилось в крепостной зависимости и нещадно эксплуатировалось. Но что характерно:
1
Этот союз между австрийскими и испанскими императорами, ставивший целью передел политической
карты Европы, возник еще до Карла V, но последний явился наиболее ярким олицетворением этого союза.
309
Латинской Америкой управляло не испанское правительство и даже не официально
сформированные колониальные правительства, а кучка испанских торговых и финансовых
воротил – олигархов. Как пишут французские историки П.Шоню и Х.Шоню, там, где шла
речь о политике Испании в отношении ее американских колоний, там фактически не
существовало испанского государства, а была вместо него группа людей в Андалузии,
заправлявших колониальным бизнесом ([184] p.114).
Похожие принципы управления вводились Карлом V и в Европе. Здесь император
создавал отдельные вассальные королевства, в которых в качестве королей сажал своих
родственников. Например, он объединил пять австрийских графств в одно королевство и
дал им в качестве короля своего брата Фердинанда, а в Нидерланды послал в качестве
правительницы свою тетку Маргариту Австрийскую ([259] pp.339-340). Другие страны он
старался сначала привязать к своей империи посредством династических браков, а затем
постепенно установить над ними полный контроль. Таким образом, согласно замыслам
Карла V, весь мир со временем должен был превратиться в мировую монархию, которой
должно было править одно большое семейство и породнившиеся с ним крупные торговые
и финансовые магнаты. Члены этого клана должны были владеть всеми землями,
контролировать все торговые и финансовые потоки и управлять всеми вассальными
государствами, входившими в эту мировую монархию. Народам же этих государств
отводилась в лучшем случае роль послушных исполнителей воли этой интернациональной
правящей верхушки, не имеющих никакого права голоса.
В дальнейшем такую же политику, опиравшуюся на магнатов и полуфеодальные
принципы управления, проводили преемники Карла V. Например, австрийский император
Фердинанд II (1619-1637 гг.) в массовых масштабах конфисковывал земли у мелкого и
среднего дворянства и раздавал эти земли магнатам (см. далее) либо просто закрывал
глаза на такие конфискации. В итоге магнаты из захваченных ими земель создавали целые
герцогства и княжества, которые становились их личными вотчинами. Так, Валленштейн
из конфискованных и приобретенных земель на севере Чехии создал герцогство
Фридландское, которое, как отмечает Я.Полишенский, постепенно становилось все
больше похожим на самостоятельное государство, где обращались даже собственные
деньги ([279] pp.137-138). Как показало исследование деятельности Фуггеров,
проведенное французским историком Р.Мандру, это олигархическое семейство в течение
XVI – начала XVII вв. целенаправленно скупало земли в Германии в верхнем течении
Дуная и фактически создавало из этих земель свое государство, со своими налогами и
таможенными пошлинами, где возрождались полуфеодальные отношения ([243] pp.37-77,
245-247). Такие же явления происходили во Франции (см. главу XIII). Именно поэтому
некоторые историки пишут о том, что в ряде стран Западной Европы в XVI-XVII вв.
произошла реставрация феодализма, хотя в действительности для такого вывода нет
оснований. На самом деле речь идет об усилении в этот период власти и могущества
олигархии, которая вообще очень часто прибегает к феодальным и полуфеодальным
методам управления
1
.
Итак, уже на основе вышеизложенного можно утверждать, что в Западной Европе к
XVI в. сложилась мировая олигархия, то есть олигархия, установившая свою власть над
значительной частью мира и стремившаяся и имевшая возможности для установления
власти над остальной его частью. Но особую силу ей придал союз с католической
церковью, которую в эту эпоху можно рассматривать в качестве одной из составных
частей мировой олигархии.
Католическая церковь уже с давних времен стала частью того класса, который
сконцентрировал в своих руках все богатство и власть. Так, она повсюду в Европе владела
1
Олигархические методы управления, такие как монополии, установление власти магната над какой-либо
территорией (включая и все, что на ней находится) и даже поражение в правах части населения, например,
крестьян, которое мы видели в Венецианской республике, очень близки по своей сути феодальным методам
управления.
