Майоров Г.Г. Дунс Скот как метафизик
Подождите немного. Документ загружается.
Г. Г. Майоров - 51 - Дунс Скот как метафизик
хотя она и свободна от кантовского агностицизма. Впрочем, подобная
трактовка чувственного восприятия была свойственна и Августину
45, и
неоплатоникам. Что же касается интеллектуального познания, то здесь, по
мнению Дунса, реализуется как бы удвоенная активность души, или, точнее
говоря, ее разума; во-первых, разум на основе чувственного образа сам
формирует "умопостигаемый вид" (species intelligibilis), т.е. нашу идею
предмета, благодаря чему объект становится "присутствующим в разуме" как
объект, умопостигаемый актуально; во-вторых, разум реализует сам процесс
постижения этого объекта. Ведь если бы интеллектуальное познание было не
активным освоением (постижением), но пассивным принятием
умопостигаемого вида, произведенного от чувственных образов, то и
способность рассуждения, и рефлексия, и логические действия, и принятие
ложного за истинное были бы необъяснимы (см. наст. изд., часть IV, I, 4).
Понятие species intelligibilis совпадает по содержанию с понятием
"чтойности" (quiditas) познаваемого предмета, хотя формально "чтойность"
принадлежит самому предмету, а "умопостигаемый вид" принадлежит
разуму. Можно сказать, что species intelligibilis — это истинное понятие
чтойности, истинная идея о том, что в своей сущности представляет собой
предмет, или, иначе говоря, к какому виду предметов он относится.
Следовательно, "умопостигаемый вид" — понятие общее, "универсалия", и
разум производит его путем абстракции, отвлечения от всего Неповторимого,
единичного в чувственных образах (species sensibilis) и Концентрации на их
общей сущности. Исходя из этого, большинство схоластиков, включая Фому
Аквинского, считало, что разум способен познавать только общее, а
единичное именно как единичное интеллектуальному познанию недоступно
и может восприниматься только чувством. Дунс Скот исследует вопрос о
познаваемости единичного в одной из ранних работ, а именно в
комментарии на трактат Аристотеля 0 душе
46. В этом сочинении
шотландский философ преодолевает господствующий в схоластике взгляд на
species sensibilis и species intelligibilis как на некие посредники (media) в
Г. Г. Майоров - 52 - Дунс Скот как метафизик
познании конкретных вещей, согласно которому мы познаем
непосредственно не сами вещи, а их чувственные образы (phantasmata) или же
их идеи. В противоположность этому Дунс Скот считает, что оба рода species
имеют прямое познавательное отношение к самому предмету: "чувственный
образ" — результат активного взаимодействия души с предметом с помощью
органов чувств при ведущем участии "общего чувства" (sensus communis), т.е.
результат прямого контактного восприятия душой этого предмета;
"умопостигаемый вид" — это усмотренная разумом в самом предмете с
помощью чувственного образа чтойность (quiditas) или сущность (entitas,
essentia) этого предмета, полученная путем абстракции.
Контакт души с материальными предметами осуществляется, согласно
Дунсу, с помощью нервной системы, связующей все органы чувств (зрения,
слуха, вкуса, обоняния и осязания) с их центром, находящемся в мозге,
материальной основе "общего чувства". Далее все происходит по схеме
Августина: нематериальная душа созерцает, "чувствует" происходящее в
материальных органах чувств и создает на этой основе свой "психический"
образ предмета. Однако само наличие чувственного образа предмета еще не
означает познания, ибо познание есть понимание, разумение (intellectio), и
поэтому познание в собственном смысле принадлежит только разуму
(intellectus), и оно состоит, как уже было сказано, в двух актах разума: в
формировании умопостигаемого вида (идеи предмета) и в постижении его.
Если мы говорим о познании единичного предмета, это означает
установление "чтойности" этого предмета и познание смысла этой
"чтойности" в контексте остального сущего.
Но ведь единичное, по мнению схоластиков, как раз потому и
единичное, что оно не общее, а чтойность есть нечто общее. Как же тогда
возможно познать, что это такое — данное единичное? На этот вопрос Дунс
Скот отвечает весьма остроумно, опираясь на аргументацию своих же
оппонентов и прежде всего Фомы, самого значительного метафизика
предшествующего периода.
