Островский А.М. Социально-философские основания гуманизации человеко-компьютерного взаимодействия (Опыт междисциплинарного исследования)

Подождите немного. Документ загружается.

410

но-философский опыт как источник формирования определен-

ной культурной традиции.

Специфической особенностью системы антропологических

ценностей выступает способность «растворяться» в междисцип-

линарном дискурсе, умножая смыслы, порожденные герменевти-

ческими практиками. Подобное «растворение» обусловливается

измерениями человеческого, пронизавшими все виды бытия. В

этих условиях можно говорить о полисубъектности ЧКВ, когда

действующее лицо выступает одновременно субъектом социаль-

ного и культурного бытия, но между тем, сохраняя целостность и

органичность в богатстве своих диалоговых форм. Выведение из

человеческого различных полиморфных субстратов позволят кон-

струировать социальные институты, в той или иной степени от-

вечающих интересам и потребностям человека.

В условиях калейдоскопического изменения конфигурации

компьютерных миров, перенастраивается жизненная реальность

человека, смещается к полюсу «спасения человеческого» его ак-

сиологическая шкала, а вслед за ней обновляется матрица соци-

ально-культурных ценностей. Спасение принимает формат субъ-

ектной категории и рассматривается через призму самоиденти-

фикации.

411

Современность обусловливает формирование антропологи-

ческого типа, отличительными чертами которого выступают «ге-

донистические ценности, уважение инакомыслия, свобода лич-

ности, раскованность, юмор и искренность, психологизм, сво-

бода мнений»

. Вместе с этим проходит этап легитимации ин-

тимности. Мир повседневности возводится на высший уровень

ценностной иерархии.

Материальные ценности — значимые артефакты технико-

технологической эволюции, включенные в контекст культуры и

выступающие индикаторами ее инструментального развития.

Компьютер как опредмеченный рукотворный «слепок инженер-

ной мысли» выступил важной материальной ценностью, явившей

себя одновременно в форме условия, продукта и инструмента

деятельности человека. Он изменил конфигурацию жизненного

пространства субъекта, стремящегося к всеобщему преобразова-

нию и подчинению природных сил. С другой стороны, компью-

тер остался «любимым и дорогим», поскольку «…в технике чело-

Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб.,

2001. С.20. Цит. по: Койнова Г.Н. Творчество как ведущая характеристика

антропологического портрета нашего современника // Вестник Томского го-

сударственного университета. 2007. № 304. С.72.

412

век встречается сам с собой…»

и узнает свое подобие в ее обра-

зе.

Как отмечает Д.В. Иванов «…воля к господству над миром

вещей приводит к овеществлению социального бытия»

. Однако

не только социальное, но и индивидуальное овеществляется в

процессе целенаправленной технической деятельности человека.

Вместе с этим оно находит свое воплощение в артефакте и фик-

сируется как отчужденная материальная ценность, служащая в

целях трансляции субъектного опыта и субъектной реальности.

К материальным ценностям можно отнести, например,

энергию, артикулирующую, согласно Л. Мэмфорду, гуманизацию

общества. Источник этой энергии меняет свою природу в зави-

симости от доминирующих в обществе производительных сил.

Текущее состояние знаменует информационный ресурс, «оберты-

вающий» интеллектуальный потенциал социума и аккумулирую-

щий в себе достижения гуманитарной и научно-технической

мысли.

Материальные ценности формируются в процессе творче-

ской, познавательной, коммуникативной, инженерно-трудовой,

Розин В.М. Философия техники и культурно-исторические реконструкции

развития техники // Вопросы философии. 1996. №3. С.24

Иванов Д.В. Виртуализация общества. Версия 2.0. СПб.: «Петербургское

Востоковедение», 2002. С.61

413

игровой деятельности субъекта ЧКВ. Они воплощаются в «конст-

рукции» ЧКВ, закрепляя в техническом антропоморфный облик

творца. Материальная форма позволяет транслировать ценности

вовне, отчуждать их от своей культурной основы.

