96
Раздел I
несовместимы с ограниченностью и застоем как эмпирическим свой-
ством общественной жизни, как реакционной тенденцией. А эти свой-
ства и тенденции — это тоже бидермаиер, но после бидермайера как
эпохи и бидермайера как литературного круга — это уже «третий» би-
дермайер, в котором прямая политическая тенденция соединяется с
жизненным укладом, с его эмпирией. При этом, однако, все эти
«бидермайеры», от уклада до целой эпохи, составляют сплошной ряд.
Надо обратить внимание и на то, как особенно устроено понятие
бидермайера. Оно совсем не схоже с романтизмом: ведь никакой эпохи
романтизма, строго говоря, нет, — когда мы говорим об «эпохе романтиз-
ма», или о «романтической эпохе», то мы можем теперь иметь в виду
эпоху, когда существовал романтизм, и не более того. Ведь, например,
классицизм разных формаций, существовавший в начале XIX в., творче-
ство Гёте, просветительская беллетристика отнюдь не входят в «роман-
тизм» и не покрываются объемом этого понятия. Если же мы говорим
о романтизме, то понимаем под романтизмом все романтические явле-
ния,
какие подводим под это понятие, включая и тот романтизм, кото-
рый существовал в эпоху бидермайера (например, творчество Эйхендор-
фа).
В то же время би дермаиер покрывает все содержание эпохи, и к
бидермайеру относятся как романтизм, как бидермайер в «более» соб-
ственном смысле слова, так и самый поздний классицизм и все ростки
реализма. Все относится к бидермайеру, и все как бы окрашивается в
его тона, т. е. приобретает особое зависящее от эпохи качество. Так это,
видимо, и есть на самом деле. Вместе с тем мы, возможно, не назовем,
например, Штифтера или Грильпарцера — писателем и поэтом эпохи
бидермайера, и не только потому, что их творчество (сохраняющее внут-
реннее единство) хронологически выходит за рамки бидермайера, но и
потому, что такая формула звучит снижающе (и в этом вновь проявляется
своеобразная логика — устроенность понятия). Даже говоря о писателе,
вся деятельность которого укладывается в эту эпоху (Иммерман, Граббе),
мы предпочтем иначе соотнести его творчество с хронологией (уже «пи-
сатель, живший в эпоху бидермайера», — не то, что «писатель эпохи
бидермайера», или тем более «Biedermeierdichter»). Можно сказать так:
эпоха подчиняет себе все, но не все подчиняется эпохе, — любое относи-
тельно крупное художественное явление отказывается подчиняться «эпо-
хе бидермайера», хотя фактически относится к ней.
Нельзя думать, что в механизме действия подобных понятий («тер-
минов движения») все отлажено, — изменения и сдвиги в его работе
свидетельствуют о постоянном движении самого «механизма», — но
невозможно не всматриваться в эти механизмы, потому что в этом кон-
кретном функционировании слов заключено, собственно говоря, то, что
мы же сами думаем об эпохе, направлении, стиле и т. д. Невозможно
думать об усовершенствовании подобного рода слов (как обыкновенно
думают об улучшении, уточнении и т. д. научной терминологии), не от-