Г. Г. Майоров - 53 - Дунс Скот как метафизик
Из доводов Дунса Скота приведем наиболее, на наш взгляд, сильные.
Фома Аквинат и Фемистий, которому здесь следует Фома, считали, что
принципом индивидуации является материя, а разум в своем познании
отвлекается именно от материи, удерживая только форму, т.е. универсальное;
поэтому, думали они, индивидуальное само по себе непостижимо. "Они
говорят, тем не менее, что единичное можно постигать через рефлексию"
(наст, изд., часть IV, VI, 3). (Ниже Дунс Скот доказывает невозможность через
рефлексию постигать внешние единичные предметы).
Ответ Дунса Скота: "… невозможно абстрагировать универсалии от
единичного, не познав единичное, ведь в таком случае [человек]
абстрагировал бы, не ведая, от чего абстрагирует" (там же). Кроме того, они
считали, что "наш разум не может познавать иначе, как обращаясь к
чувственным образам". Но ведь, "обращаясь к ним, он познает единичное;
следовательно, он не может познавать универсальное если одновременно не
постигает единичное..." (там же).
Доводы Дунса Скота, независимые от данной полемики, таковы.
Первый: всякое сущее умопостигаемо, значит, постигаемо и единичное
сущее.
Второй: то, что само по себе не является умопостигаемым, то
непостижимо ни для какого разума, а значит, и для разума Бога, что -
абсурдно, ибо в таком случае Бог не знал бы сотворенных им же единичных
вещей.
Третий (со ссылкой на Аристотеля): в познании принципов мы
пользуемся индукцией, а индукция есть продвижение от единичных
предметов к универсалиям, "но такое продвижение характерно только для
разума; следовательно, он познает единичное..." (там же, 4).
Однако за всем этим следует очень важное уточнение, которое, будучи
неправильно понятым, может обесценить все приведенные доводы:
"...никакая наша потенция, ни чувственная, ни мыслительная, не может
познавать единичное в собственном смысле единичного..."; и далее:
Г. Г. Майоров - 54 - Дунс Скот как метафизик
"...оставляя только собственный смысл единичности при удалении других, мы
не смогли бы различать между собой два единичных [предмета] ни чувством,
ни разумом..." (там же, 5).
На самом же деле в этих словах нет ничего противоречащего
сказанному ранее; более того, в них заключена вся суть положительного
учения Дунса Скота о познании единичного. Ведь под единичным он
понимает не какую-то абстрактную нумерическую единичность, которая
совершенно безразлична к тому, к чему ее относят. Напротив, речь идет о
единичности в смысле единственности и неповторимой индивидуальности
каждой конкретной вещи, отличающей и как бы отграничивающей ее от всех
других. Хотя у конкретных вещей одного вида есть и общие свойства, и к
таким общим их свойствам относятся едва ли не все, кроме haecceitas —
"этовости", однако в каждом единичном предмете композиция этих свойств
всегда уникальна, и именно она, эта композиция, определяет собой "этовость"
данной вещи. Поэтому единичное познаваемо, ибо оно составлено из общего
(видового), но для нас оно познаваемо лишь частично и относительно, ибо
индивидуальное бесконечно содержательно и неисчерпаемо, а все это его
содержание еще и представляет собой неповторимую композицию. Значит,
одному только Богу дано знать единичное целиком и полностью. Это
относится и к познанию человеческой личности. Человек для другого
человека, да и для самого себя — "бездна", как выражался Августин. И один
только Бог знает нас совершенным образом.
Что касается вопроса об активности разума при естественном и
сверхъестественном познании, то, с точки зрения Дунса Скота, естественный
человеческий разум имеет приоритет активности только по отношению к
естественному же объекту. Если же речь идет о сверхъестественных объектах,
то здесь определяющим активным началом в познании служит уже не разум,
а сам объект; разум же лишь воспринимает свет божественного откровения,
когда Всемогущий Бог посылает ему по Своей воле спасительные истины
47.