Поскольку человеческое положено в основу оценочной шка-

лы материальных ценностей, артефакты не могут рассматри-

ваться как нечто чужеродное субъекту. Напротив, кристаллизо-

ванные в технике, они включаются в институты социального и

духовного воспроизводства как атрибутивные компоненты. По-

этому механизмы реализации материальных ценностей выступа-

ют предпосылкой становления системы всеобщего гуманистиче-

ского производства.

Материальные и духовные ценности в контексте культуро-

генеза тесно коррелируют друг с другом. Однако эта корреляция

теряет свою силу. Прежде всего, утрата силы корреляции обу-

словлена искажением представления о человеческом, нарушени-

ем его целостности, константности, органичности. В современ-

ном мире, где материальные ценности превалируют над духов-

ными и, более того, могут на них свободно обмениваться, соци-

ально-философская оценка происходящих метаморфоз неодно-

значна и определяется тем или иным «заказом» на реконструк-

414

цию картины повседневности. Переоценка обсуждаемых ценно-

стей приводит к «растворению» аксиологических шкал, с отказом

от каких-либо абсолютов и идеалов, координатных осей культу-

ры.

Степени свободы — актуализация осознанных индивиду-

ально-значимых и личностно-значимых возможностей субъекта

ЧКВ, связанных с проектированием различных видов деятельно-

сти, каналов коммуникации, инструментов взаимодействия и,

что более важно, с безусловной реализацией измерений человече-

ского, начиная, прежде всего, от чувственного и когнитивного

опыта. Степени свободы обеспечивают неотъемлемое и естест-

венное право человека на становление и формирование своей

человечности в границах окружающей среды. В конкретной ис-

торико-культурной фазе они абсолютизируются и переводятся в

ранг высших гуманистических ценностей. Однако при этом сти-

рается их субъектный контур. Например, подмечено, что «при

нормативной регламентации прав, свобод и обязанностей,

принадлежащих человеку, они закрепляются при помощи тер-

минов ―каждый‖, ―все‖, ―никто‖, ―любой‖»

. В определенном смыс-

Раджана С.Б. Свобода манифестаций как политическое право и свобода

человека // Вестник Читинского государственного университета. 2008. №3.

С.84

415

ле такая постановка правовых норм обезличивает сам субъект,

лишая его индивидуального «звучания».

На наш взгляд, свобода субъекта ЧКВ индуцируется его во-

лей, побуждением к глубокой и всесторонней рефлексии, нели-

нейному мышлению, приоткрывающему новые рубежи познания,

творчества, общения в результате встречи с «ликом другого». Од-

нако эта встреча влечет не ценностную ассимиляцию, а, скорее

инициирует самоанализ. Свободу здесь можно рассматривать

как обоснование субъектом потенции к активности, отталкива-

ясь от собственных установок, исходя из собственной недоопре-

деленности. Учитывая сказанное, трудно исключить тот факт,

что в оформлении нравственной позиции субъекта, участвует его

социальное окружение, задающее условия формирования отно-

шения одного человека к другому.

Свобода может рассматриваться и в более прагматичном

контексте как духовное освобождение от того мира, который

«ниже» самого субъекта. Иначе говоря, свобода указывает на от-

странение субъекта от физического детерминизма и обозначает

переход к высоким духовным ценностям, нравственным крите-

риям и практикам, которые они порождают.

416

Поиск новых степеней свободы актуализируется в условиях

культурного многообразия компьютерных миров и плюрализма

картин повседневности. В этих условиях запускаются механиз-

мы, которые ранее были невостребованными. Например, актуа-

лизируется механизм самоорганизации, вскрывающий альтерна-

тивные источники свободы. Эти источники обусловливают ста-

новление гуманистических дискурсов, обеспечивающих само-

идентификацию, относительную независимость субъекта ЧКВ от

внешних обстоятельств, а также очерчивает возможности твор-

ческой самоактуализации. Таким образом, самоорганизация

снижает степень казуальности, лежащей, например, в основе со-

циальной организации взаимодействия. И пропорционально это-

му снижению умножаются степени духовных и материальных

свобод, которые осознаются и органически «впитываются» субъ-

ектом.

