Паламарчук Е.А. Социальная политика Третьего рейха

Подождите немного. Документ загружается.

248

подобная вынужденная уступка «служила высшей цели рейха»^'^. Игнориро-

вались властями и нередкие протесты крестьян против подобных продаж,

принимавшие

форму демонстраций, направления депутаций в Берлин и пи-

сем Гитлеру. В земельном округе Штаде принудительная продажа земли «на-

следственного

двора»

была осуществлена с целью строительства аэропорта и

летного училища^'''. В Берлине из 38 проданных «наследственных дворов» 35

были отданы под учебный войсковой плац. В Штаде в сходной ситуации из

15 ходатайств о продаже целых «наследственных дворов» 13 были удовле-

творены, хотя только один двор был продан непосредственно для аэродрома,

а продажа еще одного двора была связана с этим. В

двух

других

случаях ре-

шающую роль при вынесении судом положительного решения сыграл

аргу-

мент об отсутствии наследников, а в еще одном случае основанием для по-

добного решения послужил тот факт, что у владельца двора не было сыно-

вей.

Одобрялась и продажа с целью погашения задолженности.

Закон

запрещал сдачу в аренду «наследственных дворов» целиком. В

1937 г. был введен «Договор об единой аренде наследственных дворов». Од-

нако

на практике это было возможно по причинам, в основном идентичным

тем, которые служили основанием для продажи «наследственного двора».

Впрочем, здесь список последних был пополнен нехваткой рабочих сил и

возделыванием пустоши арендатором, а также наличием несовершеннолет-

него наследника при одновременной болезни или старческой слабости вла-

дельца двора. В таких случаях наследственные суды одобряли сдачу дво-

ра в аренду в качестве переходной стадии. Болезнь или преклонный воз-

раст являлись основанием для сдачи в аренду больших частей «наследст-

венного двора»'"'*.

§19 Закона, противореча положениям Германского гражданского ко-

декса 1896 г., запрещал дробление «наследственного

двора»

после смерти

крестьянина.

Более того, в соответствии с вытекавшим из идеологии «крови

249

ПОЧВЫ»

требованием «сохранить двор коренному крестьянскому

роду

и, по

возможности, затруднить его переход в

другую

семью»

очередность наслед-

ников

устанавливалась в следующей последовательности: «1) сыновья (а

именно:

их сыновья и сыновья сыновей); 2) отец; 3) братья (а

именно:

их сы-

новья

и сыновья сыновей); 5) сестры (а

именно:

их сыновья и сыновья сыно-

вей);

6) остальные потомки умершего по женской линии». Впрочем, в ис-

ключительных случаях - при наличии «важной причины» и с согласия на-

следственного

суда

- дочерям могло отдаваться предпочтение перед сыновь-

ями

(§25, абз. 3) и остальными родственниками - §21, абз. 7 (так, наследст-

венные

суды

удовлетворяли ходатайства владельцев «наследственных дво-

ров», имевших умственно отсталых сыновей, о передаче их владений, ввиду

указанного обстоятельства, дочерям. Наследственный суд также мог отка-

заться признать дееспособного сына гроссбауэра наследником, если тот, бу-

дучи

гомосексуалистом, не соответствовал моральным критериям национал-

социализма^'^).

В рамках первого порядка наследования Закон разрешал кре-

стьянину самому определять своего наследника,

даже

если это был внебрач-

ный

сын (§25, абз, 2), и по завещанию передавать ему управление «наследст-

венным

двором»

еще до того, как тому исполнится 25 лет (§26)^'^. Однако та-

кой

вариант был возможен лишь при получении соответствующего разреше-

ния

от наследственного

суда,

который предварительно проверял в какой сте-

пени

наследник отвечал требованиям, необходимым для вступления в права

наследования^'^.

В основе нового законодательства лежали в первую очередь экономи-

ческие соображения, обусловленные необходимостью увеличения производ-

ства сельскохозяйственной продукции и достижения самообеспечения про-

дуктами питания. Статус «наследственного» присваивался лишь рентабель-

ным

хозяйствам, не находившимся под

опекой^'^.