Вместе с тем Дунс не приемлет позицию Генриха Гентского, согласно которой
Г. Г. Майоров - 55 - Дунс Скот как метафизик
божественное озарение необходимо нашему разуму также и для достоверного
познания естественных объектов.
В пользу невозможности получения достоверного знания о вещах без
помощи божественного озарения (illuminatio, illustratio) Генрих приводит и
цитаты из Августина, и следующие аргументы:
1) все наши понятия имеют чувственно-эмпирическое происхождение,
но объекты чувств непрерывно меняются, поэтому достоверное знание при
помощи абстрагированных от них понятий невозможно;
2) оно невозможно и потому, что также и сама душа непрерывно
меняется и способна ошибаться;
3) душа не содержит в себе никакого критерия отличения истинного
как от ложного, так и от только правдоподобного (см. наст, изд., часть IV, IV,
9-11).
Детально и всесторонне анализируя данную концепцию Генриха
Гентского, Дунс Скот отвергает как неверную предложенную Генрихом
интерпретацию соответствующих взглядов Августина и защищает тезис о
достоверности познания, достижимого усилиями самого естественного
разума. Доказательство этого тезиса ведется Дунсом относительно трех
предметов познания:
1) принципов, известных через самих себя;
2) того, что познается на основе чувственного опыта;
3) наших действий.
Что касается достоверности принципов, то она, согласно Дунсу,
обеспечивается тем, что "термины принципов... обладают таким тождеством,
что один [термин] с очевидной необходимостью включает в себя другой, и
поэтому разум, сочетая эти термины (а таким способом он их и постигает),
имеет у себя необходимую причину сообразности этого акта сочетания самим
терминам, из которых составляется композиция, а также — что очевидно —
причину такой композиции..." (там же, 22). Эти слова Дунса Скота будут через
четыреста лет почти буквально повторены Лейбницем при объяснении им
Г. Г. Майоров - 56 - Дунс Скот как метафизик
самоочевидности первых принципов логики и метафизики.
Такой же степенью достоверности обладают, согласно Дунсу, и
умозаключения, выводимые из этих принципов, "поскольку достоверность
вывода будет зависеть только от достоверности принципов и от очевидности
выведения" (там же, 24). И неважно, что разум может иметь знание простых
терминов не иначе как воспринимая его от чувств, ибо, "когда они уже
получены, разум своей силой может одновременно сополагать простое, и,
если из соотнесения таких простых [терминов] будит получаться заключение
с очевидностью истинное, разум одобрит это заключение собственной силой
и в силу терминов, а не благодаря чувству, от которого термины
принимаются им извне" (там же, 25). Таким образом, принципы и выводимые
из них заключения обладают аподиктической достоверностью.
Другое дело — второй род познаваемого, т.е. то, что познается
посредством опыта. Однако и здесь достаточная степень достоверности
обеспечивается одним замечательным основоположением разума: "Все, что
происходит так, как в большинстве случаев происходит под действием
некоторой несвободной причины (т.е. без участия свободной воли — Г. М.),
есть природное следствие этой причины" (там же, 26). Ведь несвободная
причина не может произвести следствие, к которому она не предназначена по
своей природе. Таким образом оправдывается достоверность выводов по
индукции.
Что касается наших внутренних действий, то, как считает Дунс Скот,
предвосхищая в данном случае Декарта, здесь "имеет место такая же
достоверность, как и в отношении первых [принципов], известных через себя
(там же, 29). Такого рода достоверностью обладают, например, констатации:
"я мыслю", "я понимаю", "я слышу", "я вижу", "я бодрствую" и т.п., если это,
конечно, только констатации наших собственных действий безотносительно к
тому, что я мыслю, понимаю и т. п.
