употребили свои финансовые возможности не на развитие производства, а на расширение
непроизводительного потребления: завели дворы, подобные княжеским; кормили массу прихлебателей;
увеличили религиозные расходы; между ними и крестьянами выстроилась лестница посредников, деливших
между собой ренту. В результате сельское хозяйство в районах постоянного заминдарства деградировало
особенно заметно.
Временное заминдарство называлось так потому, что налог не был закреплен навечно, а мог
пересматриваться через 30 лет. Колонизаторы учли свою ошибку, совершенную при введении постоянного
обложения, и намеревались сохранять в районах временного заминдарства (Соединенные провинции,
Центральные провинции, Панджаб) высокий налог. Однако после Синайского восстания они не решились
значительно пересматривать ставки налога. Последние
стали серьезно отставать от роста цен и увеличения
доходов собственников земли. Так что к концу ХГХ в. и в этих районах земельный налог составлял не более
6-8% валового сельскохозяйственного продукта.
Еще одно отличие временного заминдарства от постоянного заключалось в том, что собственнические права
были предоставлены более мелким землевладельцам — владельцам нескольких деревень, или одной
деревни, или земельных участков, по размеру приближавшихся к обыкновенной крестьянской усадьбе,—
главным образом из высоких землевладельческих каст. Впрочем, среди «временных» заминдаров было
также много раджпутов и брахманов. Там
, где деревня делилась между многими собственниками, они
рассматривались как община и несли не только индивидуальную, но и коллективную ответственность за
уплату налога (отсюда другие названия этой системы — махалвари, или маузавар, букв, «по деревням»). В
восточной части Соединенных провинций помещичьи владения были более крупными и чаще всего
индивидуальными, в западных округах —
чаще мелкими и объединенными в общины.
По системе райятвари (букв, «по райятам»; Мадрасская и Бомбейская провинции) землю получили мелкие
владельцы. Впрочем, среди них было немало рен-тополучателей, не ведших собственного хозяйства. Налог
в этих районах оставался более высоким, чем на Севере. Но в целом, несмотря на серьезные порайонные
различия, аграрный строй Индии приобрел некоторое единство.
Сельское население юридически подразделялось на три основные категории: собственники земли, их
арендаторы и безземельные сельскохозяйственные работники. Однако эти юридические категории состояли
из разных по имущественному и классовому положению групп. В 1921 г. помещиков-рентополучателей
было 3,7 млн. человек, крестьян (мелких собственников и арендаторов) — 74,7 млн., безземельных — 21,7
млн. (вместе с малоземельными, которые главным образом работали
по найму, — 26 млн.). Арендаторы
подразделялись на несколько категорий. Еще с 1859 г. стали приниматься законы (по провинциям),
защищавшие права некоторых категорий арендаторов. Их содержание описано в предыдущем томе. Но для
разговора о данном периоде важно отметить, что подавляющее большинство арендаторов получило защиту.
Права землевладельцев в отношении них были серьезно ограничены. Правда,
все эти законы, в том числе и
при-
312
Часть П. Страны Востока в 1914-1945 гг. Этапы развития
нимавшиеся позже, уже в XX в., не касались субарендаторов. Несмотря на упомянутые выше законы, в
деревне сохранялись тяжелые пережитки феодальных отношений — взимание произвольной ренты,
бесплатный труд арендаторов на помещиков, отдельные сборы за пользование пустошами, пастбищами,
водой из деревенских прудов и т.п.
Классовая и социальная разобщенность того слоя населения, который принято называть «крестьянством»,
мешала солидарным действиям. Собственники земель выступали за дальнейшее снижение земельного
налога. Арендаторы боролись за сокращение арендной платы, т.е. их протесты затрагивали интересы
собственников. Сельские рабочие были разобщены социальными (кастовыми) перегородками и в
рассматриваемый период не выступали как сколько-нибудь
организованная сила.
Серьезный отпечаток на любые движения протеста в сельской местности накладывали кастовые и
конфессиональные различия. В некоторых районах (Восточной Бенгалии, Западном Панджабе, ряде районов
дистрикта Малабар в Мад-расской провинции) крестьяне были в основном мусульмане, а помещики — ин-
дусы. Это усиливало классовое противостояние, но в то же время придавало ему религиозную окраску
и
вызывало межконфессиональный конфликт, затмевавший задачи борьбы за улучшение положения
крестьянства. Такие же последствия имело противостояние высококастовых помещиков и низкокастовых
арендаторов. Возникавшие впоследствии «крестьянские» организации, о которых еще пойдет речь, часто
имели целью объединение не всех крестьян, а лишь членов одной или нескольких каст.
Землепользование распределялось следующим образом. В Соединенных провинциях собственники
обрабатывали 17,7% земли, наследственные арендаторы — 44,3, другие категории арендаторов, имевших
права на землю, — 35,3, бесправные арендаторы — 2,7%. Примерно таким же было соотношение в Бихаре.
В Бенгалии ситуация была иной. Там в бесправной аренде находилось около 20% земли. Но как
собственники, обрабатывавшие землю «сами», так и все виды арендаторов
могли, в свою очередь, сдавать
землю в аренду, которая, повторим, никакой защитой не пользовалась.
Наемный труд в сельском хозяйстве был представлен прежде всего традиционно безземельными
«неприкасаемыми» кастами, а также разорившимися крестьянами и теми мелкими собственниками и
арендаторами, которые не могли прокормиться со своего участка и вынуждены были часть года работать в