Подобные дворы освобож-

дались от чрезмерного обременения долгами^'^, несмотря на то, что у этого

250

положения

Закона изначально было немало противников, наиболее влия-

тельным из которых являлся глава Рейхсбанка Я. Шахт^^°. §55 Закона осво-

бождал наследника крестьянского двора от налогов на наследство и основно-

го промыслового налога при вступлении во владение «наследственным дво-

ром»''^'. Фактически речь шла о создании крестьянской элиты, огражденной

от превратностей рыночной стихии. В то же время запрет на обременение

«наследственных

дворов»

долгами стал палкой о

двух

концах. Гроссбауры

фактически

были лишены возможности пользования кредитами, за исключе-

нием

краткосрочных персональных кредитов на

сумму

до

двух

тысяч рейхс-

марок,

что, согласно

отчету

о положении, датированному 1935 г., вызывало

беспокойство крестьян. Следствием подобного запрета стали сокращение

жилищного строительства для сельскохозяйственных рабочих, возведения

хозяйственных построек, затруднение проведения мелиоративных работ, а в

более глобальном плане - торможение процессов

интенсификации

сельского

хозяйства. Для больших дворов персональных кредитов было недостаточно,

чтобы предварительно профинансировать весеннюю обработку поля. Глав-

ное

же заключалось в том, что этот запрет являлся помехой механизации

сельского хозяйства - одной из основных целей национал-социалистической

аграрной политики. Он же бил бумерангом и по самим местным сберкассам:

они

теряли большую часть своих клиентов.

Начало Второй мировой войны сделало невозможным для «наследст-

венных

дворов»

решение проблемы их кредитования. Более того, указанный

запрет зачастую не соблюдался. Наследственные суды, которые, как отмеча-

лось в письме главы земельного правительства Штаде рейхсминистру

эконо-

мики

труда

от 28

августа

1935 г., «лишь при наличии веской причины»

имели право «одобрить вещное обременение наследственного двора», на

практике

в большинстве случаев принимали положительные решения по

этому вопросу. В качестве оснований для обременения рассматривалась не-

251

обходимость инвестиций в расширение уже существовавших или постройку

новых хозяйственных зданий, жилых помещений для сельскохозяйственных

рабочих, покупку машин и

другого

инвентаря^^^. В то же время, если в усло-

виях кризисной экономики льготы, предоставленные владельцам «наследст-

венных дворов», являлись преимуществами, то позднее они обернулись в

свою противоположность: ценой, которую крестьянину пришлось заплатить

323

за них, стало прикрепление его к земельному владению .

Насколько

эффективным и своевременным было принятие «Закона о

наследственных

дворах»?

По подсчетам Фаргухарзона, в период с 1925 по

1933 г. число мелких крестьянских владений площадью от 2 до 5 га сократи-

лось на 50 тыс. Сходная тенденция отмечалась и среди поместий размером

свыше 100 га. Одновременно число фермерских хозяйств площадью от 5 до

100 га в указанные годы возросло приблизительно на 65 тыс. Таким образом,

земельные владения, которым нацистами был присвоен

статус

«наследствен-

ного двора», уже преуспевали к 1933 г. по сравнению с теми, которые не

подпадали под новый закон. Это свидетельствует о том, что, несмотря на

кризис,

угрозы существованию средних крестьянских хозяйств в 1933 г. не

324

существовало ,

Плотность

вновь образованных «наследственных

дворов»

в Германии

была неодинаковой. Там, где преобладали мелкие крестьянские хозяйства, их

было меньше. Так, в Саарской земле они составляли лишь 1% всех аграрных

лесных хозяйств, в Бадене - 6%, в Вюртемберге и Гессен - Нассау -11%.

В то же время в Ганновере их доля составляла 27,3%, в Саксонии - 33%, в

Шлезвиг

- Голынтейне - 46%, в Баварии - 29% от общего числа хозяйств^^^

(по

данным Кершо, последний показатель на 1 января 1937 г. составлял

25,6%,

или

142525

зарегистрированных «наследственных дворов»^^^). В це-

лом по стране количество «наследственных

дворов»

возросло с

634752

хо-

зяйств

общей площадью

14434

млн. га в середине 1936 г. до

685000

(22% от

252

общего числа германских крестьянских хозяйств), совокупная площадь кото-

рых составляла

15562

млн. га (37% от общей сельскохозяйственной и лесной

площади) в середине 1938

г.^^^.