310
большим количеством земель и выступала как крупный землевладелец, а доходы от
церковных налогов и сборов превышали доходы иных королей. Но в рассматриваемую
эпоху происходило еще одно любопытное явление. Если раньше папами часто
становились кардиналы, поднявшиеся из самых низов и служившие церкви всю свою
жизнь, то теперь ими обычно становились члены богатейших олигархических семейств.
Так, четыре папы в рассматриваемый нами период (конец XV – середина XVII в.) были из
рода Медичи – одного из самых богатых в Италии. А с 1471 г. по 1549 г. все папы (за
исключением одного, правившего лишь 1 год) еще до своего выдвижения были связаны
родственными узами с четырьмя богатейшими семействами Италии - Медичи, Борджиа,
Дориа и Ровере ([53] с.168-180)
1
.
Естественно, деятельность этих пап была направлена в первую очередь на то,
чтобы служить интересам родственных им семейств, способствовавших их выдвижению.
Как пишет польский историк Я.Ковальский, деятельность папы Сикста IV (1471-1484 гг.),
урожденного Франческо Ровере, привела к резкому усилению силы и влияния клана
Ровере. Это вызвало серьезные конфликты Рима с Флоренцией, Миланом и Венецией, где
правили другие олигархические кланы, которые с беспокойством следили за ростом
могущества семейства Ровере ([53] с.168). Известно также, например, что Сикст IV был
замешан в попытке убийства и свержения в 1478 г. братьев Медичи, правивших в то время
во Флоренции. История правления папы Александра VI (1492-1503 гг.), урожденного
Родриго Борджиа, по словам историка, «ограничивается почти исключительно борьбой
папской семьи за власть не только в Папском государстве, но и во всей Италии», при этом
династия Борджиа «захватывала власть с помощью интриг и убийств» ([53] с.170).
Пример другого рода дает нам папа Иннокентий VIII (1484-1492 гг.): породненный с
семейством Дориа, он одновременно переплелся родственными и дружескими узами с
двумя другими могущественными кланами – Медичи и Ровере ([53] с.169). Как видим,
история папства с конца XV в. до середины XVII в. самым тесным образом переплетена с
историей итальянских олигархических семейств, их вражды, борьбы за власть и
постепенного переплетения родственными узами и узами взаимного сотрудничества.
Именно в этот период папы становятся не только главой церкви, но и главой
достаточно крупного Папского государства в центральной Италии. Причем, это
происходит путем войн и захватов соседних государств и городов, в которых сами папы
принимают непосредственное участие. Например, как пишет Я.Ковальский, правление
папы Юлия II (1503-1513 гг.), урожденного Джулиано Ровере, было «непрерывной
чередой военных походов, в которых часто папа лично принимал участие, сражаясь
неоднократно в первых шеренгах своей армии» ([53] с.172). А его предшественник,
Александр VI (1492-1503 гг.), урожденный Родриго Борджиа, по словам российских
историков – «типичный кондотьер на папском престоле, участвовавший в бесконечных
войнах» ([19] 10, с.21). Таким образом, папы в эту эпоху мало отличались от тех
кондотьеров, о которых шла речь выше. И на захваченных территориях они продолжали
себя вести как завоеватели – известно о множестве восстаний местного населения против
власти пап, которые жестоко подавлялись.
Римские папы издавна, начиная с XII-XIII веков, вынашивали мировые амбиции и
пытались подчинить своей власти католических монархов. Например, папа Бонифаций
VIII (1294-1303 гг.) утверждал, что обладает верховной властью над европейскими
королями, и вмешивался во внутренние дела Германии, Англии, Польши и других стран; а
иностранных послов принимал не в ризе священнослужителя, а сидя на троне в
императорской мантии и препоясанный мечом ([53] с.124, 138; [28] с.5). Монархи
1
Сикст IV (1471-1484) и Юлий II (1503-1513) были членами семейства Ровере, Иннокентий VIII (1484-1492)
– членом семейства Дориа, Александр VI (1492-1503) и Павел III (1534-1549) - членами семейства Борджиа,
Лев X (1513-1521) и Климент VII (1523-1534) – членами семейства Медичи. Павел III (1534-1549 гг.) хотя и
не имел официального родства, но его сестра была любовницей папы Александра VI (1492-1503), который
был членом семейства Борджиа.