В мире виртуального свобода перестает рассматриваться в

привычном формате. Вместо нее конституируется «виртуальная

свобода» со всем доступным арсеналом фантомных установок и

возможностей. В этих условиях затирается правило, согласно ко-

торому не стоит отождествлять со свободой иллюзию плюрали-

417

стического выбора, например, того или иного канала телевеща-

ния, Интернет-ресурса или модели одежды.

Ответственность — нормативное соответствие активно-

сти субъекта ЧКВ морально-этическим нормам, духовным и ма-

териальным ценностям, его способность отвечать за процесс и

результат собственной деятельности. Ответственность обусловли-

вается свободой воли, завершающейся осознанием и переводом

целей, экзистенциональных смыслов, поставленных человеком, в

этическое измерение. Волевой импульс инициируется осознан-

ными и целенаправленными действиями человека, а также по-

буждениями, которые можно отнести к его внутреннему миру.

Однако отсутствие компаса этических измерений в глобальном

контексте обусловливает волну обострения цивилизационного

кризиса, когда человечество «… утрачивает смысл своего бытия в

истории, в культуре, технике, в процессах коммуникации…»

В узком смысле под ответственностью следует, на наш

взгляд, понимать готовность субъекта взять на себя определен-

ные обязательства и нести моральное порицание или правовое

наказание за невыполнение этих обязательств. Здесь обнаружи-

вает себя сопричастность субъекта и глобального контекста про-

Эпштейн М. Техника — религия — гуманистика // Вопросы философии.

2009. №12. С.28

418

исходящего. Свобода воли и уважение интересов субъекта не ис-

ключают необходимости соблюдения прав, вырабатываемых на

социальном уровне. Напротив, их синтез хорошо укладывается в

диалектическую интерпретацию происходящего.

Вероятно, в широком смысле можно говорить о выведении

субъекта, производящего социальную реальность, из центра мо-

дели мира на периферию, где он является таким же активным

участником происходящего, но без позиционирования человече-

ской гордыни, выраженной, например, в антропоморфности

техники. Можно согласиться с тезисом, что здесь «не личность

формирует ответственность, а наоборот — ответственность и

(как следствие — свобода) формирует и оформляет личность»

Ответственность человека за результаты своей технической

деятельности на фоне деперсонализации и тотальной автомати-

зации многократно актуализируется, поскольку проявляется ил-

люзия нивелирования «человеческого фактора» и «личностного

фактора» с его спектром социальных и гуманистических измере-

ний. Здесь человеческий фактор — это интегральный компонент

ЧКВ, определяемый положением и ролью человека в акте ЧКВ по

отношению к характеристикам, связанным с изменением орга-

Тульчинский Г.Л. Гуманитарность против гуманизма? // Известия Таган-

рогского государственного радиотехнического университета. 2005. №7. С.50

419

низационно-технических условий его деятельности. Личностный

фактор обусловлен собственными чертами индивида, вырабо-

танными в процессе социализации, связанной с усвоением опре-

деленных норм, идеалов и ценностей.

В контексте ЧКВ возможно возникновение различных ди-

лемм ответственности. Например, в условиях информационных

перегрузок, когда субъект ЧКВ не может справиться с оценкой

ситуации, он вынужден перевести эпицентр ответственности на

компьютер и следовать его рекомендациям, фактически утвер-

див его в статусе квазисубъекта. Актуализируются модели взаи-

моотношений с техникой, когда пользователю «…приходится

считаться … с разделением ответственности между собой и ма-

шиной…»

Перегрузки порождают большой приток метаинформации,

обусловленной необходимостью координации процесса делегиро-

вания полномочий по принятию решений. Таким образом, авто-

матизация не снимает проблему, а усугубляет и переводит ее в

иное измерение. Точно также, например, «политическая мысль

Смолян Г.Л., Шошников К.Б. Феномен персональной ЭВМ: философско-

методологический аспект // Вопросы философии. 1986. №6. С.50