По другим данным, к середине 1935 г. была

отвергнута четвертая часть хозяйств, теоретически соответствовавших «За-

кону

о наследственных

дворах»,

а к середине 1939 г. было зарегистрировано

684997

наследственных владений общей площадью 15 млн. га, что составля-

ло

чуть

более половины сельскохозяйственных угодий страны, включая лес-

ное

хозяйство . Что же касается официальной статистики, то согласно док-

ладу

штабляйтера земельного крестьянства Вюртемберга Куна

«Аграрная

политика

и бегство крестьян с земли» от 17 мая 1936 г., на тот момент 700

тыс. «наследственных

дворов»

«охватывали 54,7% полезной сельскохозяйст-

венной

площади»''^^. При этом, хотя по закону «наследственными дворами»

могли объявляться лишь земельные владения определенной площади, в ис-

ключительных случаях (если хозяйствам удавалось доказать, что их семья

владела данной землей на протяжении более 150 лет) в соответствующий

список

включались хозяйства, размер которых не укладывался в установлен-

ные

7,5 - 125 га. К середине 1938 г. подобным образом была зарегистрирова-

на

лишь тысяча хозяйств площадью 125 га каждое, или менее 4%

всех

зе-

330

мельных владении такого рода .

Такой

довольно скромный рост количества «наследственных» хозяйств

объяснялся

рядом причин. Одной их основных являлась необходимость фи-

нансирования

перевооружения и мер по рассасыванию безработицы''^ \ Дру-

гая причина заключалась в том, что при присваивании тому или иному хо-

зяйству

статуса

«наследственного

двора»

проводился весьма жесткий отбор.

Многие

хозяйства, площадь которых превышала 7,5 га, были отвергнуты как

нежизнеспособные,

не соответствовавшие критериям Закона. Основаниями

для этого служили их фрагментарность, плохие почвы, отсутствие необходи-

мых хозяйственных построек, долгосрочная сдача двора в аренду, а также

253

наличие значительной задолженности. Правило, согласно которому «наслед-

ственные дворы не могли иметь долгов на

сумму,

превышавшую 70% их об-

щей

облагаемой налогами стоимости, было закреплено в правовом предписа-

нии

о «наследственных

дворах»

от 21 декабря 1936 г., хотя на практике оно

действовало и до этого"^. Кроме того, в указанном предписании было преду-

смотрено введение дополнительных санкций в отношении

«плохо

хозяйст-

вующих»

собственников «наследственных дворов». Они включали: установ-

ление экономического надзора через доверенное лицо, передачу управления

хозяйством опекуну, лишение прав собственности на двор (изданный в 1937

г. «Закон об обеспечении хозяйственного использования земли» предусмат-

ривал применение подобных санкций также против сельских хозяев, не яв-

лявшихся владельцами «наследственных дворов»).

В качестве повода для установления над «наследственным

двором»

опеки,

помимо неспособности крестьянина к хозяйствованию и невыполне-

ния

им своих долговых обязательств. Имперское продовольственное сосло-

вие могло использовать его политическую неблагонадежность, например,

«прослушивание им враждебных радиостанций». Зачастую предписание Им-

перского продовольственного сословия о введении попечительства применя-

лось как давление на «провинившегося» крестьянина. В тех

случаях,

когда

преследовавшаяся подобным давлением цель была достигнута, ходатайство

могло быть отозвано.

Угроза опеки использовалась также для того, чтобы принудить кресть-

янина

к передаче двора своему наследнику^". Политические мотивы служили

достаточным основанием и для лишения крестьянина права владения «на-

следственным двором». В одном конкретном

случае

крестьянин был наказан

«за безответственность»: когда его упрекнули в том, что он произвел недос-

таточное количество продукции, он ответил: «Мне моего урожая

хватает»""*.