Итак, заключает Дунс Скот, "для познания истинности первых
принципов не требуется какого-либо специального света, но они могут
Г. Г. Майоров - 57 - Дунс Скот как метафизик
познаваться с достоверностью и без какого-либо сомнения в свете
естественном" (там же, 37). Если забыть, кто это говорит, можно подумать, что
это слова философа-рационалиста семнадцатого века. В этом же духе звучит и
другое заявление Дунса Скота: "Простой разум все то, что он мыслит спутано,
может познавать определенно, отыскивая определение познанному объекту
методом [логического] деления (т.е. анализа — Г. М.). Такое определенное
познание представляется наиболее совершенным из того, что относится к
чистому разуму. Исходя из такого совершеннейшего познания терминов,
разум может совершеннейшим образом постигать принцип, а исходя из
принципа — заключение. И на этом, [по-видимому,] и завершается
необходимое для истины, если не говорить об истинах пророческих" (там же,
43).
И все же перед нами не Декарт и не Лейбниц, а великий схоластик Дунс
Скот. Поэтому следом за процитированным он говорит: "...учитывая слова
Августина, нужно согласиться, что истины непогрешимые видятся в [свете]
вечных норм" (там же, 45). Однако это не означает отказа от сказанного
раньше, ибо участие божественного света и "озарения" в человеческом
познании Дунс понимает иначе, чем Генрих Гентский, взгляды которого он
как раз в этом месте особенно обстоятельно критикует.
Объединяя учение Аристотеля о "возможном разуме" как пассивной
потенции знания и "действующем разуме", переводящем потенциальное
знание в актуальное (подобно свету, который делает действительными цвета,
существующие в возможности) (De an., III, 5, 430а 10-15), с учением Августина
об озарении (illuminatio) нашего ума светом божественной истины, Генрих
Гентский утверждал, что действующий разум человека в его нынешнем
состоянии слишком слаб, чтобы своим собственным светом, без помощи
сверхъестественного озарения, высветить в возможном разуме истинность
фундаментальных и неизменных ("вечных") принципов метафизики, логики,
математики и морали. Как мы только что показали, Дунс Скот
придерживается иной позиции. Вместе с тем он считает, что в определенном
Г. Г. Майоров - 58 - Дунс Скот как метафизик
смысле "мы познаем в несотворенном свете, который содействует
действующему разуму, ибо, поскольку он содействует нашему акту познания,
он имеет смысл света как действующий разум; и о нас правильнее говорить,
что мы познаем в несотворенном свете, чем [говорить, что мы познаем] в свете
действующего разума, так как причина первая и высшая сильнее влияет, чем
причина ближайшая. И таким образом, мы видим подлинную истину в
истине несотворенной, которая есть Свет" (там же, 46).
Из этих слов видно, что Дунс Скот толкует "иллюминацию" в духе своей
теории "упорядоченных причин" (causae ordinatae), которую он не
использовал, как мы знаем, в своих доказательствах бытия Бога: свет
действующего разума находится в упорядоченной причинной зависимости от
источника происхождения нашего разума как такового, т.е. от Бога, от Его
творящей и поддерживающей силы; поэтому с точки зрения "действующей
причины" этот свет и нужно рассматривать как следствие
непрекращающегося воздействия на нас его первопричины — вечного,
неизменного, несотворенного Света, истекающего из действующего разума
Бога.
Кроме того, согласно Дунсу, мы познаем истину в несотворенном Свете
и с точки зрения объекта, ибо наш разум познает сущности вещей, а эти
сущности изначально и извечно пребывают в божественном уме, как его
"вторичный объект". "А поскольку эти вторичные объекты, как они являются
божественному разуму (первичным объектом разума Бога Дунс считает саму
божественную сущность — Г. М.), суть некий свет или же "светы", и
неизменные, и вечные, и поскольку те же самые объекты являются разуму
человека-странника, постольку можно утверждать, что человек-странник
видит истину в вечном свете, ибо он видит сущность камня или другой вещи,
а сущность, как и всякое бытие умопостигаемое, была всегда и потому
обладает вечностью..." (там же, 47).
Таким образом, Дунс Скот, стараясь согласовать свое истолкование
процесса познания с учением Августина, принимает теорию озарения не
Г. Г. Майоров - 59 - Дунс Скот как метафизик
столько в гносеологическом, сколько в онтологическом ее содержании, не
нанося никакого ущерба своим убеждениям, касающимся активности
человеческого познания и его способности самостоятельно достигать
достоверности.
