Поэтика барокко: завершение риторической эпохи
115
шей мере настолько, насколько мы будем способны извлечь такую меру
из самой литературы барокко. А такая мера (и это вторая гипотеза,
которой необходимо будет самооправдаться вместе с оправданием само-
го барокко), скорее привязана к будущему, чем к прошедшему. Даже
более того: выяснится (пока будет оправдываться эта вторая гипотеза),
что если продолжить рассуждение дальше, от барокко к его прошлому,
к его истокам, то, по всей видимости, все предыдущее окажется в зоне
действия той же — «барочной» меры. Барокко, таким образом, по на-
шему предположению определяется из будущего — на своем пути к
будущему; стало быть, определяется такой силой, которая действует в
нем,
постепенно открывая себя.
И еще одна, третья гипотеза. Если изучать литературоведческую
номенклатуру стилей и эпох по ее происхождению, то, скорее всего,
далеко не случайным окажется то, что по крайней мере пять таких
обозначений пришли в литературоведение из искусствознания или же
в первую очередь были соотнесены с архитектурой, с изобразительным
и прикладным искусством. Таковы «барокко», «маньеризм», менее рас-
пространенный термин «бидермайер», родившийся в немецко-австрий-
ской культуре, «импрессионизм», возникший во Франции (в виде пре-
небрежительной характеристики), и наконец «модерн», называющийся
по-немецки «Jugenstil»,a по-французски — «L'art nouveau». Такое обстоя-
тельство имеет, как можно полагать, прямое касательство к внутренне-
му устройству того, что называют «барокко»,— во всех трех случаях
тесная связь литературного творчества с изобразительным искусством
вполне очевидна, и это позволяет заранее предполагать тесную соотне-
сенность словесного и изобразительного искусства по существу.
Наконец, еще одно предварительное замечание,— скорее, уже не
гипотеза, но подытоживание общего взгляда, какой сложился в науке к
нашим дням. Этот взгляд сводится к тому, что хотя о барокко очень
часто говорили и говорят как о «стиле», на самом деле барокко — это
вовсе не стиль, а нечто иное. Барокко — это и не направление. С этим,
кажется, согласен даже Д. С. Лихачев [см. Лихачев, 1973, с. 192]. Зато в
качестве некоторого условного выражения возможно говорить о барок-
ко как о «стиле эпохи». Это очень удобно, так как в ряде случаев, когда
уже все встало на свои места, позволяет сокращать до такой вполне
условной формулы слишком громоздкие рассуждения. А иногда это
даже и полезно, если только твердо знать, что барокко — это не «стиль».
Скрупулезные новейшие исследования, стремящиеся во всех под-
робностях восстановить процесс усвоения понятия «барокко» наукой о
литературе [см. особ. Яуман,
1991],
как раз весьма впечатляюще пока-
зывают, что одновременно усваивались и обрабатывались литературо-
ведческим сознанием разные понятия «барокко»
1
— понятия с раз-
1
Именно поэтому беспредметно рассуждать о том, кто первым применил
термин «барокко» в литературе [ср.: Лихачев, 1973, с. 185].