В 1938 г. в Берлине по инициативе окружного крестьянского фюрера был

254

проведен

процесс,

ходе

которого местный крестьянин был осужден особым

судом

Ганновера к 21 месяцу тюрьмы за оскорбление Гитлера. Его «преступ-

ление» заключалось в том, что он демонстративно покинул собрание молоч-

ников

Бергена после того, как была провозглашена здравица фюреру"^ При-

нимались

меры и против крестьян, не заботившихся о своих родителях. По-

водом для того, чтобы ставить вопрос о «крестьянской неспособности», яв-

лялось также чрезмерное употребление алкоголя, если этим наносился вред

хозяйствованию^^^. Наконец, в качестве «некомпетентного» судами рассмат-

ривался крестьянин, достигший преклонного возраста, в связи с чем ему

предлагалось отойти от дел. Гроссбауэры зачастую предпочитали сдавать

свои владения в аренду собственным сыновьям, чтобы избежать получения

«стариковского выдела», но власти запретили подобную практику^^^.

Наиболее часто предметом рассмотрения наследственных

судов

стано-

вились дела, касавшиеся продажи и сдачи в аренду (в период

1933-1945

гг. в

округе Штаде состоялось 906, в Бергене - округ Целле - 364 подобных про-

цессов),

наследования (749 и 86 соответственно), лишения целых дворов и

земельных участков

статуса

«наследственных» (в Штаде - 906, по Бергену в

этом

случае

данные отсутствуют). Подобная тенденция носила общегерман-

ский

характер"^ Ежегодно по всему

рейху

более 12% крестьян представали

перед наследственными судами. Апелляции на их решения подавались в су-

ды по наследственным дворам в менее чем 1% случаев, включая процессы о

присвоении

тому или иному крестьянскому хозяйству

статуса

«наследствен-

339

ного

двора»

В своей практике

суды

допускали определенные отступления от поло-

жений

Закона, в частности, от правила, согласно которому «наследственный

двор»

должен был оставаться во владении одной и той же семьи. Обычно ос-

нованием

для подобных решений служили соображения экономической це-

лесообразности. Известен случай, когда суд признал законную силу брачного

255

контракта, по условиям которого «наследственный

двор»

должен был после

смерти его владельца отойти к замужней дочери последнего. Суд принял во

внимание

тот факт, что муж указанной немки хорошо знал свое дело, успеш-

но

обрабатывая собственную землю

участок жены как единое целое^ .

Таким

образом, не вызывает сомнений то, что наследственные

суды

яв-

лялись проводниками политики «наследственных дворов». При вынесении

ими

решений экономические соображения доминировали над идеологиче-

скими^"*'.

другой

стороны, многие хозяева, чьи владения отвечали критериям,

предъявлявшимся к «наследственным дворам», стремились под разными

предлогами (недостаточная площадь возделываемой земли, не позволявшая

обеспечить пропитание собственной семьи, не прибегая к дополнительным

заработкам; отсутствие необходимых хозяйственных

помещений;

постоянная

сдача земли в аренду) уклоняться от этой

«чести»,

не желая приносить в

жертву

свободу распоряжаться своей собственностью. Так, некий владелец

земли площадью 37 га в районе Берген обосновал свою просьбу вычеркнуть

его хозяйство из списка «наследственных

дворов»

следующим образом: «Я

хочу

сохранить свободу распоряжаться своим владением, включая его про-

дажу

по собственному желанию». Однако подобные ходатайства не удовле-

творялись^"*^. Когда в 1937 г. в одном из баварских сел 20 хозяйств должны

были быть объявлены «наследственными», их владельцы разделили свои

земли

между

детьми или же продали часть земли, чтобы сократить ее пло-

щадь до уровня, который был меньше требуемого Законом. Однако этот са-

ботаж был раскрыт и состоявшиеся сделки аннулированы, после чего 7 хо-

зяиств все-таки оказались в числе «избранных» .