Чтобы еще полнее представить понимание Дунсом возможностей
человеческого познания, необходимо оценить его учение об интуиции.
Поскольку в Средние века с этим термином чаще связывалась идея прямого
сверхъестественного созерцания Бога, трактовка интуиции шотландским
мыслителем выглядит необычной и при этом почти современной. Дунс Скот
противопоставляет интуитивное познание, с одной стороны, дискурсивному,
а с другой — отвлеченному, т.е. абстрактному. Отмеченным он называет
"такое познание объекта, при котором объект отвлекается от всякого
актуального существования"; интуитивным познанием — то, при котором
объект познается "как нечто существующее и присутствующее" (наст, изд.,
часть IV, V, 1). В обоих случаях речь идет о познании чтойности познаваемого
предмета, но при интуитивном познании чтойность (сущность) вещи
рассматривается не абстрактно, но в таинстве с ее существованием, с ее
присутствием в актуальном бытии, иначе говоря, — "как она есть в себе" (там
же, 4). Вопрос только в том, способен ли разум, ориентированный на
абстрактные чтойности, на универсалии, познавать также неповторимость
присутственного существования, экзистенции, познавать вещи "лицом к
лицу". Отвечая на этот вопрос, Дунс Скот опирается на часто применяемый
им принцип: "Любое совершенство низшей способности имеется и у высшей,
если они относятся к тому же роду". Но чувство, будучи низшей
познавательной способностью, воспринимает вещь в ее присутствии, "перед
лицом" вещи, Значит, и разум как более высокая познавательная способность
может знать вещи в их присутственном существовании. Понятно, что такое
объяснение вряд ли удовлетворило бы современного философа, но оно
вполне соответствовало духу схоластики. В дополнение к нему Дунс ссылается
на то, что человек никогда не удовлетворяется абстрактными способами
Г. Г. Майоров - 60 - Дунс Скот как метафизик
познания Бога, но верит в возможность и ожидает Его "присутственного"
познания "лицом к лицу" (там же, 5). Однако познание Бога лицом к лицу, т. е.
"лицезрение" Бога, недоступно человеку в его нынешнем состоянии;
следовательно, все, что мы знаем о Боге, основывается либо на вере, либо на
отвлеченных понятиях — на тех "единозначных" понятиях, которые мы
отвлекаем от творения и переносим на Бога. Такими понятиями являются
прежде всего "трансценденталии" или passiones entis — "собственные"
(propriae) свойства сущего, такие как "благость", "единство", "истинность". Мы
уже видели, как Дунс Скот доказывает, что Бог есть "Сущий", что Он
существует. Более того, уже доказано, что Его бытие абсолютно бесконечно и
едино. А так как passiones entis с необходимостью принадлежат всякому
сущему, а Бог есть сущее бесконечное, то отсюда следует, что Бог есть и
бесконечная благость и абсолютная истина. Познание других божественных
атрибутов также осуществляется через "единозначные" понятия, общие для
Бога и творения. Вот как об этом пишет сам Дунс Скот: "Всякое
метафизическое исследование о Боге происходит следующим образом:
сначала выясняется формальный смысл
48 какого-либо [атрибута], а затем,
удалением из этого формального смысла несовершенства, которое он
обретает в творениях, и сохранением этого [ранее установленного]
формального смысла, ему придается наивысшая степень совершенства, и
таким образом это приписывается Богу. Например, речь идет о формальном
смысле мудрости (или разума) или воли: этот формальный смысл, конечно
же, рассматривается в себе и сам по себе; а в силу того, что этот смысл не
заключает в себе формально никакого несовершенства и никакого
ограничения, из него удаляются несовершенства, которые примешиваются к
нему в творениях, и, при сохранении того же [формально установленного]
смысла мудрости и воли, мудрость и воля в совершеннейшем виде
приписываются Богу в качестве атрибутов. Следовательно, всякое
исследование о Боге предполагает, что разум имеет [о Нем] то же самое
единозначное понятие, которое он получает от творений" (наст, изд., часть IV,