Даже в официальных источниках говорилось об «оппозиции» или

«ожесточенном сопротивлении» крестьянства Закону

(конечно,

речь не шла о

крестьянах, которые были опутаны долгами и могли извлечь из регистрации

256

выгоду). Многие крестьяне видели в Законе как экономический ущерб для

себя,

так и посягательство на свою свободу. Среди них было широко распро-

странено

мнение,

что они теперь не

смогут

получать кредит, особенно

ссуды

наличными.

Еще большую их озабоченность вызывала необходимость выда-

чи замуж дочерей, которые после введения Закона в действие лишались на-

дежды

на вступление во владение какой-либо частью родительского имуще-

ства, а вместе с нею и перспектив на замужество. Согласно отчетам

судов

по

наследственным дворам, при слушании соответствующих дел именно это вы-

зывало особое возмущение крестьян^'*'^, поскольку фактически речь шла о

возвышении

рода над семьей^"*^. «Баварский крестьянин сегодня -лишь адми-

нистратор своей собственности. Ничто больше не принадлежит ему, и он

больше ничего не может передать своим детям», - таковы были настроения,

распространенные среди крестьянства

Баварии^"*^.

Подобное положение дел, характерное и для

других

сельскохозяйст-

венных районов Германии, побудило известного немецкого правоведа - го-

сударственника профессора Зеринга направить письмо рейхсминистру юсти-

ции

Гюртнеру. В нем он писал: «Имперский закон о наследственных дворах в

юридическом отношении отлично проработан, но пробудил во мне серьезные

раздумья с точки зрения правоисторической, народнохозяйственной и биоло-

гической. ... Пренебрежение супругами и дочерьми не должно обосновывать-

ся

историческим родовым наследственным правом», к тому же оно «не соот-

ветствует

современному крестьянскому правовосприятию. Введение снова

права государственного надзора над имущественными диспозициями кресть-

ян

уже десятилетиями отклоняется как нецелесообразное». Пренебрежение

«прочно укоренившимися правовыми воззрениями крестьян», прежде всего

«семейным трудовым устоем крестьянского хозяйства», подчеркивал Зеринг,

наносит

ущерб планам «увеличения крестьянского населения». Согласно

достоверной информации, поступившей к нему из традиционных наследст-

257

венных областей - Праворейнской Баварии, Центральной Германии, Нижней

Саксонии

и Шлезвига, «Закон о наследственных

дворах»

был воспринят по-

ложительно лишь сильно задолжавшими крестьянами, вызывая

острую

кри-

тику и неприятие со стороны большинства крестьянства. Последнее было

возмущено ограничениями их свободы и опасалось, что отпрыски крестьян-

ских семей, лишенные права наследовать землю,

будут

покидать

сельскую

местность^"*^. Дарре заявил о своем несогласии с мнением Зеринга о правоис-

торических основах, а также с его «в сущности чисто экономически ориенти-

рованным пониманием идеи наследственного

двора»

и попытался, впрочем

безуспешно, добиться от Гитлера запрета на проведение 26

августа

- 2 сен-

тября 1934 г. в Бад-Айлзене Третьей международной аграрной конференции,

вице-президентом которой являлся Зеринг. Но конференция все же состоя-

лась, а Зеринг в письменном сообщении и в докладе перед иностранными

гостями подверг критике «Закон о наследственных

дворах».

Имперский

крестьянский фюрер квалифицировал эти действия как

враждебный мировоззренческий выпад против нацистской аграрной полити-

ки

и национал-социализма в целом и вновь перещел в наступление. Он обра-

тился за помощью к реихсминистру внутренних дел Фрику и, получив от не-

го подтверждение полуеврейского происхождения Зеринга

(слухи

об этом

ходили и раньше), добился закрытия возглавлявшегося Зерингом Исследова-

тельского института по аграрной

сути

поселений^"*^. В свою очередь,

владельцы крупных поместий, площадь которых превышала 125 га, также

нередко выказывали недовольство, считая унизительным для себя то, что их

ставят на одну доску с мелкими землевладельцами^''^. В силу указанных об-

стоятельств одновременно с «Законом о наследственных

дворах»

был издан

закон,

запрещавщий не санкционированное имперским крестьянским фюре-

ром обсуждение «Закона о наследственных

дворах»

как в устной, так и в

письменной